Особенности психологии подростков с дизартрией и аномальным развитием личности

Пубертатный период является переходным этапом между детством и взрослым возрастом. Связанный с созреванием всех функциональных систем организма, активным форми­рованием личности, ее социализации, подростковый возраст отражает одну из существенных детерминант процесса доз­ревания (адолесценции): коммуникативно-речевую деятель­ность, проявляющуюся активностью или инактивностью.

В подростковом возрасте общение является ведущей де­ятельностью, а кризис этого периода связан с коммуникативными противоречиями. Трудности коммуникативно-речевой деятельности провоцируют личностные переживания, созда­вая тем самым проблемы самоопределения и самореализации в жизни подростка.

У школьников с речевыми нарушениями характерными являются трудности операциональных возможностей комму­никации (выбор речевых и неречевых средств общения, фо­нетического, просодического и стилевого оформления речи), которые сопровождают аномальную личностную и поведен­ческую изменчивость. Формируются акцентуации характе­ра, пограничные нервно-психические расстройства, неврозо-подобные реакции.

В связи с недостатками операциональных возможностей общения у подростков изменяется иерархия смыслообразующих мотивов: осознание психологической реальности «дру­гого» и установка на взаимодействие с ним.

Речевая деятельность, в освоении которой подростки ис­пытывают трудности, становится первичной по отношению ко всем другим видам деятельности. Подростки с дизартрией и даже с ее минимальными проявлениями нередко становят­ся «носителем комплекса нереализованных установок», про­являя при этом инактивность во всех ситуациях общения.

Переживание речевого дефекта, неуспешности в учебе, проблемы межличностного характера в семье и коллективе сверстников, точнее эмоциональная сторона самосознания становится основой мотивообразования подростков с рече­вой патологией. У одной группы подростков, относящихся к диапазону нормы-акцентуаций характера, появляется мо­тив-цель — целенаправленного выбора способов принятия решения коммуникативного намерения и коммуникатив­ной задачи, т.е. Справиться со своими трудностями. У дру­гой группы — все эти проблемы становятся сверхзначимыми, вызывая целый комплекс отрицательных эмоциональных со­стояний, что и ведет к фиксации формирующегося патологи­ческого речевого поведения, определяя в дальнейшем форми­рование аномального стереотипа девиантного поведения.

В результате формируется неустойчивость, вплоть до «срыва» конституциональных механизмов психологической защиты в виде компенсации и адаптации, которые проявля­ются в средствах прикрытия нарушенной деятельности обще­ния, в избегании ряда ситуаций, сужении круга контактов, обеднении речевых действий, недостаточной адекватности

Протекания коммуникации в целом. Коммуникации носят аутокоммуникативный характер, отражающий только личнос­тные ощущения и психологические трудности, а не реакцию на собеседника. Начинают формироваться такие формы по­ведения, которые свидетельствуют о прогрессирующей соци­альной дезадаптации и развитии психотипов личности в раз­ных диапазонах пограничной аномальной личности, иначе говоря развития аномальной личностной изменчивости.

Более выраженные нарушения поведения появляются в подростковом возрасте, который является одним из слож­нейших периодов формирования личности. Понятие «пубер­татный криз» является центральным для научных дисцип­лин, имеющих дело с подростковым возрастом. Это сугубо ди­намическое состояние, отражающее процесс физиологическо­го дозревания. Именно среди таких подростков наблюдается аномальная личностная изменчивость, выход из диапазона психологической нормы в сторону диапазона пограничной аномальной личности.

Диапазон пограничной аномальной личности представля­ет собой промежуток между психическим и психологичес­ким здоровьем и болезнью. Крайним вариантом психической и психологической нормы личности являются акцентуации характера. У детей с остаточными явлениями дизартрии вы­деляются следующие психотипы личности: шизоиды, эпилептоиды, циклоиды, истероиды (Н.Н. Волоскова, 2001). Не­смотря на всю условность выделения психотипов личности, знания индивидуально-психотипологических особенностей подростков необходимы для разработки индивидуальных и групповых программ как обучения, так и психокоррекции.

