Ответ Народного Комиссара Иностранных Дел СССР иа телеграмму агентства Юнайтед Пресс

23 апреля 1925 г, *

Юнайтед Пресс просит меня высказаться по поводу заявления болгарского премьера Цанкова о том, что взрыв в софийском соборе является якобы делом рук Советского правительства. Эта наглая ложь авантюриста, захватившего власть при помощи ничтожной кучки военных заговорщиков и удерживающего ее путем непрерывных массовых убийств, пыток и других актов насилия, меня не удивляет, когда тяготеющий над всей страной режим ужаса ведет к такому яркому проявлению отчаяния народа, как софийский взрыв; перед всем миром этим сразу проливается свет на полную несостоятельность режима, невыносимого военного террора, и авантюристу, стоящему у власти и живущему изо дня в день насилиями и ложью, оказывается необходимым выдвинуть постороннюю мнимую причину происшедшего события и придумать для него виновников. Ложное заявление Цанкова появляется притом в подходящий момент, когда противники Советской власти, испуганные ее внутренним укреплением и ростом ее внешнего могущества, повсеместно наперерыв стараются наносить удары международному положению Союза ССР ложью, клеветой и подлогами. В какой бы части света ни обнаруживалось недовольство масс, оно выставляется противниками Советского правительства как дело его рук; если же где-либо происходит восстание, для противников Советского Союза никогда не существует сомнения, что виновником восстания является он. Примеры слишком свежи, чтобы стоило нх перечислять. Составление подложных документов для дискредитации Советского правительства стало обычным маневром буржуазных правительств, и если бы Цанков при своих клеветнических выступлениях против Советского Союза стал ссылаться иа якобы имеющиеся у него документы, их наперед нужно было бы зачислить в категорию подлогов. После того как некоторое время тому назад был раскрыт факт заказа противниками Советской власти в одной берлинской типографии бланков с безграмотнь|МИ заголовками несуществующего отдела Коминтерна ** и после того как болгарское

* Дата опубликования, ** См. док. № 166,239,

правительство опубликовало мнимые документы Коминтерна, напечатанные на таких именно бланках, его фальсификаторская деятельность разоблачена перед всеми. Всякому беспристрастному человеку должна быть ясна подлинная цена цан-коаских обвинений- Я заявляю самым категорическим н решительным образом, что всякие попытки связать софийский изрыв с деятельностью или инспирацией Советского правительства⁴ являются с начала до конца измышлением и беззастенчивой ложью и что никакой связи между Советским правительством и софийским взрывом нет,

Чичерин

Исчат по арх. Опубл. в газ. «Известия* Л?- 91 (2424), 23 апреля Г925 г.

В упоминаемой телеграмме агентства Юнайтед Пресс от 21 апреля 1925 г. говорилось;

«21 апреля. Болгарский премьер Цанков послал по телеграфу Юнайтед Пресс заявление с обвинением русского правительства в инспирации взрыва софийского собора, причем он говорит: «После бесплодных попыток большевизации Западной и Центральной Европы III Интернационал и русское правительство направили все свои усилия на Балканы, в особенности на Болгарию, желая использовать ее как базу для дальнейшей разрушительной деятельности^. Мы получили также телеграммы с цитатами из лондонской «Морнииг пост:» и других газет, констатирующими «влияние Москвы» па софийские волнения. Вчера мы получили заявление Раковского, но ввиду обвинении Цанкова мы оценим всякое заявление, которое Вы пожелали бы сделать».

123, Сообщение Полномочного Представителя СССР в Германии о беседе с Рейхсканцлером Германии Лютером*

24 апреля 1925 г.

Лютер сам взял инициативу разговора на затронутую мною накануне тему⁷⁷. Отметив, что мы видимся, вероятно, последний раз перед моим отъездом, он просил меня передать п;ипему правительству в Москве, что Германия, во-первых, им о каком случае не войдет в Лигу наций без оговорок. Если дпже допустить, что его правительство падет и придет пра-тггельство малой коалиции, то и в этом случае нельзя опасаться безоговорочного вступления в Лигу наций, ибо ни одно правительство не пойдет на такой серьезный шаг, имея против себя половину страны и парламента. Кроме того, надо считаться не с теми или другими параграфами, а с объективными законами общественного развития. Развитие Германии может идти только при опоре на Восток, и поэтому мы Можем не бояться какого-либо предательства со стороны

* ll;i письма в Народный комиссариат иностранных дел СССР от й *M|h\jhï 11)25 г. Беседа состоялась 23 апреля 1925 г,

Германии. При первой части нашего разговора присутствовал Симоне*, который поддакивал Лютеру. Затем к нам подошли еще несколько человек. Симоне, оставаясь в нашей группе, начал отвечать на их вопросы, и мы с Лютером кончали разговор уже только вдвоем. Он желал мне счастливого пути и скорейшего же счастливого возвращения.

