Сообщение Отдела печати Народного Комиссариата Иностранных Дел СССР о советско-японских переговорах

6 мая 1924 г.

В японских газетах появилось сообщение, приписывающее задержку русско-японскнх переговоров отсутствию соответствующих полномочий у чрезвычайного н полномочного представителя в Пекине т. Карахана.

Это утверждение нуждается в самом категорическом опровержении.

Советское правительство неоднократно заявляло о своей готовности приступить к переговорам, и именно оно настаивало на том, чтобы переговоры велись лицами, официально на то уполномоченными своими правительствами*.

В сообщении японских газет верно поэтому лишь то, что открытие переговоров задерживается, но по вине японского правительства. Если бы японское правительство снабдило теми же официальными полномочиями на ведение переговоров и на подписание соглашения, каковые имеются у т. Карахана, своего посланника ib Пекине Иосидзава, то переговоры в Пекине могли бы начаться в любой момент. Однако 4,0 сих пор японское правительство,несмотря на прямое требование т. Карахана, переданное через Иосидзава, отказы-м.к'тся облечь последнего соответствующими официальными полномочиями.

Пгчпг по газ. 'Известия» Л» ПН (2136), 6 мая 1924 г.

* См. ДОК. № 121.

125. Запись беседы Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР с Представителем Дании в СССР Скоу

6 мая 1924 г.

Скоу заявил, что новое датское правительство готово не-¹ медленно признать нас де-юре, если дадим наибольшее бла^ гоприятствованне без всяких ограничений. Он повторял старую известную нам аргументацию. Новое правительство не может-де отказаться от льготы, полученной старым правительством прн заключении временного соглашения*.

Пришлось н мне повторить старую аргументацию. Обращаю внимание Скоу главным образом на то, что исполнение требований датского правительства затрагивает не только наши отношения с Данией, но и со Швецией, Норвегией и другими странами. Все, что мы дадим Данин, автоматически распространяется на Швецию и Норвегию и будет потребовано всеми другими государствами, которые нас еще не признали. Речь идет, таким образом, о вопросе, коренным образом затрагивающем всю нашу торговую политику. Мы не собираемся в каком бы то ни было отношении ставить Данию в худшие условия, чем другие страны, но принципиально мы не можем по весьма серьезным причинам закрепить это договорным путем. Мы поставили бы себя в совершенно ложное положение по отношению к Швеции и Норвегии, которым мы после долгих споров отказали в том самом, чего требует Дания, приходя к признанию нас значительно позднее. Поскольку мы не принимаем датской интерпретации старого договора, нельзя говорить о какой-либо действительной льготе, полученной старым правительством. Если датское правительство не хочет отказаться от своей претензии на собственное истолкование соответственных статей старого договора, то пусть оставляет вопрос открытым. Мы не требуем, чтобы оно отказалось от своей интерпретации. Вопрос будет решен при заключении нового торгового договора с Данией. Если Дания хочет сейчас внести ясность в этот вопрос, то, считаясь с датским общественным мнением, мы готовы изложить ограничение в более приемлемой для Дании форме, а именно, вместо того чтобы сказать — благоприятствование не распространяется в таких-то и таких-то случаях, мы скажем в положительной форме, что соответственные статьи старого договора обе 'стороны согласились толковать таким образом, что Дания ни в коем случае не будет поставлена в худшне условия, чем Швеция, Норвегия и другие страны, которые признают нас впоследствии. Скоу обещал сообщить нашу точку зрения своему правительству.

* См, т, VI, док. №153, 154.

Я сообщил также Скоу, что из-за ограничения наибольшего благоприятствования прервались переговоры с Голландией*. Из этого датское правительство должно понять, какое серьезное принципиальное значение имеет для нас.этот вопрос.

Литвинов

Печат. во арх,

126. Заявление для советской печати Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР M. M. Литвинова

6 мая 1924 г.**

В беседе с сотрудником советской печати М. Литвинов по поводу обыска в берлинском торгпредстве*** заявил: «Нами еще не получен подробный доклад из Берлина н нам еще неизвестны в достаточной мере детали дела, чтобы правительство могло принять окончательное решение относительно тех шагов, которыми оно должно будет ответить на дерзкий вызов германских властей.

Неожиданное н бессмысленное нападение берлинской полиции на торгпредство является не только формальным нарушением экстерриториальности и оскорблением Советского правительства, но и действием, лишающим наше торгпредство необходимых условий для спокойной работы. Экстерриториальность торгпредства вытекает нз советско-германского соглашения 1921 г. ****, которое Рапалльским договором ***** отменено не было. Согласно этому соглашению торгпредство является частью полномочного представительства, а следовательно, пользуется всеми теми привилегиями, которые присвоены самому полпредству. Экстерриториальность торгпредства до сих пор никаких сомнений не вызывала. Но если бы даже германские власти на четвертом году существования торгпредства вдруг усомнились в его формальных правах, это все же не могло бы служить основанием совершенного берлинской полицией налета. Во время европейской войны союзные государства имели друг у друга свои торгпредства под названием правительственных комитетов, колоссальные аппараты с сотнями и тысячами служащих. Права этих комитетов нигде не были оговорены на бумаге, но тем не менее обыск в здании такого комитета, взламывание письменных ящиков, оглядывание в бумаги комитета пострадавшее правительство

* См. док. № 128. ** Дата опубликования. *** См. док. № 119, 120. '*** См. т. IV, док. № 72. ••*** См, т. V, док, № 121.

рассматривало бы как недружелюбный акт, равносильный нарушению экстерриториальности его официального представительства. В кичащейся своей буржуазной цивилизованностью

Германии должен был бы считаться недопустимым полицейский обыск без постановления суда. Какой шум подняла бы германская печать, если бы наша милиция позволила себе ни с того ии с село, без достаточного основания обыскать контору какого-нибудь германского концессионера со взламыванием столов и просмотром бумаг! А ведь таких случаев у нас еще не было.

Объяснение, которое германское министерство иностранных дел пытается дать действиям полиции, несомненно, отдает веселым водевилем и вряд ли может быть принято всерьез *. Так все просто н понятно. Вюртембергские полицейские сопровождают тяжкого преступника через Берлин. Опоздав к поезду и пожелав освежиться, они не могут найти возле вокзала нлн на близлежащих улицах подходящего пивного заведения или ресторана н наивно отдаются в распоряжение арестанта, который ведет нх за несколько верст, как раз на ту улицу, где находится торгпредство, чтобы там достать кружку пива. Вюртембергские полицейские никогда не видали, вероятно, пивного заведения н принимают за таковое солидное здание советского торгпредства. Не прочитав надписи на дверях, они, ничтоже сумняшеся, по приглашению арестанта в поисках кружки пива входят в незнакомый им дом, а там арестант проваливается и над самими полицейскими учиняется насилие. Вздорность и неправдоподобность подобного объяснения совершенно очевидны.

