Телеграмма Полномочного Представителя СССР во Франции Я- 3. Сурица Народному Комиссару Иностранных Дел СССР M. M. Литвинову

Немедленно

27 мая 1Ш г.

Повидал Бонне. Он огорчен разнобоем в испанском вопросе. Когда, в соответствии с Вашими инструкциями⁷⁶, я указал ему. что к солидарности с нами начали призывать чуть не за день до Лондонского комитета и в форме просьбы о присоединении к уже состоявшемуся соглашению, Бонне начал оправдываться, заверяя, что еше раньше поручил Кулондру согласовать с нами этот вопрос. Что же касается вопроса по существу, то Бонне в защиту «уступки» приводил два довода: она была сделана еше предшествующим кабинетом (я сказал, что это нас не касается) и подсказана желанием продвинуть вопрос о выводе волонтеров. Я на это сказал, что его формула как раз отдаляет и делает проблематичным вывод волонтеров и в целом направлена против Барселоны; Бонне это оспаривал, но без особого жара. Фиппс ему говорил, что английскому послу в Москве поручено вновь с Вами переговорить*, и Бонне возлагает большие надежды ва этот разговор. Я получил определенное впечатление, что больше всего в этом вопросе Бонне заботит, как бы наша особая позиция не подбодрила левых на атаку против правительства.

Вся забота Бонне сейчас связана с Чехословакией. Он понимает, кажется, что Праге трудно будет пойти на удовлетворение требований Генлейна, но все же характерно, что он считает, что

* См. док. л«204.

«она может не принимать базы для переговоров». Годжа, по его словам, настроен оптимистически. Он говорил французскому посланнику, что немцы оттянули свои войска с границы, и выражал уверенность, что и ближайшие выборы протекут спокойно.

Рассказал мне Бонне и о французских демаршах в Варшаве и Бухаресте. С румынами дело, как оказывается, обстоит далеко не так блестяще, как это рисовал Даладье*. По словам Бонне (и это гораздо правдоподобнее), румыны заявили лишь, что если чехословацкий конфликт приведет к войне между Германией и Францией —Англией, то для Румынии, вероятнее всего, создастся положение, аналогичное возникшему в великую войну. Если же конфликт ограничится столкновением между Германией и Чехословакией, то Румыния останется в стороне. Главная заслуга Румынии усматривается в том, что Комнен, в противоположность Беку (Бек отказался), вызвал германского посланника и призывал к миролюбию. Что касается поляков, то уже после разговора Лукасевича с Бонне н Даладье* Бек вновь подтвердил отрицательную позицию Польши⁷³ к пропуску советских войск к советской авиашш (он прн этом сослался на какое-то заявление Польши в момент заключения франко-советского пакта) и «резервировал» позицию Польши на случай франко-германской войны из-за Чехословакии, заявив, что «тогда создастся новое положение, которое Польша изучит». Бонне в связи с этим рассказал мне, что он ищет и не находит следов обязательств, которые, по словам Манделя **, Рыдз-Смиглы взял на себя в отношении пропуска советских аэропланов. Сегодняшний ответ Бека будет обсужден иа «узком» совете министров. Бонне настроен менее воинственно, чем Даладье, но и он считает, что «нажим на поляков нужно продолжать».

В заключение Бонне мне передал, что поручил Кулондру совместно с военным атташе переговорить с Ворошиловым по «ряду практических вопросов, связанных с проведением в жизнь наших пактов в свете чехословацких событий». По моим впечатлениям, дело сводится к односторонней постановке ряда вопросов перед Ворошиловым, а не к переговорам между сторонами. Возможно, что я ошибаюсь, но без Вашей директивы⁷⁷ я не рискнул углубляться на эту тему.

Полпред

Пгчат. no aux.

* Ск. ДОК. Л'1 198. ** Министр колоний Франции.

204. Телеграмма Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Временному Поверенному в Делах СССР в Великобритании С. Б. Кагану*

29 мая 1938 г.