Полномочный Представитель СССР в Германии

Печат, по арх.

124. Сообщение Полномочного Представителя СССР в Германии о беседах со Статс-секретарем Министерства Иностранных Дел Шубертом, Министром Иностранных Дел Штреземаиом и Послом Германии в СССР Брокдорфом-Раицау**

26 апреля 1925 г.

1- Так как на понедельник 27 апреля был назначен мой отъезд в Москву на съезд Советов, то Штреземан просил меня зайти к нему в субботу после обеда, а перед тем побывать у Шуберта, чтобы детальнее поговорить с последним о техническо-формальной стороне тех вопросов, о которых я буду вечером говорить с ним.

Вчера в!2 час. дня я с Якубовичем пришел к Шуберту. Последний передал мне копию того меморандума, который 7 апреля был прочитан Вам графом Ранцау⁶⁷. Затем он передал другой документ—опыт юридико-догматического разбора 16-й и 17-й статей статута Лиги наций. После этого перешел к устному изложению вопроса. Основным для Германии является вопрос об очищении северной части Рейнской области. Вопреки прямому указанию Версальского договора эти территории ие очищены и, как Германия убедилась, не будут очищены до тех пор, пока Франция не будет считать себя гарантированной от военной опасности со стороны Германии- Такой гарантией мог бы явиться пакт между Францией, Англией и Бельгией. Но Англия категорически отказалась от заключения какого-либо гарантийного договора без участия Германии. Тогда Германия решила выступить с предложением гарантийного пакта, которым она добровольно признает версальские границы на востоке Франции. У Германии была надежда, что ее предложение будет принято. Эти

надежды поддерживала Англия. Однако Франция поставила вопрос о пакте в связь с вопросом о вступлении Германии в

Лигу наций. Это обстоятельство для Германии очень не-

* Временно исполняющий обязанности президента Германии ** Из письма заместителю народного комиссара иностранных дел СССР М- М. Литвинову от 26 апреля 1925 г.

приятно, так как вопрос о Лиге наций значительно,сложнее и снязан, между прочим, с восточной политикой Германии. Поэтому Германии хотелось бы изолировать друг от друга эти дна вопроса. Однако Англия дала уже понять Германии, что и этом формальном вопросе Англия пойдет за Францией и присоединится к французскому требованию сперва вступить н Лигу наций, а потом уже разговаривать о пакте. Поэтому Германия вынуждена подготовляться и к вопросу о вступлении в Лигу наций. Конечно, актуально вопрос о вхождении встанет лишь тогда» когда будет очищена Кельнская зона. Без фактической очистки зоны, только за одно обещание очистить, Германия не сделает ни одного шага по вступлению в Лигу наций.

Еще осенью, в сентябре или в октябре, германское правительство заявило, что не войдет в Лигу наций, если от него будут требовать участия в санкциях. Это было сказано в том меморандуме, который германское правительство разослало 10 державам⁷⁸- Копия этого меморандума была сообщена и секретариату Лиги наций. Это свое заявление с более подробной мотивировкой германское правительство повторило 12 декабря прошлого года в ноте, адресованной непосредственно в секретариат Лиги наций, Однако правительства, к которым обращалась Германия, посоветовали ей вступить в Лигу наций, не ставя никаких предварительных условий. На это Германия не идет и, вероятно, не пойдет. Но германское правительство должно считаться с тем, что Лига наций, хотя Пы из соображений престижа, а также чтобы не создавать прецедента, не согласится просто освободить Германию от

действий тех или других статей статута. Поэтому германское правительство удовлетворилось бы тем, чтобы Лига наций тем или иным обходным путем при помощи какого-либо обмена нотами гарантировала бы Германии фактически то, что ей не придется принимать ни активного, ни пассивного участия ни в военных, ни в экономических санкциях.

