Письмо Полномочного Представителя СССР в Великобритании Заместителю Народного Комиссара Иностранных Дел СССР M. M. Литвинову

3 июля 1930 г.

Я только что приехал и материала для подробного письма не имею. Сообщаю только дополнительные сведения о разговоре с Гендерсоном ^1:7. Вчера я послал в форин офис извещение о приезде, а сегодня (3 июля) в четверть двенадцатого мне позвонили из министерства и передали, что Гендерсон просит меня быть в двенадцать у него. Разговор шел только о парафировании и компетенции четвертой подкомиссии. Гендерсон, по-видимому, полагал, что если заявит мне, что начало работы комиссии экспертов придется отложить, то я «открою карты» и отойду на вторую позицию. Так как я, наоборот, ухватился за возможность отложить работу комиссии и подчеркнул, что наши эксперты не могут бесконечно ждать на сложенных чемоданах, что им нужно вернуться к своей работе, то разговор кончился неопределенно. А именно, когда я, прощаясь, спросил Гендерсона, могу ли я сообщить экспертам, что приезд их откладывается, он ответил, что дело, мол, выяснится после получения нашего письменного ответа о парафировании *. Этот письменный отказ он, очевидно, хочет предъявить кабинету, предоставив ему решать дело.

Каково Ваше мнение на тот случаи, если Гендерсон формально сделает нам предложение, которое он не вполне уверенно выдвигал сегодня, т. е. сойтись на том, что, если в четвертой подкомиссии будет достигнуто соглашение, оно не может быть изменено на пленуме комиссии. Это для нас было бы совершенно безвредно. Гендерсон всячески уверял, что только это н имелось в виду, что при отсутствии соглашения в четвертой подкомиссии стороны-де, конечно, будут иметь право обсуждать вопрос на пленуме комиссии. Я ему ответил, что старое его предложение окончательно отклонено; следует ли понимать так, что он делает нам новое предложение. Тут он путался и в конце концов заявил, что кабинет обсуждал вопрос, предложения нам были сделаны, мы должны дать письменный ответ. Если оттяжка продлится еще некоторое время, мы будем иметь полную возможность отложить вопрос

* См. док..Чв 249.

о начале работ комиссии экспертов до осени. Вести ли нменио к этому? Сообщите *.

Вопрос о продлении сроков экспортных кредитов более или менее в прежнем положении. Есть слухи о готовности кабинета несколько удлинить сроки. С другой стороны, вчера одним из видных профсоюзников было заявлено в компетентном месте буквально следующее: «Если мы до соглашения о работе комиссии экспертов значительно удлиним сроки кредитов, комиссия экспертов никогда не начнет работать».

Внутри консервативных кругов бивербруковцы одерживают новые победы.

Полномочный Представитель СССР в Великобритании

Печат. по арх.

241. Письмо Полиомочиого Представителя СССР в Норвегии Заместителю Народного Комиссара Иностранных Дел СССР M. M. Литвинову**

3 июля 1930 г.

Дорогой Максим Максимович,

Была у нового министра иностранных дел Швеции барона Рамеля. Это дипломат старой школы, менее «личность», чем Трюгер и более чиновнического типа. Меня он принял весьма любезно, как и полагается. Он Прежде всего стал распространяться о том, что правительство Экмана и сам премьер во главе — «демократы», что это послужит точкой сближения с Союзом, что имеется еще и другая точка сближения — это «миролюбие» и отрицательное отношение к воине. Он усиленно доказывал, что не следует придавать значения милитаристическим статьям газет н даже милитаристическим настроениям некоторой части шведской общественности, так как по существу Швеция — страна с крепким «пацифическнм хребтом». Я ответила ему указанием на нашу политику, твердо проводимую линию мира и выразила некоторое удивление, что в Швеции связывают вопросы войны обязательно с Союзом, где нет никакой враждебности к шведскому народу. Я бросила мысль о пользе «культурного сближения», На что Рамель живо заметил: «Это будет уже вашей задачей». Говоря о пацифизме, Рамель затронул вопрос о Лиге наций и довольно пространно стал говорить о том, что скандинавские страны приветствовали бы вхождение Союза в Лигу и отстаивали бы получение в Лиге «подобающего» Союзу «почетного»

* См. док. J*à 251. ** Постановлением Президиума ЦИК СССР от 20 июля 1930 г. т. Кол-лонтай А. М. была назначена полпредом СССР в Швецнн.

места. Я ответила, как полагается, на что Рамель поспешил бросить несколько фраз о «несовершенствах» Лиги.

