Речь Председателя советской делегации M. M. Литвинова на седьмом заседании V сессии Подготовительной комиссии конференции по разоружению

22 марта 1928 г.

Я Хотел бы прежде всего выразить благодарность тем делегатам, которые откликнулись на мой призыв и высказали свое отношение к предложениям, внесенным советской делегацией *. С удовлетворением отмечаю, что это сделано девятнадцатью из присутствующих здесь делегаций⁶⁵. Я особенно обязан почтенному представителю Британской империи, давшему столь большой размах дискуссии и развернувшему целый ряд вопросов первостепенной важности, связанных с нашими предложениями. Я приветствую откровенность, с которой он говорил, на которую я постараюсь ответить с одинаковой откровенностью, держась в тех же пределах вежливости и личного уважения.

Почтенный представитель Британской империи ввел, однако, в дебаты некоторые вопросы, которые я по собственной инициативе не решился бы вовлечь в нашу дискуссию, опасаясь, что они могут быть сочтены не имеющими непосредственного отношения к данному предмету. Но инициатива принадлежит ему, и я надеюсь, что он не посетует на меня за то, что я по тем же вопросам выскажу точку зрения советской делегации и моего правительства. Лорд Кашендэн не ограничился рассмотрением проекта конвенции и наших объяснений по нему, но уклонился в сторону, чтобы допытаться, какие скрытые мотивы внушили Советскому правительству мысль появиться с драматической внезапностью перед этой комиссией и внести радикальное предложение о разоружении. Он также спрашивал, с какими намерениями явилась сюда делегация и почему Советское правительство до сих пор не интересовалось или, как он предпочел выразиться, саботировало

* См. док. № 45, 84.

дело разоружения. Я не стану спрашивать почтенного представителя Британской империи, по какому праву он ставит мне эти вопросы и признает ли он за мной такое же право в свою очередь допрашивать его об искренности его правительства, допрашивать о том, послало ли британское правительство сюда свою делегацию исключительно из любви к миру или по другим мотивам, а также о том, что оно до сих пор сделало для дела разоружения и можно ли подвести под понятие саботажа то, что оно в числе других правительств До сих пор ничего не сделало для разрешения целого ряда вопросов и разногласий, возникших в лоне комиссии и являющихся Причиной невозможности для последней приступить ко второму чтению ее собственного проекта конвенции и вообще вести работу по пути, уже намеченному самой комиссией. Такие вопросы в порядке взаимности были бы с моей стороны вполне законны ввиду равноправия представленных здесь Делегаций. Однако вместо праздных вопросов я предпочитаю удовлетворить его любопытство и ответить на его вопросы.

Проблемой обеспечения мнра н изгнанием из международного обихода войны как бича человеческого общества Советское правительство интересовалось с первого же дия своего прихода к власти. Оно первым из правительств воюющих государств прекратило участие своих граждан в великой бойне и обратилось с призывом последовать его примеру к остальным воюющим государствам *. Когда Советское государство подверглось новому нападению со стороны тогдашних союзников, в том числе Великобритании, оно, не переставая предлагать мир, сейчас же отозвалось на приглашение прийти на Принцевы острова для заключения перемирия, соглашаясь на величайшие жертвы ради скорейшего прекращения нового навязанного ему кровопролития **. Совершенно независимо от Лиги наций, по собственной инициативе, Советское правительство еще в 1922 г. в Генуе на первой международной конференции, в которой оно принимало участие, предложило заняться в первую очередь обсуждением вопроса о всеобщем разоружении ***. К сожалению, Другие государства сочли более важным потратить время на обсуждение вопроса о восстановлении частной собственности некоторых иностранных фирм, пострадавших от русской революции. Я не стану перечислять других шагов Советского правительства в отношении разоружения, так как я о них говорил уже в этой комиссии на ноябрьской сессии****. За время своего более чем десятилетнего существования Советское правительство никогда ни на

* См. т. I, док. № 2,

** См. т. II, док. №45.

*** См. т. V, док. № Ю5, 169.

**** См. т. X, док. № 272, 273, 275.

кого из своих соседей не нападало, никому войны не объявляло и не участвовало в военных авантюрах других государств. По первому приглашению Лиги наций оно согласилось принять участие в ее работах по разоружению, "несмотря на свое общеизвестное отношение к самой Лиге. Если бы оно было членом Лиги наций, то оно было бы обязано это сделать в силу принятых на себя обязательств, желало ли бы оно искренне разоружения или нет. То обстоятельство, что Советское правительство, совершенно свободное от каких-либо обязательств по отношению к Лиге, добровольно участвует с вами в этой комиссии, кажется мне, служит дополнительным свидетельством его искренности и прямоты. Как я уже отмечал на ноябрьской сессии, ответственность за неучастие Советского правительства в первых трех сессиях падает исключительно иа Лигу наций. Прибыв сюда, советская делегация решила принять самое активное участие в работах комиссии, проявляя собственную инициативу там, где оиа считает инициативу других отсутствующей или недостаточной, стараясь по мере своих сил ускорять и проталкивать работу по разоружению и по обеспечению всеобщего мира. Советское правительство, посылая делегацию в Подготовительную комиссию по разоружению, не имело никаких других мотивов, кроме желания содействовать освобождению народов от тяжелого бремени милитаризма и от проклятия войн. Во всяком случае, прошлое Советского правительства в области мира таково, что оно более других правительств имеет право выступать с предложениями о разоружении.