Союзники собираются поставить Германии ряд вопросов как в связи с гарантийным пактом, так и в связи с Лигой наций. Эти вопросы ожидались еще до пасхи. Однако их нет до (•их пор. Очень возможно, отсрочка объясняется тем, что Шуберт в разговоре с д'Аберноном *, а также через Геша ** просил не ставить таких нереальных вопросов, как, например, собирается ли Германия объединяться в одно государство с Австрией и т. п., на которые было бы трудно дать вполне удовлетворительный ответ. Сейчас получение Германией этих вопросов отсрочилось, очевидно, до начала мая, так как и лорд д'АГюрпоп и Чемберлен уехали иа отдых до 27 апреля,

* Посол Великобритании в Германии. ^№* Посол Германии во Франции.

и у немцев нет даже возможности узнать, в каком положении находится дело. Германское правительство не хотело бы давать на те вопросы, которые ему поставит Антанта, ответы, не согласованные с нами. Вот почему германское правительство и просит нас, ознакомившись из меморандума с политическим положением и политическими видами Германии, дать германскому правительству такой же откровенный и доброжелательный ответ *.

Что касается второго документа, то это есть работа теоретического характера, доказывающая, что если бы даже Германия и вступила в Лигу наций без оговорок, то и тогда она, как член Совета, имела бы полную возможность сохранить нейтралитет в случае столкновения одного из членов Лиги наций, например Польши, с Россией.

Я спросил у Шуберта, будут ли они торопиться с ответом на вопросы держав Антанты. Я обратил его внимание, что меморандум попадет в НКИД только к 1 мая. Изучение его, подготовка ответа, проведение этого ответа через правительство потребуют значительного времени, тем более что первую половину мая н НКИД и правительство будут сильно заняты в связи со съездами Советов. Я думаю поэтому, что мне не удастся вернуться с ответом ранее 20 мая, вернее же, нужно считаться с тем, что наш ответ попадет в аусамт ** лишь к самому концу мая. Шуберт ответил, что германское правительство не будет торопиться с ответом и во всяком случае дождется нашего заключения. Если бы оказалось, что союзники в своем ответе поставят какне-либо ультимативные сроки, чего Шуберт ие доттускает, то германское правительство ускорит отъезд в Москву графа Ранцау, чтобы дополнительно сообщить Советскому правительству о новом моменте и ускорить получение нашего ответа.

2. В промежутке между визитом к Шуберту н Штрезе-ману я прочел полученные материалы. Содержание меморандума целиком соответствует тому, о чем Вы писали мне после Вашего последнего свидания с Брокдорфом-Ранцау. Хотя граф и утверждает, что меморандум после его критики и под давлением его подвергнут переработке и стал немножко лучше, тем не менее он н теперь проникнут капитулятивным настроением и старается примирить и нас с мыслью о необходимости капитуляции — немедленного вступления в Лигу наций.

3. Штреземан принял меня с Якубовичем у себя на квартире, и мы пробеседовали с ним в общем не менее часа, Я сказал, что, ознакомившись с материалами, переданными мне г. Шубертом, хочу поставить ему два вопроса.

* Ответ правительства СССР правительству Германии см. док, № 170.

** — министерство иностранных дел (нем.).

Оба документа говорят в общем о том, что Германия, если только державы Антанты будут настроены непримиримо, войдет в конце концов в Лигу наций без всяких условий. Как оценивает он эту настойчивость держав Антанты, и много ли у пего надежд на то, что Германии удастся удержаться в переговорах на ее нынешней позиции:

Штреземан ответил, что и он, н канцлер, и совет министров, и дейтчнационале *, и его собственная партия нн в каком случае не согласны вступить в Лигу наций без оговорок. Этого нельзя сделать и по соображениям внешней политики, и еще более по соображениям внутриполитическим. Г-н Шу-перт, как живущий главным образом интересами внешней политики, недостаточно оценивает и подчеркивает в своих разговорах этот второй момент, и, может быть, поэтому разговор с. ним произвел на меня впечатление большей готовности пойти на уступки, чем это в действительности есть. На самом же деле Германия ни в каком случае не вступит в Лигу наций, не обеспечив себе полной свободы от участия в санкциях. Что касается второго документа, полученного много сегодня от Шуберта, то это есть произведение не политического, я юридического отдела аусамта. Это работа г. Гауса**. Он не политик, а гор нет. Он не обсуждал вопроса о том, нужно ли Германии и на каких условиях входить в Лигу наций. Он просто объективно рассмотрел все те последствия, которые повлекло бы за собою безоговорочное вступление в Лигу наций, совершенно не предрешая вопроса о том, будет ли такое вступление когда-либо иметь место.

