2015-04-06
319
Непосредственным результатом Варшавской конференции явилось подписание советской стороной 10 мая 1922 г. в Санта-Маргерита (Италия) соглашения с комиссией по борьбе с эпидемиями (см. док. N° 158).
Генуэзская конференция постановила одобрить решения международней санитарной конференции в Варшаве. Советская делегация, ввиду непризнания советскими республиками Лиги наций, внесла поправку к этому постановлению, предложив поручить осуществление решений Варшавской конференции не комиссии Лиги наций, а специальной Международной комиссии (см. док. № 167).— 156
43 Это письмо было направлено в ответ на сообщения полпредства РСФСР в Германии о посещении полпредства неофициальными представителями венгерского правительства. В частности, в письме от 27 февраля
1922 г. в НКИД РСФСР полпред РСФСР в Германии сообщал: «Сегодня к нам приходили (принял по моей просьбе т. Бродовский) доктор Макс Феньо, председатель Союза венгерских промышленников, и сотрудник большой будапештской газеты «Пастер Ллойд» Гуго Игнатус. Феньо заявил, что он является не только в качестве представителя промышленности, но и в качестве официального представителя правительства для разговора о возможности возобновления торговых отношении. Тов. Бродовский ответил, что возобновление торговых отношений требует признания в той или иной форме Советского правительства и заключения с ним договора». — 156
47 Имеются в виду Временное соглашение между Россией и Норвегией от 2 сентября 1921 г. (см. т. IV, док. № 203) и Предварительное соглашение между Россией и Швецией, подписанное 1 марта 1922 г. Советско-шведское соглашение в основных своих положениях было аналогично советско-норвежскому соглашению.
Однако против ратификации соглашения от 1 марта 1922 г. выступили шведские промышленники во главе с Нобелем и Эриксоном, собственность которых в Советской России была национализирована. Они рассчитывали при этом, что на Генуэзской конференции капиталистические державы принудят Советское правительство пойти на крупные уступки в вопросе о долгах. Под их давлением риксдаг в начале июня 1922 г. отказался одобрить это соглашение. — 157
48 Упоминаемое постановление (декрет) ВЦИК опубликовано в «Собрании узаконений...» № 16, 1922 г., отд. I, ст. 160.— 158
49 Траулер «Магнета» был задержан 31 января 1922 г. в 9 милях от мурманского побережья. В ночь на 1 февраля 1922 г. вследствие разыгравшегося шторма траулер затонул, о чем НКИД известил британского официального агента в Москве памятными записками № 175 от 13 февраля и № 213 от 20 февраля 1922 г. Выражая сожаление по поводу гибели траулера «Магнета», НКИД заявил протест против незаконного рыбе ловств а британских траулеров в советских территориальных водах и просил британское правительство о том, чтобы оно сделало серьезное предупреждение своим рыболовецким фирмам.
Траулер «Св. Губерт» был задержан в советских территориальных водах 3 марта 1922 г. и приведен в Мурманск, где находился до нюня
1923 г. - 165
50 На основании ст. IV предварительного русско-итальянского соглашения от 26 декабря 1921 г. (см. т. IV, док. кз 336) стороны обменивались официальными агентами (предстааителями), аккредитованными при соответствующих правительствах. Коллегия НКИД РСФСР решением от 14 января 1922 г. и король Италии декретом от 31 января подтвердили вступление в силу предварительного русско-итальянского соглашения, хотя согласно ст. XIII соглашение вступало в силу немедленно. Королевский декрет от 31 января 1922 г. был опубликован в Италии в «Гадзетта уффи-чиале» 14 марта 1922 г.