Но если даже допустить правильность этой версии, опытная берлинская полиция могла бы легко выйти из затруднительного положения, обратившись, согласно установленному обычаю, через министерство иностранных дел к нашему полпреду с требованием о выдаче скрывающегося в советском правительственном здании преступника и приняв тем временем меры, чтобы не дать ему ускользнуть. Она предпочла, однако, нарушение экстерриториальности торгпредства, сочла возможным грубо ворваться в помещение, в течение пяти часов разыскивать скрывшегося арестанта в письменных ящиках и в папках бумаг. Действовала ли полиция на собственный риск и страх? Очевидно, нет. Берлинская полиция слишком дисциплинированна и достаточно видала видов на своем веку, чтобы ворваться в экстерриториальное помещение без благословения своего начальства. Если вначале еще можно было думать, что мы имеем дело с наивными шалостями зарвавшейся полиции, то после дерзкой 'ноты**, полученнойпол-

* См. стр. 240.

^:* См. стр. 239.

предом СССР т. Крестннским от министерства иностранных дел, не приходится сомневаться в том_ь что полиция действовала в данном случае в полном согласии с центральными органами правительства.

Широкие массы рабочих и крестьян, внимательно следящие за нашей внешней политикой, будут, естественно, задавать себе вопрос о значении и смысле неожиданного провокационного вызова германских властей по адресу Советского правительства. Они будут спрашивать себя, не означает ли это перемены фронта германского правительства и конца тех дружественных отношений, начало которым было положено Рапалльским договором.

На этот вопрос можно, не колеблясь, ответить отрицательно. Общность экономических и политических интересов, которая вызвала к жизни Рапалльскнй договор н установленные им отношения, еще сохраняет и сохранит свою силу надолго. Я не допускаю ни на одну минуту мысли, чтобы германское правительство сознательно стремилось к изменению существующих между Советскими республиками и Германией отношений.

Действия германских властей можно, однако, легко объяснить себе, если вспомнить о двух крупных явлениях, имеющих место в.настоящее время в международной жизни. Это, во-первых, переговоры Германии с Францией по репарационному вопросу, а во-вторых, советско-английская конференция в Лондоне. Что Пуанкаре кровно заинтересован в том, чтобы испортить советско-германские отношения, это всем известно. В настоящий момент Пуанкаре преследует еще особую задачу: сорвать англо-советские переговоры.

Нам в то же время 'известно, что англо-советское экономическое 'сближение не улыбается также и некоторым деловым кругам Германии. В этих кругах сильную тревогу вызывает перспектива англо-советского соглашения, получение Советским правительством значительных кредитов и возможное увеличение нашего импорта нз Англии за счет Германии. Срыв Лондонской конференции, таким образом, одинаково отвечает задачам как Пуанкаре, так и некоторых германских деловых кругов. При свете этой комбинации нам станет несколько понятней кажущаяся иначе совершенно бессмысленной враждебная выходка германских властей. Она явилась, с одной стороны, приятной улыбкой по адресу Пуанкаре и намеком на охлаждение советско-германских отношений, а с другой стороны, рассчитана была на то, что полиции удастся обнаружить в торгпредстве бом'бы, склады оружия и прочий компрометирующий материал, чтобы пугнуть Макдон(альда и сорвать конференцию или, по крайней мере, уменьшить шансы на удовлетворительный исход конференции, усилив позицию английских консерваторов в их кампании против

конференции. Мы будем недалеки от истины, если охарактеризуем действия германских властей как франко-германский заговор против Лондонской конференции.

Заговор, однако, не удался, и поставленная им цель не будет достигнута. Некоторое удовольствие Пуанкаре, вероятно, получит. Но германское правительство результаты вряд ли могут радовать. Стоило ли ради доставления приятных минут Пуанкаре испытывать советско-германскую дружбу и игнорировать те последствия, которые может вызвать враждебный акт германского правительства? А что этот акт нанес чувствительный удар советско-германским отношениям, должно быть ясно и самому германскому правительству. От него теперь зависит ликвидация досадного инцидента н предотвращение тех тяжелых последствий, к которым может привести дальнейшее отстаивание той позиции, которую пока заняло германское министерство иностранных дел. Мы тем временем предложили т. Крестннскому в случае неполучения им полного удовлетворения выехать в Москву для подробного доклада правительству и совместного обсуждения наших ответных шагов.

Я, однако, глубоко убежден, что германское правительство, ценя не меньше нашего сохранение и дальнейшее развитие дружественных советско-германских отношений, проявит в достаточной мере добрую волю, чтобы скорейшим образом загладить и изжить допущенную им ошибку..

Во всяком случае германский на,род отдает себе, наверное, отчет в выгодах, предоставляемых для обеих сторон установленными Рапалльскнм договором советско-германскими отношениями, и позаботится о том, чтобы идея, положенная в основу этого договора, пробила себе дорогу через все провокационные полицейские ловушки и преграды».

Печат. по газ. ^Известия» № 101 (2136), 6 мая 1924 г.

127. Нота Полномочного Представительства СССР в Германии Министерству Иностранных Дел Германии

7 мая 1924 г. № 1388

Полномочное Представительство (Посольство) Союза Советских Социалистических Республик имеет честь сообщить Министерству Иностранны«Дел, ссылаясь на его вербальную ноту от 21 марта 1924 г. № IVa Ru 1221 В 11987, что ответ на эту ноту задержался в связи с необходимостью собрать дальнейшие данные н материал по спорному делу фирмы «Карл Мейснер».

Что касается попутно затронутого Министерством Иио-< странных Дел в названной ноте вопроса о преимущественных

правах Торгового Представительства, то г. советник Владимир Аусем в беседе с г. тайным советником Гаушнльдом указывал, что Посольство по-прежнему настаивает на своей точке зрения, согласно которой Торговое Представительство обладает правом полной экстерриториальности. Г-н тайный советник Гаушильд подчеркнул П'ри этом, что этот вопрос требует более тщательного изучения со стороны Министерства Иностранных Дел с привлечением специалистов международного права.