Я перешел к моему второму вопросу, Мы поставили вопрос о заключении между нами и Германией пакта о взаимном невступлении во враждебные комбинации. Этот вопрос был поставлен г. Чичериным 25 декабря прошлого года⁶⁹. Сейчас, когда Германия сильно подвинулась по пути к Лиге плций, мы считаем обсуждение предложения г. Чичерина н заключение пакта более настоятельным, чем когда-либо рппьше. Как относится г- Штреземан к этому предложению и когда ой думает начать переговоры? Штреземан ответил: Прежде мне казалось, что заключение такого соглашения противоречило бы статуту Лиги наций и что нас могли бы упрекнуть в нелояльности по отношению к ней. Но мне не-дпипо сообщили, что во введении к торговому договору между СССР и Чехословакией говорится о соблюдении взаим-ипго нейтралитета на случай войны одного из договаривающихся государств с третьим ***. Если г, Бенеш, активный

учистник Лиги наций, разрешил себе заключение такого рода

ji0\^^-^.. -••--••-'

•* • - немецкая национальная народная партия (нем.). ** Мши'Дующий V отделом (юридическим) министерства иностранных МЛ Гй'Жшшн,

**⁴ См, т. V, док. № 180.

договора, то, очевидно, это не противоречит уставу Лиги наций. Это является во всяком случае прецедентом, на который я мог бы сослаться в случае упрека. Поэтому я считаю, что мы можем начать переговоры, я предложил бы начать их с наиболее злободневного вопроса, именно с вопроса о!б-н н!7-й статьях.

Я спросил Штреземана, в чем будут состоять переговоры об этих статьях. Мы считаем эти статьи неприемлемыми. Он сам сказал только что, что германское правительство не признает их. О чем же тогда разговаривать? Этот вопрос разрешается очень быстро н очень просто. Штреземан ответил, как говорил и Шуберт, что Германии придется формально признать весь статут Лиги, но что нужно найти такую формулировку дополнительного документа, которая бы фактически освобождала Германию от подчинения 16-й и 17-й статьям. Над этим мы сейчас и работаем.

Почему же об этой работе иет ни малейшего упоминания в полученных мною сегодня материалах? Почему иет проекта такой формулы?

Нам не удалось до сих пор придумать ничего удовлетворительного. Г-н Гауе представил мне уже три формулы, но я все забраковал. Лорд д'Абернон тоже старается в том же направлении, но предложенная им формула оказалась тоже неудовлетворительной. Лорд д'Абернон предлагал сказать, что ни одна из входящих в Лигу наций держав не может быть призвана к участию в таких санкциях, которые будут превышать ее силы. Это, конечно, создает полную неопределенность и ни от чего не гарантирует. Вот я и хотел бы, продолжал Штреземан, чтобы [мы] с вами нашли такую формулу, которая, по нашему общему признанию, гарантировала бы Германию от участия в санкциях и, стало быть, гарантировала бы России нейтралитет Германии во всяком случае. Получив такую формулу, мы исходили бы из нее в наших переговорах с Антантой и пытались бы ее провести. Я не сомневаюсь, что это удалось бы.

Передавая ответ Штреземана на мой первый вопрос, я упустил одну его фразу. Отказываясь от солидарности с запиской Гауса, Штреземан напомнил мне, что он еще в комиссии по иностранным делам, возражая Брейтшейду и Бернсторфу *, которые предлагали вступить в Лигу наций без оговорок и развивали ту же аргументацию, что Гауе, объяснил членам комиссии, что очень трудно будет голосовать всегда против санкций. Это поставит Германию в такое положение, что она, с точки зрения остальных участников Лиги наций, будет являться нарушителем мира или по меньшей мере противником

* Депутаты рейхстага от социал-демократической и демократической партий.

восстановления мира. Штреземан тогда еще доказывал, что легче до вступления в Лигу наций добиться свободы от участия в санкциях, чем, вступивши в Лигу наций, по всем отдельным вопросам голосовать против санкций.

