Письмо Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Г, В, Чичерину, в Берлин

* Из письма в Народный комиссариат иностранных дел СССР от 5 ноября 1925 г.

вопросов, но ничего по ним особенного не сказать, и нужно все время прерывать поток его речей, ставить вопросы, иногда даже в очень категорической форме, и вообще прерывать его, чтобы узнать что-нибудь сколько-нибудь интересное.

Разговор, естественно, начался снова с Локарно и с Лиги •наций. Контарини, конечно, признавал, что Локарно Италии ничего не дает, ио что она не могла остаться в стороне и должна была дать свою подпись*. Я перевел разговор на проекты некоторых других пактов, указав, например, на выдвигаемый план балканского пакта. Он сказал, что балканский пакт предлагал им Нинчич, но Италия от этого уклонилась; и в Англии говорят о проекте балканского пакта (НКИД, вероятно, известно уже, что в беседе с Муссолини Чемберлен касался именно этого вопроса, но Муссолини уклонился).

Доказывая, что всякий проект балканского пакта совершенно сейчас нереален, Контарини, с одной стороны, указал, что никакая опасность войны сейчас Балканам не грозит и, с другой, что проблемы балканских государств столь запутанны и сложны, что не известно, что, собственно, пакт может гарантировать. Перечисляя при этом известные противоречия между балканскими государствами, Контарини сказал, между прочим, что вопрос о турецкой границе и даже о Константинополе еще не вполне вырешен. «Ведь Турция перенесла свою столицу в Ангору», — многозначительно добавил он.

Когда речь зашла об Албании, я сказал: «Как будто Италия довольно сильно укрепляет свое влияние в этой стране?»— «Почему Вы так думаете?» Я сослался на опубликованные в газетах. сведения об открытии итало-албанского банка, об организации итальянского общества возрождения Албании, о нефтяных участках и пр. Контарини заметил, что влияние Италии в Албании преувеличено, что банк еще не организован, но организуется. Он заинтересовался, какая наша позиция по отношению к Албании, продолжаем ли мы считать необходимой ее независимость. Я ответил утвердительно. Контарини заявил, что Италия будет решительно за независимость Албании, против всякого ее раздела. «Если бы, вопреки нашему желанию, встал вопрос о разделе, то мы, конечно, тоже выставили бы претензии на Валлону, нужную нам по стратегическим соображениям». Когда зашла речь о высылке Краковецкого из Албании**, Контарини стал уверять, что в этом случае главную роль сыграло «Англо-Першн».

П. Керженцев

Почат, по арх.

* См. сб. «Локарнская конференция 1925 г. Документы», М., 1959, стр, 482-489.

** См. т, VII, док. Но 293.

366. Сообщение Полномочного Представителя СССР в Италии о беседе с Послом Турции в Италии Суад-беем*

5 ноября 1925 г.

Турецкий посол Суад-бей был у меня позавчера и затем нанес визит т. Сурицу, который сейчас находится в Риме.

Самым интересным местом беседы был вопрос Суад-бея о нашем пакте с Италией**, который якобы направлен частью против Турции. Сперва вопрос был сформулирован в немножко шутливом тоне. «Говорят, вы уже подготовили текст пакта СССР с Италией против Турции и г. Чичерин едет сюда, чтобы подписать его».

Но за этой шуткой, несомненно, скрывалось действительное беспокойство. Характерно, что на эту же тему Суад-бей говорил с т. Сурицем. когда он был у него два дня назад с визитом. Очевидно, кто-то усиленно шантажирует Турцию этим проблематичным пактом. Я, конечно, указал Суад-бею, что все эти сведения — совершенная ложь и пускаются кем-то, чтобы поссорить нас с Турцией. Я указал ему на характер наших отношений с Италией и Турцией и всячески пытался рассеять его подозрения.

Мне в ближайшие дни придется снова иметь с ним беседу, так как он приглашает к себе на завтрак, и, кроме того, он будет у нас 7 ноября с. г.

С коммунистическим приветом

Полпред СССР в Италии

Я. Керженцев

Печат, по арх.