Рамель сле'гка прошелся насчет «демпинга» на зерновом рынке, оговорив, однако, что демпингом занимаемся не мы, не Союз, а Германия. Он интересовался, что мы покупаем из сельскохозяйственных товаров Швеции, и сказал, что крестьяне весьма были бы заинтересованы нашими заказами свиней в Швеции, которые, по его словам, являются породами высшего сорта. Я уже говорила об этом с торгпредством, мы покупаем здесь свиней. Полезно будет произвести покупки в округе Рамеля.

На прощание я попросила Рамеля передать премьеру о моем желании нанести ему визит. Рамелю это, видимо, пришлось совсем по душе, и он сказал, что хотя Экман не весьма любнт принимать дипломатов, так как он не говорит на чужих языках, но что меня он примет охотно, так как беседа может вестись по-шведски.

Буду у Экмана 4 июля.

Я просила Рамеля также устроить встречу уезжающего торгового представителя т. Богатина с министром торговли, чтобы дать т. Богатину возможность развернуть перед ним на прощание картину наших операций в Швеции и перспективы на будущее.

На днях приедет новый торговый представитель. Его придется также теснее свести с министерством торговли и утвердить перед ЛШД; до снх пор торговый представитель в Швеции был как-то в сторонке.

За последние недели тон газет по отношению к нам менее агрессивен. Речь т. Сталина * отмечена всей прессой, ей придают высокогосударственное значение и к ней прислушиваются, как к фактору, имеющему вес в международной ситуации.

За событиями в Финляндии шведы следят не без настороженности. По вопросу о праве убежища в Швеции для финских коммунистов в официозе «Свенска моргенбладет» на днях появилась статья, отстаивающая этот принцип как часть конституционных установлений Швеции.

По вопросу о моем назначении в Швецию. Положение получилось таковым, что как общественные круги, так и в МИД определенно ждут моего назначения. Этот фактор является решающим для меня. Неназначенне опять повлечет за собой «недоумения» и неловкость. Шеф протокольной части прямо спросил: уеду ли я еще в Осло до разрешения вопроса? Судя по встречам с представителями шведской общественности назначение меня здесь облегчит завязывание связей.

* На XVI съезде ВКП(б).

Несколько слов о Норвегии. При назначении полпреда туда учтите то значение, которое Норвегия может иметь в момент серьезных осложнении. Больше, чем во всех остальных странах, у нас там крепкие и многосторонние скрепы. Норвегия может оказаться полезной, нужной. С Мувинкелем я так н не повидалась в Осло — он все время был в разъездах — начало выборной кампании. Говорила с Эсмарком о пакте, мимоходом, но эта беседа, конечно, ничего не дала. Немедленно по приезде в Осло выясню, что именно послал т. Мирный в III отдел и по каким соображениям ^1И.

Об отпуске. Как бы ни разрешился вопрос о моем назначении, я прошу Вас и через Вас коллегию предоставить мне отпуск на сентябрь, чтобы провести его в Союзе. Не откажите сообщить Ваше разрешение, чтобы я могла согласовать свои личные дела.

За этот период в Стокгольме повидала и правых и левых социал-демократов, обедал у нас Меллер с женой и завтракали левые.

В Осло заходил ко мне из чильбумовцев-⁰⁹ писатель Туре Нерман, жаловался, что их не признают как единственных «идейных» защитников СССР в Швеции.

С коммунистическим приветом

А. Коллонтй

Печет, по арх.

242. Телеграмма Полномочного Представителя СССР в Японии Заместителю Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Л. М. Карахаиу

Немедленно 4 июхч 1930 г.

Я говорил сегодня с Сидэхара *. Он уверял меня, что миноносцы имеют инструкции не вмешиваться в рыболовные дела, а только защищать рыбаков на случай штормов и пр., что в указанных мною случаях действовали, по его информации, не миноносцы, а японские рыбннкн. Он говорил, что трудно иногда установить линию трех миль. Я его заверил, что наши власти действуют осторожно и в случаях, не вызывающих сомнений. В частном порядке он просил, если можно, показать ему копии составленных при участии японцев протоколов. Нельзя ли мне, хотя бы по телеграфу, получить несколько копий. Он утверждал, что в случае захвата японцами нашего катера наши люди подписали протокол о том, что японцы ловили рыбу вне трех миль. Я тоже просил показать протокол.

* См. док. Xs 236.

Я указал, что для охраны жизни рыбаков не нужны военные суда. Сидэхара в ответ сослался на финансовые соображения. В конце он сказал, что стрелять все же слишком; я ответил, что, очевидно, другого выхода не было.