Подвергшись добровольно допросу почтенного представителя Британской империи, я готов ответить и на его вопрос, содействует ли наше отношение к Лиге наций, или, как он предпочитает выражаться, саботирование Лиги наций, нашему участию в обсуждении стоящих здесь перед нами вопросов. Советское правительство никогда не скрывало своего отрицательного отношения к Лиге наций, высказывая его даже в своих ответах на приглашения участвовать в настоящей комиссии. Советское правительство не раз и публично отмечало причины такого отношения к Лиге наций, указывая на все то, что оно находит несправедливого, неприемлемого и предосудительного как в самом Статуте Лиги наций, так и в различных решениях Совета Лиги и общего собрания по международным вопросам. Вряд ли престиж Лиги наций, о котором так заботится лорд Кашендэн, выиграет от того, что я еще раз перечислю все это здесь. Достаточно сказать, что Советское правительство не видит препятствия к своему участию в данной комиссии и в предстоящей конференции по разоружению в том, что комиссия обслуживается органами Лиги наций. Из этого, конечно, не следует, что Советское правительства

согласилось подчиниться каким бы то ни было инструкциям и постановлениям, исходящим от Лиги или от Совета Лиги. Оно будет считать себя связанным лишь теми актами, выработанными комиссией и конвенцией, которые оно подписало бы наряду с другими правительствами. Лорд Кашендэн, конечно, не может не знать, что наша делегация не является единственной делегацией правительства, не участвующего в Лиге наций. Позиция таких Делегаций в отношении юрисдикции Лиги была прекрасно выражена в декларации почтенного представителя правительства Соединенных Штатов, ныне здесь присутствующего, сделанной на III сессии Подготовительной комиссии по разоружению в следующей форме: «То обстоятельство, что мое правительство не является членом (Лиги), ставит известные, очень точно определенные пределы тем обязательствам, которые оно может дать в связи с конвенцией такого рода», и далее: «Для того чтобы быть приемлемой для моего правительства, всякая конвенция должна полностью учитывать то, что оно не может принять юрисдикции Лиги наций». Мие, собственно говоря, непонятны цель и смысл вопроса лорда Кашендэна о саботаже нами Лиги наций, ибо из него даже нельзя сделать того вывода, будто правительство Великобритании действительно желало бы видеть Союз Советских Социалистических Республик в числе членов Лиги наций. В самом деле, такое желание ни в какой мере ие соответствовало бы политике нынешнего правительства Великобритании в отношении Союза Советских Социалистических Республик. Во всяком случае, приглашая Союз принять участие в работах этой комиссии, Совет Лиги прекрасно знал, что Советское правительство не состоит членом Лиги и не намеревается в нее войти.

Лорду Кашендэну не понравилась какая-то цитированная им статья «Известий», в которой он усмотрел скептическое или ироническое отношение к работам членов Лиги в области разоружения. Этот скептицизм был высказан здесь также и советской делегацией; только журналист из «Известий» высказал это, может быть, в более резкой форме *. Не понимаю, однако, почему эта статья должна тревожить почтенного представителя Британской империи и Подготовительную комиссию по разоружению. От самой комиссии зависит опровергнуть это высказывание газеты результатами своих работ. Советская делегация первая будет радоваться, если это случится. Но скептицизм в отношении разоружительных работ Лиги наций проявляется не только в советских кругах. Передо мной парижская газета весьма реакционного толка от 20-го этого месяца. В ней я читаю:

* См. «Известия» № 60(3294), 10 марта 1928 г.

«Лига наций могла бы быть лишь безобидной, если бы она выдавала себя за'то, чем она является на самом деле, т. е. за академию пацифизма, и если бы ее проповедники признавали, что их лекции против войны имеют такую же действенность, как заклинания негритянских колдунов против бури». По мо-*ему мнению, эти скептицизм и ирония могут послужить стимулами для Лиги и для нашей комиссии и побудить их сделать все возможное, чтобы показать, что они не заслуживают этого.

Почтенный представитель Британской империи пытался доказывать, будто полное или частичное разрешение проблемы разоружения вне Лиги наций является чем-то весьма предосудительным и прямо чем-то очень близким к богохульству. Он дошел до того, что вменил в заслугу Лиге наций Вашингтонскую конференцию по сокращению морских вооружений *, забыв, по-видимому, что Лига наций никакого отношения к Вашингтонской конференции не имела. Более того, так называемая «конференция трех» по морскому разоружению, имевшая место в самой Женеве⁶⁶, также не была связана с Лигой наций и даже не обслуживалась органами Лиги. Если я не ошибаюсь, продолжающиеся теперь переговоры между участниками настоящей конференции происходят вне сферы Подготовительной комиссии по разоружению.

Почтенный представитель Британской империи, рассматривая наш проект конвенции, с большим возмущением указывал на отсутствие в нем какого бы то ни было упоминания о Лиге наций, о депонировании ратификационных актов в Женеве и о регистрации конвенции в Лиге наций. Но это неупоминание будет совершенно понятно, если вспомнить, что проект исходит от правительства, формально не признающего Лиги наций. Более того, упреки почтенного члена [комиссии] от Великобритании будут тем более непонятны, если я напомню вам, что целый ряд международных актов, в выработке которых принимали участие члены Лиги, в том числе и Британская империя, не был депонирован в Лиге наций. Насколько мне известно, например, конвенция о проливах, выработанная недалеко от Женевы, скажем для точности, в Лозанне**, была депонирована не в Женеве, а в Париже. Равным образом акты Вашингтонской морской конференции не были депонированы в Женеве. Только что ратифицированный Советским Союзом и Италией (но не ратифицированный еще Великобританией) Протокол об удушливых газах и бактериологических средствах войны*** тоже депонирован не в Женеве, а в Париже, несмотря на то что протокол был принят

* См. т. IV, прим. 38. ** См. т. VI, прил. 1. *** См. т. X, док. № 278.