367. Сообщение Представителя СССР в Чехословакии о беседе с Министром Иностранных Дел Чехословакии Бенешем ***

5 ноября 1925 г,

4 ноября Бенеш принял меня, как было с ним условлено с неделю тому назад,

Я поставил Бенешу два вопроса: 1) Как согласовать его сообщения мне и заявления в речи 2 ноября об отношении к СССР с изложением его мнения официозами [министерства] иностранных дел — «Прагер прессе» и «Газетт де Прагя> — «г. министр заявил, что не является в принципе противником

* Из письма в Народный комиссариат иностранных дел СССР от 5 ноября 1925 г.

** См. док, №57, 200.

*** Из письма в Народный комиссариат иностранных дел СССР от

5 ноября 1925 г,

признания»? 2) Как понимать его заявление в экспозе от 30 октября о «новом Локарио, на котором Европа договорилась бы с Россией»? Должна ли проектируемая конференция предшествовать установлению нормальных отношений, и для решения каких вопросов — территориальных, политических, экономических, вопроса о так называемой пропаганде — она предназначалась бы?

Бенеш отвечал: I) «Считайте мою речь 2 ноября подлинным выражением моего мнения, Я там заявил, поскольку мог ясно, что я за признание; я противопоставил Крамаржу с его ориентацией на несуществующую Россию необходимость договориться, вести реальную политику с Россией существующей». «Для меня вопрос решен уже давно, но до сих пор меня никто не поддерживал всерьез. Социалистические партии в теории были за, но без всякого энтузиазма. Наша компартия этому мешала¹⁶¹, и это (признание) было против партийных интересов социалистов. Теперь обстоит иначе. Вам лично скажу больше — сейчас же после выборов, уже 16-го, когда начнет решаться вопрос о коалиции, я уверен, социалистические партии поставят вопрос о признании до своего вступления в нее» (Бенеш не хочет сказать яснее — «ультимативно»),

2) На вопрос о «новом Локарно».— «Это не есть предварительное условие. Напротив, установление нормальных отношений должно предшествовать этим общим переговорам.

С Россией надо разговаривать «а пье д'эгалите» * (это выражение повторяет затем через каждые четыре-пять фраз).

«Но я, основываясь на заявлениях г. Чичерина и Скшинь-скому, и в Берлине и на вашей же печати, я полагаю, что вы сознаете изменение ситуации — Европа стабилизировалась и вы изолированы. Вы должны сделать из этого выводы и искать пути к сговору с остальной Европой, И я представляю себе возможной конференцию по вашим вопросам наподобие Л ока риской. Эти вопросы могут быть и территориальные, своего рода пакт на востоке, который закончит ряд договоров, гарантирующих всеевропейский мир; это будут и политические вопросы — ведь и в Локарно стояли они,— как вопросы о п, 2 Версальского договора**, так об эвакуации, затем о Лиге наций; может встать для вас, например, вопрос об отношении к союзу, связывающему нас и Польшу с Францией*** и т. д. Конечно, имеются и экономические вопросы, интересующие Европу, — облегчение взаимных хозяйственных сношений, кредиты н т. д,, ликвидация претензий».

* ™ на основе равенства (фр,)*

** Так в тексте. Очевидно, имеются в виду ст, 42 и 43 Версальского договора, упоминаемые в Локариском соглашении; см, сб, «Локарнская конференция 1925 г. Документы», М,, 1959, стр. 485, *** См, там же, стр. 497—498.

«Вопрос о пропаганде, конечно, не должен бы обсуждаться на такой конференции, ведь это определенное условие нормальных отношений, а установление их я считаю предварительно необходимыми.