Посольство констатирует настоящим, что оно никогда не меняло своей точки зрения н никоим образом не отказывалось от экстерриториальных льгот для государственных учреждений Союза Советских Социалистических Республик. Напротив, оно использовало каждую возможность, чтобы характеризовать эти преимущественные права как предпосылку для успешной деятельности государственных хозяйственных и торговых органов Союза Советских Социалистических Республик в Германии в интересах обеих стран.

Печат. по арх.

В упоминаемой ноте министерства иностранных дел Германии от 21 марта 1924 г. № IVa Ru 1221 В 11987 говорилось:

«Министерство Иностранных Дел имеет честь сообщить Полномочному Представительству (Посольству) Союза Советских Социалистических Республик в ответ на вербальную ноту №4599 от 12 ноября 1923 г.³⁹ следующее:

Правовое положение Торгового Представительства Союза Советских Социалистических Республик определяется исключительно договорами, в соответствии с которыми оно было допущено Германским Правительством, а именно Соглашением от 6 мая 1921 г. и Договором от 5 ноября 1922 г.*, заключенным с государствами, союзными с Российской Советской Федеративной Социалистической Республикой. Эти договоры не устанавливают для Торгового Представительства привилегий экстерриториальности. Вследствие этого и поскольку договоры не предусматривают исключений, Торговое Представительство подпадает под действие существующих в Германии полицейских и административных предписаний. Поэтому нельзя оспаривать право полицейских органов производить досмотр пересылаемых товаров, которые дают повод подозревать наличие действий, противоречащих германским законам. В данном случае, как показало предпринятое расследование, полицейские органы, которым показался подозрительным груз фирмы «Карл Мейснер» в связи с его накладной, сочли правильным связаться в целях выяснения существа дела с вышестоящей инстанцией и во избежание обсуждения дела на открытой улице препроводить груз вначале в по-лицей-президиум. Эта процедура должна быть признана правомерной. Свя-чанная с этим потеря времени зависит от самой природы полицейской службы безопасности. В полицей-президиуме печати Торгового Представительства нарушены не были, ящики не открывались; напротив, как только было установлено, что возникшее вначале у полицейских чиновников подозрение необоснованно, груз далее не задерживался.

На этом основании Министерство Иностранных Дел должно отклонить обвинение в противоречащих международному праву действиях полицей-

* См. соответственно т. IV, док. № 72 и т. V, док. № 305.

ских органов по отношению к Торговому Представительству. Министерство Иностранных Дел пользуется настоящим случаем, чтобы сообщить Полномочному Представительству (Посольству) Союза Советских Социалистических Республик, что оно всегда, так же как и в связи с данным делом, в интересах беспрепятственного осуществления деятельности Торговым Представительством отстаивает перед подлежащими властями такое положение, когда вопрос о полицейских мерах против помещений, отправлений или не пользующихся правом экстерриториальности сотрудников Торгового Представительства может ставиться лишь при наличии подозрения в серьезном нарушении германских законов».

128. Письмо Полномочного Представителя СССР в Германии Заместителю Народного Комиссара Иностранных Дел СССР M. M. Литвинову

7 мая 1924 г. № 484

Многоуважаемый Максим Максимович,

Из-за инцидента с торгпредством * до сих пор не мог написать Вам о последних заседаниях с голландцами⁴⁰. Делаю это сейчас.

Последнее заседание состоялось у нас в пятницу 2 мая.

Снук-Гургронье сообщил полученные им директивы: а) настаивать на заключении договора, а не краткого протокола; б) настаивать на исключении третьей оговорки в вопросе о наибольшем благоприятствовании и в) настаивать на наибольшем благоприятствовании без всяких оговорок в вопросе о признании долгов с тем, однако, что это не предрешает вопроса об уплате признанных долгов, так как на последнем Голландия будет настаивать лишь при условии предоставления нам таких же компенсаций, какие будут предоставлены той стране, которой мы фактически будем платить.

Я ответил, что по вопросу о долгах мы согласны лишь обменяться декларациями о том, что этот вопрос остается открытым. По вопросу о наибольшем благоприятствовании мы не можем дать больше, чем далн шведам**, т. е. категорически настаиваем на всех трех оговорках, хотя предупреждаем, что практически не собираемся ставить Голландию в сколько-нибудь худшее положение, чем страны, признавшие нас раньше. Что касается формы договора, то по сношении с Москвой еще раз предупреждаю нх, что если мы сейчас будем обсуждать подробный договор, то из осторожности будем выбрасывать ряд таких статей, которые Москва, вероятно, приняла бы. Не в их интересах обсуждать договор. Но если они хотят непременно, мы с этим предупреждением не возражаем. Конечно, мы лриступнм к обсуждению договора лишь в том случае, если они примут нашу формулу наибольшего благоприятствования.

* См. док. № 119, 120-** См. док. № 75.

Голландцы заявили, что наша позиция для них неприемлема, что они уезжают с докладом, выражают надежду, что я, будучи в Москве, также, может быть, постараюсь изменить точку зрения моего правительства и что онн хотели бы считать переговоры не прекращенными, а отсроченными.

Я ответил: мы расходимся, не достигнув соглашения по серьезным пунктам. Вы заявляете, что наша позиция для Голландии неприемлема. Срока возобновления переговоров мы не назначаем. Как же мы можем считать переговоры только отсроченными? Когда мы встретимся снова (я надеюсь скоро), придется начать разговоры вновь.

Снук спросил, означает ли это, что мы тогда предложим другие условия. Да, ответил я, сейчас мы соглашались на декларацию о долгах и претензиях, — тогда мы, вероятно, от этого откажемся. Сейчас мы готовы были одновременно с нашим признанием обсудить некоторые интересующие Голландию вопросы. В дальнейшем мы, вероятно, потребуем предварительного возобновления дипломатических отношений, н лишь после этого начнем всякие другие переговоры.

Протоколов мы формально не велн и не обменивались подписанными протоколами. Посылаю Вам протоколы всех заседаний, составленные т. Дмитриевым для нас. У голландцев их нет. Кроме того, посылаю немецкий текст нашего контрпроекта*, который мы собирались предложить на последнем заседании, но, как видно нз вышеизложенного, не передали.

С товарищеским приветом

Полномочный Представитель СССР в Германки

Печат. по арх.

Сообщение Народного Комиссариата Иностранных Дел СССР о денонсации правительством Норвегии договора от 2 ноября 1907 г. о территориальной неприкосновенности Норвегии, заключенного между Германией, Францией, Великобританией, Норвегией и Россией

9 мая 1924 г.

