Телеграмма вр. и. о. Народного Комиссара Иностранных Дел СССР вр. и. о. Министра Иностранных Дел Персии Сохейли

Несмотря на все эти многочисленные представления, Генеральное консульство не получило от Вас, г. Особый агент, никгкого ответа. Более того, незаконные и необоснованные аресты граждан СССР, особенно агентов КВЖД, непрерывно продолжаются и к 1 октября число арестованных различными полицейскими властями, начиная с 13 августа, достигло 142 человек, а общее число находящихся под арестом на территории Северной Маньчжурии граждан СССР, поскольку это удалось установить Генеральному консульству, составляет на 1 октября 167 человек. Точно так же ие прекращаются насилия, избиения и пытки арестованных со стороны полицейских чинов. В частности и в особенности наибольшее усердие в этом отношении проявляют чины железнодорожной полиции как в Харбине, так и на линии КВЖД, действующие под руководством советника железнодорожной полиции г. Оой. В распоряжении Генерального консульства имеются многочисленные и неопровержимые вещественные доказательства этих насилий, с коими Генеральное консульство имело уже возможность ознакомить дипломатическое представительство.

Генеральному консульству достоверно известно, что эти пытки и насилия применяются полицейскими властями с целью получения от избиваемых и пытаемых арестованных желатель-

* См. док. X«312, 317.

ных властям самых фантастических показаний н так называемых «признаний» в отнюдь не совершенных этими арестованными преступлениях — «признаний», которыми эти власти пытаются «обосновать» те нелепые и чудовищные обвинения против советских агентов КВЖД, о которых я уже имел честь сообщить Вам в своем письме от 24 августа.

В этой связи я должен обратить Ваше внимание на характер производимых арестов советских агентов КВЖД. Среди арестованных особенно за последние дни имеется значительное количество старших и средних линейных агентов КВЖД, в том числе 32 начальника станций, помощника начальника станций и начальника участков других служб дороги. На восточной линии КВЖД арестовано 11 начальников станций, что вместе с арестом других старших агентов иа линии привело к почти полному оголению последней от руководящего персонала. Вполне естественно, что эти обстоятельства не могут не породить предположения, что аресты рассчитаны именно на такое оголение линии со всеми вытекающими отсюда последствиями. Я не скрою от Вас, г. Особый агент, что неоспоримые фактические данные о положении арестованных, конми располагает Генеральное консульство и которые были доведены до сведения Дипломатического представительства и Вашего лично, вселяют в меня серьезную тревогу за жизнь и судьбу арестованных граждан СССР, за состояние коих соответствующие власти несут полную ответственность.

Все вышеизложенное вынуждает меня вновь заявить Вам, г. Особый агент, самый решительный протест против незаконных и необоснованных массовых арестов советских граждан — агентов КВЖД и против учиняемых над ними возмутительных насилий и издевательств со стороны полицейских властей. Одновременно я настаиваю на немедленном освобождении всех невинно арестованных советских служащих на КВЖД.

В ожидании Вашего скорого ответа, прошу принять уверения в моем глубоком к Вам, г. Особый агент, уважении.

Н. Райвид

Печат. па арх.

В ответном ппсьме Ши Люй-бзвя Н. Я. Райвиду от 6 ноября 1934 г., в частности, говорилось:

«В ответ на Ваше письмо от 4 октября с. г. н ряд предыдущих писем и устных представлений, в которых Вы заявляли протесты по поводу арестов, произведенных нашими прокурорскими властями, подозреваемых в совершении преступления советских граждан, имею честь сообщить, что я крайне сожалею, что при тщательном изучении смысла Ваших писем им нельзя дать иного толкования, как того, что ваша сторона подняла громкий вопль с целью воспрепятствовать мерам, направленным к охране общественной безопасности и проводимым прокурорскими властями в рамках, дозволенны«законом».