конференцией, созваииой Лигой наций. То же имеет место в отношении конвенции по вопросу о торговле оружием, инициатором которой была Лига наций. Более того, в этой конвенции, за исключением одной статьи, было выпущено всякое указание иа Лигу по настоянию Соединенных Штатов, правительство которых угрожало в противном случае отказом от ратификации. В йоте этого правительства от 12 сентября 1923 г. мы находим следующее место: «Статьи конвенции, которые имеют отношение к Лиге наций, так тесно связаны с конвенцией в целом, что они ставят мое правительство в невозможность ратифицировать конвенцию». Я могу также отметить протест сэра Остнна Чемберлеиа против регистрации Лигой наций аигло-ирландского договора, несмотря иа то что оба эти государства являются членами Лиги. Если иеупоми-иаиие о Лиге Советским правительством, которое не состоит членом Лиги, является, по мнению почтенного представителя Британской империи, оскорблением Лиги и пренебрежением к ией, то в такой же мере этот упрек должен быть обращен лордом Кашендэиом к его собственному правительству, участвовавшему в перечисленных мною актах, игнорировавших Лигу.

В своем рвении отыскать у Советского правительства такие особенности, которые дисквалифицировали бы его для участия в работах по разоружению, почтенный представитель Британской империи ставит советской делегации вопрос, как оно относится к гражданской войне, осуждает ли оно ее или признает законной? Если бы и я, по примеру почтенного представителя Британской империи, стал доискиваться скрытых мотивов его вопроса, то я мог бы предположить, что он поставлен с целью вызвать советскую делегацию на открытую защиту здесь гражданской войны и революции, чтобы затем завтра же обвинять ее в пропаганде. Но я отнюдь ие приписываю ему таких мотивов. Но все же вопрос является совершенно излишним, ибо достаточно беглого просмотра нашего проекта конвенции—а лорд Кдшеидэн показал, что он его изучил,— чтобы убедить каждого, что он имел в виду только международные войны. Нам никогда не приходило в голову, и мы не имели основания думать, что Лига наций намеревалась под вопросами разоружения и безопасности подразумевать также и предотвращение гражданских войн и борьбы классов. Могу сказать без малейшего колебания, что Советское правительство никогда не согласилось бы участвовать вместе с британским правительством или с другими правительствами, здесь представленными, в разработке вопросов, касающихся классовой борьбы или борьбы против революции. Да и было бы наивно ожидать такого рода работы от правительства, вышедшего из одной из величайших в истории peso-

люций и призванного охранять завоевания этой революции. Вопросы социального умиротворения придется правительствам, здесь представленным, решать, по-видимому, без нашего участия. Признаюсь, что я совершенно неспособен понять, в какой связи этот вопрос находится с нашим проектом полного разоружения. Хотел ли лорд Кашендэн этим вопросом намекнуть, что армии служат ие только для защиты национальной безопасности, но и для эвентуальной борьбы против революции? Такой довод против нашего проекта был бы совершенно неубедителен ин с какой точки зрения, так как общеизвестно, что как Февральская, так и Октябрьская революции имели место при активном участии огромнейших армий, вооруженных в порядке военного времени. Во всяком случае, если почтенный представитель Британской империи и другие делегаты, касавшиеся этого вопроса, придают большое значение социальной безопасности, то они, наверно, разовьют в свое время более полно свою точку зрения. Я извиняюсь перед комиссией, что я затронул эту тему, которую она может счесть неуместной, но я должен напомнить, что инициатива принадлежит ие мне, а почтенному представителю Британской империи.

Почтенный представитель Британской империи ие только задает нам вопросы, ио и ставит нам предварительные условия и хочет получить от иас некоторого рода заверения, прежде чем он согласится рассматривать наш проект конвенции. Ои призывает Советское правительство заверить его в том; что оио будет воздерживаться от провоцирования вооруженных восстаний в других странах. Почтенный представитель Британской империи делал при этом вид, будто такова совершенно бесспорно установленная практика и политика Советского правительства. Почтенный представитель Британской империи иашел возможным воспользоваться вопросом о разоружении, чтобы лишинй раз (а его правительство делало это уже великое множество раз) обвинить публично Советское правительство в так называемой пропаганде. Лорд Кд-шеидэи, очевидно, ие чувствует, насколько неразумно продолжать пользоваться этим давно притуплённым оружием после того, как в целом ряде столиц обнаружены конторы и бюро, широко обслуживаемые русскими эмигрантами и занимающиеся специально для снабжения иностранных правительств составлением подложных документов, доказывающих мнимое ведение пропаганды Советским правительством или его агентами в чужих странах. Один из таких документов уже получил историческое название «письма Зиновьева», и на него даже в последние дни ссылались в английском парламенте. Подложность этого Документа давно установлена уже тем фактом, что британское правительство отклонило в свое время

требование Советского правительства о передаче исследования этого документа на арбитражное решение любого суда *. Требование об исследовании этого документа, заявленное на этих днях 132 членами британского парламента, было отвергнуто их правительством. По поводу этого документа бывший премьер-министр Великобритании выразился в парламенте в прошлый понедельник следующим образом: «Это письмо было предметом, что теперь всеми признано, политического обмана, обмана, по своему холодному расчету и подготовке не имеющего, может быть, себе равного в нашей политической истории».