Я: I) Все же мне неясно, почему ваши официозы так искажают Вашу ясную мысль — не быть принципиальным противником признания и стоять за признание, ведь это не одно и то же,

2) Говоря о «новом Локарно», Вы исходите нз неверной предпосылки о нашей изоляции. Мы далеко не изолированы. Мы гораздо меньше изолированы, чем были три года тому назад, когда заседали в Генуе и когда отвергли капитулянтские предложения, Рапалло не было нашим полнтическо-военным союзом с Германией. Это был договор, создающий почву для хозяйственного сближения*. Эту почву мы не утеряли, а укрепили недавно подписанным в Москве так называемым торговым договором**, Германия пришла в Локарно через Лондон, через план Дауэса, через экономическую капитуляцию перед англо-амернканским блоком. Мы совсем не в таком положении, чтобы экономически, а затем и политически капитулировать. Затем, Локарно имело последствием не только усиление зависимости Германии от Англии, но и

ослабление связи ряда государств с державами бывшей Антанты; эти государства сейчас в состоянии вести более самостоятельную политику. Это, а также новое положение Франции мы, конечно, учитываем. Далее, наше положение на Востоке и наши отношения с так называемыми лимитрофами говорят также против Вашего утверждения о нашей изоляции. Прибавьте развитие наших торговых сношений с заграницей, рост вдвое наших торговых оборотов, громадный товарный кредит, нам оказываемый, кредит в 100 млн, золотых марок¹⁴⁴, который Германия могла сделать лишь при попустительстве американцев, И колоссальный непрерывный рост нашего народного хозяйства (даю пару цифр). У нас нет чувства изолированности. Но мы не отказываемся разговаривать с любой из держав или с несколькими из них, однако, по каким вопросам. Лично думаю, что мы, например, пошли бы на международную конференцию о разоружении. Но мы не пой* дем на общеевропейскую конференцию разговаривать о наших долгах или о претензиях частных граждан. Затеять общеевропейскую конференцию с нами по подобным вопросам— значит организовать единый фронт против нас. Наконец по экономическим вопросам мы уже договорились с несколькими государствами или ведем переговоры, сообразно всей совокупности наших отношений с каждым нз этих

* Об оценке договора см, т. V, док, № 159, ** См. док. № 342,

государств. Вопрос территориальный — это наш вопрос с Польшей и особо с Румынией; с первой мы имеем подписанный мирный договор *, со второй мы уже пытались договориться и не отказываемся при известных условиях разговаривать**.

Бенеш: Никогда не думал я о едином фронте против вас. И в Локарно не было единого фронта против Германии. Я вовсе не имел в виду конкретной конференции, а лишь тенденцию к улажению договорным путем всех острых недоразумений, разрешению всех спорных вопросов. Это не была бы какая-нибудь единая, общая конференция. Но, например, по вопросам Польши и Румынии возможно было бы договориться на конференции с ними и с нами, тут и вопрос наших отношений с Францией, значит, и присутствие Франции. Я говорю, конечно, только примерно. Также и по другим вопросам. Каждый раз может быть иная комбинация. Но почему неосуществим и общий сговор на востоке, наподобие заключенного пакта, дополненного арбитражными договорами? Конечно, прежде всего должна быть создана почва, разговаривать надо «а пье д'эгалите».

Бенеш далее согласился со мной, что и он лично предпочел бы разговаривать с кредиторами порознь, не давая им создать общий фронт против себя (я намекнул и на сепаратный сговор ЧСР с Америкой об уплате долгов), и больше к конференции по долгам и т. п. не возвращался, но еще раз и усиленно подчеркнул, что «не имел в виду никакого единого фронта против нас» н «говорил о новом Локарно чисто фигурально». (Я деликатно предостерег его от столь «фигуральных» выражений, которые нашим общественным мнением могут быть восприняты очень неблагоприятно.)

Бенеш продолжал: О самостоятельности своей политики его ложно понимали, когда считали связанным с Польшей, он никогда не мог бы стать «орудием в ее руках». «Никогда мы не думали и не будем вести противороссийской политики». «Мое стремление идет дальше только нормальных отношений с вами. Я хотел бы с Россией таких отношений, как с Францией». (Бенеш повторил одно из выражений в его «интервью».)

В заключение вновь подтверждает, что уверен в положительном решении вопроса об отношениях с нами. Социалисты ангажируются, аграрии не посмеют идти против, хотя, конечно, будут интриговать; национал-демократы бессильны помешать. «Нам надо все подготовить для разговора уже к 16-му».

См. т. Ш, док. №350. См. т. VII, док. № 87, 90.