В соответствии с вышеуказанными актами Российская экономическая делегация в Италии в сношениях с итальянскими правительственными органами, начиная с 18 марта 1922 г., стала именовать себя представительством РСФСР в Италии, а глава ее В. В. Боровский — представителем РСФСР в Италии. Итальянское правительство, игнорируя ст. IV русско-итальянского соглашения, продолжало именовать представительство РСФСР в Италии экономической делегацией. «Итальянское правительство и здесь и в Москве упорно называет свое представительство коммерческой делегацией», — писал В. В. Боровский в НКИД 13 июля 1922 г. «Мы оспариваем это название, неизвестное Предварительному договору, который говорит об «официальных агентах» (ст. IV), т. е. представителях правительства. На этом основании мы на бланках и в переписке упорно называем себя «представительством РСФСР». За названием коммерческой делегации скрывается желание итальянского правительства умалять в глазах союзников политическое значение договора» — 168
51 Кроме положений, изложенных в комментируемом документе, в ноте Янсона от 13 марта 1922 г. подчеркивалось, что предпринимаемое консульским корпусом «вооружение группировок, борющихся против Дальневосточной Республики, является шагом определенно враждебным Правительству Дальневосточной Республики», и выражалась надежда, что правительства США и Англии воспрепятствуют вывозу из Владивостока имущества и грузов, а также примут меры к предотвращению вооружения контрреволюционных элементов. — 169
53 См. прим. 3 к док. № 9. — 185
53 В нотах от 6 августа и 25 октября 1921 г. полномочный представитель РСФСР в Персии обращал внимание персидского правительства на угрозу, возникшую для советских республик в связи с большими скоплениями дашнакских солдат и офицеров в Тавризе. Одновременно в нотах указывалось на необходимость немедленного разоружения дашнакских банд, расселения их участников и высылки бывших министров контрреволюционного дашнакского правительства Армении за пределы Персии. Полпред Армянской ССР в Персии 15 декабря 1921 г. также направил персидскому правительству ноту аналогичного содержания.
В ноте от 18 января 1922 г. представитель РСфСР в Персии сообщил персидскому правительству, что присланный ему 28 декабря 1921 г. ответ на указанные выше ноты ни в коей мере не разрешал вопроса о ликвидации контрреволюционных гнезд дашнаков на персидской территории, главным образом в Тавризе. В ноте приводились новые факты об активной деятельности бывшего дашнакского правительства, направленной против Советской Армении, и вновь подтверждались положения, изложенные в ноте от 15 декабря 1921 г. (см. т. IV, док. № 328). Ответа персидского правительства на ноту от 18 января 1922 г. не последовало.
К вопросу о дашнаках полпредство РСФСР возвращалось в своих нотах МИДу Персии от II февраля и 12 марта 1922 г. В последней отклонялась попытка персидского правительства, содержавшаяся в ноте от 7 марта 1922 г., представить находящихся в Персии дашнаков только как политических эмигрантов, бежавших из-за «перемены режима в их государстве».
Упоминаемая в комментируемой ноте записка по дашнакскому по-просу ог II марта 1922 г. содержала конкретные материалы о коптрревог
72S
люциониой деятельности бывшего дашнакского правительства на территории Персии.
В последующей переписке по этому вопросу летом и осенью 1922 г. персидское правительство, встав на путь нарушения ст. V советско-персидского договора от 26 февраля 1921 г., пыталось голословно отрицать многочисленные факты подрывной деятельности бывшего дашнакского правительства против Советских республик. — 186
54 Все статьи советского проекта вошли без существенных изменений в текст договора, заключенного 16 апреля 1922 г. в Рапалло. Лишь содержание проекта одной дополнительной статьи было изложено в нотах, которыми обменялись обе стороны при подписании Рапалльского договора (см. док. № 122). Однако в отличие от проекта этой дополнительной статьи в текст нот после слов (во втором абзаце): «...урегулирование этого вопроса между Германией и Россией будет предметом специальных переговоров в будущем», было добавлено: «... а именно на такой основе, что с бывшими немецкими предприятиями должны поступать так же, как и с однотипными предприятиями этого третьего государства». — 190
55 Основные положения настоящего заявления были одобрены В, И. Лениным (см. док. № НО и прим. 61).
В заявлении советской делегации, которое исходило из основного принципа советской внешней политики — мирного сосуществования государств с различными социально-экономическими системами, выдвигалась программа обеспечения мира и разоружения, намечались конкретные условия широкого экономического сотрудничества с капиталистическими странами.