Норвежский представитель в Москве вручил 8 января 1924 г.** Народному комиссариату по иностранным делам йоту от имени норвежского правительства, в которой норвежское.правительство официально денонсирует договор от 2 ноября 1907 г., заключенный в Христиании между Германией, Францией, Великобританией, Норвегией н Россией

* Протоколы и контрпроект не публикуются. ** См. стр. 126.

о гарантии свободы и территориальной неприкосновенности Норвегии.

Ввиду сего и принимая во внимание, что указанный договор в 1918 г. автоматически вступил в силу на новое десятилетие со дия обмена ратификациями, т. е. будет действовать до 6 февраля 1928 г., указанный договор с указанного срока, 6 февраля 1928 г., потеряет свою силу.

Об изложенном доводится до всеобщего сведения.

Зам. Народного Комиссара по Иностранным Делам Союза ССР

Литвинов

Печат. по "Вестнику ЦИК, СНК и СТО СССР», прил. M 1, 1924 г., стр. 100.

130. Нота Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Посланнику Польши в СССР Даровскому

10 мая 1924 г. № 769/ЗП

Господин Чрезвычайный Посланник и Полномочный Министр,

Народный Комиссариат по Иностранным Делам имеет честь просить Вас довести до сведения вашего Правительства нижеследующее:

Статьей VII Рижского договора* Польша обязалась предоставить лицам русской, украинской и белорусской национальностей наравне с лицами польской национальности все права, обеспечивающие им свободное развитие культуры, языка, а также исполнение обрядов религии. Однако материалы и факты, которыми располагает Народный Комиссариат по Иностранным Делам, свидетельствуют о том, что все гарантии, предусмотренные Рижским договором по отношению к национальным меньшинствам,.польскими властями систематически нарушаются и сводятся к нулю. Гонения и преследования национальных меньшинств приняли такой массовый и систематический характер, что пресса национальных меньшинств выставила парадоксальное на первый взгляд требование полной отмены статей конституции, гарантирующих национальному меньшинству права, равные с польским населением. Как мотив для выставления подобного требования газета приводит то соображение, что статьи эти, фактически никогда не проводимые в жизнь и систематически нарушаемые административной практикой польских властей, вводят лишь в заблуждение как самые национальные меньшинства, так равно и общественное мнение заграницы.

* См, т, III, док. № 350.

Кажущийся произвол низших представителей польской администрации по отношению к белорусскому, украинскому и русскому населению при ближайшем рассмотрении имеет, однако, более глубокие корни. Неоднократно авторитетнейшие представители центральной власти Польской Республики в программных речах заявляли, что прирожденным хозяином Польши является только польский народ, а всему непольскому населению Польша обязалась международными договорами и своей конституцией обеспечить только безопасность, мирное и свободное развитие. Таким образом, целая треть равноправных по закону граждан Польской Республики представителями верховной власти страны объявлена ограниченной в правах по сравнению с привилегированным польским населением. Так, например, бывший председатель Совета Министров ген. Сикорский в целом |ряде своих выступлений в разных местах Польши высказывал и развивал приведенную выше теорию. В свою очередь, Президент Польской Республики г. Войцеховский при посещении польских провинций в произносимых им [речах всегда подчеркивал, что единственным настоящим и законным хозяином Польши является только польский народ: граждане польской национальности и никто больше. Эта мысль, высказанная особенно резко г. Президентом Польской Республики при посещении так называемых восточных кресов *, т. е. центра непальского населения, подтвердила правильность взглядов прессы -национальных меньшинств о ненужности параграфов конституции, возвещающих о равноправии всего населения Польской Республики.

Можно легко себе представить, какое влияние оказывают подобные декларативные выступления высших властей на среднюю, низшую административную власть, не говоря уже о полиции. Можно с уверенностью сказать, что главным виновником всех неслыханных насилий, которые творятся над белорусами, украинцами и русскими, являются не низшие, безответственные.власти, а стоящие вверху ответственные политические деятели Польской Республики, своими призывами вдохновляющие исполнителей к проявлению безудержного национализма в самых отталкивающих формах.

Дать сколько-нибудь полный перечень всех видов насилия и издевательств над национальными меньшинствами не представляется возможным. Большинство этих фактов глумления и насилия, благодаря забитости и терпеливости белорусского и украинского народа, проходит бесследно для общественного мнения заграницы. Атмосфера ужасного полицейского террора, свирепствующего на белорусских кресах и в Восточной Галиции, наполняет население этих областей страхом, причем

* — восточных окраин.

насилия и репрессии не только не утихают, а, наоборот, принимают регулярный и массовый характер. После выборной кампании в Сейм польские власти произвели массу арестов, носивших характер выборных репрессий, применяемых по отношению к национальным меньшинствам. Так, например, луц-кая прокуратура арестовала 10 апреля 1923 г. в с. Городище Дубенского уезда Василия Проказюка, 6 мая в Турийске — Анну Жежко и еще 4 человека за предвыборную агитацию. За то же самое в Луцком уезде арестованы Чечерук, Глу-щук, Тандрык и целый ряд других.

12 июля 1923 г. в с. Бухнов Тернопольского уезда прибыл эскадрон 24-го полка улан под командой Антоневича для принятия репрессивных мер против не принимавших участия в выборах. Побиты были следующие лица: Иван Наконечный, Анна Елещ, Петр Павликовский, Дмитрий Пелоха и много других. 14 июля побиты Сорка, Городинский, а 15 июля Василий Разюк. Кроме того, у крестьян забирались солома, сено и все, что попадалось под руку.

20 апреля 1923 г. комендант полиции постерунка * в м. Бар-ковичн Дубенского уезда Дембовский побил крестьянина с. Озорины Василия Квитку за то, что он не хотел подарить Дембовскому бричку.

В декабре 1922 г. в Крупецкую гмину Дубенского уезда была прислана карательная экспедиция из 300 солдат с пулеметами. Войска вместе с полицией страшно били людей. На село была наложена контрибуция в 300000 польских марок на содержание карательной экспедиции. Войт гмины**, смеясь, говорил крестьянам: «Это вам не голосование за список № 16»***.

4 ноября 1922 г. в Дуниловичском уезде по распоряжению старосты арестовано 11 лиц:.в Тумиловской волости — Дим. Онитко, в Парафьяновской волости — Войцик Антон и учительница Лидия Решетова, в Волколацской волости — Зигфр. Буялич, в Будолавской волости — Иван, Глеб и Влад. Ожаховские, в Жожненской волости — православный священник Сурвилло и др.