4. Вчера вечером я встретился на обеде у Гуггенгеймера * с Брокдорфом-Ранцау. Мы заранее условились, что переговорим у Гуггенгеймеров в последний раз перед моим отъездом Я передал Брокдорфу содержание моих разговоров с Шубертом и Штреземаном. Брокдорф повторил еще раз, что он не вернется в Москву, если ему не удастся расстроить вступление в Лигу наций. Он будет еще подробно говорить со Штре-пеманом и вообще все время моего отсутствия будет работать в желательном для нас обоих направлении. Он очень хотел бы, чтобы ответ нашего правительства дал ему достаточно крепкую опорную точку для продолжения его работы. Он сегодня еще раз говорил с Симонсом. Он будет говорить и с новым президентом, будет ли это Маркс нли Гинденбург. С Гинденбургом лнчно он находится в хороших отношениях. Он не сомневается, что Гинденбург не вступит в Лигу наций. Он надеется, правда, что и Маркс не пойдет очертя голову па капитуляцию. Он боится, что Гинденбургу будет психологически трудно работать сообща с Советским правительством, что ему придется преодолеть большое внутреннее сопротивление. Поэтому он не знает, кого больше желать, Гинден-бурга или Маркса, и не решил еще, за кого ему голосовать. Но во всяком случае новому президенту он сделает подробный доклад и надеется заручиться его поддержкой в своей политике.

Полномочный Представитель СССР в Германии

Печат, по йрх.

Ниже следует текст меморандума германского правительства правительству СССР, переданного статс-секретарем министерства иностранных дел Германии Шубертом полномочному представителю СССР в Германии 25 апреля 1925 г.**:

«Приступая к оценке-внешнеполитического положения, в котором находится Германия в данный момент, следует начать с рассмотрения вопроса, который как в смысле его истории, так и по своей сущности является исходным пунктом этой ситуации, а именно с вопроса об эвакуации северной части Рейнской зоны. Германское Правительство заранее считалось с тем, что ему не удастся склонить французское правительство к эвакуации до тех пор, пока не будет в той или иной форме удовлетворена гак называемая потребность Франции в безопасности. Ввиду того что срок истекал fO января, Франция была поставлена перед выбором; хочет ли она примириться с тем решением рейнского вопроса, на котором в свое время в Версале настояли Англия и Америка вопреки сопротивлению французской военной партии, или же она хочет сохранить за собой

* — германский промышленник. ** Меморандум был озаглавлен: «Резюме сообщений, сделанных Народ-' ному Комиссару Литвинову Германским Послом в Москве 7 апреля 1925 г. от имени Имперского Правительства» и имел гриф: «Строго доверительное.

возможность дальнейшей борьбы за осуществление планов этой военной партии. Само нынешнее французское правительство, видимо, не прочь склониться в пользу первого решения. Однако оно не хочет или, во всяком случае, не может принять и осуществить такое решение, если оно при этом не обеспечит Франции замены проектировавшихся в Версале в 1919 г., а затем так и не осуществленных гарантийных договоров с Америкой и Англией, явившихся результатом уступки со стороны Вильсона и Ллойд-Джорджа н представлявших собой дополнение к урегулированию рейнского вопроса в рамках Версальского договора. Правильность такого утверждения еще более подтвердилась после того, как г. Чемберлен провалил Женевский протокол⁷⁹, который при известных обстоятельствах мог бы быть подходящим средством объединения усилий государств — членов Лиги наций в единую систему для подавления Германии.

Франция, конечно, приветствовала бы заключение франко-апгло-бель-гийского пакта, эффективность которого была бы подкреплена еще и конкретными военными обязательствами Англии взамен прежних гарантийных договоров и Женевского протокола, С германской точки зрения, можно было бы подумать над тем, не лучше ли Германии не препятствовать этому желанию Франции, Однако такую возможность следовало бы заранее исключить, так как Англия категорически отвергает пакт трех держав, не говоря уже о том, что пакт между союзниками был бы прямо направлен против Германии н увековечил бы Антанту, При таких обстоятельствах активное участие в разрешении проблемы безопасности, которая в данных. условиях является обязательной предпосылкой освобождения Рейнской области, диктовалось Германскому Правительству необходимостью. Если проблему безопасности не удастся разрешить и таким путем, Франция, несомненно, позаботится о таком увеличении предъявленных Германии требований по разоружению, что в ближайшем будущем не удастся достичь ни урегулирования вопроса разоружения, ни устранения межсоюзнического военного контроля, ни эвакуации Кельнской зоны. Но даже и в том случае, если Франция под давлением Англии, а, возможно, также и Америки была бы вынуждена в конце концов эвакуировать Кёльнскую зону, она приложила бы все силы к тому, чтобы по крайней мере, используя ст. 213 Версальского договора, предусматривающую контроль Лиги наций, оставить в эвакуированных областях постоянные военные контрольные органы. Эти контрольные органы означали бы не только увековечение военного контроля, но и служили бы постоянным и подходящим орудием дальнейшего осуществления французских планов в отношении Рейнской области.