Далее в письме, составленном в резких и оскорбительных тонах, голословно отвергались все письменные и устные представления и протесты Генерального консула СССР н его заместителей против незаконных арестов советских граждан, насилии и пыгок над ними а оправдывались указанные действия маньчжурских властей. Не сообщая, в чем именно заключается «преступление», приписываемое арестованным советским гражданам, в письме утверждалось, что оно «имеет чрезвычайно злостный характер и имеет широкий масштаб». В письме отрицалось применение к арестованным советским гражданам кзсг.лнй ч пыток и заявлялось, что обращение маньчжурских властей с арестованными «не выходило за Пределы дозволенного в отношении обычных заключенных» *.

352. Нота Полномочного Представителя СССР в Японии Министру Иностранных Дел Японии Хирота

5 октября 1934 г.

Господин министр,

Нотой от 22 августа я, по поручению Правительства СССР, заявил протест против незаконных и беспричинных арестов советских граждан — служащих на восточной линии КВЖД и против предъявления арестованным необоснованных и прямо нелепых обвинений, причем вынужден был характеризовать эти действия японо-маньчжурских властей как внесение дезорганизации в работу дороги, как грубое нарушение договорных прав СССР на КВЖД и как показатель обострения агрессивных намерений некоторых официальных японских кругов **.

4 сентября я получил от Вас ответную ноту***, по содержанию которой я имею честь заявить следующее.

1. В ответ на мой протест Вы заявляете, что арестованные служащие восточной линии КВЖД являются участниками «заговоров, имеющих целью пускать под откос японские воинские поезда, что, как хорошо известно Советскому Правительству, часто имело место на восточной линии в течение последних нескольких месяцев». При этом в подтверждение виновности арестованных советских граждан Вы ссылаетесь иа то обстоятельство, что при нападениях на поезда жертвами «в большинстве случаев были японцы или маньчжуры, в то время как советские граждане редко страдали».

В связи с этими утверждениями я позволю себе сослаться на следующие официально установленные данные.

За время с 1 января по 5 сентября 1934 г. на восточной линии КВЖД произошло 22 крушения поездов, причем из этих 22 поездов лишь один, потерпевший крушение 17 июня, представлял из себя воинский состав. Всего же за указанные 8 месяцев по восточной линии прошло 60 воинских составов.

* См. также дек. Л"з 403. •^в См. док № 313. •** См. стр. 5&S.

Правда, японские воинские грузы направлялись также н в сборных товарных поездах. Всего, согласно заявкам японского военного командования, поступившим в управление КВЖД, было перевезено за время с 1 января по 1 сентября 1934 г., включая упомянутые воинские поезда, 6940 вагонов с японскими воинскими грузами и людьми. Судя по письменному заявлению японского военного командования от 9 августа на имя Управляющего КВЖД Рудого, из этого количества всего повреждено н погибло 47 вагонов, а по официальным актам КВЖД, составленным при крушениях, повреждено и погибло только 26 вагонов. Если принять во внимание эти данные, то станет ясно, что не соответствует действительности первое н основное утверждение, содержащееся в ноте от 4 сентября, о частых случаях пуска под откос японских воинских поездов.

Точно так же обстоит дело и со вторым утверждением о том, будто бы при крушениях поездов на восточной линии страдали главным образом японцы и маньчжуры и лишь крайне редко — советские граждане.

По тем же официальным данным, во время 22 имевших место за последние 8 месяцев на восточной линии КВЖД крушений, а также при нападении хунхузов на железнодорожные станции восточной лнннн всего было ранено два японских солдата, а из числа советских граждан — служащих КВЖД было убито 10, ранено 159, уведено хунхузами в плен 40 н ограблено 13.

Таким образом, официальные данные полностью опровергают утверждения японской стороны и тем самым подтверждают беспричинность и незаконность арестов граждан СССР.