Шизоидный психотип. Дети и подростки с этим психоти­пом личности выявляют замкнутость, чудаковатость, стран­ность, сочетание вялой пассивности и аффективной взрывча­тости. С детского возраста такие дети держатся особняком в коллективе сверстников. Однако в обиду себя не дают, умея оказать достаточно жесткий отпор. Эмоциональная противо­речивость переживаний таких детей с возрастом становится все более заметной окружающим. Бескомпромистность под­росткового возраста позволяет сверстникам таких детей уп­рекать подростков с шизоидным психотипом личности в их эмоциональном бездушии, демонстративно холодного отно­шения и отсутствия эмпатичности, которая высоко ценится в подростковом возрасте.

Наблюдение 7.

Таня М. 15 лет.

В анамнезе у девочки родовая травма, простудные заболевания до 3 лет. Развивалась с небольшим отставанием от нормы: ходить начала после года, первые слова к 1,5 годам. Первые фразы к 3 годам. Росла с бабушкой, детский сад не посещала. До 5 лет речь была настолько невнятная, что никто из окружающих не понимал малышку, кроме мамы. Однако, родители не искали помощи у спе­циалистов, надеясь на то, что «израстет», «никто без речи не оста­вался».

Во время еды часто поперхивалась, кушала медленно, до 4 лет предпочитала жидкую пищу. До 6 лет девочка не умела сама одевать­ся, застегивать пуговицы, зашнуровывать ботинки, завязывать пла­точек на голове. Росла тихой, спокойной. Родители отмечали трудно­сти засыпания. В школе училась с трудом, особенно по письму.

На момент обследования выглядит старше своих лет, рослая, вес превышает возрастные нормативы.

При обследовании обнаружена минимальная неврологическая сим­птоматика: сглаженность правой носогубной складки, правая глазная щель несколько шире левой, спастичность языка (при открытом рте язык лежит комом в глубине рта, оттянут кзади), при инструкции вы­сунуть язык вперед — произвольных движений не было.

При выполнении координаторных проб дрожат пальцы рук, вы­являются расстройства восприятия и воспроизведения ритма движе­ний. Моторная память плохая. Музыкальный слух и музыкальная память неразвиты.

Отмечается дефектное звукопроизношение, несильные головные боли, плохой сон с частыми ночными страхами. Считает, что наруше­ние речи мешает ей иметь друзей и подруг.

Интеллект у девочки соответствует возрасту, внимание неустой­чиво, память несколько снижена, на вопросы, касающиеся круга интересов, отвечает формально. Мимика адекватна, но недостаточно выразительна.

Речевое состояние: темп речи замедленный. Речь смазанная, невы­разительная, с назализованным оттенком. Артикуляция крайне нечет­кая. Нарушено звукопроизношение всей группы шипящих и свистя­щих звуков (боковые и межзубные варианты произношения), соноров («л» — искаженный вариант, увулярное «р»). Ощущает затруднения при произношении звуков (На вопрос логопеда: «Что ты ощущаешь, когда говоришь?» — Девочка ответила: «Мне больно!» и показала на область лица и груди). Речевое общение быстро утомляет девочку.

В старших классах стала учиться хорошо по всем предметам, кро­ме русского языка и литературы. По характеру недоверчивая, повы­шенно подозрительная. В старших классах любой свой неуспех свя­зывает с враждебным воздействием сверстников, считает себя очень способной, самой умной в классе. В течение 2-х последних лет снятся

Сны «кошмарного» содержания: одноклассники преследуют ее. Один из одноклассников дергает ее за волосы. В школу ходить не хочет, объясняя это недружелюбным отношением одноклассников, пресле­дованиями с их стороны. Одиночеством не тяготится, много читает книг религиозного содержания.

Наблюдение 8.

Женя П. 15 лет.

В анамнезе у мальчика пренатальные вредности, родовая травма, латентная гидроцефалия, частые простудные заболевания до 1 года. Раннее развитие с незначительными отставаниями: сидеть начал в 7 месяцев, ходить после года, первые слова к 1,3 году, фразы к 3 годам. В дошкольном возрасте характеризовался повышенной чувствитель­ностью, впечатлительностью, обидчивостью, мимозоподобностью, быстрой утомляемостью и при этом затрудненным засыпанием, беспо­койным сном. Для мальчика предпочтительной была жидкая пища, так как твердая вызывала опасения задохнуться. До 5 лет не мог само­стоятельно одеваться, застегивать пуговицы, зашнуровывать ботин­ки. Детский сад не посещал из-за соматической ослабленности. Играл и основном один или с бабушкой. Игра носила монотонный, однооб­разный, неэмоциональный или малоэмоциональный характер. В речи присутствовало искаженное звукопроизношение: группы свистящих и шипящих звуков имели боковые и межзубные варианты произноше­ния, нарушены соноры. Занятия у логопеда незначительно улучшили состояние речи и моторные навыки, в основном же выявлялась резис­тентность к логопедической коррекции.

