Развитие языковой нормы связано с историей литературного языка. Речь идет в первую очередь о письменной норме литературного языка, так как об устной норме в памятниках можно было найти лишь отдельные сведения. При рассмотрении вопроса об образовании русского литературного языка особое внимание исследователи уделяют двум эпохам: эпохе возникновения древнерусского письменного языка и эпохе формирования национального русского литературного языка с XVII в. по 20—30-е годы XIX в.
Дискуссии о происхождении русского литературного языка начались еще в XVIII в. и продолжаются почти беспрерывно до настоящего времени. В основном можно говорить о существовании трех концепций происхождения русского языка. Согласно первой, в Древней Руси был один, болгарский по своему происхождению, литературный язык, который постепенно русифицировался. Концепцию эту развивал А. А. Шахматов, рассматривавший влияние «церковного» произношения даже на звуковой строй древнерусского литературного языка. В. В. Виноградов, развивая эту теорию, говорил о двух типах древнерусского литературного языка: книжнославянском и народно-литературном. Они составляли один литературный язык, в котором ведущая роль принадлежала книжнославянскому (церковнославянскому в своей основе) типу.
Согласно второй концепции, основа древнерусского литературного языка — восточнославянская, народно-речевая; русский письменно-литературный язык — народный и в звуковом строе, и в грамматических формах, и в конструкциях, и даже в лексико-фразеологическом составе. Однако наряду с этим языком существовал древнецерковнославянский литературный язык русской редакции, который обслуживал нужды церкви и всей религиозной культуры. Древнерусский литературный язык возник совершенно независимо от церковнославянского и только с конца XII в. начал испытывать некоторые воздействия с его стороны. Эту концепцию выдвинули и развивали С. П. Обнорский и Л. П. Якубинский.
Согласно третьей концепции, древнерусская народность обладала тремя типами письменного языка: книжнославянским (с преобладанием церковнославянизмов), средним (язык «Слова о полку Игореве», «Сочинений Владимира Мономаха», «Моления Даниила Заточника») и деловым. Эту концепцию развивал Ф. П. Филин. Язык деловой письменности рассматривается, по этой концепции, как самостоятельный тип языка.
Третья концепция литературного языка разделяется и развивается многими лингвистами, однако роль русского и церковнославянского источников определяется по-разному. Например, Ф. П. Филин считает главной определяющей основой русского литературного языка народную речь, а церковнославянский язык существенным, но дополнительным источником. Вопрос о происхождении русского литературного языка не решен специалистами, более того, они утверждают, что окончательное решение не близко.
Столь пристальный интерес к проблемам происхождения русского литературного языка объясняется тем, что от того или иного понимания процесса образования древнерусского литературного языка зависит вся концепция его дальнейшего развития, формирования национального литературного языка с XVII до XIX в.
Изучение истории языка связано с изучением диалектов, причем в разные периоды взаимодействие между литературным языком и народными диалектами было различным.
В течение двух столетий (со второй четверти XIV в. и кончая первой четвертью XVI в.) Москва объединила все северновеликорусские княжества и восточную половину южновеликорусских (в 1463 г. происходит присоединение Ярославля, затем в 1473 г. — Новгорода, в 1485 г. была присоединена Тверь, в 1510 г. — Псков, в 1517 г. — Рязань). В Москву стягиваются представители как северновеликорус-ского окающего наречия, так и южновеликорусского акающего. Народные говоры объединенных местностей начинают функционировать как диалекты формирующегося великорусского общенародного языка. Московский деловой язык XV—XVI вв., обогащаясь за счет элементов говора Москвы и диалектов, начинает употребляться все шире. В конце XVI в. он стал общим для всего Московского государства.
Уже в XVI—XVII вв. в связи с положением Москвы как столицы русского государства нормы московского говора начинают оказывать некоторое воздействие на говоры других городов, т. е. теряют свою территориальную ограниченность; таким образом, московский диалект в XVII в. перестает быть только территориальным диалектом. А. Н. Гвоздев подчеркивает, что произношение Москвы могло приобрести обобщенный характер и стать «типичным выражением общенародного языка» именно потому, что это произношение характеризовалось совмещением произношения двух основных наречий русского языка — северного и южного — и было лишено узко местных черт [11,72].
Во 2-й половине XVII — начале XVIII вв. начинает складываться теория трех стилей литературного языка (высокого слога, или «красноречия», простого, состоящего из элементов народной разговорной и отчасти деловой речи, и промежуточного, «посредственного») как начало сложной борьбы за единые нормы общенационального литературного русского языка.