Германские действия в вопросе безопасности продиктованы этими соображениями. Было совершенно очевидно, что они будут иметь успех — если об этом вообще может идти речь — лишь в том случае, если эти действия будут содержать в себе гарантии рейнских границ, Кроющийся за этим отказ следует расценивать не как реально-политическую, а лишь как моральную жертву. Критические замечания экстремистских органов германской прессы не в состоянии опровергнуть тот факт, что такого же взгляда придерживаются и все здравомыслящие германские политики, начиная с правых и кончая левыми. Политической задачей Германии на Западе, рассчитанной на длительный период, является не пересмотр Версальского договора, а оттеснение Франции в установленные этим договором границы, т. е. обеспечение безопасности Рейнской области.

С другой стороны, Германия, начиная с первого дипломатического совещания, в качестве непременного условия своего сотрудничества в вопросе безопасности совершенно определенно выдвигала требование не принимать таких решений, которые в какой-либо форме были бы направлены к признанию наших границ на востоке. Лишь для того, чтобы дать французскому правительству что-то взамен требования о включении Польши в гарантийный пакт, постоянно выдвигавшегося на прежних стадиях вопроса безопасности, с немецкими предложениями было связано заявление о готовности Германского Правительства заключить арбитражные договоры со всеми соседними государствами, В действительности подобные арбитраж-

пые договоры, правда, свидетельствуют о стремления к миру, но не являются отказом от политических целей, которые Германия должна преследовать в отношении своих восточных границ, Польская атака против германских действий также показывает, что в Варшаве усматривают в арбитражном договоре не просто недостаточное по сравнению с гарантийным пактом обеспечение польских границ, а лаже наоборот-—прямую угрозу этим границам. Хотя последнее утверждение и является извращением германских намерений, но оно во всяком случае служит доказательством того, что предложение об арбитражном договоре нигде не могло быть воспринято и не было воспринято как отказ Германии от политических требований в отношении Польши.

Теперь нельзя отрицать того, что благоприятный эффект, который на первых порах произвели наши шаги в вопросе безопасности, значительно уменьшился вследствие того, что возник вопрос о Лиге наций. Г-да Чем-Оерлен и Эррио недавно совершенно недвусмысленно заявили перед общественностью, что вступление Германии [в Лигу наций] является предварительным условием для заключения гарантийного договора на предложенной германской стороной основе, Это станет понятным, если принять во-ппимание, что союзники считают, что принадлежность Германии к Лиге наций способствовала бы в большей степени, нежели заключение одного только арбитражного договора, тому, чтобы успокоить волнения Польши и утешить Францию, оплакивающую кончину Женевского протокола, Англия хотела бы положить конец осложнениям на континенте, дабы развязать себе руки для достижения других своих целей. Чувствуя себя прочно свя-занпой с Францией в вопросе безопасности и тем не менее отказываясь от заключения союзнического пакта трех держав, а также от участия в пакте, выгодном Польше, Англия видит в использовании германского предложения подходящее решение вопроса. С другой стороны, в Лондоне полагают, что склонить французское правительство к заключению гарантийного пакта с Германией без участия Польши и без франко-английской военной конвенции в виде дополнения к пакту удастся лишь в том случае, если такой пакт будет по крайней мере связан со вступлением Германии в Лигу наций.

В то же время весьма возможно, и этого не следует недооценивать, что к этим непосредственным причинам присоединяются еще и другие, более глубокие. Может быть, как в Лондоне, так и в Париже в Женевском органе, вопреки или именно вследствие его слабости, видят удобное средство еще крепче связать Германию Версальским диктатом и преградить ей путь на восток. Достойна быть отмеченной та ясность и категоричность, с какими, например, Бальфур указывал на днях на опасность того, что, создавая угрозу Рейнской области, Германию в конечном итоге толкают в объятия России,

Таким образом, Германское Правительство оказалось непосредственно поставленным перед русским вопросом. Из заявлений, г. Крестгшского и пыступлений в рейхстаге коммунистического оратора Розенберга, кажется, ивствует, что в предпринимавшихся нами до настоящего времени шагах Москва не усматривает никакого ущемления германо-русских отношений*. В самом деле, Германское Правительство также не смогло бы себе, представить иного взгляда, Если Советское Правительство заинтересовано в углублении германо-русских отношений, то оно одновременно должно быть 3-1 интересовано в том, чтобы. Германия преодолела состояние политической слабости и, окрепнув, вновь стала важным фактором европейской политики. Это возможно осуществить не иначе,, как путем „освобождения германской территории от французских тисков. Политика Германского Правительства на Западе, является не чем. иным, как обороной против тех умрЕМдений французского империализма, которые непосредственно утро-шпот существованию Германии.