Вот на какого рода документах британское правительство основывает свои обвинения в пропаганде и во вмешательстве во внутренние дела. Что касается вмешательства во внутренние дела, то я полагаю, что между Советским и британским правительствами не найдено еще общего языка для того, чтобы столковаться о том, какие именно действия можно рассматривать как вмешательство. Британское правительство склонно считать таким вмешательством какую-нибудь речь или статью, произнесенную или напечатанную в Москве касательно внутренней политики другой страны, но не признает за вмешательство насильственное стационирование в чужих портах военных эскадр (Шанхай); обстрел чужих портов и городов со всеми последствиями, вытекающими отсюда для населения (Нанкин, 1927 г.); требование, обращенное к правительству независимой страны, о прекращении операций против мятежного подданного (ультиматум сэра Перси Лорэна персидскому правительству, 1924 г.) и о восстановлении его в правах (нота персидскому правительству, 1927 г.), об ограничении численности армии этой страны (нота персидскому правительству, 1921 г.) и т. д. С такой концепцией вмешательства в чужие дела Советское правительство, конечно, согласиться не может. Но, господа, вы спросите меня, какое отношение этот старый советско-британский спор имеет к вопросу о разоружении. Я вынужден ответить^-, никакого. Но введен он сюда не мною, а представителем британского правительства, и я считал бы проявлением неуважения и неучтивости к нему, если бы я игнорировал какие бы то ни было поставленные им вопросы.

Делегаты британского, японского, французского, голландского и других правительств задавались вопросом, соответствует ли наш проект всеобщего разоружения Статуту Лиги наций, а если нет, то вправе и должны ли они вообще заниматься его рассмотрением. На этот вопрос они все, по-видимому, дают отрицательный ответ, подтвержденный к тому же

* См. т. VII, док. № 245, 275; т. VIII, док. № 2.

таким авторитетом по этим вопросам, как господин Политис *. Но если бы это было так бесспорно, если полное разоружение противоречит принципам и стремлениям Лиги наций, то иам непонятно, почему Подготовительная комиссия не отвергла нашего предложения на ноябрьской сессии, почему она решила принять его к рассмотрению и почему она теперь занимается этим вопросом. Но, по-видимому, упомянутые мною делегаты далеко не уверены в правильности их ответа, если не с юридической, то с политической точки зрения. В самом деле, нам всегда говорили, будто Лига наций основана, главным образом, если не исключительно, в целях обеспечения всеобщего мира. Хотя ст. 8 Статута Лиги наций и говорит лишь об ограничении вооружений, но нам казалось, что она имеет в виду лишь минимальное обязательство и что эта статья ни в коем случае не должна служить препятствием к дальнейшему и полному разоружению, если того пожелают члены Лиги. Мие кажется, что было бы трудно придумать лучшее средство дискредитировать Лигу наций, чем утверждение, что она является барьером на пути к полному разоружению. Ведь не человек для субботы, а суббота для человека. Вы, господа, сослужите плохую службу своей Лиге, если вы из нее создадите фетнш и будете полностью подчинять ему желания своих правительств. Статут Лиги наций не есть закон на вечные времена. Впрочем, изменения Статута Лиги наций не раз уже предусматривались самой Лигой. Достаточно напомнить случай, когда при утверждении пятым собранием Лиги наций 2 октября 1924 г. Женевского протокола ** собрание решило пригласить Совет назначить без промедления комитет для подготовки редакции текста изменений Статута, требуемых означенным протоколом. Если вы согласитесь с принципом полного разоружения и оцените по достоинству все те блага, которые оно принесет, или, скажем, скорее, ту сумму зла, которую оно устранит, вы не откажетесь, конечно, пожертвовать той или иной статьей Статута. Те, которые говорят, что наш проект противоречит Статуту Лиги настолько, что, уничтожая вооруженные силы, он лишает Лигу возможности применения военных санкций, забывают при этом, что санкции эти предусмотрены в случае военных нападений одного государства на другое, которые станут невозможными с уничтожением вооруженных сил, т. е. сама статья о санкциях станет анахронизмом. Я уже не говорю о том, что обязательность для отдельных членов Лиги участвовать в военных санкциях оспаривается самими членами Лиги. Советская делегация не считает себя связанной Сатутом или какими-либо постановлениями

* Представитель Греции в Подготовительной комиссии. ^;* См. т. VIII, прим. 79.

Лиги и поэтому не считала нужным принимать их в расчет в своем проекте конвенции. Если же я позволяю себе комментировать Статут Лиги, делая те или иные ссылки на ее решения, то я делаю это потому, что пытаюсь понять вашу позицию и показать приемлемость нашего проекта конвенции даже с точки зрения членов Лиги. Что же касается компетенции Подготовительной комиссии по разоружению, то мы ведь здесь являемся не техническими экспертами и не только членами комиссии, но также членами и ответственными представителями наших правительств. Если комиссии поручено отыскать пути к частичному разоружению и если члены ее явятся перед своими доверителями и скажут, что они нашли пути к полному разоружению, то вряд ли кто-лнбо будет их за это осуждать, тем более что решения комиссии являются лишь рекомендациями для правительств.