На момент обследования внешне выглядит акселерированным подростком: высокого роста, диспластичного телосложения, со спе­цифической диспластичной, неуклюжей походкой. Голова своеоб­разной формы, увеличена в размерах. Кисти рук и ног холодные, цишютичные.

Учится отлично. Особенно легко дается математика с информати­кой. Увлекается компьютером. Сверстники его называют «гением» и компьютерном деле, пророчат подвиги «черного хакера». У маль­чика нет друзей, но много знакомых. Дома основное занятие — ком­пьютерные игры. Речь невнятная, «смазанная» с назализованным оттенком, дефект произношения звука «р». Амимичное лицо, невы­разительная интонация без эмоциональных модуляций. Письмо ха­рактеризуется феноменологическим почерком. О себе рассказывает неохотно. Смущен при беседе, робок, говорит, что трудно общаться с людьми, хочется и легче быть одному. Часто кажется, что к нему пло­хо относятся сверстники и некоторые взрослые, как-то по-особенному, многозначительно смотрят на него, как будто «подозревают в чем-то». Считает себя некрасивым. Привязан к матери и к бабушке, часто тре­ножится за них. Если мать задерживается, то он звонит всем знако­мым, соседям, разыскивает ее. Никуда без мамы один не выходит.

Истероидный психотип. В дошкольном возрасте такие дети с трудом привыкают к детскому саду. Ссорятся со сверс­тниками, стремятся к командному положению в коллективе. Любые замечания со стороны сверстников и взрослых при­водит к бурным истерическим реакциям с плачем и крика­ми. В школьном возрасте такие дети «прислушиваются» ко всякого рода болезненным или мнимоболезненным явлени­ям, происходящим у них в организме: сильно бьется сердце, что-то в животе, что-то в голове. Эти жалобы усиливаются в ситуациях конфликта. Они легко возбуждаются без причины и радуются без основания. У них наблюдается повышанная внушаемость. Внешне эти подростки характеризуются ожив­ленной пантомимикой с тенденцией к экспрессии и даже эк­зальтации. Стремятся быть в центре внимания, озабочены физической привлекательностью и любыми способами стара­ются обратить на себя внимание. В диапазоне пограничной аномальной личности такие дети завидуют сверстникам, ис­подтишка бьют слабых. При плохой оценке в школе и боязни ответственности совершают побеги из дома, ночуют у знако­мых, отказываются посещать школу. Демонстративно прояв­ляют праздный образ жизни, алкоголизацию.

Наблюдение 9. Настя И. 7 лет.

В анамнезе рождение в асфиксии, частые соматические заболе­вания. Раннее развитие характеризовалось незначительными отста­ваниями: ходить начала чуть позже года, первые слова — в 1 год 2 месяца, фразовая речь к 3 годам, некоторое затруднение при запоми­нании стихов.

Девочка — любимица семьи — единственная дочка и единствен­ная внучка. В поведении преобладает состояние эйфории: избалован­ная, живая, разговорчивая, веселая, беспечная, демонстративная — кумир семьи. С 5 лет учится в подготовительном классе музыкальной школы, занимается в студии бального танца. В 5 лет с Настей обрати­лись к логопеду по поводу невнятной, ускоренной речи и искаженно­го звукопроизношения (увулярного «р», смягченного «л» и боково­го произношения шипящих звуков). При обследовании своеобразно вела себя с логопедом: хихикала, бегала по кабинету, делала замеча­ния по поводу убранства кабинета. В дальнейшем капризничала, без­мотивно отказывалась без мамы заниматься у логопеда. Нарушения артикуляционной моторики, коррелировали с расстройством мелкой моторики пальцев рук, асимметрии силы движений, что затрудняло технику рисования, способствовало ошибкам в пробах на определе­ние уровня развития динамического праксиса. Занятия у логопеда оказались успешными. Однако, у девочки оставался смазанный ха­рактер речевого потока, ускоренный темп речи и специфические ха­рактерологические изменения соответствующие истерическому пси­хотипу.