После этого Сидэхара перешел к вопросу о поездке членов верхней и нижней палат на Камчатку — всего 10 человек. Он говорил, между прочим, что сэйюкаевские члены будут собирать материал против японского правительства, но все же политически японское правительство считает лучше содействовать поездке и надеется, что при нашем гостеприимстве они вернутся с хорошим настроением и для японского правительства и для Советского правительства. Я сказал то, что Вы рекомендовали сказать¹¹-. Он все же просил официального ответа, указав, что официально они не могут просить о визах, так как отказ был бы бесчестием для депутатов и вызвал бы обвинение против японского правительства в неумении объяснить такой простои вопрос. Я сказал, что запрошу Москву, и посоветовал уменьшить число едущих. Я думаю, что если Сидэхара будет настаивать, то пятн-шести человекам придется разрешить.

Трояновский

Лечат, по арх.

243. Запись беседы Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР с Послом Германии в СССР Днрк-сеном *

5 июля 1930 г.

1. Дирксен по приходе сейчас же заявил, что явился специально в связи с работами согласительной комиссии. Он очень озабочен балансом этих работ и неполучением удовлетворения по правовым вопросам. Он, Дирксен, поэтому смотрит весьма мрачно на будущие отношения и опасается, что тот политический эффект, которого мы совместными усилиями недавно добились, вновь будет поставлен на карту. Мы добивались от германского правительства политического выступления. После этого появились совместное коммюнике** и речь Курциуса в рейхстаге***., где подтверждена рапалльская линия, и нам, таким образом, с германской стороны сделан подарок, а мы не ответили взаимностью. Когда в Германии станут известны отрицательные результаты переговоров, это

* Из дневника M, M. Литвинова. ** См. док. №221.

*^ss См. «S diu] thes s; Europäischer Geschieht ska lent! er 1930», München, 1931, S. 148—151.

может стать исходным пунктом новой кампании в прессе. Он, Дирксен, не знает, как это предотвратить, и решил посоветоваться со мной.

2. Я раньше всего указал Днрксену на весьма неуместное применение слова «подарок». Если считать Рапалло * немецким подарком, то мы его получили еше в 1922 г., а теперь Курцнус лишь подтвердил, что рапалльская линия остается в силе. Поскольку немцы в течение восьми лет не денонсировали Рапалло, то можно так изложить дело, как будто нам немцы каждый год или чуть ли не каждый месяц преподносили рапалльскин подарок. Мы, однако, никогда не считали и не могли считать Рапалльский договор односторонним подарком, каковые вообще в политике не имеют места. Мы всегда считали, что Рапалло так Же соответствовало интересам Германии, как и нашим. Равным образом, если теперь немцы решили сохранить рапалльскую линию, то они тоже руководствуются своими интересами, а не подарочным настроением. Если бы не было антисоветской травли в Германии, то нам не приходило бы в голову добиваться нового подтверждения Рапалло. Мы считаем, что германское правительство каким-либо выступлением должно было нейтрализовать впечатление предшествовавшей травли, которая ничем не была вызвана с нашей стороны и ничем не может быть оправдана. Прекращение травли или нейтрализация ее дают не положительный, а нулевой результат или даже величину с некоторым минусом, ибо кое-какие вредные последствия от всякой кампании и травли всегда остаются. Не может же германское правительство записывать себе в актив этот нулевой результат и еще требовать от нас за это какой-то компенсации. Переговоры согласительной комиссии кончаются с большим минусом для нас, чем для немецкой стороны. В ряде правовых вопросов, вытекающих из старых договоров и соглашений, мы максимально пошли навстречу фон Раумеру, за исключением вопроса о валюте, который в некоторой мере может быть связан с положениями договоров и который остается открытым ввиду противоречивых интерпретаций соответственной статьи. Остальные перечисленные Дирксеном вопросы отнюдь не вытекают из старых договоров, а Возникли из обстоятельств, которые при заключении договоров почти не существовали илн не предвиделись. Таковы вопросы о коллективизации, о переобложении, о школах, продовольствии н т. д. Удовлетворительный для немцев ответ по этим вопросам означал бы фактическое заключение нового соглашения и возложение на нас новых обязательств. В предварительных моих беседах с Дирксеном я неоднократно предупреждал его, что при нынешних

* См. т. V. док. № 121.

