Телеграмма Полномочного Представителя СССР в Японии А. А. Трояновского в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР

Немедленно 2 августа 1932 г.

Араки в беседе с одним видным журналистом сказал, что расхождения между СССР н Японией — расхождения в принципах, которые нельзя примирить. На замечание, что все другие государства стараются найти компромисс и комбинации, которые дали бы возможность мирно совместно жить, Аракн ответил, что там, где дело идет о принципах, компромиссы и комбинации невозможны. Нельзя мириться с тем положением, что японцы на процессе коммунистов ²^П ведут себя как граждане Советской страны. Другие страны Японии не указ, Япония борется со всеми странами. На вопрос: значит воина? Араки ответил: война рано или поздно неизбежна. На заявление, что СССР не хочет войны, Аракн сказал, что и они теперь, может быть, не хотят войны, но надо народ готовить к воине. Дальше

Араки говорил, что ему не нравится, когда даже в Японии говорят, что Япония присоединила Корею, нужно говорить, что Корея сама захотела присоединиться, также и Маньчжурия хочет присоединиться к Японии. Япония должна бороться за все азиатские народы. Затем Аракн говорил, что Япония должна крепко держаться за Маньчжурию и Монголию, так как он не сомневается в том, что скоро долина Янцзы будет советизирована *.

Во всем этом разговоре одно непонятно. Почти наверняка можно предполагать, что Араки знал, что этот разговор будет мне передан. Я даже допускаю, что Араки хотел, чтобы я знал об этом разговоре. Во всяком случае он должен держаться в секрете. Имеются сведения, что подобный разговор о неизбежности войны с СССР Аракн вел с Накано Сэйго (группа Адати) **. Накано говорил, что Араки опасный человек, что за ним надо смотреть, что его придется связать, иначе он вовлечет Японию в беду.

Сегодня ко мне по поручению Утида*** приходил M a Цусима *****. Он сказал, что Утида говорил с Араки по поводу его статьи ^2,^а. Утида выяснил, что статья написана три-четыре месяца назад только для военных. Статья говорит об идеалах, а не о практической политике. Войны с СССР Араки «не хочет». Он только указывает, что СССР еще «не отказался от предыдущего империализма», так как сохранилось империалистическое название Владивостока. О защите корейцев он говорил, как о выходцах из Японии, которых Япония обязана защищать. Я спросил Мацусима, как бы он на моем месте истолковал статью Араки. Л\ацусима ответил неопределенной улыбкой. Я говорил, что Аракн говорит о мире, а получается война*****. Я указывал на вред для Японии от войны с СССР.

Мацусима говорил, что Хирота едет только в отпуск на два-три месяца. Ему это разрешено, поскольку рыболовный вопрос почти разрешен.

Полпред

Печат.:•:.:,• aux.

* Имеются з виду успехи национально-освободительного движения

в Китае: см. также дек..Чэ 328,

** Лидеры группы депутатов парламента, отколовшихся от партии «Мннеэйго» я создавших в августе 1932 г. партию «Кокумин Домен». ^ик*.Министр иностранных дел Японии с мая 1932 г. **** Заведующий европейско-американским департаментом МИД Япсннн.

***** См. также док..4° 126, 147, 316.

306. Телеграмма Полномочного Представителя СССР во Франции * Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР

[2 августа 1932 г.] *

Эррио, с которым я пробеседовал сегодня час, был вначале очень неопределенен, но кончил заявлением, что завтра поставит на заседании кабинета вопрос о франко-советских переговорах и послезавтра сообщит мне результаты **. Я вновь обратил его внимание на основные моменты, в частности на то, что нет никаких оснований медлить с подписанием пакта н связывать его с торговыми переговорами или с румынскими переговорами. С большим трудом мне удалось вырвать у Эррио, правда, в не совсем убедительном тоне, сделанное им заявление о том, что он не собирается устанавливать юнктима. Попутно он «совершенно приватно» рассказал мне, что в Женеве Титулеску со слезами умолял его не подписывать советско.-французскнй пакт раньше подписания советско-румынского пакта, но что он, Эррио, в резкой форме отвел это домогательство. Я вновь разъяснил Эррио сущность наших расхождений с Румынией в связи с проектом советско-румынского пакта, предложенным M. M. Литвиновым, и Парижским протоколом 1920 г., признавшим за Румынией права на Бессарабию***. Я, в частности, доказал Эррио, что неупоминание в пакте о территориальных спорах позволило бы румынам истолковывать статью четвертую пакта как имплицитное**** признание нами стнпуляций ***** протокола 1920 г. Этот довод, видимо, подействовал на Эррио, и он отметил его у себя, добавив, что в ближайшем будущем постарается поговорить и окажет давление на Румынию. Я ответил, что принимаю его заявление с удовлетворением, но опять подчеркнул, что ни в коем случае не допускаю связи между его эвентуальными разговорами с румынами и подписанием советско-французского пакта.

В начале беседы вялый н холодный, Эррио стал понемногу разогреваться, с увлечением предался лозаннским и женевским воспоминаниям, с горечью н негодованием отозвавшись о немцах, с которыми он был готов замирить Францию, но которые устами Шлейхера, по его словам, отплатили ему черной неблагодарностью и, помимо всего прочего, идут к восстановлению монархии. Он, Эррио, поставил себе задачей замире-

* На телеграмме отмечено время ее получения—3 августа 1932 г., 6 час. 30 мин.

^к* См. док..Y«308.

*** См. соответственно пркл. к док..Nà 273 и т. II, прим. 21. ^й*^к* — подразумеваемое (лат.). s**** — положенно (фр.).

ние Европы, и не его вина, если с немцами ничего не выходит и, по-видимому, не выйдет. Среди задач, которые он ставит перед собой, серьезное место занимает и задача укрепления франко-советских отношений; к сожалению, мы очень подозрительны и подозреваем Францию во враждебных намерениях и действиях, истолковывая, между прочим, превратно гостеприимство, оказываемое Францией эмигрантам. Я возразил, что наши подозрения вполне обоснованы, и напомнил ему об общевоннском союзе, о военных школах, о восхвалении белых, включая Керенского, о гнусных выстрелах Штерна*, от которых до выстрелов Горгулова был лишь один шаг — между тем как французское правительственное коммюнике хотело преступно приписать последнее нам**. Эррио ответил, что впервые слышит о белых военных организациях и школах, и я обещал представить ему документальные данные. Эррио стал заверять меня, что при нем исключены какие-либо антисоветские действия белоэмигрантов. Я ответил, что готов всей душой ему верить и даже склонен вписать в его актив то обстоятельство, что несколько дней тому назад белые пошли к могнле Неизвестного солдата в цивильном платье, а не в военном и с оружием, как в позапрошлый и прошлый годы; правда, они еще и в Этом году выкинули царский флаг, против чего я не мог не протестовать, но я надеюсь, что это больше не повторится. В ближайшие дни вручу Эррно документы о деятельности военных организаций ***.