Наука - призвание или профессия?

Профессия учёного не всегда была в строгом смысле профессией. Долгое время занятия наукой играли скорее роль проведения досуга, и лишь поворот к технократическому обществу и становление классической науки в Новое время изменили отношение к статусу научных занятий. На протяжении многих веков человеческой истории то, что мы сейчас называем занятиями наукой, относилось либо к сфере сакрального и мистического (обладатели знания - шаманы, маги, жрецы, монахи, священники, алхимики и др.), либо к сфере праздного любопытства. Можно вспомнить аристотелевское "философия рождается из удивления" и отметить, что и наука рождается точно так же. Источником научного знания является изначально не социальный или политический запрос, а стремление удовлетворить собственное любопытство относительно той или иной загадки природы. Следуя за своим любопытством, ученый погружается в особый мир, отличный от мира обыденного знания, который он разделяет с другими людьми, и таким образом становится эскапистом. Под эскапизмом мы понимаем здесь не отказ от социальной активности, а уход от непосредственного мира повседневности в мир научных проблем, которые могут представляться ученому более важными, нежели актуальные проблемы окружающего его общества.

Отношение к ученым как к людям "не от мира сего" появляется на заре становления античной науки. Показательными являются исторические анекдоты из жизни одного из первых античных философов (здесь философ выступает как представитель античной нау-

стр. 73

ки, т. е, как учёный в нашем понимании) - Фалеса Милетского, рассказанные Платоном и Аристотелем. Целый большой фрагмент диалога "Теэтет" со знаменитым сюжетом о Фалесе, засмотревшемся на звёзды и упавшем в колодец, посвящен образу ученого-эскаписта: "Одно лишь тело его пребывает и обитает в городе, разум же, пренебрегши всем этим как пустым и ничтожным, парит надо всем, как у Пиндара, меря просторы земли, спускаясь под землю и воспаряя выше небесных светил, всюду испытывая природу любой вещи в целом и не опускаясь до того, что находится близко" [Платон 1993, 230]. Сократ в "Теэтете" рассуждает о том, какое странное впечатление такой человек производит на окружающих, насколько он, говоря современным языком, социально не адаптирован. Этот образ философа, "витающего в эмпиреях" и оторванного от обыденной повседневной жизни, сохранялся на протяжении многих столетий и жив до сих пор. В современной массовой культуре такие образы гениальных, но совершенно не ориентирующихся в простых бытовых вещах и социальных отношениях людей становятся весьма популярными: врач-диагност Хаус из американского сериала "House M.D.", детектив (с явным интересом к естественным наукам) Шерлок Холмс в британском сериале "Sherlock", созданном по мотивам рассказов Конан-Дойля, физик-теоретик Шелдон Купер из американского ситкома "The Big Bang Theory". Разница жанров этих сериалов только демонстрирует, насколько популярно именно такое представление об учёных.

Аристотель показывает и другую сторону Фалеса, сумевшего применить дар предвидения и практическую смекалку, предсказав богатый урожай оливок и сняв все маслобойни в округе [Аристотель 1984]. Таким образом, Фалес показал себя с двух сторон - учёного-эскаписта, увлеченного миром науки и не видящего мира повседневности, и крайне практичного учёного-менеджера, умеющего использовать знания для получения материальной выгоды. Однако, как подчеркивает Аристотель, получение выгоды не относится к сфере интересов истинного философа.

В период становления классической науки философия и наука оставались во многом уделом свободных граждан, имевших достаточно времени для досуга, чтобы потратить его на удовлетворение любопытства. Однако в современном обществе занятия наукой являются разновидностью интеллектуального труда, и сообщество ученых становится профессиональной кастой, "делающей науку" не только в свободное от других забот время и по велению души, а в качестве наемных работников, получающих за свой труд зарплату. В таких условиях учёный не может оставаться в "башне из слоновой кости", он должен учитывать не только личный исследовательский интерес и творческий порыв, но и тот социокультурный контекст, в котором работает, и тот социальный (или коммерческий) заказ, который гарантирует оплату его труда.

Современный учёный не может оставаться чистым эскапистом, независимым от общества, в том числе и потому, что наука ныне требует огромных финансовых вложений в техническое оборудование, проведение экспериментов, полевых исследований и т.д. Вряд ли в мире найдется достаточно Тони Старков¹, чтобы обеспечить полноценное развитие науки. Автономия университетов и академий наук уже давно является автономией лишь в ограниченном круге вопросов. Современная наука, вопреки постулируемым идеалам свободы научного поиска, не может позволить себе оставаться абсолютно независимой от социально-политических процессов, протекающих за стенами научных центров.