В школе выявились затруднения формирования навыков письма: трудности формирования графомоторных навыков. Задания по пись­му выполняет неохотно, быстро утомляется, пишет неряшливо, вы­писывая отдельно каждый элемент буквы. Читать начала Настя еще до школы, но читать не любит. По остальным предметам учится хо­рошо. В классе часто ссорится со сверстниками, обвиняя их в умыш­ленных действиях против нее. Любит лидировать, требует от матери нарядных платьев, фантазирует на тему своих успехов («лучше всех рисую», «лучше всех играю на пианино», «самая красивая»).

Эпилептоидный психотип. С самого раннего детства та­кие дети характеризуются как упрямые, неуправляемые, агрессивные. В старшем возрасте отличаются мелочной и постоянной критикой высказываний и действий родителей и учителей, язвительной радостью при неудачах сверстников. В подростковом возрасте они недоброжелательны, недовер­чивы с оттенком угрюмой раздражительности. Сверстники не любят их за болезненное честолюбие, жадность, ограничен­ность интересов. Строят взаимоотношения со сверстниками на личной зависимости, интриге. Легко возникающие гнев и ярость, быстро сменяются слезами, жалобами, причитания­ми. Подобные переживания приводят к конфликтам, дракам, нарушению закона.

Трудности в обучении проявляются дефицитарностью звуковой дифференцировки, изолированными трудностями звукоразличения и, как следствие, снижением смыслового понимания; зачастую не могут объяснить переносный смысл сказанного. Для этих детей и подростков, чаще всего, чуждо смешное, им характерно отсутствие чувства юмора.

Письменная речь нарушается в большей степени. При чтении выявляются литеральные парафазии, затруднения в постановке ударения в слове. Чтение плохо интонировано, что объясняет затруднения понимания прочитанного. Одна­ко чтение остается у подростков эпилептоидного психотипа личности наиболее сохранной речевой функцией. Они чаще всего избирают чтение как любимое занятие, так как эти дети и подростки любят читать сюжеты книг с жестокостью и аг­рессивностью и смотреть остросюжетные боевики и фильмы «ужасов».

У таких детей отмечались нарушения фонематического восприятия и связанные с этим ошибки письма и письменной речи. У всех детей затруднено формирование графомоторных навыков.

Наблюдение 10. Саша Б. 16 лет.

Из неполной семьи. В анамнезе: алкоголизм отца, затяжные роды, рождение в асфиксии, частые простудные заболевания до 1 года. На­блюдается у невропатолога: латентная гидроцефалия. Ежегодно про­водится лечение по назначению врача: медикаментозное, физиотера­певтическое, оздоравливающие мероприятия.

В раннем детстве отмечалось отставание двигательных навы­ков: ходить начал после года, всегда был неловким, плохо бегал, не умел рисовать. Речь развивалась также с задержкой: первые слова к 1,5 годам, фраза — после 3 лет. Рос очень шумным, беспокойным, суетливым, подвижным, раздражительным, но быстро истощаемым ребенком. Вспышки раздражения, иногда гневливости, приставу-чести (айкаричности) достаточно быстро истощались. Именно из-за быстрой истощаемости обидчивость, болезненная впечатлительность легко завершались слезливостью и конфликтностью. Ребенку трудно было найти общий язык со сверстниками, играть в общие игры, адек­ватно решать проблему «свое—чужое». Всегда был плохой аппетит, беспокойный сон. Мальчик отставал в физическом развитии. Внима­ние рассеянное, неустойчивое, память снижена. Почти до 6 лет за­труднялся сам одеваться, зашнуровывать ботинки, застегивать пу­говицы. Все навыки самообслуживания сопровождались хныканьем, нежеланием доводить начатое до конца, в чем, со стороны ребенка, всегда обвинялись взрослые.

Речь характеризовалась невнятностью, смазанностью, дефектное звукопроизношение (увулярное «р», межзубное произношение свис­тящих звуков). Перед школой 2 года занимался у логопеда. Отмечена резистентность к логопедической коррекции: поставленные изолиро­ванные звуки не входили в самостоятельную речь, в речевом потоке оставалось дефектное произношение свистящих звуков, нарушение просодической стороны речи (интонированности, ритма, темпа, ло­гического ударения).

Физическое состояние на момент обследования: астенического те­лосложения, слегка увеличенными размерами черепа, бледным ли­цом. Выглядит соответственно возрасту.