Мои оппоненты, за исключением, может быть, почтенного представителя Британской империи, критиковали наш проект разоружения не столько за то, что в нем есть, сколько за то, что в нем отсутствует. Говорилось, что наш проект не дает ни экономической, ни социальной безопасности, что он не обеспечивает справедливого мира, не уничтожает недоверия между народами, не указывает путей к разрешению международных споров, словом, не является панацеей. Эти упреки были бы справедливыми, если бы нам поручили или если бы мы задавались целью рекомендовать вам универсальное средство против всех зол и отрицательных сторон человеческого общества и для превращения сей юдоли плача в рай земной. Таких средств мы вам рекомендовать не можем, так как знаем, что вы нх не примете даже к обсуждению. Мы пытаемся найти средства против одного из зол, правда, одного из крупнейших,— против Молоха войны, и мы стараемся найти с вами общий язык, поскольку вы говорите, что и вы стремитесь к избавлению человечества от этого зла. В этих довольно широких, но все же ограниченных пределах наши предложения, по нашему убеждению, отвечают своему назначению.

Сущность повторявшихся здесь аргументов против общей идеи нашего проекта заключается в том, что либо народы будут драться между собой и без оружия илн примитивным оружием, или же, что наиболее индустриально развитые страны смогут в короткий срок создать себе взамен уничтоженного вооружения новое и в нарушение конвенции порабо-~ят более слабые страны. Впрочем, от первого аргумента, мне кажется, наши оппоненты уже отказались. Я хотел бы напомнить, что представляемая мной страна имеет на своих границах такие численно более сильные государства, как Китай и Индия, с нх сотнями миллионов населения. Тем не менее она ие опасается вторжения организованных масс из этих стран.

Тем менее оснований опасаться этого имеют другие народы. Второй аргумент также не выдерживает критики, ибо более слабые государства н сейчас, когда они вынуждены содержать вооруженные силы н противодействовать возможному нападению на них со стороны более сильных, находятся в то же время в полной зависимости от последних в отношении материальной части вооружения, будучи к тому же ела бымн как в техническом отношении, так и в отношении ресурсов живой силы. Статьи 30—36 советского проекта конвенции предлагают уничтожить военную промышленность и все элементы военного производства. Практика мировой войны показала, что даже в странах с такой мощной промышленностью, как Соединенные Штаты Америки, потребовалось от 12 до 20 месяцев, чтобы наладить производство военных материалов (декларация делегации Соединенных Штатов Америки в подкомиссии по разоружению). Новые вооружения для армий не могут быть созданы в короткий срок. При большой же продолжительности это не может проходить незаметно, в особенности если будет хорошо налажен предусмотренный нашим проектом конвенции международный и местный контроль. Мы знаем, например, что ограничение военного производства в результате Версальского договора было произведено, и довольно основательно, даже в такой высокоразвитой промышленной стране, как Германия, когда этим имелось в виду обезвредить побежденную страну. Тем легче будет контролировать военное производство при полном уничтожении соответственных орудий производства!

Упомянутые последними возражения имеют, по-видимому, своим источником глубокое международное недоверие, недоверие к взаимной готовности соблюдать международные конвенции. Этот аргумент может быть приведен, н с еще большей силой, и против сокращения вооружений, ибо какая польза в том, что международная комиссия по разоружению, даже идя по пути выработанного Подготовительной комиссией проекта конвенции, установит пределы для вооруженных сил и военных материалов каждой страны, если мы подозреваем, что эта конвенция соблюдаться не будет и установленное равновесие будет произвольно нарушаться? Вот где действительно уместны ваши опасения относительно безопасности отдельных стран.

Почтенный представитель Италии говорил, между прочим, о необходимости не просто мира, но мира справедливого. Я, признаться, не уверен в том, что я вполне понял, что он под этим понимает. Хотел лн он сказать, что нынешний мир является несправедливым и нуждающимся в изменении? Но изменение мира возможно лишь двояким путем: путем войны или путем пересмотра существующих мирных и других

международных договоров. Так как я уверен, что он не имел в виду необходимость насильственного изменения нынешнего мира, то я позволю себе ему сказать, что пересмотр мирных договоров нашим проектом отнюдь не исключается и что он может поднять этот вопрос в Лиге наций, членом которой Италия состоит, или на другой международной конференции также и после осуществления нашего проекта. Если он не имеет в виду насильственного изменения мира, то, очевидно, сохранение вооруженных сил ему для пересмотра договоров не потребуется,

Я перейду теперь к замечаниям по поводу отдельных статен нашего проекта конвенции и вернусь на время к речи почтенного представителя Британской империи. Он нашел множество технических и иных дефектов в нашем проекте конвенции; он нашел, что некоторые статьи не соответствуют даже целям авторов проекта, что он не написан языком, пригодным для законодательного акта, что многие из статей, которые он охотно перечислил, доступны серьезной критике. Он с недоумением спрашивал, каким образом я мог пытаться навязать такой несовершенный проект комиссии по разоружению, предлагая либо принять его целиком без всякого обсуждения, либо же отклонить. Лорд Кашендэн сэкономил бы себе много времени и труда и значительно сократил бы свою речь, если бы он не исходил из ложных предпосылок. Не знаю, почему он решил, что советская делегация решила представить комиссии нечто вроде ультиматума. Советское правительство получало ультиматумы, но никогда никому их еще не посылало, и нам не приходило в голову делать это здесь. Лорд Кашендэн сам совершенно справедливо указывал на мое сопроводительное письмо в секретариат Лиги наций, где я предлагал принять наш проект конвенции как базу для обсуждения. В моей речи при представлении проекта конвенции я не меньше трех раз упомянул о тех условиях, при которых я считал бы целесообразным изучение и обсуждение нашего проекта. Стало быть, я ни на одну минуту не исключал обсуждения проекта в целом и в деталях. Я настаивал лишь на одном, чтобы к рассмотрению проекта конвенции перешли лишь после того и в том лишь случае, если комиссия примет основные принципы, положенные в основу проекта. В самом деле, какая польза была бы от того, что мы обсудили бы вопрос о том, какой тип судов должен быть оставлен для морской охраны, если бы мы не решили вопроса об уничтожении прочих военных судов? Зачем мы стали бы обсуждать вопрос о международной охране морских зон, если бы мы заранее не условились, что индивидуальные морские силы стран уничтожаются? Рассмотрение и обсуждение проекта без каких бы то ни было руководящих принципов было бы поистине совер-

