Право интеллектуальной собственности как социальная технология

Как юридический концепт "интеллектуальная собственность¹" выполняет функцию правовой оболочки для того, что принято называть культурным наследием, знанием, инновациями, т.е. того, что выступает результатом творческой деятельности и потенциально включаемо в экономические отношения. Объектом права в принципе становится лишь то, что воздействует на социальные отношения и затрагивает социальные интересы, поэтому неудивительно, что законодательство в сфере интеллектуальной собственности насчитывает не одно столетие². В XX в. социальный вес знания, информации, способа ее передачи заметно увеличился. Сегодня доходы от создания, использования и продажи прав на объекты интеллектуальной собственности формируют значительную долю в валовом национальном продукте многих государств. Интеллектуальная собственность -не только предмет регулирования в международном и национальном законодательствах, но и предмет теоретических дискуссий: вопросы оснований прав авторов и изобретателей на результаты творчества обсуждались философами и представителями иных социогума-нитарных дисциплин с эпохи Просвещения (Локк, Бентам, Кант, Гегель, Фихте, Прудон, Кондорсе и другие). В XX в. эту тему затрагивали Л. фон Мизес [Мизес 2005], Айн Рэнд [Айн Рэнд 2011], Р. Нозик [Нозик 2008], она активно дискутируется в рамках концепций информационного общества и в связи с этическими проблемами регулирования сферы интернета (см. [Ниссенбаум 1995; Джонсон 2001; Мур 2004]), а также в теории когнитивного капитализма (см. [Польре 2008; Горц 2007]).

Сегодня основания права интеллектуальной собственности обсуждаются в связи с общемировой тенденцией увеличения срока охраны имущественных прав авторов, изобретателей и посредников, расширения круга объектов, охраняемых этим правом, и распространения права интеллектуальной собственности на сферу интернета³. Социальные последствия, к которым приводит изменение законодательства в области интеллектуальной собственности, не могут не вызывать бурных дискуссий (подробнее см. [Алексеева 2012, 383 - 399; Гуманитарное знание... 2013]).

На мой взгляд, анализируя критику системы защиты интеллектуальной собственности, принимая или отвергая ее, следует рассматривать ценности и социогуманитарные концепты, к которым явно или неявно апеллируют аргументы за или против этой защиты. Используя карточную метафору Р. Дворкина [Дворкин 2005], можно сказать, что право интеллектуальной собственности - это жесткая социальная технология, распределяющая "козыри" между авторами и изобретателями, потребителями их труда, издателями и прочими посредниками. Распределение не побиваемых никакими другими "аргументами" "козырей", т.е. формирование права интеллектуальной собственности как социальной технологии, должно основываться на понимании ожидаемого социального результата, которое невозможно без учета ценностной составляющей и социального смысла использования этой технологии.

Зачастую социальный результат, к которому приводят действующие схемы реализации интеллектуальных прав, вызывает как минимум недоумение. Так, в XX в. право интеллектуальной собственности на патенты становится привилегией корпораций, а не изобретателей, и разработки оказываются недоступны не только другим компаниям, но и широкому кругу потребителей. Судебные разбирательства непосредственно влияют на медицинскую практику, превращая деятельность медицинских учреждений в юридическую, вызывая удорожание медицинской помощи и препятствуя врачам в выполнении их основных функций. Наконец, патенты зачастую оформляются не с целью внедрения инновационных технологий, а для того, чтобы не дать конкурентам реализовать то или иное нововведение. Часто действие системы охраны авторского права увеличивает стоимость каждого следующего творения, ограничивает свободу творчества и препятствует трансляции информации даже тогда, когда коммерческая выгода правообладателя минимальна. В. Кляйн в статье "Экономическая активность вопреки праву интеллектуальной собственности" описывает такую ситуацию. Желая разместить на своем сайте изображение мозга, он столкнулся с необходимостью просить разрешение у одного из многочисленных авторов

стр. 64

подобных изображений, обнаруженных с помощью поисковика Google. Кляйн предпочел просто отказаться от идеи использования этого изображения, поскольку попытки найти правообладателя оказались безуспешными: многие предполагаемые правообладатели не откликались, другие же не являлись правообладателями и не могли указать, кто является. В другом случае Кляйн был вынужден заполнить форму и оплатить использование картинки, хотя его сайт не являлся источником прибыли и носил просветительский характер. Увеличение сроков действия авторских прав, расширение круга охраняемых объектов и экспансия права интеллектуальной собственности в сферу интернета вызывают критику со стороны противников существующей системы охраны интеллектуальной собственности (см. [Кляйн 2011]).

В русскоязычной специализированной литературе по праву интеллектуальной собственности (см, например, [Близнец 2003; Судариков 2007 web]) обычно отмечается, что авторское право призвано поощрять создание оригинальных произведений искусства, музыки и литературы, будь то книги, картины, кинофильмы, аудио - и видеопроизведения или программное обеспечение, разрешая авторам извлекать экономическую выгоду из своего творчества. Предоставление авторам личных неимущественных прав позволяет создателям произведений требовать признания их авторства и препятствует искажению произведений. Аналогичным образом обосновывается и смысл патентного права. На каком представлении о справедливости строится действующее российское законодательство в сфере охраны интеллектуальной собственности? Какие именно фундаментальные человеческие интересы им презюмируются? Как представление о собственности и причинах ее возникновения связано с правом интеллектуальной собственности? Какой социальный и экономический контекст должен быть сформирован благодаря действию права интеллектуальной собственности? Знание ответов на эти вопросы облегчило бы выбор наиболее подходящей модели охраны интеллектуальной собственности в России⁴.