* Опил правительства СССР на данный меморандум см, док. We 170,

L

Только постановка вопроса о Лиге нации привела к возникновению в данной ситуации моментов, непосредственно затрагивающих отношения Германии с Россией. Начиная с той минуты, когда открыто проявилось стремление союзников добиться в этом случае вступления Германии в Лигу наций, с германской стороны во время дипломатических переговоров было ясно заявлено, что Германское Правительство не может и не желает жертвовать своими отношениями с Россией ради Лиги наций. Известные демарши против неограниченного применения ст. 16 устава Лиги наций в отношении Германии были в сущности также не чем иным, как подтверждением тон точки зрения, что Германия не может дать втянуть себя в блок держав, направленный против России,

После того как теперь получен ответ Совета Лиги наций на германскую ноту от Î2 декабря прошлого года, Германскому Правительству необходимо уяснить себе, какое реальное значение имеют существовавшие у него ло сих пор опасения и, особенно, представляют ли и в какой степени последствия ст. Î6 н 17 такое затруднение для германо-русских отношений, которое нельзя устранить. В настоящий момент нельзя предвидеть, потребуют ли союзники от Германского Правительства уже в ближайшее время конкретно определить его отношение к вопросу о вступлении [в Лигу наций]. Но так как позиция Германии на предстоящей дискуссии целиком зависит от этого вопроса, то его изучение не должно больше откладываться.

Взвешивая различные аргументы и контраргументы, не следует придавать особого значения тем реальным выгодам, которые принесло бы вступление Германии в Лигу наций, не считая вопроса о Рейнской области. Открывающиеся для Германии как члена Лиги возможности — более действенно, чем до сих пор, выступать в защиту немецких меньшинств, интересов Саарской области и Данцига и с требованием колониальных мандатов— хотя и являются весьма ценными, однако в масштабе большой политики они не имеют первостепенного значения. С другой стороны, не следует придавать решающего значениями тем общим доводам, имеющим скорее моральный характер, которые по обыкновению выдвигаются против вступления. Правда, Германия присоединилась бы к организации, созданной одними лишь державами-победительницами и использовавшейся ими до сих пор в первую очередь как инструмент, обращенный против Германии, Да^ лее, вступление [в Лигу наций] можно было бы рассматривать как повторное подтверждение существующих договоров, включая и Версальский до^ говор. Но все это соображения, не имеющие непосредственного реального политического значения, в особенности потому, что ущерб от признания договоров был бы значительно уменьшен заявлением по вопросу об ответственности за воину, которое было включено в меморандум, направленны*** членам Совета Лиги наций в сентябре прошлого года, и которое в случае необходимости могло бы быть повторено в заявлении о вступлении [в Лигу наций]. Столь же мало Германское Правительство должен смущать и тот факт, что Соединенные Штаты держатся в стороне от Лиги наций. Существует основание полагать, что вступление Германии не будет недружелюбно воспринято в Вашингтоне.

Зато действительно решающее значение имеет для Германского Правительства вопрос о том, не приведет ли принадлежность Германии к Лиге наций к неизбежному затруднению или даже срыву германо-русских отношений. Было бы неправильным отделываться от этого вопроса одним общим ответом, что вступление означает, мол, окончательную капитуляцию перед Версальским договором нли поворот германской политики в сторону Запада. Напротив, необходимо дать себе полный отчет в тех отдельных последствиях, которые будет иметь вступление в Лигу с точки зрения отношений с Россией, и таким путем найти правильный подход к оценке этого вопроса. При этом прежде всего необходимо учесть, что, судя по ответам держав —членов Совета на германский меморандум и но уже имеющемуся, ответу самого Совета Лиги наций, предоставление Германии постоянного места в Совете следует считать делом решенным. Этот факт вносит существенный новый элемент в ту ситуацию, которая сложилась осенью npouj-

лого года ко времени посылки германского меморандума. Так как согласно уставу все сколько-нибудь важные решения Совета, в особенности решения о предусмотренных в ст. 16 и 17 санкциях, должны приниматься единогласно, Германия, будучи членом Совета, должна была бы принимать участие в решениях по любому действию Лиги, планируемому против России, Вето Германии могло бы воспрепятствовать любому такому действию. Изменения этого положения устава практически опасаться не следует, так как согласно тому же уставу для этого необходимо согласие всех держав — членов Совета.