Программа советской делегации коренным образом отличалась от заявлений представителей капиталистических держав, в которых содержались лишь общие декларативные положения о необходимости экономического восстановления Европы.
Советская программа работ конференции была отклонена западными державами. Особое противодействие делегаций стран Антанты вызвало советское предложение о разоружении. Глава делегации Франции Барту в ультимативной форме заявил об отказе обсуждать вопрос о разоружении (см. стр. 200). Ллойд-Джордж и Факта, открыто не выступая против предложения советской делегации, по существу поддержали Барту и не допустили рассмотрения на конференции этой важной проблемы (см. стр. 201—202).
Последующий ход конференции показал стремление представителей империалистических стран навязать советскому государству условия соглашения, угрожавшие его суверенитету и независимости. Это нашло свое выр?жение во многих выступлениях представителей держав Антанты и в требовании принять в качестве базы для переговоров на конференции лондонский доклад экспертов (см. стр. 245) и меморандум союзников от 2 мая 1922 г. (см. стр. 373).
Советское правительство решительно отвергло эти притязания представителен кашп алистических стран. Советская делегация на протяжении всей Генуэзской конференции настойчиво и упорно отстаивала принципы, изложенные в комментируемом заявлении, выдвигая конструктивные предложения по урегулированию спорных вопросов и соглашаясь на разумные уступки по ряду конкретных вопросов. Об этом свидетельствуют, в частности, письмо советской делегации от 20 апреля 1922 г. (см. док. № 127), заявление советской делегации от 24 апреля 1922 г. (см. док. № 135)', меморандум советской делегации от Ц мая 1922 г. (см. док. № 153) и другие. — 195
58 Имеется в виду меморандум правительства Франции правительству Великобритании от 6 февраля 1922 г. относительно толкования программы Генуэзской конференции н каннской резолюции от 6 января 1922 г. (см. «Материалы Генуэзской конференции...», М., 1922, стр. 26—32).— 199
57 Правительство США отказалось официально участвовать в Генуэзской конференции. Тем не менее оно направило в Геную в качестве
«наблюдателя» своего посла в Италии Чайлда, а деловые круги — представителей нефтяной и других отраслей промышленности во главе с миллионером Вандербильдом.
В ответе государственного секретаря Юза от 8 марта итальянскому послу в Вашингтоне на приглашение принять участие в конференции говорилось, что правительство США не может «избежать того заключения, что предполагаемая конференция не является прежде всего экономической конференцией..., а скорее конференцией политического характера, в которой правительство Соединенных Штатов не может с пользой участвовать» («FRUS», 1922, v. I, р. 393).
Основной причиной отказа США от участия в Генуэзской конференции было враждебное отношение американских правящих кругов к Советской России. В ноте Юза подчеркивалось, что США считают любое рассмотрение вопроса об экономическом возрождении России «бесполезным» пока там не будут созданы «необходимые условия». Под этими «условиями», как это следовало из содержавшейся в ноте ссылки на заявление американского правительства от 25 марта 1921 г. (см. т. IV, стр. 10—И), американские правящие круги имели в виду восстановление частной собственности. Опасаясь достижения в результате конференции какого-либо соглашения между союзниками и Россией, которое могло бы дать им преимущества на русском рынке в ущерб США, Юз в своей ноте настаивал на предоставлении «справедливых возможностей» для всех государств в России, т. е. применения по отношению к ней принципа «открытых дверей». Вместе с тем американские правящие круги опасались того, что на конференции будет поставлен вопрос об упразднении межсоюзнических долгов. Они усматривали в английской инициативе созыва конференции попытку Великобритании усилить свое политическое и экономическое влияние в Европе.