— Ну, мы не начнем же с торга! Установим сначала нормальную почву.

Бенеш (уклончиво): «Мы ведь уже вели разговор. Мы легко договоримся. Нас ничто не разделяет, наоборот, нас многое сближает»,

Я упустил много частностей. Основное:

1) Беиеш пока что решил ангажироваться в вопросе «признания». Мы от одного из редакторов официоза «Прагер прессе» (через корреспондента «Дейли геральд») узиали, что Бенеш еще до экспозе (30 октября) заявлял ему о своем намерении вопрос о признании поставить после выборов ультимативно.

2) Бенеш действует, должно быть, в согласии с Францией, опять работая для сближения ее с нами,

3) «Локарно для России» у Беиеша— это пока не конкретная задача, а скорее прикрытие для попытки самостоятельного сговора с нами (сговора ЧСР, Франции и, может быть, Польши), прикрытие от Англии и «общественного мнения» (Бенеш —«провиденциальный человек всеевропейского мира»,

«спаситель Европы от коммунистической заразы»). Этого здесь должно быть больше, чем забегания перед Чемберле-ном: пока что ЧСР нет особой нужды ползать перед Англией, [так как] Бенеш не считает вконец проигранной свою ставку на Францию и еще ищет зацепки в Италии и прощупывает ее н у нас; экономически ЧСР с Англией связана еще относительно слабо; в вопросе, весьма озабочивающем чешское правительство, объединения Средней Европы и, в частности, в вопросе аншлюса Англия ие поддержит ЧСР, (Упустил — Беиеш сообщил мне, что «на очереди разрешение среднеевропейских вопросов».)

4) Мои оговорки — «пока» и т. п, — неспроста: Беиеш — конъюнктурный политик, и его замечаньице вскользь о нежелательности обострения нами отношений с Англией (хотя бы высказанное и не прямо мне, а через Гаека; впрочем, как будто выраженное Беиешем и на заседании совета министров 2 ноября), как и торжественное, раздутое его печатью, заявление о «русском Локарио», а также влияние его печати, переводящей иа французский и немецкий языки для заграницы его чешскую речь, явно смягчая категоричность его рассуждений о признании («Беиеш в принципе не противник признания»),— все это свидетельствует о подготовке Беиешем ряда лазеек для отступления с его категоричной (особенно в частных разговорах) позиции.

5) Бенеш, по-видимому, намерен, предварительно, [до] установления нормальных отношений, поторговаться с нами,

Антонов-Овсеенко

Печат. по арх<

368, [Декларация Правительства СССР о присоединении СССР к Международной санитарной конвенции от 17 января 1912 г.*]

16 ноября 1925 г J

Нижеподписавшийся, Поверенный в Делах Союза Советских Социалистических Республик во Франции, заявляет, что Совет Народных Комиссаров Союза Советских Социалистических Республик, рассмотрев Международную санитарную конвенцию, подписанную в Париже 17 января 1912 года**, и пользуясь правом, оговоренным в ст. 159 означенной Конвенции, присоединяется за Союз Советских Социалистических Республик к Конвенции и формально обязуется сотрудничать с Высокими договаривающимися сторонами в выполнении постановлений означенной Конвенции.

В удостоверение чего нижеподписавшийся, надлежаще на то уполномоченный, подписал настоящую декларацию о присоединении и приложил к ней свою печать.

Учинено в Париже 6 ноября 1925 г,

Яков Давтян

Печат. по арх. Önt/бл. в «Собрании законов./,», отд. I, Л§ 69_f 2 ноября 1925 г., стр. 1364—1365.

Получение декларации было подтверждено следующей нотой от 21 ноября 1925 г., подписанной за министра директором протокольного отдела министерства иностранных дел Франции Фукьером:

«Письмом от минувшего 6 ноября Вы изволили уведомить меня о присоединении Союза Советских Социалистических Республик к Международной санитарной конвенции, подписанной в Париже 17 января 19*12 года.

Имею честь подтвердить Вам получение декларации, которую Вы адресовали мне и которую я поспешил довести до сведения заинтересованных держав».