шенно бесцельной тратой нашего времени. Ценя время комиссии и желая огргждать се от дискредитации вследствие бесплодной и никуда не ведущей работы, я предостерегал ее против того, чтобы заниматься проектом, прежде чем мы не условимся относительно его основы. Далее, как правильно заметил почтенный представитель Италии, все статьи нами подчинены одной основной идее о полном уничтожении вооруженных сил. Отнимите эту основную идею, и отдельные статьи проекта потеряют для нас всякую ценность. В этом смысле я называю проект единым целым, не допускающим раздробления. Конечно, мы не заявляем авторского права на проект, и те или иные статьи из него могут быть позаимствованы кем угодно для любых планов разоружения, но тогда это не будет советским проектом, и советская делегация и Советское правительство не могли бы принять па себя ответственность за него. В проекте могут оказаться статьи, отвечающие интересам того или другого государства. Великобритания может, например, считать, что пункт об уничтожении подводных лодок совпадает с ее интересами; другие государства могут найти другие подходящие для себя статьи, и в результате могут возникнуть такие споры, которые вам, господа, уже знакомы из истории первого чтения вашего собственного проекта конвенции. Другое дело, когда мы все согласимся положить в основу в качестве основного принципа полное разоружение, тогда споры по отдельным пунктам серьезного значения иметь не могут. Я вполне допускаю, что наш проект конвенции несовершенен и что, преследуя единую цель полного разоружения, мы могли бы совместно исправить и улучшить его. Все те статьи, которые вызывали недоумение и критику или, я бы сказал, насмешки почтенного представителя Британской империи, не являются основными и допускают споры и компромиссы.

Лорд Кашендэн направил свою критику главным образом па главу III проекта, озаглавленную «Организация охраны». Могу Вас заверить, господин председатель, что при составлении этой главы мы меньше всего руководились какими-либо специальными интересами нашей собственной страны. Наоборот, мы предпочли бы совершенно умолчать о полицейской охране. Но недаром я уже второй раз участвую в сессии Подготовительной комиссии и уже в достаточной мере проникся вашим практицизмом и тем, что вы называете чувством реальности. Я знал, какое огромное значение представляемые вами страны придают вопросу о внутренней безопасности, об охране собственности и т. д., и поэтому, принимая во внимание интересы ваших стран и возможные пожелания, была составлена специальная статья об охране. Я совершенно не сомневаюсь, что, если бы это было упущено, я подвергся бы еще

•205

более резким упрекам со стороны, может быть, того же почтенного представителя Британской империи за то, что я забыл о таком важном институте, как полиция. Интерес лорда Кашендэна был особенно прикован к вопросу о вооружении полиции. Он пытался сделать вывод, что наш проект приурочен к условиям жизни в Союзе Советских. Социалистических Республик, где якобы полиция лучше вооружена, чем в других странах. В действительности милиция в Советском Союзе вооружена револьверами, так же как полиция большинства европейских стран. Если не ошибаюсь, полиция страны, в которой мы с вами сейчас находимся, также вооружена огнестрельным оружием. Как лорд Кашендэн нас уверяет, и я не сомневаюсь в его словах, в его стране полиция вооружена лишь палками, но несомненно, что в нужных случаях на подмогу ей могут быть вызваны войска. Впрочем, в «Манчестер гардиан» от 19-го сего месяца я читаю, например, следующее сообщение из Белфаста: «В связи с демонстрацией в Мой значительные полицейские силы были сосредоточены в округе для предупреждения повторения насилий, совершенных в минувшем августе, когда группа националистов шла по главной улице для участия в подобной демонстрации и была рассеяна выстрелами. На главных улицах была выстроена полиция, в то время как броневик «Кроссле», полный вооруженных констеблей, находился в постоянном движении». Как видите, в Ольстере, составляющем часть Британской империи, констебли вооружены. Далее, 3 февраля с. г. агентство Рейтер сообщило из Бомбея: «Вооруженная полиция подверглась нападению демонстрантов и вынуждена была открыть огонь»; передо мною другая телеграмма из Мадраса, в которой говорится: «В результате стрельбы полиции по мятежникам...» и т. д. Лорд Кашендэн, вероятно, теперь убедился, что вооруженная полиция бывает не только в Советском Союзе н что по крайней мере в частях представляемой им империи полиции приходится не только носить, но даже пускать в ход огнестрельное оружие. Я надеюсь, что он согласится, что моя предусмотрительность относительно полиции не была излишней с его собственной точки зрения. Лорда Кашендэна также забавлял вопрос, почему требуется охрана путей сообщения. В необходимости охраны морских путей сообщения и необходимости даже контроля его правительства над странами, лежащими на морских путях, британский делегат, конечно, не сомневается. Я позволю себе, однако, сообщить ему, что если не требуется охраны путей сообщения при высокоразвитой железнодорожной сети, то в таких странах, где на расстоянии сотен миль не бывает никаких городов и даже значительных деревень, присутствие на железнодорожных станциях хотя бы одного полицейского, хотя бы на случай преступления в по-