Касаясь задач наблюдателей от США на Генуэзской конференции, Чайлл писал 7 мая 1922 г. в госдепартамент: «Неофициально мы должны по возможности поддерживать самую тесную связь (с делегациями других стран. — Ред.), с тем чтобы помешать Советской России заключить какое-либо соглашение, которое могло бы ущемить наши права» («FRUS», I922, v. II, р. 789). При этом он выражал уверенность, что, «несмотря на возможные затруднения, бельгийская, французская и другие делегации откажутся подписать» какое-либо соглашение с советской делегацией (там же, р. 790). — 201
bS После выступления Ллойд-Джорджа и Факта попросил слово Г. В. Чичерин. Однако председательствующий Факта заявил, что ввиду того направления, которое приняли дебаты, он считает «нежелательным сегодня продолжать прения», и предложил конференции приступить к созданию рабочих комиссий.
Были созданы 4 комиссии: первая — политическая, занимавшаяся «русским вопросом»; вторая — финансовая; третья—экономическая; четвертая—транспортная. В первой комиссии была создана подкомиссия, которая, в свою очередь, создала комитет экспертов по русскому вопросу. Финансовая комиссия образовала три подкомиссии, денежного обращения, кредитную и валю!ную. Экономическая комиссия выделила две подкомиссии: первую — по ст. 41—53 доклада лондонского комитета экспертов (см. стр. 245) и вторую — по ст. 54—5? того же доклада. Кроме того в первой подкомиссии была образована техническая комиссия по вопросам труда. В транспортной комиссии также работали чри подкомиссии: организационная, железнодорожная и водных путей.
Конференция имела три пленарных заседания и ряд заседаний указанных комиссий и подкомиссий. — 202
6* См. прим. 9 к док. № 12.— 203
бС| Послом Италии в Великобритании в то время был Джакомо де Мартино. Вероятно, речь идет о Франческо Джаннини, который на Генуэзской конференции был экспертом итальянской делегации (см. прим. 15).— 206
61 Текст проекта упоминаемой в письме речи, а также замечания В. И. Ленина по этому проекту опубликованы в Ленинском сборнике XXXVI, стр. 451—455. — 206
62 На первом заседании Первой (политической) комиссии участвовали делегаты 28 европейских стран и трех английских доминионов. На этом заседании был избран председателем комиссии премьер-министр Италии Факта и создана подкомиссия, в которую вошло по одному представителю от Франции, Великобритании, Италии, Японии и Бельгии (приглашающих держав), Советской России, Германии и четыре представителя от остальных государств—участников конференции (делегаты Польши, Румынии, Швеции и Швейцарии). Председателем подкомиссии был избран министр иностранных дел Италии Шанцер.
На первом заседании подкомиссии 11 апреля Ллойд-Джордж предложил начать работу с рассмотрения доклада комитета экспертов союзных держав (см. стр. 245). Это предложение было поддержано Барту и Шап-цером. Г. В. Чичерин заявил, что Советскому правительству совершенно неизвестны все эти документы и что потребуется время для их изучения. Было решено возобновить работу подкомиссии после ознакомления всех делегатов с указанными документами.
Второе заседание подкомиссии состоялось 21 апреля. Между первым и вторым заседаниями подкомиссии на вилле Альбертис имели место неофициальные встречи глав делегаций Великобритании, Франции, Италии и Бельгии с представителями советской делегации (см. док. № 119 и прим. 63). В результате этих встреч Г. В. Чичерин 20 апреля направил Ллойд-Джо рджу письмо по поводу предложений, сделанных союзными правительствами 15 апреля (см. док. № 127 и стр. 260). Письмо Г. В. Чичерина было обсуждено утром 21 апреля на совещании всех членов подкомиссии за исключением советских и германских представителей.
На втором заседании подкомиссия, собравшаяся в полном составе, учредила по предложению Шапцера комитет экспертов для рассмотрения упомянутого письма советской делегации, В комитет вошло по одному представителю от каждой приглашающей державы, от Советской России и два представителя от нейтральных государств (делегат Голландии) и от государств Малой Антанты (делегат Чехословакии).