Сегодня снова приходил ко мне Верекер с инструкцией от Галифакса добиться нашего согласия на англо-французское предложение в Лондонском комитете. Теперь, когда достигнуто между всеми, исключая нас, полное соглашение, Галифакс отказывается верить, чтобы мы взяли на себя ответственность за срыв всей работы Комитета. 31-го будет заседание подкомиссии для обсуждения финансирования эвакуации волонтеров, а 2-го — для выслушизания нашего ответа по спорным вопросам.

Напомнив Верекеру вкратце историю сползания Лондонского комитета и наших уступок и компромиссов, я ему заявил, что Лондон и Париж своеобразно понимают сотрудничество, если они заранее согласовывают определенные схемы между собой и фашистскими государствами, а затем нам предлагают либо присоединяться к этим схемам, либо брать на себя ответственность за срыв. К тому же в данном случае нам предлагают принять предложение, направленное к оказанию помощи Франко против Барселоны. Как мы нн желали бы действовать солидарно с Лондоном и Парижем, мы предпочтем, вероятно, совершенно уйти из Комитета, чем участвовать в помощи Франко. Я доложу правительству просьбу Галифакса, но я лнчно думаю, что если мы готовы будем на компромисс по второстепенным вопросам, то мы не сможем отказаться от нашей позиции в вопросе о введении одинаково эффективного контроля морского н сухопутного. Если невозможно военное патрулирование, то должны быть посланы контролеры во все морские порты, и только в этом случае допустимо закрытие сухопутной границы. Я предупредил Верекера, что мы ни в коем случае не возьмем на себя никакой доли расходов по эвакуации итальянских и германских «волонтеров».

Окончательные инструкции по другим вопросам надеюсь послать Вам не позже 31-го **.

Литвинов

Печат. по арх.

205. Телеграмма Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Полномочному Представителю СССР в Японии М. Д1. Славу цкому

29 мая 1933 г.

Напомните Угаки ***, что наши отношения особенно испортились со времени заключения антисоветского японо-германского

Копия телеграммы направлена в полпредство СССР во Франции. ** См. док. JA 209.

Минлетр иностранных дел Японии с 26 мая 1938 г.

соглашения, дополненного затем Римским протоколом *. Скажите; что мы все же хотели бы сохранять корректные отношения, но этому мешают постоянные шиканы местных властей, особенно японо-макьчжурских, на которые Токио до сих пор не хотел оказывать нужного воздействия. Напряженность могла бы разрядиться, если бы Токио принял наше предложение о ликвидации взаимных претензий в указанных нами пределах, на расширение которых мы не пойдем. Необходимо также немедленно отозвать бывших японских консулов в Благовещенске п Хабаровске во избежание дальнейших недоразумений. Если Угаки заговорит о поставках оружия Китаю, сошлитесь на ответ, данный мною Спгемицу **. Хорошо бы как-нибудь деликатным образом намекнуть, что Сигемицу лично отнюдь не способствует улучшению отношений, но. повторяю, это надо сделать очень тонко. Относительно концессий скажите, что этот вопрос включен нами в схему ликвидации претензий ***.

Литвинов

206. Запись беседы Полномочного Представителя СССР в Чехословакии с Министром Иностранных Дел Чехословакии Крофтой

30 мая 1938 г.

Выполняя телеграфное поручение наркома, посетил Крофту и спросил, известно ли ему о том, что патриарх Мирон договорился в Варшаве о совместном противодействии Польши и Румынии всякой попытке нашей Красной Армии оказать Чехословакии в случае необходимости помощь. Я добавил, что такое польско-румынское соглашение должно принять конкретные формы в переговорах польского и румынского генштабов.