езде, навряд ли было бы сочтено им излишним. Под объектами, требующими охраны, проект подразумевает такие учреждения, как государственные банки, казначейства, монетные дворы, которые нуждаются, конечно, в специальной охране. Если при рассмотрении нашего проекта почтенный представитель Британской империи захочет предложить более значительное сокращение вооруженных сил для охраны и для полиции, советская делегация максимально пойдет ему навстречу. В связи с этим весьма законный вопрос поставлен был почтенным представителем Нидерландов, который высказал опасение, что при вооружении полиции пропорционально населению наиболее крупные страны могут получить большую вооруженную силу, чем малые страны, каковая может быть использована и для военных целей. Интересы слабых государств Советское правительство намерено защищать самым энергичным образом, и поэтому советская делегация готова изменить пропорцию в пользу слабейших государств. Если бы советская делегация вносила какой-нибудь проект частичного разоружения, то она предлагала бы тот же принцип разоружения больших стран, в том числе и Союза Советских Социалистических Республик, в большей пропорции, чем слабых стран. Должен еще добавить, что предусмотренные нашим проектом виды охраны не должны иметь характера военных организаций; что касается полиции, то она должна быть подчинена местным общинам и не объединена одним общим управлением, а тем более командованием. Что касается рода оружия для охранных сил, то это вопрос технический, который может быть разрешен экспертами, ибо в одних случаях, как, например, для борьбы с контрабандистами, могут потребоваться ружья, в других пистолеты, а иногда, как указал почтенный представитель Кубы, даже холодное оружие. Почтенный представитель Британской империи не оставил без внимания также вопрос о самозащите граждан и пытался намекать, что в такой защите могут нуждаться лишь граждане моей страны, где государство недостаточно охраняет их жизнь. Смею заверить, что в Советском Союзе граждане оружия при себе не носят и в нем не нуждаются, ибо статистика преступлений там не выше, если не ниже, чем в других странах. Но лорду Кашендэну должно быть прекрасно известно, что во всех странах имеются магазины, торгующие оружием, что это оружие покупается для каких-то надобностей и частными гражданами. Почтенный представитель Японии рассказывал нам, что в некоторых тропических странах опасно выходить без оружия. В других странах существуют иные опасности. Представители Советского правительства подвергались нападению и убивались в крайне цивилизованных странах. Советским курьерам приходилось с оружием в руках защищать

дипломатическую почту вне пределов нашего Союза, в европейских странах, некоторые из которых являются членами Лиги наций. Впрочем, если представитель Британской империи предложит полное запрещение ношения оружия частными гражданами, включая даже охотничьи ружья, советская делегация не будет в этом с ним спорить.

Наш проект предусматривает принятие целого ряда законодательных мер со стороны каждого государства. Лорд Ка-шендэн спрашивал, каким образом можно заставить свободное законодательное собрание подчиниться постановлениям конвенции. Теперь наступила моя очередь выражать недоумение. Не может же почтенный представитель Британской империи не знать, что международная конвенция, ратифицированная соответственным законодательным собранием, является для дайной страны законом и что законодательное собрание, ратифицировавшее конвенцию, тем самым берет на себя обязательство провести предусмотренные такой конвенцией необходимые законодательные акты.

Все эти вопросы можно было бы спокойно и всесторонне обсудить, и наша делегация, естественно, будет готова давать все необходимые разъяснения, но раз лорд Кашендэн теперь уже затронул все эти вопросы и высказал критические замечания, я ие мог их оставить без ответа.

Упомяну еще о том, что вопрос о типах судов, предусмотренных статьями 43 и 44, не представит никаких затруднений для соглашения. Попутно скажу, основываясь на справках, данных мне моими морскими экспертами, что суда указанного в проекте конвенции тоннажа вполне справляются со своими задачами в различных странах. Например, я имею список некоторых судов, принадлежащих Великобритании: траулеры типа «Мереей» («Mersey»)—665 т, 11 узлов, отнесенные к числу канонерок для рыболовной охраны. «Арлё» («Аг-leux»), «Эррас» («Arras»), «Дживенчи» («Givenchy») — 136 т нетто, 10 узлов — рыболовная охрана, Атлантический и Тихий океаны, Канадское правительство. В Соединенных Штатах Америки имеются: суда типа «Игл» («Eagle»)—500 г, 18 узлов, часть которых передана пограничной охране. Мореходный таможенный крейсер I класса новой конструкции — 2075 т, 16 узлов. Таможенные крейсера («Хайда» («Haida»), «Модок» («Modoc») и др.) — 1780 г, 16 узлов. 25 эскадренных миноносцев береговой охраны — 1090—1110 т, 29,5 узла. Бывшие противоподлодочиые катеры по 75 г и 11 узлов.

Все эти суда используются тем же самым образом, как это предусмотрено в нашем проекте конвенции.

Не могу ие указать на одно замечание почтенного представителя Британской империи относительно ст. 10, несправедливость которого он, конечно, признает. Говоря о предполагае-

мом запрещении научных исследований и теоретических трактатов, ои не счел нужным упомянуть, что речь идет о специальных военных публикациях, а не вообще научных. Он находил очень смешной статью, касающуюся военных учебников. Не знаю, отнесся ли он так же насмешливо к предложению, внесенному в собрание Лиги 16 сентября 1925 г., которое гласило: «Лига наций в целях морального разоружения предлагает своим членам принять меры к пересмотру учебников истории таким образом, чтобы постепенно уменьшить количество страниц, посвящеииых военным событиям, и в особенности тех именно страниц, где восхваляются завоевательные войны и т. п.».