2- Опубликованные в разное время официальные документы КВЖД, и в частности заявление заместителя Председателя Правления КВЖД г. Кузнецова от 24 августа с. г. *, ясно устанавливают, что Управляющий КВЖД и советская часть правления КВЖД сделали все возможное для обеспечения безопасности движения на КВЖД и, в частности, на ее восточной линии. Особые, подчас героические, усилия положили в этом направлении советские служащие на КВЖД. Ряд крушений, в том числе японских воинских поездов, были предотвращены именно советскими служащими, действовавшими иногда с риском для жизни. В то же время маньчжурские власти не только не выполняли лежащих на них договорных обязательств по охране дороги, но систематически сокращали ее, особенно за последний год, а с 19 мая с. г. совершенно сняли охрану с товарных поездов восточной линии КВЖД**. Неудивительно, что в результате такого положения именно за последние

* См. док. Нк 318. '* См. док. № 317.

месяцы произошло отмеченное в Вашей ноте усиление нападений на восточной линии КВЖД. Вполне естественно, что понижение безопасности до катастрофических пределов привело постепенно к почти полному параличу н то движение, которое оставалось на восточной линии после известных мероприятий таможенных и иных властей, чрезвычайно затруднивших грузовое и даже пассажирское движение на этом важном и имеющем международное значение участке.

3. Далее в йоте от 4 сентября содержится утверждение, будто бы японское военное министерство никогда не выпускало того коммюнике по поводу крушений на КВЖД, на которое я ссылаюсь в моей ноте от 22 августа.

Между тем в бюллетене телеграфного агентства Симбун рэнго от 18 августа содержится сообщение агентства, что в этот день «военное министерство выпустило коммюнике²⁰⁵, перечисляющее!3 случаев железнодорожных беспорядков, происшедших на восточной линии КВЖД между апрелем и июлем этого года». В этом же коммюнике, по утверждению агентства, содержится утверждение, что приказы об инцидентах выпускались советской Дальневосточной армией и проводились органами, составленными из советских служащих КВЖД, которые руководили бандитскими силами*.

Я не могу не выразить удивления, что это, по Вашему заявлению, неправильно приписанное агентством Снмбун Рэнго японскому военному министерству враждебное клеветническое коммюнике, направленное против государства, с которым Япония находится в нормальных дипломатических отношениях, не было до сих пор никем опровергнуто. Впрочем, вопрос о том, от кого исходит указанное коммюнике агентства Симбун Рзкго, потерял свое прежнее значение после того, как Вы сами сочли возможным повторить в ноте выдвинутые в этом коммюнике обвинения против советских служащих на КВЖД.

4. Наконец, отвергая всякую ответственность Японского Правительства за какие-либо «новости и сообщения, которые появляются в японской печати», Вы в то же время находите возможным в своей ноте «обратить искреннее внимание Советского Правительства на тот факт, что безответственные высказывания видных лиц СССР, направленные против Японии, как н опубликование органами Советского Правительства и компартии статей и передовых провокационного характера относительно Японии, ставшие частыми явлениями за последнее время, явно расходятся с провозглашенной Советским Правительством политикой мира и мешают нормальному развитию советско-японских отношений».

Эта часть ноты не может ие вызвать особого изумления. В самом деле, хотя Правительство СССР и не может отвечать за появляющиеся в советской печати статьи и сообщения,

оно тем не Менее может констатировать, что советская пресса, отражая стремления народов СССР, всегда неуклонно поддерживала н поддерживает проводимую Советским Правительством в отношениях с Японией политику мира и разумного соглашения.

Советскому Правительству неизвестен ни один случай, когда бы какая-нибудь, хотя бы самая небольшая провинциальная газета в СССР выступила за войну с Японией и за завоевание территорий, принадлежащих Японии или оккупированных ею.

В то же самое время мне не нужно перечислять, ввиду их общеизвестности, агрессивные н воинственные высказывания против СССР ряда видных японских газет.

Точно так же Советскому Правительству неизвестны никакие агрессивные высказывания «видных лиц СССР против Японии», и упоминание об зтом в Вашей ноте я отношу к очевидному недоразумению.

Напротив, общеизвестны агрессивные высказывания по адресу СССР видных и притом не только неофициальных деятелей Японии²⁵.