Неврологическая минимальная симптоматика проявлялась в сглаженности носогубных складок, треморе языка, расстройствах моторики мышц лица, артикуляторных органов, мелкой моторики пальцев рук, общие движения выявляют неловкость, некоординиро-ванность. Имеются трудности восприятия и воспроизведения ритмических структур, переключения с одного движения на другое, с тру­дом сохраняет заданный ритм движений.

При выполнении координаторных проб обнаруживаются кинесте­тическая и динамическая диспраксия.

Трудности формирования навыков письма и чтения. Медленное выписывание отдельных элементов букв, отдельных букв, слов, пред­ложений не вызывает затруднений, а усложнение письменных зада­ний и возрастающими требования к письму (скорописи, сокращении времени выполнения задания) выявляют функциональную несосто­ятельность. Обнаруживается большое количество разнообразных ошибок, но главным образом, ошибки диспраксического характера. Кинестетическая и динамическая диспраксия, нарушение ритми­ческой организации движений. Саша не успевает за работой класса. С 3 класса Саша был переведен на индивидуальный план обучения. В тетрадях у Саши полный «хаос»: неряшливый почерк, исправле­ния до нечитаемости, недописывания элементов букв, буквы разной высоты, ширины и разного наклона.

После 11 лет стала нарастать инертность и вязкость мышления и поведения. Появились определенные правила в расположении на сто­ле тетрадий и книг, одежды в шкафу. Раздражался, когда его вещи перекладывали на другое место. Появилась взрывчатость. Грубил, кричал на родителей и бабушку, мог толкнуть и даже больно уда­рить. Такими же чертами характеризовалось его поведение в классе. Во дворе со сверстниками не дружил, дети его боялись.

Наблюдение 11. Андрей 3.14 лет.

С детского возраста непоседлив, гиперактивен. Учится в 9 классе вместе с сестрой близнецом. Обучение дается с трудом, преобладаю­щая оценка — тройка. Особенно тяжело даются точные науки. Читать не любит. В изложениях и сочинениях масса ошибок, почерк неряш­ливый, присутствует элемент украшения письменных работ, причуд­ливые обводки заголовков, выделение различными цветами ручек оп­ределенных слов в тексте, не связанных с требованиями учителя. Речь быстрая, смазанная, звукопроизношение дефектное — призубный сиг-матизм свистящих звуков.

Классный руководитель характеризует Андрея как любопытного, имеющего разносторонние интересы, вместе с тем очень упрямого, взрывчатого, мстительного. Мальчик любит рисовать, где стереотип­но повторяется военный сюжет с одинаковыми предметами и учас­тниками. В себе не уверен. Ощущается потребность в ласке, заботе. В 6 классе был замечен в воровстве. Украл у дедушки 600 рублей, ку­пил на эти деньги игрушек, жевательной резинки и раздал все куп­ленное детям в классе. В 7 классе — воровство в квартире товарища. Украл золотое кольцо и продал его. Стал собирать, копить деньги, чтобы быть независимым. В этом же классе начал прогуливать уроки, хуже учиться, замечен в курении сигарет, ругается нецензурной бранью, стремится психологически подавлять сверстников, подчи­нять их себе. Сопротивляющимся угрожает, припугивает, на высо­те спора, конфликта появляются неврозоподобные тики на лице, что пугает окружающих.

В 8 классе, задумав отомстить, разогрел на сухом топливе метал­лическую пуговицу на куртке и приложил эту раскаленную пуговицу к шее своего лучшего друга, оставив тем самым клеймо на всю жизнь. Свой поступок объяснил тем, что «надо бить своих, чтобы чужие бо­ялись». Когда родители потерпевшего попытались его приструнить, у Андрея вновь появились тики на лице, он покраснел и, зажав в руке железную линейку, «заикаясь», подкатывая глаза, сказал, что он за себя не отвечает. Родители и учитель ретировались. После этого эпи­зода он совершенно спокойно обратился к окружающим одноклассни­кам с «нравоучительной речью», смысл которой сводился к тому, что­бы они на родителей не надеялись, а «лучше держались его», так как он один может «и защитить, и наказать». Его друг после этого случая перестал с ним конкурировать за пальму лидерства в классе. Андрей же в случае необходимости, когда возникала угроза неповиновения или «бунта отличников», лениво, но угрожающим тоном требовал показать всем клеймо на шее. После этого заявлял, что отличники не успеют до­бежать до родителей, а «клеймо на лбу каждого будет дымиться».