Вряд ли вызовут большие разногласия другие статьи, привлекшие внимание почтенного представителя Британской империи, например, касательно количества экземпляров ратификационных актов, места их хранения, места собрания международной контрольной комиссии и т. д. При детальном обсуждении нашего проекта лорд Кашендэн сможет также высказать другие пожелания и дать свои предложения, как, например, по вопросу о том, как поступать с так называемыми беспокойными соседями, о которых он говорил с таким чувством. Однако ранее чем обсуждать эти сравнительно мелкие статьи, я желал бы зиать, принимает ли ои в принципе первые 36 статей, в которых воплощен принцип всеобщего разоружения. На этот счет, к сожалению, он был немного уклончив. Он говорил о полном разоружении как об идеале, к которому стремится человечество и к которому оно стремилось уже иа заре своей истории. Но мы здесь ведь собрались не для того, чтобы обсуждать наши отдаленные идеалы, а для того, чтобы решить, какие из этих идеалов, к которым человечество будто бы стремится уже несколько тысяч лет, могут быть теперь претворены в жизнь и каким должна быть дана дальнейшая отсрочка еще на тысячу лет.

Почтенный представитель Нидерландов спрашивал, считаю ли я полезным дальнейшее обсуждение нашего предложения. Конечно, если большинство или значительная часть присутствующих здесь делегаций считает принцип полного разоружения неприемлемым для их правительств, то всякая дальнейшая дискуссия, разумеется, излишня. К сожалению, не все ораторы дали совершенно ясный ответ на этот вопрос. Резко критикуя наш проект разоружения, многие ораторы, однако, делали оговорки относительно полезности дальнейшего обсуждения этого проекта. Наша делегация придает такое огромное значение идее всеобщего разоружения, что она всегда готова давать дальнейшие разъяснения и участвовать в дальнейшем обсуждении наших предложений, но, повторяю, такое обсуждение желательно и целесообразно лишь в том случае, если

комиссия скажет, что она приемлет принцип всеобщего разоружения. В таком случае я предложу перейти к постатейному чтению нашего проекта. При отклонении же основного принципа я не только не буду настаивать иа обсуждении проекта, но и сам выскажусь против него, как против совершенно излишней траты времени. Слово за комиссией.

Господии председатель, я сознаю, что моя просьба о принятии решения — это чисто формальный вопрос, который может быть необходим, ио насчет исхода я не питаю никаких иллюзий. Речи, которые здесь раздавались по поводу разоружения, отнюдь не повысили нашего оптимизма. Мы на этот раз все-таки начали работать в комиссии при некоторой доле надежды. Мы знали, что одно из крупнейших государств выступило с предложением о запрещении войн, и мы, имея свое представление о логике и последовательности, считали, что вправе рассчитывать на поддержку этим правительством нашего предложения, но представитель этого государства не счел нужным пояснить нам свою точку зрения, если не считать таким убедительным объяснением его сделанное здесь заявление, что он в один план верит, а в другой не верит. С одной стороны, критика нашего проекта основывалась на глубоком международном недоверии, на предположении, что торжественно принятая международная конвенция неизбежно будет нарушаться; с другой стороны, нам заявляют, что когда два соседа, стоя вооруженными до зубов, дают торжественное обещание не нападать друг иа друга, то для сохранения мира можно надеяться только на это. Но когда эти же соседи в дополнение к своему торжественному обещанию обязуются разоружиться и разоружаются, нам говорят, что это не только не увеличивает Для них обоих, но, наоборот, уменьшает существующую безопасность. Таким образом, мы узнаем, что вооруженные народы безопаснее друг другу, чем безоружные, Credo quia absurdum *. В это можно, конечно, верить, ибо верить можно во все, но понять это немножко трудно.

Меня несколько удивила речь почтенного представителя Польши, заявившего, что наша идея может показаться соблазнительной лишь для средних людей, для человека улицы. Но тяжесть бременн милитаризма несет и жертвы Молоху войны приносит именно этот средний человек, человек улицы, о котором так пренебрежительно отозвался почтенный польский представитель. Мы, советская делегация, не претендуем на представительство так называемых «высших слоев общества», мы представляем здесь рабочих и крестьян, интересы которых нам понятны и дороги. Что их интересы требуют радикальнейшего разрешения вопроса о разоружении и о войнах, для на-

* — верю, ибо это нелепо (лат.).

шего правительства не подлежит ни малейшему сомнению. В одном я могу успокоить почтенного представителя Польши— что выраженные им опасения, как бы данная сессия Подготовительной комиссии не вызвала слишком больших надежд у сторонников мира, эти опасения, можно сказать, по меньшей мере преувеличены.

Какова бы ни была участь нашего проекта на данной сессии Подготовительной комиссии, мы продолжаем верить, что всеобщее и немедленное разоружение является единственной эффективной гарантией мира, отвечающей не только отдаленным идеалам, но и насущным современным требованиям человечества.

Если здесь в данный момент еще оспаривают тот непреложный факт, что сочувствие широких народных масс целиком и полностью находится ня гтороне идеи полного разоружения, мы тем не менее глубоко убеждены в том, что недалеко то время, когда это дойдет до сознания всех правительств, здесь представленных, и побудит их иначе отнестись к нашим предложениям *.

Печат. по сб «League of Nations. Documents of the Preparatory Commission for the Disarmament Conference Series Vis-, Geneva, 1928, pp. 268-276.

Опубл. в газ. «Известия» M 71 (3305) и 72 (3306), 24 и 25 марта 1928 г.