настроениях наше правительство нн в коем случае не возьмет на себя новых'правовых обязательств по отношению к Германии. Это тем более невозможно теперь, когда выяснились отрицательные результаты по вопросам, нас интересующим. Опасения, которые теперь имеет Дирксен, у меня были уже в тот момент, когда нам стали навязывать созыв согласительной комиссии, ибо я тогда уже предвидел приблизительный исход переговоров. Я считаю, однако, что в общем немцы должны быть довольны этим исходом, а что касается прессы н так называемого общественного мнения, то их оценка результатов в значительной степени будет зависеть от света, в котором переговоры будут представлены официально. Если бы германское правительство было заинтересовано в новой кампании прессы для ухудшения отношений, то оно, конечно, могло бы подчеркивать отрицательные моменты переговоров, но я думаю, что у него такого интереса нет. Я предложил бы в изложении хода и результатов переговоров держаться деления вопросов на 2 категории: на вопросы, возникающие из споров по старым договорам, и на новые вопросы, поставленные прн изменившихся обстоятельствах. При этом придется отметить, что по первой категории немцы получили удовлетворение по крайней мере на 75%. Что касается новых вопросов, то комиссии пришлось ограничиться обменом мнениями, выяснением позиций обеих сторон и таким образом подготовить почву для их обсуждения в дипломатическом или ином порядке. Общественные круги и органы печати, не стремящиеся к изменению советско-германских отношений, несомненно, будут удовлетворены, другие же категории всегда найдут повод для неудовольствия, нытья и жалоб. Ставившиеся в комиссии вопросы не все немецкие круги интересуют одинаково. На днях еще фон Раумер заявлял, что центральным пунктом для него является вопрос о «Русском комитете» *, теперь он на это место ставит коллективизацию. Еще на днях я читал в какой-то немецкой газете, что главнейшим вопросом являются контингенты. Другие газеты ставили ударение на пропаганду. Очевидно, всех не удовлетворишь. Я ие возражал бы против совместного коммюнике о переговорах согласительной комиссии.

3. Дирксен серьезных возражений против моего заявления Не делал. Он указал лишь, что, отклоняя предложение о созыве согласительной комиссии, я в свое время ссылался на впечатление, оставленное в СССР антисоветской кампанией в Германии. Поскольку это впечатление должно было уступить место другому после совместного коммюнике н выступления Курциуса, он ожидал иного отношения к поставленным

• Сы. т. XI, прим. 197,

*38!

немецкой делегацией вопросам. Он считает, что, как после семейных сиен и ссор любовь между супругами часто еще больше укрепляется, наши отношения выиграли от последних событий. Мне должно быть известно, что фон Раумер ставил также вопрос о кредитах. Я ответил, что в тех случаях, когда в семьях возникают ссоры из-за подзужнвания соседей, они принимают иногда.хронический характер. Не подлежит сомнению, что германское правительство проявило чрезвычайную чувствительность к мнению собственной н иностранной прессы, которая в данном случае играет роль ссорящих нас соседей. Настроение, вызванное кампанией, отнюдь еще не изжито у нас. Выступление Курциуса также не могло нас полностью удовлетворить, хотя я и не считаю сейчас нужным на нем останавливаться и в нем разбираться. Что касается разговоров о кредитах, то они начинались не раз за последние два года, но ничем не кончались. О них говорил неоднократно Шлезингер, переписывался Поссе с т. Стомоняковым * и т. д. Не приходится удивляться, если мы скептически относимся сейчас к неофициальным переговорам фон Раумера на эту тему.

4. Днрксен выразил удивление, что в некоторых случаях согласительная комиссия отказывается подтвердить даже то, что я ему обещал устно. Я разъяснил Дирксену разницу между устным заявлением, которое я могу делать на основании частного обсуждения с тем или иным наркомом, и заключением нового соглашения, связывающего правительство. Такие соглашения возможны лишь после обсуждения всеми заинтересованными комиссариатами и формального постановления правительства. Кроме того. Дирксен должен понимать, что, когда речь идет об особых правах иностранцев, нам легче обещать устное содействие в удовлетворении справедливых жалоб, чем фиксировать эти права и особый режим на бумаге, Я заверил Дирксена, что и т. Стомоняков и я делаем и сделаем все возможное, чтобы максимально пойти навстречу германским пожеланиям, но что нашим усилиям есть предел, за который согласительная комиссия перешагнуть не сможет. Дирксен обещал подумать над всем тем, что я ему сказал, и содействовать в дальнейшем наилучшему освещению исхода переговоров.

Литвинов

Лечат, ко apt.

См. т. XI, док. Хз 31, 41, 361; т. XII, док. № 101, 116,. 138, 139,..