В числе арестованных оказался секретарь одной из волостей, у которого с собою были ключи от помещения участковой избирательной комиссии. В итоге этого выборы не могли состояться нормально, так как открытие помещения последовало поздно вечером, когда уже большинство выборщиков разъехалось по домам.

* — полицейского участка. ** — сельский староста.

*** По списку № 16 на выборах в польский сейм 5 ноября 1922 г, баллотировались кандидаты от национальных меньшинств, в том числе от украинцев и белорусов.

%Щ

3 ноября в м. Лысково Волковыского уезда был избит на местном постерунке полиции в присутствии войта гмины Павел Фунт, принимавший участие в работе по выборам.

В первых числах ноября 1922 г., накануне дня выборов, в м. Мядэиоль Дунилов арестованы православные священники Кузьмич и Давидович.

Полицейские власти совершенно открыто заявили, что они имеют точную инструкцию вести учет всем выборным работникам национальных меньшинств, угрожая им арестами сейчас и в будущем, методически проводя в жизнь свои обещания. Обычно арестованных приводят в ближайший участок, где с них снимают первый допрос, в большинстве случаев сопровождающийся бесчеловечным избиением. Ряд политических процессов в интерпелляции депутатов национальных меньшинств в Польском Сейме документально установил широкое применение самых ужасных пыток в полицейских застенках и в камерах дефензивы. Одинаковая судьба арестованных представителей национальных меньшинств указывает на существование точных указаний свыше представителям низшей администрации.

Если таково обращение с представителями верхов национальных меньшинств, то обращение польских властей с крестьянством, конечно, превосходит еще более в смысле жестокости и террора.

Иллюстрацией отношения польских властей к крестьянам-белорусам может служить следующий факт:

22 ноября, в 1 час ночи, комендант старовольского посте-рунка в Коссовском уезде и 2 вооруженных полицейских ворвались в дом крестьянина дер. Великогать Ив. Басаля, 60 лет, и, разбудив всех спящих, стали требовать, чтобы старик указал им, где скрывается один из его родственников, недавно арестованный полицией и, по-видимому, убежавший от полицейского конвоя. Не получив от допрашиваемого нужных сведений, полиция стала истязать его с целью получить нужные сведения. Заступившуюся с плачем и мольбами за мужа 62-летнюю его жену Праскеду полиция наконец послушалась н бросила бить мужа, а стала бить ее. Не добившись ничего, полицейские ушли, захватив с собой два десятка яиц, масло и 4 куска полотна. Спустя некоторое время, по-видимому подкрепившись, те же полицейские пошли в другую хату, к гр. Ульяне Савви, с тем чтобы узнать, где ее муж. Не получив удовлетворительного ответа, начали бить и ее. Смертельно перепуганная сестра мужа выбежала на улицу и стала кричать о помощи. Выскочивший за иею комендант за косу приволок ее по земле в хату и, схватив первую попавшуюся палку, стал бить, разбив до крови голову и руку. Мать девушки, старуха 68 лет, видя.истязание своей дочери, взмолилась за нее. Озверевшие окончательно полицнанты набросились

и «'а «ее, стали бить и топтать старуху ногами. Когда несчастная потеряла сознание, полицейские стали ее окатывать холодной водой. Это — рядовой случай обращения польской полиции с.белорусскими.и украинскими крестьянами.

В Диснеиском уезде п,ри допросе агентами полиции Беленьким, Улинским и Гофрентом арестованных белорусов Па-ратшо, Михасевича и их родственников обвиняли, между прочим, в государственной измене десятилетнего ребенка. При допросе допрашиваемых подвергли пыткам, защемляли руки в двери, ноги вязали и били по ягодицам, между пальцами вкладывали шестигранные карандаши, вынимали половые органы, оттягивали и били линейкой. Битьем в зубы и головой об стену занимался комендант днсненской уездной полиции г. Лиходжевский. После таких пыток держали несколько дней под арестом, «е пуская к доктору, а затем по одному отпускали домой, предупреждая, что если будут жаловаться, то арест повторится.

В своем стремлении колонизировать восточные кресы и Восточную Галицию польские власти применяют метод военно-постойной повинности. Размещенный в этих округах польский солдат, по преимуществу из Центральной Польши, смотрит на них, как на завоеванные «его кровью», «варварские» страны, с населением которых стесняться вовсе не следует. Нужно ли говорить, что эти польские солдаты чрезвычайно мало обращают внимания на принятые Польским Правительством обязательства по отношению к национальным меньшинствам. Подтверждением этому могут служить данные о злоупотреблениях солдат 26-го уланского полка, размещенного близ г. Городея Несвижского уезда.

Со времени расквартирования в м. Городея и его окружности 26-го уланского полка местное население начало страдать от нападений, насилий и издевательств со стороны солдат.

Солдаты собирают с поля хлеб, выкапывают корнеплоды, часто пользуясь оружием и грозя сжечь дома и хаты, обливши их керосином. Польские власти на все эти бесчинства не обращают внимания, и жалобы населения на беззакония, творимые солдатами, остаются без результатов.

Примерами этого беззакония и этих насилий могут служить следующие факты:

1. 28 мая 1923 г. солдаты в присутствии унтер-офицера Чекмента избили Марию Войтович, которая после того две недели лежала больная.

2. 16 июля 1923 г. на свадьбе солдаты избили несколько лиц, грозя им револьвером.

3. 18 июля 1923 г. солдаты избили гр. Семена Кунича и т. д. Колонизаторская.политика Польского Правительства восточных окраин Восточной Галиции проводится путем еще

так называемого осадничества. Свободные земли в этих окраинах предоставляются особо отличившимся бывшим чинам польской армии. Осадники образуют замкнутый круг лиц, враждебный местному населению. Подобная политика приводит к тому, что местные крестьяне мстят пришельцам, уничтожают их постройки и, конечно, расплачиваются за это самым ужасным образом. Атмосфера взаимной ненависти, на почве которой происходят убийства, пожары, является следствием этой политики польских властей.

Практика польских властей по отношению к православной церкви в Польше доказывает, что принцип невмешательства в дела и жизнь церкви, религиозных обществ, установленный п. 2 ст. VII Мирного договора, остался выполненным лишь в самом договоре. Действительно, всякого рода насилия, захваты, разрушения религиозных памятников — все это является обычным в практике польских властей. Эти явления настолько разительны, что даже белогвардейская эмигрантская пресса, симпатизирующая началам современной польской государственности, систематически отмечает с горечью и раздражением факты неслыханных гонений и притеснений православной церкви в Польше. Лучше всего об этом свидетельствуют факты.