В ответ Крофта сообшил мне, что слухи о какой-то подготовке румын и поляков к решению этого вопроса доходили и до него. Однако в той категорической форме, которую употребил я. он с этими слухами еще не встречался. Еще во время заседания Совета Лиги наций у Крофты были сведения, что Румыния заявляла в Варшаве и Берлине, что не допустит прохождения Красной Армии по своей территории ни при каких условиях. Крофта поручал тогда своему чиновнику в Женеве посланнику Гайдрнху проверить у Комнеиа. что означают эти слухи. Комнен в очень категорической форме заверил, что нигде таких заявлений не делал и слухи эти не имеют никаких оснований. Что же касается отношения Комйена к этому вопросу, то Комнен дал понять Гайдрнху, что Румыния по соображениям обшеевропей-

⁴ О., соответственно т. XVIII, прим. 262 и т. XX, док. № 422. ** См. £ОК..V? 118. ** См. также док. № 219.

ckoiï ситуации в данное время не могла бы принять на себя прямые обязательства пропустить Красную Армию при всех условиях. Крофта добавлял от себя, что Чехословакия и не просила бы Румынию о таком согласии авансом на все возможные случаи, потому что понимает, что ни внутреннее, ни внешнее положение Румынии не позволяет ей брать подобных обязательств. С чехословацкой точки зрения, на ближайшее время было бы достаточно держать этот вепрос открытым вплоть до момента реальной необходимости его разрешения или до момента общего улучшения и уточнения советско-румынских взаимоотношений. Именно поэтому ответ Комнена тогда вполне удовлетворил Крофтуу потому что Комнен дал понять Гайдриху. что он тоже хотел бы оставить вопрос открытым с учетом возможной необходимости таких его практических решений, которые открывали бы в будущем дорогу для оказания помощи Чехословакии со стороны СССР. Комнен при этом предвидел возможность другой, чем сегодня, общеевропейской ситуации в смысле более ясного распределения и расстановки сил борющихся сторон. Позднее Крофта произвел проверку- и через своего посланника в Бухаресте Веверку. Ответ был того же характера: вопрос щекотливый, не может быть заранее решен, должен оставаться открытым именно с целью оставить для Чехословакии возможность его благоприятного решения в случае действительной необходимости.

Крофта неохотно допускал возможность, что румыны теперь как бы «закрыли» этот вопрос в ущерб чехослозацким интересам, но все же признавал, что это возможно, поскольку и ему не нравится поездка начальника румынского генштаба в Варшаву. Если бы этой поездки не было, то он не придал бы никакого значения поездке и разговорам патриарха Мирона, потому что достаточно знает патриарха и уверен, что тот не способен вести сколько-нибудь серьезные внешнеполитические переговоры. Теперь же Крофта снова будет проверять, что делают румыны в действительности, но при этой проверке не будет ссылаться иа нас как на источник своих сведений о задаче поездки начальника румынского генштаба в Варшаву.

Поскольку речь шла. по существу, о вопросе об оказании помощи Чехословакии. Крофта сказал, что Фирлингер информировал его об инициативе КУ^л°кДра. сводящейся к постановке вопроса об уточнении характера и рода совместных действий Франции. СССР и Чехословакии в случае возможного нападения Германии на Чехословакию. Я задал вопрос об отношении Крофты к этой инициативе. Крофта ответил, что ждал такого вопроса, но не имел времени подготовиться к ответу, потому что это вопрос исключительной важности и он сможет ответить на него точно лишь в согласии с прямыми указаниями президента Бенеша, которых он еще не получил. Что касается личного мнения самого Крофты, то он весьма приветствует и одобряет факт