В 9 классе на празднике в парке в нетрезвом виде воровал бутылки со столов в кафе, допивал спиртное и напитки, доедал остатки пищи, буянил, угрожая сожжением кафе. Ушел только после того, как за­ведующий кафе «подарил» ему бутылку пива. В этом же классе учас­твовал в разбойном нападении на прохожую девушку — вырвал су­мочку из рук. Попал в милицию, но денег не возвратил, сославшись, что у него самого их украли.

После появления в школе нового классного руководителя, который организовал секцию рукопашного боя, вовлек в нее многих одноклас­сников, последние стали вести себя «нагло и не подчиняться». Андрей, выпив пива, решил «поговорить» с учителем, но последний, отличаясь сдержанностью и физической силой, дал несколько оплеух и предло­жил заниматься в секции. Андрей после этого всем сверстникам объ­являл трижды, что после педагогических мер «новоявленного Мака­ренко» он сбросится с 9 этажа и тогда «посмотрим, куда его денут».

Наблюдение 12. Ирина С. 14 лет.

Мама — воспитатель детского сада, много внимания уделяла де­вочке. В анамнезе родовая травма, частые простудные заболевания. Развивалась с небольшими отклонениями от нормы, сидеть начала в 7 месяцев, ходить — в 1,3 год, первые слова появились к 1,5 годам. Всегда отличалась двигательной расторможенностью, крикливостью, капризностью, упрямством, эпизодами угрюмого и мрачного настроения. Отмечались симптомы регрессивных психических расстройств — долго не формировались навыки опрятности — энурез до 8 лет. В до­школьном возрасте девочка проявляла непослушание, деспотичность по отношению к матери, к сверстникам. Ученье давалось с трудом, мышление характеризовалось конкретностью, речь невнятностью, маловыразительностью, с искаженным произношением звуков свис­тящих и шипящих (межзубные и боковые варианты произношения), письмо и чтение формировалось с трудностями (дисграфия, дислек­сия). Скудный запас слов, аграмматизмы в спонтанной речи, даль­нейшие трудности овладения письменной речью, низкие оценки по всем предметам, особенно по русскому языку (за самостоятельные письменные работы — изложения, сочинения).

Внешность девочки: выглядит акселерированной (высокого роста, черты маскулинности, диспластичное телосложение), своеобразная фор­ма черепа, грубые черты лица. При обследовании моторики мышц лица, артикуляционной, общей и пальцев рук выявлялась минимальная не­врологическая симптоматика: асимметричность носогубных складок, спастичность кончика языка, диспраксические явления в пальцевых пробах, неловкость общих движений при выполнении физических уп­ражнений на уроках физкультуры, музыкальных занятиях.

Девочка ничем не интересовалась, мама старалась приобщить ее к общенациональной культуре, нанимала педагогов-музыкантов, которые давали уроки на дому (девочка отказалась ходить на уро­ки музыки в музыкальную школу), с дошкольного возраста девоч­ку старались приобщить к спорту, но все это только вызывало со стороны ребенка негативные реакции, нежелание учиться, которое сама Ира объясняла страхом получить плохую отметку или боязнью строгих претензий учителей. Все беседы мамы с дочкой заканчива­лись вспышками гнева со стороны дочки, далее следовали семейные конфликты, уходы из школы, бродяжничество, ранняя алкоголи­зация, начало половой жизни с 13 лет. По несколько дней ночевала якобы «у подруг». В ответ на требования следовать неким семейным и общественным традициям отвечала циничными упреками в адрес матери и обвинениями в неправильном воспитании, в отсутствии учета ее индивидуальных психологических особенностей, что зву­чало как дополнительная издевка по отношению родителей. «Вы ничего со мной не сделаете, живу как хочу и с кем хочу, пью, что хочу, а ночую — где придется». Эйфорическое настроение легко ме­няется на мрачный оттенок с отчетливыми признаками дисфории, приставучестью и конфликтностью.

Циклоидный психотип. Для таких детей характерно ме­няющееся психическое состояние. У них наблюдаются пери­оды гипертимного настроения, когда они общительны, любят озорничать, включаются в шумные игры, любят командовать и дурачиться. В периоды спада настроения они могут быть вя­лыми. Бездеятельными, а иногда беспокойными, тревожны­ми, плаксивыми. В школьном возрасте отмечается большая истощаемость, раздражительность. Нередко расстройство сна, снижение аппетита. Часто у таких детей в дошкольном и младшем школьном возрасте отмечается кусание ногтей, со­сание пальцев, выдергивание волос на голове. В пубертатном возрасте, как правило, удлиняется время и выраженность субдепрессивных фаз, во время которых отмечается затруд­нение в учебе. Такие дети и подростки с трудом переносят лю­бые ломки жизненного стереотипа (переход в другой класс, переезды в другой город). В то же время размеренные рамки налаженной жизни существенно усиливают их адаптацию.