В Холмщине из 300 с лишним православных приходов оставлено только 28. Прочие закрыты, и церкви отобраны. То же самое происходит и в Гродненщине, где отобраны православные церкви Новодворская, Дубинская и почти все церкви Вельского уезда; еще недавно отобрана церковь Жи-доплинская и целый ряд других, а также Крестовоздвижен-ская церковь в особо чтимом белорусским населением Жиро-вицком монастыре в Слонимщине.

В Виленщине с 1919 по 1923 г. отобраны: кафедральный собор, церкви — Благовещенская, Андреевская, Военно-Госпи-тальиая, Тюремная, Михайло-Архангельская, Антокольская, Кладбищенская, церковь Марии Магдалины с монастырем и 7 домовых церквей. Часто захват этот происходил следующим образом: будущий владелец церкви, ксендз, проникнув тем или иным путем по своему усмотрению в церковь, совершал в ней богослужение, после чего она уже не могла вернуться к схизматикам и должна была стать и становилась костелом. Вслед за тем происходили безобразные оргии разрушения: реликвии и церковные ценности подвергались беспощадным уничтожениям, не щадились при этом предметы, ценные с точки зрения художественно-археологической.

Колонизаторская политика Польского Правительства белорусских земель [и] Восточной Галиции не ограничивается, конечно, осадничеством, системой открытых репрессий против национальных меньшинств и церквей, но стремится также захватить под свое влияние интеллектуальную жизнь

национальных меньшинств. Повсеместно украинские и белорусские школы закрываются, следствием чего является растущая безграмотность ^реди населения. Приводимые факты подтверждают вышесказанное. Сельские народные школы вНо-вогрудщине закрыты все, кроме одной; в Гродненщине осталась из существовавших ранее 153 лишь одна; в Виленщине из бывших ранее 200 осталось 36; в Полесье и Волыни закрыты все украинские школы. Кроме закрытия низших школ закрыт целый ряд учительских семинарий, как-то: в Свислочи, в Бурунах и др., и в Галицию выслано 240 белорусских учителей якобы для прохождения краткого курса польского языка. Никто из этих работников на родину не возвратился, и, по имеющимся у Народного Комиссариата по Иностранным Делам сведениям, они должны быть посланы для преподавания в Галиции. Сотни имеющих ценз и опыт белорусских учителей, не согласившихся уехать из Белоруссии, попросту выброшены из школ, а на их места водворены учителя из Восточной Галиции с гораздо меньшим педагогическим стажем, не знающие к тому же ни белорусского языка, ни местных условий.

18 марта 1923 г. в Холме полиция терроризировала украинский учительский съезд, арестовав целый ряд учителей. В Львове в 1923 г. закрыта учительская семинария, в Тирасполе отказано в праве держать государственные экзамены ученицам частной украинской учительской семинарии.

В школах и детских домах преподают православным детям католическую религию,и водят их в костел. Это проводится в ряде мест в Холмщине, Ровенском уезде и т. д. Требования представителей национальных меньшинств в Сейме к Министерству просвещения сохранить и расширить школьную сеть на белорусских землях и в Восточной Галиции встречаются лишь молчанием.

Точно такое же отношение проводится польскими властями и к прессе национальных меньшинств. Часто украинские и белорусские газеты конфисковываются за помещение тех же самых сообщений, какие были уже в польской печати. Сама польская пресса совершенно безнаказанно ведет возмутительную кампанию клеветы и взаимного натравливания против национальных меньшинств. Систематическая конфискация газет национальных меньшинств принудила к выпуску однодневок, которых, однако, постигает та же участь. Конфисковываются даже книги, издаваемые клубами национальных меньшинств Сейма. За короткое время закрыты следующие газеты: «Беларуский звон», «Наша 'будучына», «Новое жыццё», «Воля народу», «Наш стяг», «Вольный стяг». В 1923 г. были конфискованы следующие книги, изданные белорусским национальным клубом: «Што такое вызволение з беларуского пункту гледжання», несмотря «а то что буквально весь текст книги появился предварительно в газетах, а инкриминируемые

места по указанию прокуратуры были изъяты. Конфисковано издание — отчет о «Першым процэссе Беларусоу у Бела-стоку». Отчет давал полное и точное изложение процесса против белорусов. Издание было конфисковано без указания инкриминируемых мест за общую «тенденциозность» и «критику государства».

Украинская или белорусская газета, выходящая при таких трудных условиях, на своем пути к читателю на почте уничтожается.

Перечисление бесчисленных методов неслыханных гонений и преследований польскими властями национальных меньшинств заняло бы слишком много времени и места. Совершенно очевидно, что во всех областях национальной жизни украинцев и белорусов, находящихся в пределах Польской Республики, польские власти совершенно открыто показали нежелание выполнять обязательства, взятые на себя Польшей по Рижскому миру.

В ноте от 22 июля 1922 г. № ЗВ/725 * Правительство Российской Советской Федеративной Социалистической Республики обращало внимание Польского Правительства на полное игнорирование ст. VII Рижского договора; ныне Союзное Правительство считает себя вынужденным напомнить Польскому Правительству, что строгое и неуклонное соблюдение ст. VII Рижского договора является необходимым условием для установления добрососедских отношений, столь необходимых обоим народам.

Пользуясь случаем, господин Чрезвычайный Посланник и Полномочный Министр, прошу Вас принять уверение в совершенном моем уважении.

Г. Чичерин

Печат. по арх. Опубл. в газ. «Известия» JS 109 (2144), 15 мая 1924 г.

131. Нота Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Послу Германии в СССР Брокдорфу-Ранцау

12 мая 1924 г. № ЗВ/601

Милостивый государь господин Посол,

Как я уже имел честь сообщить Вам устно при Вашем последнем посещении меня, Народный Комиссариат по Иностранным Делам в своем неуклонном стремлении к сохранению дружественных отношений между СССР и Германией, желая скорейшей ликвидации прискорбного события, имевшего место в Берлине 3 мая 1924 г., вызвал в Москву для доклада Посла СССР в Германии г. Крестинского, поручив ему

* В опубликованном тексте ошибочно — 29 июля 1922 г.; см. т. V, док. № 219.

перед отъездом произвести тщательное расследование всех обстоятельств, связанных с действиями берлинской полиции в нашем Торговом Представительстве.

