Письмо Заместителя Председателя Советской делегации на Генуэзской конференции Председателю делегации Франции Барту

29 апреля 1922 г.

Господин Председатель,

В комментариях французской прессы и в заявлениях руководителей Французского Правительства договор, разрабатываемый в продолжение многих месяцев в Берлине н подписанный между Германией и Россией в Рапалло**, рассматривается как акт, направленный против интересов Франции. Высказывалось неоднократно предположение, что договор в Рапалло сопровождается секретными статьями военного и политического характера, которые скрывают в себе агрессивные намерения со стороны России по отношению к Франции или ее союзникам.

Российская делегация заявляет самым категорическим образом, что Рапалльскнй договор не содержит в себе ни одной секретной статьи, военной нли политической, и не сопровождается никакой подобного рода статьей и что Российское

* Ответ союзных держав на меморандум советской делегации от 20 апреля см. стр. 373. *• См. док. № 121.

Правительство не принимает участия ни в каком акте, действие которого направлено против интересов французской илн какой-либо другой нации.

Рапалльский договор не имеет иной цели, кроме ликвидации накопившихся вопросов между двумя государствами, которые находились в состоянии войны и которые чувствуют взаимно необходимость в восстановлении мирных отношений в их собственных интересах и в интересах всего человечества.

Далекий от того, чтобы быть направленным против Франции или против другой державы, вышеупомянутый договор является, с точки зрения Российского Правительства, не чем иным, как началом ряда частных, особых договоров, долженствующих, по мнению Российской делегации, дополнить общий договор, к которому стремятся держаны, собравшиеся в Генуе. Эти договоры должны служить базой для мира и равновесия во всем мире. Что же касается, в частности, Франции, то Российское Правительство находит, что имеется много точек соприкосиовения между иитересами этих диух стран, таких точек, которые облегчат соглашение во всех спорных между ними вопросах.

В этом отношении политика России оставалась неизменной, несмотря на враждебное поведение, которого Франция считала необходимым придерживаться по отношению к России в продолжение четырех лет. Российское Правительство не может скрыть от Французского Правительства, что его враждебная политика в отношении России в общественном мнении России пробудила живое чувство негодования против Франции н что, помимо этой политики, не существовало бы другой причины, мешающей восстановлению наиболее дружественных отношений между Россией и Францией и ее союзниками.

Российское Правительство убеждено, что изменение этого положения является столь же необходимым, сколь и полезным в интересах Франции, России, народов Западной Европы и экономического возрождения всего мира.

Будьте уверены, что это письмо продиктовано лишь искренним желанием рассеять все недоразумения, которые могли бы помешать ходу Генуэзской конференции.

Г. Чичерин

Печат. по арХ- Опубл. в сборн. «Материалы Генуэзской конференции...», М., 1922, стр. 327—328.

На это письмо был получен следующий ответ Барту от 1 мая 1922 г.: «Я сообщил сегодня утром на официозном собрании Первой подкомиссии, в связи с некоторыми общими положениями, интересующими все державы, содержание письма, которое Вы перьдали мне вчера вечером.

С другой стороны, я немедленно передал по телеграфу текст письма Пред-седателю Совета Министров Франции.

Не сомневаясь в искренности намерений, продиктованных в письме Российской делегации, я должен отметить место, где приписывается Франции враждебное отношение к России. Франция, наоборот, сохранила к русской нации, которая была ее лояльной военной союзницей в течение трех лет, чувство преданной дружбы».