О языковой норме в полном смысле этого слова, т. е. как о категории, реализованной по крайней мере в письменной речи, можно говорить лишь применительно к периоду образования общенационального языка.
В соответствии с широко принятой концепцией, национальные связи возникают в России только приблизительно в XVII в., когда происходит слияние русских областей, земель, княжеств в одно целое.
По отношению к языку это были внешние обстоятельства, однако они привели к серьезным изменениям в системе русского языка: начинается процесс формирования национального языка, протекающий в XVII—XVIII вв. и завершающийся в эпоху А. С. Пушкина. В этот период существенно изменяются взаимоотношения между общенародным языком и местными диалектами. На территориях, связанных с центрами политической жизни, начинают сглаживаться резкие диалектные различия.
Можно предположить, что этот процесс постепенно захватывает и разговорную речь, наблюдается стремление ликвидировать разрыв между письменно-литературной и народно-разговорной формами языка.
Только в этот период и происходит оформление единой осознанной (имеется в виду сознательный отбор среди существующих в языке параллельных возможностей) лексической, грамматической и в известной мере орфоэпической норм. Процессу создания норм литературного языка, прежде всего грамматической и орфографической, а также распространению единого общенационального языка содействовало (особенно с середины XVII в.) развитие книгопечатания.
Основным признаком развитого национального языка является формирование устойчивых норм как письменной, так и устной разновидности языка. Становление единства национального языка невозможно без фиксации правил грамматики, словообразования, словоупотребления и произношения.
К XVIII в. в московском говоре уже в основном стабилизировались его главные отличительные особенности: современный тип литературного аканья и связанный с аканьем комплекс явлений, произношение г взрывного, твердое т в окончаниях глаголов 3-го лица единственного числа настоящего времени, местоименные формы меня, тебя, себя и т. п.
Некоторые культурные центры России имели известную самостоятельность, способствовавшую сохранению и выработке местных особенностей произношения. Наиболее самостоятельным и достаточно оформленным было петербургское произношение. Этому в значительной степени способствовало перенесение столицы из Москвы в Петербург.
Становление норм устной формы национального литературного языка — процесс более длительный, чем становление норм письменной формы языка. Большинство исследователей считает, что русское литературное произношение закрепилось, приобретая характер национальных норм, в 1-й половине XIX в. (30 —40-е годы).
Особенности двух вариантов литературной нормы: московского и петербургско-ленинградского
В течение двух столетий существовало два равноправных варианта произносительной нормы: московский и петербургский (ленинградский). Московский вариант произносительной нормы, как уже говорилось, сложился раньше петербургского. В основе петербургского произношения, по мнению В. И. Чернышева, лежит московский говор, так как в новой столице поселился прежде всего двор, высшие чиновники и знать, жившие до этого в Москве и говорившие по-московски. Однако новой столице, строящейся заново, нужна была рабочая сила, которую набирали прежде всего из ближайших деревень. Петербургское произношение складывалось в первую очередь под воздействием окружающих город северновеликорусских и сред-невеликорусских говоров.
В лингвистической литературе довольно широко бытует утверждение, что особенности ленинградского произношения объясняются влиянием письменной формы языка. В действительности влияние письменной формы на формирование петербургско-ленинградского произношения, как и на устную форму вообще, невелико (непонятно, почему письменная форма литературного языка не влияла на произношение москвичей). По-видимому, лишь небольшая часть признаков ленинградского произношения может быть объяснена влиянием орфографии. В основном же на особенности произношения воздействие оказывали более сложные факторы, и в их числе окружающие Петербург говоры.
Рассмотрение современной произносительной нормы требует подробного, исчерпывающего описания двух равноправных ее вариантов. Московский вариант, который многие исследователи считали основным, довольно подробно и систематично описан в литературе. В работах, посвященных описанию московской нормы, упоминаются и некоторые особенности ленинградского произношения.
Описание ленинградского произношения требует последовательного изложения всех орфоэпических особенностей, которыми это произношение отличалось от московского, независимо от времени, когда это различие имело место, и независимо от качества различия.
В фонетической литературе можно найти упоминание о 50 орфоэпических и орфофонических особенностях ленинградского произношения, относящихся к отдельным гласным и согласным, сочетаниям согласных и отдельным словам. 39 из них являются особенностями ленинградского варианта нормы и будут рассмотрены ниже, 11 — особенностями ленинградского просторечия, и потому анализироваться не будут.
2015-04-17
4725