В то же время Народный Комиссариат по Иностранным Делам надеялся, что Германское Правительство само поймет все политическое значение этого события и поспешит само сделать из 'него надлежащие.выводы, дав Правительству СССР удовлетворение, не дожидаясь предъявления последним требования об этом.

К сожалению, оказалось, что расследование, произведенное г. Крестинским и главою Берлинского Торгового Представительства г. Стомоияковым, специально приехавшим для этой цели ö Берлин из Лондона, не только полиостью подтвердило обстоятельства, изложенные г. Крестинским в его нотах на имя г. Министра Иностранных Дел Германии от 4 мая за №№ 1344 и 1345*, но и установило еще более яркую картину полицейского произвола и насилия.

В то же время Министерство Иностранных Дел не только не поспешило осудить действия полиции, а, напротив в ряде нот (от 3 мая за № IVa Ru 2840**, от 4 мая за № IVa Ru 2865*** и от 5 мая за № IVa Ru 2875) попыталось эти действия оправдать.

Поэтому Народный Комиссариат по Иностранным Делам, не останавливаясь в настоящей ноте на изложении фактической стороны событий 3 мая, подробно описанных в указанных выше нотах г. Крестииского, видит себя вынужденным полностью поддержать заявленный г. Крестинским протест и констатировать, что действия берлинской полиции представляют из себя грубое нарушение экстерриториальности Торгового Представительства, установленной Договором от 6 мая 1921 г.****

Наше Торговое Представительство, совершающее от имени и за счет Правительства СССР огромные операции по импорту в СССР германских товаров и экспорту в Германию хлеба и сырья из СССР, ведущее секретнейшие концессионные переговоры и заключающее в результате этих переговоров самые ответственные договоры, не может выполнять нормально своей работы, если оно не будет иметь полной уверенности в том, что в его помещения не ворвется полиция и не начнет под каким-нибудь выдуманным предлогом ломать ящики письменных столов и просматривать, а может быть, и уносить с собой составляющие бесспорную коммерческую и государственную тайну материалы, документы и договоры.

" *~См. док. № 119, 120.

** См. стр. 239.

*** Имеется в виду нота от 5 мая 1924 г.; см. стр. 237. **** См. т. IV, док. № 72.

Именно эту цель преследовало Правительство РСФСР, включая в мае 1921 г. в свой договор с Германией статьи, гарантирующие экстерриториальность Торгового Представительства, как неразрывной части Полномочного Представительства.

Действия полиции в Торговом Представительстве 3 мая 1924 г. как нельзя более ярко доказали необходимость обеспечения экстерриториальности помещения Торгового Представительства и тем самым подтвердили необходимость для Правительства СССР полной гарантии невозможности повторения в дальнейшем печальных событий, имевших место 3 мая.

Народный Комиссариат по Иностранным Делам рассматривает обыск в Торговом Представительстве 3 мая не только как нарушение существующего между СССР и Германией договора. В этом обыске, особенно принимая во внимание внешнюю его обстановку — нарушение личной неприкосновенности членов дипломатического корпуса и лиц, пользующихся дипломатическими привилегиями, насилие над некоторыми сотрудниками, арест.и противозаконное содержание в течение нескольких дней.под стражей ряда сотрудников, грубое обращение со всеми без исключения работниками Торгового Представительства, взломы ящиков, просмотр деловой переписки и т. д., —Народный Комиссариат по Иностранным Делам усматривает грубое оскорбление, нанесенное Правительству СССР и его Берлинскому Представительству.

Поэтому Народный Комиссариат по Иностранным Делам считает, что первое, что должаю сделать Германское Правительство, если желает, чтобы прискорбные события 3 мая перестали быть непреодолимым препятствием на пути прежнего дружественного развития взаимоотношений между обоими народами,— это принести необходимые извинения Правительству СССР.

Не подлежит, далее, никакому сомнению, что чины полиции и другие лица, явившиеся инициаторами и руководителями незаконного вторжения полиции в Торговое Представительство, ответственные поэтому и за все допущенные полицией внутри Торгового Представительства правонарушения и эксцессы, должны.понести заслуженное наказание.

Не останавливаюсь особо на само собой разумеющейся обязанности Германского Правительства возместить причиненный действиями полиции личный и имущественный ущерб.

Таким образом, Правительство СССР, одушевляемое самым искренним желанием сохранить с Германским Правительством и народом все те отношения, которые неизменно расширялись и развивались в результате договоров от 6 мая 1921 г. и 16 апреля 1922 г., ждет от Германского Правительства:

1. Безотлагательного принесения Правительству СССР, в установленной международной практикой форме, извинений за действия германских властей по отношению к Берлинскому Торговому Представительству, имевшие место 3 мая 1924 г.

2. Столь же безотлагательного и притом вполне удовлетворяющего Правительство СССР наказания всех должностных лиц, виновных в вышеуказанных незаконных действиях, равно как и возмещения причиненного этими действиями ущерба.

3. Наконец, категорического заявления, что Германское Правительство в полном согласии с Договором от 6 мая 1921 г. рассматривает Торговое Представительство как экстерриториальную часть Посольства СССР в Германии и тем гарантирует в будущем полную невозможность проникновения полиции и других германских властей в помещения Торгового Представительства и производства ими каких-либо обысков, выемок и арестов.

Немедленное удовлетворение Германским Правительством перечисленных выше минимальных, в высшей степени умеренных требований Правительства СССР обеспечит дальнейшее нормальное развитие дружественных отношений между СССР и Германией, столь необходимых для обеих стран, и поведет в ближайшем будущем к устранению того осадка по отношению к Германскому Правительству, который не мог не создаться за последние дни у 'населения СССР.

Вышеизложенное прошу Вас, г. Посол, не отказать безотлагательно довести до сведения вашего Правительства.

Прошу Вас, господин Посол, принять уверения в совершенном моем уважении.

Чичерин

Лечат, по арх.

132. Письмо Председателя Советской делегации на Англо-Советской конференции в Лондоне Председателю делегации Великобритании Макдональду

14 мая 1924 г.

Сэр,

В письме от 11 февраля 1924 г.*, адресованном Премьер-Министром Великобритании Поверенному в Делах Союза Советских Социалистических Республик в Лондоне, было предложено в отношении порядка пересмотра договоров поручить Политическому комитету настоящей конференции начать работу с пересмотра всех договоров, заключенных между двумя_ странами до 7 ноября 1917 г., с тем чтобы этот комитет представил на рассмотрение конференции свои соображения о

* См. стр. Ш.