В ходе второго заседания подкомиссии Нарту при рассмотрении предложения о создании комитета экспертов пытался определить дальнейшее направление работы подкомиссии и комитета экспертов, выступив с заявлением, что требования советской делегации об аннулировании военных долгов и о предоставлении Советской России финансовой помощи якобы не соответствуют условиям каннской резолюции. Одновременно Барту заявил, что «французская делегация ни под каким видом не может допустить, чтобы признание долгов было связано с признанием де-юре Русского Правительства заинтересованными государствами». Ллойд-Джордж и Шап-цер предложили не открыьать дискуссию по существу поднятых Барту вопросов и на данном заседании ограничиться созданием комитета экспертов.
Г. В. Чичерин в своем ответе заявил, что советская делегация «по вопросу о методе работы не взяла на себя обязательств, как это очевидно, сделали приглашающие державы», но что советская делегация в целях примирения принимает предложение о создании комитета экспертов, которому было бы поручено рассмотреть письмо советской делегации. Г. В. Чичерин заявил далее, что он протестует против замечаний Барту, который поставил под сомнение лояльность советской делегации по вопросу о присоединении к каннской резолюции, подчеркнув при этом, что именно Барту уклонился от применения требований этой резолюции, поскольку признание де-юре Советского правительства точно содержится в каннских резолюциях.
Несмотря на стремление советской делегации найти пути к урегулированию взаимных финансово-имущественных претензий, чему были посвящены неофициальные встречи на вилле Альбертис, ход этого заседания подкомиссии показал, что силы, стремящиеся к срыву Генуэзской конфе-
ренции, значительно активизировались. (О работе подкомиссии см. также док. № 156, 160—163 и прим. 88, 89). — 208
63 Как видно из комментируемого письма Г. В. Чичерина, 15 апреля на неофициальном совещании на вилле Лльбертис советская делегация впервые огласила контрпретензии Советской России за ущерб от интервенции и блокады. Советская делегация заявила, что сумма учтенного ущерба составляет 39 млрд. зол. руб.
Член советской делегации M. M. Литвинов указал тогда же, что помимо этой суммы имеется ущерб, не поддающийся точному учету, вместе с которым общая сумма советских контрпретензий достигнет не менее 50 млрд. зол. руб. В дополнение к меморандумам от 20 апреля и II мая 1922 г. (см. дЪк. № 126 и 153) советская делегация издала для конференции специальный документ; «Претензии России к государствам, ответственным за интервенцию и блокаду», в котором подтвердила и обосновала заявленные ею контрпретензии (см. док. Лрэ 150).
Представители держав Антанты, пытаясь уйти от ответственности за вооруженную интервенцию, заняли позицию непризнания союзниками советских контрпретензий и настаивали на том, чтобы советская делегация отказалась от их предъявления, предлагая взамен «списать» часть русских военных долгов.
Прикрываясь стремлением достигнуть соглашения с Советской Россией, представители стран Антанты добивались односторонних уступок со стороны советской делегации в форме признания как довоенных долгов и финансовых обязательств, так и прав иностранных граждан па «возвращение им их имущества и компенсацию за ущерб, нанесенный этому имуществу или его утрату» (см. стр. 260).
В. И. Ленин, ознакомившись с донесениями советской делегации из Генуи, 19 апреля 1922 г. предложил сообщить Г. В. Чичерину: «Вся информация из Генуи показывает, что мы поддаемся обману. Ллойд-Джордж, который шумит против Франции, прикрывает этим свое главное стремление— принудить нас платить долги вообще и бывшим собственникам особенно. Пора начать систематические разоблачения этого обычного маневра английских дипломатов...» (Ленинский сборник XXXVI, стр. 474).
В развитие вышеприведенной телеграммы В. И. Ленин 21 апреля направил Г. В. Чичерину новую телеграмму по данному вопросу (см. док. № 128).
Ленинская оценка позиции английской дипломатии на Генуэзской конференции подтвердилась всем последующим ее ходом. На заседаниях комитета экспертов по русскому вопросу (см. прим. 73), который был создан, в первую очередь, для рассмотрения письма Г. В. Чичерина Ллойд-Джорджу от 20 апреля (см. док. № 127), английская делегация в контакте с делегациями других западных держав не только не стремилась найти практическое решение вопросов, выдвинутых в письме, в частности, вопроса о финансовой помощи Советской Poclhh, но даже отступила от достигнутой ранее договоренности принять это письмо в качестве базы для дальнейших переговоров.