5. Я считаю, таким образом, вполне доказанной необоснованность всех приведенных в японской ответной ноте обвинений. Вместе с тем я должен констатировать, что, присоединившись полностью к тем обвинениям, которые были выдвинуты в оправдание незаконных действий японо-маньчжурских властей. Японское Правительство санкционировало эти действия и фактически поощрило дальнейший произвол местных властей в Маньчжурии.

В результате такого отношения Японского Правительства, вместо 22 арестованных, о которых я говорил в моей ноте от 22 августа, в тюрьмах Маньчжурии в настоящий момент находится уже 167 арестованных советских граждан, в том числе 142 служащих КВЖД. При этом, как выяснилось уже после вручения моей ноты, арестованные при допросах подвергаются бесчеловечным избиениям н пыткам.

Советское Правительство вынуждено было 31 августа заявить по этому поводу Японскому Правительству отдельный протест²⁶⁵, обоснованность которого еще больше подтвердилась последующими фактами.

Однако, хотя со времени заявления этого протеста прошло уже более месяца и хотя речь идет о противоречащих элементарным нормам права бесчеловечных действиях японских местных властей, Японское Правительство не сочло нужным принять меры против таких действий его органов.

Считая, ввиду изложенного, не подлежащей никакому сомнению ответственность Японского Правительства за указанные выше действия японо-маньчжурских властей на КВЖД,

Советское Правительство поручило мне заявить Вам, г. Министр, повторный протест против продолжающихся арестов и пыток над советскими гражданами в Маньчжурии и сообщить Вам, что оно ожидает принятия Японским Правительством мер к немедленному освобождению всех невинно арестованных советских служащих на КВЖД *.

Примите, господин Министр, мои уверения в совершенном к Вам почтении.

Юренев

Печат. по арх. Ог.^бл. в газ. ^Известия*

Л5 233 (5436), 10 октября 1934 г.

353. Письмо Полномочного Представителя СССР в Афганистане Заместителю Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Н. Н. Крестннскому

6 октября 1934 г.

Уважаемый Николай Николаевич,

Согласно Вашему указанию²⁶⁷ я говорил с министром иностранных дел относительно урегулирования саранчового вопроса. Сообщаю Вам результат этих переговоров.

1) Дальнейшее сотрудничество в деле борьбы с саранчой министр мыслит в форме постоянного контакта и взаимной информации, причем на основе этой информации стороны обсуждают те меры, которые должны быть приняты той или иной стороной или же ими совместно. Для проведения всей этой работы должны быть созданы постоянные саранчовые бюро. Афганское бюро — в Мазарн-Шерифе н наше бюро — в Ста-линабаде или другом пункте по нашему усмотрению. Эти бюро и будут осуществлять обследовательские работы (каждое на своей территории), информировать друг друга и устраивать, в случае надобности, совместные совещания.

2) Относительно приглашения наших специалистов (двух) министр подтвердил свое прежнее заявление²⁰⁸. Более подробные сведения (размер оплаты их и пр.) он обещал сообщить дополнительно, получив на сей счет необходимые инструкпин от правительства. Желательно было бы, чтобы Вы сообщили мне наши условия, из которых я мог бы исходить.

3) Относительно ядоматерналов министр сказал, что афганское правительство предполагает нх покупать. Я думаю, что оно будет покупать нх в самом ограниченном количестве, во-первых, в связи с отсутствием нужных средств, а во-вторых (н это главное), в связи с тем, что местные власти вообще стараются проводить так называемые «народные средства», т. е.

* См. также док. № 403.

истребление механическим путем, так как такой способ борьбы с саранчой дает им возможность хорошо «зарабатывать». По этому пункту я тоже просил бы Вас сообщить мне условия (цена и пр.), на которых мы могли бы доставлять ядомате-риалы для афганского правительства.

4} Что касается формы соглашения {обмен нотами или конвенция), то министр высказал мнение, что удобнее будет форма конвенции.

Все вопросы министр обещал поставить иа ближайшем заседании правительства и о результатах информировать меня, после чего мы сможем продолжать переговоры *.