Далее необходимо учесть, что даже принятие с согласия Германии решения Лиги о применении санкций еще не означает, что Германия безоговорочно обязана участвовать в их осуществлении. Осуществление санкции, в частности, также всегда зависит от решений Совета Лиги наций, так что и в этом отношении Германия сохранит большой простор для своей собственной точки зрения.

Поэтому никак нельзя считать твердо установленным, что обязательства, вытекающие из ст. 16 и Î7, будут представлять собой непреодолимое препятствие для поддержания германо-русских отношении. Можно, не задумываясь, сказать, что с чисто практической стороны эти статьи в большинстве мыслимых случаев не лишают Германию возможности сохранять нейтралитет ^по отношению к России. Однако нужно признать, что этим вопрос еше не исчерпан, ибо принадлежность Германии к Лиге нации могла Оы при известных обстоятельствах, несомненно, значительно стеснить ее свободу политического маневрирования. Представим себе, например, такой случаи, что наступят события, благодаря которым представится возможность оттеснения Польши в ее этнографические границы. В таком случае активное выступление Германии было бы по крайней мере сильно затруднено вследствие ее принадлежности к Лиге наций. Это, бесспорно, весьма существенный момент. Однако, с другой стороны, его важность умаляется тем соображением, что в подобном случае Германии, даже если она и fie будет членом Jlin-n, пришлось бы безусловно столкнуться с враждебностью держав Антаптм, по крайне» мере Франции, Бельгии и Чехословакии, и тем самым практически на ближайшее время активное выступление Германии против Польши было бы затруднено.

Принимая во внимание все эти обстоятельства, было бы правильным рассматривать вопрос о будущем развитии германо-русские отношений не вообще и пе абстрактно, а в конкретной форме, для того чтобы откровенно и чистосердечно обсудить с Правительством СССР охарактеризованную пдесь в общих чертах ситуацию, которая возникла бы в случае вступления [Германии! в Лигу наций. Правительство СССР должно было бы убедиться и том. что это вступление не означало бы принципиального изменения германской политики, что оно, так же как и Лондонские соглашения о плане Дауэса или предложение о региональном гарантийном пакте западных держат, было бы не чем иным, как мерой защиты против угрожающих крайностей французской политики. Правительство СССР должно было бы уяснить себе, что возможное ограничение германской свободы действий, как раз с русской точки зрения, может быть, в той или иной форме компенсировалось бы существующей для Германии возможностью в качестве члена Совета Лиги противодействовать всем антирусским тенденциям в Лиге нации. Если Правительство СССР согласится с такими соображениями, то тем самым будет положено начало выяснению вопроса о том, возможно ли ïi в какой форме достижение удовлетворительного взаимопонимания относительно общих, политических целей.

При всем том необходимо учитывать, что вступление в Лигу наций для Германского Правительства отнюдь не является решенным делом. Оно ни в К(Н'м случае не примет окончательного решения до тех пор, пока не будет ут-рипюстн в том, что весь комплекс неотложных проблем, т. е. вопросы pöttojiy йичиш и эвакуации, безопасности и учреждения постоянных кон-трпяьныя пргялов в Рейнской области, будет урегулирован в духе герман-скиа uim^mnunu При этом под урегулированием вопроса безопасности

В- германском духе никогда не может пониматься такое урегулирование, которое включало бы в себя в какой-либо форме признание или гарантию германских восточных границ. Кроме того, понадобится дальнейшее разъяснение сомнений, еще оставшихся после ноты Совета Лиги наций, относительно сделанных Германией оговорок.

Итак, хотя из-за неопределенности всех этих предпосылок еще весьма сомнительно, дойдет ли дело до вступления Германии в Лигу наций, Германское Правительство придает все же большое значение тому, чтобы в доверительной форме обсудить с Правительством СССР общую ситуацию и эвеитуальности, могущие из нее возникнуть. Германское Правительство до сих пор не дало союзным правительствам никаких объяснений по поводу последней ноты Совета Лиги наций. Оно приветствовало бы, если' бы обмен мнениями с Правительством СССР привел к ясности до того, как вопрос вступит в новую стадию в результате шагов союзных правительства