28 апреля Г, В. Чичерин направил на имя председателя конференции письмо (см. док. № 139), отметив в нем, что если западные державы берут назад свое согласие принять его письмо от 20 апреля в качестве базы для переговоров, «некоторые основные положения которого были точно указаны в предложениях российских экспертов», го и советская делегация оказалась бы нисколько не связанной этим письмом и внозь вернулась бы к точке зрения, изложенной в ее первом меморандуме, остающейся выражением справедливых принципов (см. док. № 126).
Меморандум союзных держав от 2 мая (см. стр. 373), направленный в ответ на меморандум советской делегации от 20 апреля 1922 г., подтвердил колониалистские устремления правительств союзных держав в отношении Советской России.
Такща образом совещания на вилле Альбертис не привели к достижению соглашения. — 220
84 Ход Генуэзской конференции показал растушую силу Советского государства и укрепление его авторитета на международно» арене. Конференция вскрыла наличие противоречий между империалистическими державами, в особенности между побежденной Германией и странами-победительницами. Потерпев неудачу в попытках сговора с держлпамн Антанты за счет интересов Советских республик, правительство Германии вынуждено было вступить на путь урегулирования политических и экономических вопросов с советской страной, рассчитывая тем самым укрепить свои позиции в отношениях с западными странами. Это нашло свое отражение в том, что правительство Вирта пошло на подписание с Советской Россией договора в Рапалло, от заключения которого оно уклонялось ранее (см. док. № 101, 106, НО),
Подписанием Рапалльского договора Советское правительство значительно упрочило международное положение Советского государства, поскольку этим актом разрывался единый антисоветский фронт капиталистических государств, устанавливалось действительное равноправие двух систем собственности и определялись те принципы, на основе которых Советское государство изъявляло готовность нормализовать свои отношения с буржуазными странами, Договор с Советской Россией имел большое политическое и экономическое значение также для Германии, открыв путь для развития равноправных и взаимовыгодных экономических и торговых связей с Советской страной.
В. И. Ленин в проекте постановления ВЦИК по отчету советской делегации на Генуэзской конференции отмечал, что «Действительное равноправие двух систем собственности хотя бы как временное состояние, пока весь мир не отошел от частной собственности и порождаемых ею экономического хаоса и войн к высшей системе собственности, — дано лишь в Рапалльском договоре» (см. Соч., т. 33, стр. 320).
ВЦИК в своем постановлении но отчету советской делегации на Генуэзской конференции, касаясь Рапялльского договора, указал, что «признает нормальным для отношений РСФСР с капиталистическими государствами лишь такого рода договоры» (см. дик. № 159).
Действие этого договора было впоследствии распространено на союзные с РСФСР республики; между ними и Германией были установлены дипломатические отношения (см. док. № 305, 306). — 223
65 Йотой от ] мая 1922 г. МИД Китая сообщил миссии ДВР п Китае, что китайские власти, произведя обыски у русских, якобы «нпетанилп eerie целью охранять местный порядок и спокойствие». Прпчпав, что при обысках «никакого оружия не было обнаружено», МИД Китая злинпл: «Что же касается обыска в квартире неофициального Читинского предст.тигели в Харбине, который был произведен по незнанию, мы выражаем сное глубокое сожаление. В настоящее время мы уже телеграфно инструктировали маньчжурские власти относиться с особым вниманием к Читинскому представителю и дать ему охрану».