С товарищеским приветом

Полномочный Представитель СССР в Афганистане

Л. Старк

Печат. по арх.

354. Запись беседы Народного Комиссара Иностранных Дел СССР с Послом Германии в СССР Шуленбургом

7 октября 1934 г.

После обычных приветствий и разговора о положении дел в Румынии мы слегка коснулись советско-германских отношений.

Шуленбург заявил, что приехал сюда, имея задачей улучшение взаимоотношений, что соответствует намерениям германского правительства. Я со своей стороны подтвердил, что это отвечает и нашим желаниям, что нынешнее состояние отношений отнюдь нас не удовлетворяет и что мы ничего большего не хотели бы, как их улучшения, но что для этого требуется удаление стоящих на пути препятствий. На вопрос Шу-ленбурга, что же можно сделать, я сказал, что с этим же вопросом ко мне в свое время обращался и его предшественник Надодьный**. Последний настойчиво ставил этот вопрос, вследствие чего от нас и последовали предложения о том, что надо делать для восстановления доверия или устранения недоверия, порожденного обстоятельствами последнего времени. Таким предложением был проект Балтийского протокола***, который, однако, немцами был отвергнут. Предложением того же порядка является проект Восточного пакта****. Принятие этих предложений, несомненно, создало бы базис для действительного развития хороших отношении. Непринятие же их, иа-

* См. также док. N° 433. ** См. док. Jft 2 94, 126, 140. *** См. док. № 139. **** См. док. № 197, 294.

оборот, может еще усилить недоверие. Шуленбург не совсем внятно говорил о невозможности для Германии принимать на себя какие-либо обязательства военного характера. Я возразил, что Балтийский протокол никаких обязательств военного характера не налагал, наоборот, устранял необходимость каких-либо военных мероприятий и что невооруженность Германии отнюдь не могла быть препятствием для заключения протокола. Неубедительны для нас также и доводы против Восточного пакта. Я, однако, не считал нужным долго останавливаться на этой теме.

Шуленбург заговорил о желательности устранения поводов для взаимных трений, в частности в области печати, к чему как будто им приняты какие-то меры. Я отметил, что пока результатов не видно, что, по крайней мере, во время моего пребывания в Женеве в связи с нашим вступлением в Лигу наций антисоветская травля не только не прекратилась в германской печати, а усилилась. Я добавил, что у нас создалось впечатление, подтверждаемое сообщениями всей заграничной печати, об усилении влияния главного вдохновителя антисоветской травли Розенберга *. Шуленбург отрицал усиление его влияния. Под конец беседы Шуленбург просил меня заинтересоваться делом, о котором ему сообщили его сотрудники перед его отъездом из посольства. В Ленинграде в начале августа арестован немец Фукс по обвинению в шпионаже, Долгое время германское консульство не могло добиться свидания с Фуксом и только вчера уполномоченный НКИД сообщил консульству о разрешении свидания, и это свидание вчера же состоялось, Во время этого же свидания консульство узнало от прокурора, что дело назначено к слушанию военной коллегией сегодня же при открытых дверях²⁶⁰. Посольство удивлено этой поспешностью, не давшей возможности консульству ознакомиться с обвинительным актом и организовать защиту Фукса. Слушание дела, по-видимому, уже началось, и Шуленбург просит, по крайней мере, о закрытии дверей и о несообщении в печать. Чтобы подкрепить просьбу угрозами, Шуленбург добавил, что и германские власти имеют много хлопот с нашими гражданами в Штуптарте и других городах. Я указал на затруднительность для меня что-либо сделать при отсутствии возможности непосредственно влиять на судебные инстанции и на невозможность сноситься с ними прямым путем. Я обещал, однако, передать его просьбу т. Линде** для выяснения того, что можно сделать.

Литвинов

Печат. по арх.

* См. также т. XVI, док, Л& 167, 190, 209 и док. Ns 361 настоящего тома.

** Заместитель заведующего II Западным отделом НКИД СССР.

355. Письмо Народного Комиссара Иностранных Дел СССР в Совет Народных Комиссаров СССР