Наблюдение 13. Маша К. 10 лет.

В анамнезе у девочки рождение в асфиксии, частые простудные заболевания. Раннее развитие характеризовалось ранним психофи­зическим развитием: ходить начала в 9 месяцев, первые слова поя­вились позднее к 1,4 году, фразы к 2,5 годам. Отмечалась диффузная неврологическая: отмечался незначительный гипертонус мышц рук и артикуляционных мышцах. С раннего возраста отмечена привыч­ка сосать палец во сне. Этот палец визуально можно отличить от остальных пальцев на руках девочки, он отличается дистрофичностью и бледностью кожных покровов. В связи с этой привычкой из­менился прикус (открытый передний). Дефектное звукопроизношение (межзубный синдром) было значительно шире, чем механичес­кая дислалия. С трудом набирала словарный запас. В дальнейшем к привычке сосать палец присоединилась привычка вытирать волосы на голове во время сна. Таким образом, во сне девочка одновремен­но сосала палец правой руки, а левой рукой делала вращательные движения в определенном месте головы (это место также можно оп­ределить визуально — это круглой формы пятно облысения слева чуть выше виска).

Внешне выглядит младше своего возраста, невысокого роста, ху­денькая, бледная, угрюмая, расторможенная, нервная, деспотичная по отношению к родным и сверстникам. В детский садик не ходи­ла, не смогла адаптироваться. Находилась с бабушкой, которая пот­ворствовала всем желаниям внучки. Все, что требовало усилий и на­пряжения, вызывало и вызывает у девочки негативную реакцию, вспышки гнева, отказ от деятельности. Выраженные расстройства моторики выявляются в работах по рисованию, аппликациях, пись­менных заданиях. Навыки самообслуживания затруднены: с трудом зашнуровывает ботинки, завязывает шнурки. Все движения замедленны. Читать научилась до школы, но читать не любит. Быстро счи­тает, любит решать задачи. При письме выявляются дисграфические ошибки, обусловленные нарушением звукобуквенного анализа (на­рушение фонемного анализа и синтеза слов). В школе быстро утом­ляется, особенно к концу недели, месяца, к концу года. Часто боле­ет. Подруг не имеет, в классе часто конфликтует с одноклассниками. Занималась у логопеда, но занятия не помогли, маловыразительной, «смазанной», невнятной. Дисграфия сочеталась с дизорфографией. У девочки наблюдаются немотивированного повышенного настрое­ния, в которые она много говорит, смеется, пытается сблизиться со сверстниками и иногда ей это удается. В этот период она, желая за­крепить дружеские связи, дарит подарки, предлагает свою помощь, приглашает домой для совместной подготовки к урокам. Так же немотивированая ее активность вскоре переходит в угрюмость, вя­лость, пассивность, нежелание общаться. Все это мешает ей завести друзей. В этот период плохо учится, раздражительна, иногда груба и даже драчлива. Катамнестическое обследование в возрасте 15 лет показало, что в периоды повышенного настроения стремилась войти в компании с асоциальными установками (алкоголизация, праздный образ жизни) и скрывала это от родителей.

Все выше перечисленные психотипы личности подростков в диапазоне пограничной аномальной личности обнаружива­ют нарушения темпа развития: диссоциированное развитие, акселерация, ретардация.

Как видно из приведенных примеров, патологическое развитие личности у подростков наблюдалось на фоне энце­фалопатии. Расстройства настроения, особенности речевой патологии, нарушение социального поведения скорее всего связаны с активными патофизиологическими процессами в мозге, отражающимися в нарушении высших психических функций. Резистентность симптомов, а иногда и их прогрес-сирование трудно объяснить только особенностями развиваю­щегося мозга в условиях остаточных явлений перенесенного церебрального паралича у этих детей. Психолого-педагоги­ческие наблюдения свидетельствуют о близости данных яв­лений к тому, что обнаруживается при непароксизмальных эпилептических расстройствах (Л.Р. Зенков, 2007).