В ответной ноте от 9 мая 1922 г. миссия ДВР в Китае сообщила, что она переслала ноту МИД Китая от 1 мая 1922 г. своему правительству, и выразила надежду, что правительство ДВР «примет во внимание заверения, сделанные в ноте, дабы возобновить дружественные сношения между нами». Выразив сожаление по поводу того, что китайские власти при определении своего отношения к ДВР пользуются неблагонадежными источниками, миссия ДВР в своей ноте указала, что представители ДВР в Китае «стремятся открыто установить торговые и другие нормальные взаимоотыошениясКитаем и всегда готовы с полной откровенностью разъяснить китайским властям все стороны жизни нашей Республики...» — 228
66 Имеется в виду нота миссии Дальневосточной Республики в Китае от 10 апреля 1922 г. № 349 министерству иностранных дел Китая, в которой указывалось, что правительство ДВР ожидает ответа на ноту министра иностранных дел Дальневосточной Республики по вопросу обысков в Харбине (см. док. № 74). Далее в ноте миссии ДВР говорилось: «Нота была передана месяц назад, и за это время ошибка,'совершенная китай-
скими властями в Харбине, стала совершенно очевидной, свидетельством чего являются результаты ничем не оправдываемых обысков. Мы полагаем, что Китайское Правительство не одобрит и не оправдает этого инцидента, а также надеемся, что мы сможем вскоре информировать наше правительство по этому вопросу». — 228
67 Имелось в виду коммюнике для прессы, принятое на Каннской конференции Верховного совета Антанты от И января 1922 г., о задачах Генуэзской конференции. В коммюнике, в частности, указывалось, что к основным принципам работы конференции по восстановлению Европы относятся: «признание всеми странами их публичных долгов и возмещение sa потери и убытки, причиненные действием их правительств, а также создание финансовых и денежных условий, дающих достаточные гарантии для торговых сношений и для сохранения мира между народами».
Премьер-министр Великобритании Ллойд-Джордж в своей речи 3 апреля 1922 г. в палате общин, касаясь коммюнике от II января, сказал, что оно «было лырабстано конференцией в качестве официального документа, который был тщательно подготовлен министрами и экспертами и в котором каждое слово было взвешено самым внимательным образом». — 2.3.3
66 В приложении I даны выдержки из работы профессора международного права Дижонского университета Г. А. Мулена «Доктрина Драго» (Париж, 1908). Мулен приводит основные положения доктрины аргентинского юриста и дипломата Кальво, которая была положена затем в основу доктрины Драго, а также высказывания крупного специалиста по международному праву профессора Мартенса и британского премьера Г. Кэмп-белла-Бапнермана, разделявших точку зрения Кальво и Драго.
Согласно выдержке из книги Мулена, Кальво, приведя мнения ряда государственных деятелей и примеры, заимствованные из общей международной практики, представил следующие заключения:
«1. Принцип компенсации и дипломатического вмешательства в пользу кностранцев вследствие убытков, понесенных в случае гражданской войны, не допускался ни в прошлом, ни в настоящем ни одним пародом Европы или Америки.
2. Правительства могущественных народов, осуществляющих или налагающих это мнимое право по отношению к сравнительно слабым государствам, совершают злоупотребление властью и силой, ничем не оправдываемое и столь же противное их собственному законодательству, сколь и международной практике и политическим обычаям».
В приложение включено также процитированное Муленом заявление министра иностранных дел Франции Г. Пишона в палате депутатов 7 июня 1907 г., в котором он, в частности, заявил: «Нельзя рисковать силами страны и примешивать политику и отношения страны ко всем счастливым или несчастным спекуляциям, в которые неосторожно могут дать себя вовлечь крупьые предприниматели, поставщики и банкиры» (см. «Материалы Генуэзской конференции.,.», M., I922, стр. 139—141). — 236
69 Приложение II содержит 12 документов, разоблачающих враждебные действия правительств США, Англии и Франции против Советской республики в 1917—1920 гг. Приведенные в приложении выдержки из заявления британского министра блокады Р. Сесиля от 24 ноября 1917 г. показывают, что союзные державы решили не признавать Советское правительство и сделать ставку на силы русской контрреволюции. Об этом же свидетельствует и сообщение французского генерала Бертело генералу Духонину от 25 ноября 1917 г.
В приложение вошли также донесения дипломатического представителя Великобритании в России Локкарта и посла США Френсиса своим правительствам (март 1918 г.), раскрывающие планы Англии и США по организации вооруженной интервенции на севере России и Дальнем Восток«, О захватническом характере этих планов убедительно говорят вы-