том, какие из этих договоров должны остаться в силе, какие требуют изменений, а также о том, какие требуются решения, чтобы заменить договоры, которые можно считать утратившими силу. Далее было предложено, чтобы комитет приступил к аналогичному рассмотрению договоров, заключенных с другими странами, и, в-третьих, рассмотрел положение, создавшееся в результате послевоенных соглашений, заключенных между бывшими союзными государствами, с одной стороны, и бывшим,и вражескими державами, с другой стороны, а также соглашений, заключенных между Россией и этими последними державами. Комитет по договорам, назначенный конференцией, в первую очередь приступил к рассмотрению двусторонних договоров, заключенных между Великобританией и бывшими российскими правительствами до 7 ноября 1917 г. Определив, какие договоры не могут считаться имеющими силу и какие договоры могут быть признаны остающимися в силе при условии внесения соответствующих изменений, комитет согласился выделить в особую группу такие договоры, которые утратили силу, но их содержание требует дальнейшего обсуждения между двумя делегациями, для того чтобы должным образом определить англо-русские отношения в странах Востока.

Важные интересы, которые в настоящее время имеют Советский Союз и Великобритания на Ближне-Азиатском Востоке, в Центральной Азии н в странах Дальнего Востока, продолжают оставаться возможным источником недоразумений между двумя странами. Советская делегация считает, что она полностью идет навстречу намерениям Британской делегации, стремясь достигнуть во время настоящих переговоров полного понимания по этому вопросу путем устранения разногласий и противоречий и создания, таким образом, условий для более тесных отношений между этими двумя странами.

Советская делегация, оо своей стороны, считает, что первым условием такого понимания является определение тех основных принципов, которыми могли бы руководствоваться оба Правительства при решении этого вопроса. Отвергая политику тайных актов и интриг, как несовместимую с дружественными отношениями между двумя странами, и считая, что отношения между государствами должны быть проникнуты духом моральной чистоты, Советская делегация высказывает свою точку зрения по восточному вопросу с полной искренностью и откровенностью,

Происхождение восточного вопроса, по мнению Советской делегации, заложено в политической и экономической отсталости восточных народов, которые, таким образом, вследствие своей относительной слабости, представляют приманку для алчности мировых держав. Этот дух господствовал также и в старой царской политике. Советские Республики решительно

порвали с этой политикой. Декретом от 26 октября 1917 г.* Советское Правительство аннулировало все старые тайные договоры, которые создали в восточных странах особые привилегии для русских господствующих классов. В дипломатических нотах Правительств Советских Республик и позднее в договорах, заключенных между Советскими Республиками и восточными государствами, увидел ювет новый принцип — принцип уважения прав национальностей; договоры между царской Россией и другими российскими государствами, которые нарушали этот принцип, были аннулированы.

Советская делегация уже со всей определенностью заявила на первом заседании конференции, что Союзное Советское Правительство будет неизменно держаться в будущем этой основной линии в своей международной политике, и в частности в своей политике в отношении восточных государств **.

Советская делегация считает, что эта политика обеспечения независимости и суверенитета восточных государств представляет собой принцип, одинаково приемлемый для обеих стран, и что на его основе они могут конкретно обсуждать все интересующие их вопросы. Принятие обоими государствами этого основного принципа будет в то же время обеспечивать условия для прочного мира на Ближнем Востоке и в Центральной Азии, а также для культурного, политического и экономического развития восточных государств. Это устранит войны и столкновения и положит конец возможным попыткам иностранных держав использовать отсталость восточных стран в своих собственных эгоистических интересах.

С этой целью желательно, чтобы основным принципом политики обоих государств в странах Востока стал принцип бескорыстия и защиты интересов восточных стран. Советская делегация отмечает, что Союз Советских Социалистических Республик в своих отношениях с этими странами руководствуется именно этими принципами, которые, в частности, нашли свое выражение в его договорах с Персией, Турцией и Афганистаном ***.

В соответствии с вышеизложенным должна быть устранена всякая возможность нарушения суверенитета государств Востока и их территориальной целостности, в частности возможность вмешательства одного или другого из двух Правительств во внутренние дела упомянутых государств.

Далее, Советская делегация, отвергая все попытки раздела территорий стран Востока на сферы влияния, как нарушающие суверенитет и затрудняющие экономическое разви-

* В тексте ошибочно —28 октября; см. т. I, док. № 2. ** См. док. № 104. *** См. соответственно т. III, док. № 305, 342, 309.

тие этих стран, считает, что ни одно из двух Правительств не должно препятствовать той экономической активности другого Правительства в странах Востока, которая способствует развитию последних. Обе стороны, однако, должны быть уверены в том, что такая экономическая активность не будет маскировать какую-либо враждебную деятельность, направленную против другой стороны. Поэтому в тех случаях, когда одно из двух Правительств будет питать вполне обоснованные опасения, что какое-либо предприятие может по тем или иным причинам (например, размещение вблизи границ другой страны и т. д.) составлять политическую или стратегическую угрозу безопасности этой страны, Правительству дайной страны будет предоставлена возможность выразить свои взгляды по данному вопросу.

В случае возникновения любого подобного вопроса обе стороны обязуются обсудить его совместно с правительством затрагиваемого восточного государства и найти удовлетворительное практическое решение, которое исключило бы всевозможные недоразумения и рассеяло опасения заинтересованной стороны.

Понятно, конечно, что это не нарушает неоспоримых прав восточных стран пользоваться любой иностранной помощью в целях развития их экономических ресурсов.

Логическим выводом, вытекающим из вышеупомянутого принципа, является признание того факта, что использование территорий восточных стран, прямо или косвенно, в военных целях европейских стран абсолютно несовместимо с взаимными интересами обеих сторон и с правами восточных стран.

Установление взаимного доверия, естественно, требует, чтобы оба Правительства, а также предприятия и граждане обоих государств в их экономическом соревновании на восточных рынках не имели возможности прибегать к таким методам, которые выходят за рамки общепринятой формы торговой конкуренции, превращаясь в агрессивную акцию, специально направленную против другой стороны.

Таковы основные принципы, которые Советская делегация предлагает установить в качестве основы политики обоих государств в странах Востока.

Советская делегация считает, что если Британская делегация одобрит эти основные принципы, то настоящая конференция будет иметь возможность в интересах обеих стран прийти к удовлетворительному решению конкретных вопросов, связанных с проблемой определения их взаимоотношений па Востоке.

С уважением

Председатель Советской делегации

Псцат. по арх.