такой французской инициативы, ибо без нее Чехословакия не Могла бы поднимать ряд практических вопросов в этой области. Чехословакия не может быть ншшнатором, не может выступать раньше Франшш. Формально это невозможно» потому что совет-ско-чекословаскнй договор и приведение его в действие зависят от приведения в действие франко-чехословацкого союзного договора *. Если бы Франция молчала, то и Чехословакия должна была бы формально молчать. По существу, Чехословакия тоже не могла бы пойти против намерении Франшш, ибо намерения выражаются не только тем, что говорится, но и тем, о чем умалчивается. Теперь же, поскольку Франция заговорила, то Чехословакия, вслед за ней охотно пойдет на любой разговор, потому что исключительно высоко ценпт ту помощь, которую СССР уже оказывает Чехословакии и еше может оказать в дальнейшем. Здесь Крофта несколько раз и в довольно теплых выражениях высказывал прямую благодарность за ту спокойную и твердую поддержку, которую он чувствовал за последнее критическое время со стороны СССР. Уверенность в том. что СССР совершенно серьезно и без всяких колебаний намеревается и готовится оказать помошь Чехословакии, в случае действительной нужды, действует очень успокоительно и ободряюше ка Чехо-слозакию. Под конец Крофта еше раз повторил, что это его личное мнение и оно еше нуждается в апробации Бенеша. который, вернее всего, позовет меня к себе в ближайшие сроки.

Я спросил Крофту, что делал у него до моего прихода итальянский посланник де Фачендис, которого я встретил при выходе из кабинета Крофты. Крофта отвечал, что де Фачендис ппиходнл с вопросом, возникшим «у него лично;*. При этом Крофта сам смеялся и говорил, что у де Фачендиса никаких вопросов вообще не возникает, а действует он точно по указке из Рима. Вопрос этот Заключался в том. не считает ли Крофта выходом из создавшегося для Чехословакии положения и средством для умиротворения всей Средней Европы нейтрализацию Чехословакии, например, по швейцарскому или бельгийскому образцу. Крофта на это якобы отзетил, что Чехословакия готова всеми способами способствовать упрочению мира и приветствовала бы также н нейтрализацию, если бы была уверена в ее реальности. Но как раз этой уверенности у Чехословакии и нет. Крофта прямо спрашивал, кто будет гарантировать нейтралитет Чехословакии и какими средствами будет этот нейтралитет гарантирован. Де Фачендис якобы уклонился от отзета и повторил, что это только его личная мысль, которую он не довел до конца и, возможно, сам недооценил всего объема вытекающих отсюда вопросов.

Крофта сам добавлял к этому, что вопрос де Фачендиса нужно считать согласованным англо-итальянским зондажем,

* См. соответственно т. XV11I, док. Д*з 223 и т. VII. пргм. I.

потому что накануне у него был английский посланник в Праге Ньютон, который в процессе разговора о судето-немецкой проблеме тоже вставил как свою собственную мысль идею нейтрализации Чехословакии для устранения трений и напряжения между Чехословакией и Германией. Крофта и ему задал вопрос, кто и чем будет гарантировать нейтральность Чехословакии. Ньютон в отличие от де Фачендиса не уклонился от ответа, «тео-ретически> предполагал в качестве гарантов Англию, Францию и Италию. Крофта на это сказал ему, что гарантировать должны были бы также и Германия, Польша и Венгрия, ибо это как раз те страны, со стороны которых Чехословакия может ожидать нападения. Англия, Франция и Италия не могут и не нападут на Чехословакию. Их гарантия должна последовать после гарантий Германии, Польши и Венгрии в том, что они не нападут на Чехословакию, и должна заключаться в том, что они помогут Чехословакии, если на нее все-таки кто-нибудь нападет. На это Ньютон не дал никакого ответа. Критикуя «личную мысль» Ньютона, Крофта без всякой помощи с моей стороны прямо говорил, что хорошо понимает, чего хотел Ньютон, хотя бы уже по одному тому обстоятельству, что Ньютон обошел СССР и его значение для Чехословакии абсолютным молчанием. Это означает, что Англия и Италия во имя соглашения с Германией хотели бы оторвать Чехословакию от опоры на СССР. Чехословакия же исключительно высоко ценит СССР не только в качестве своего союзника, но н в качестве главной опоры мира в Европе и вовсе не склонна недооценивать СССР как защитника европейского мира. Было бы очень хорошо, если бы великие державы действительно гарантировали неприкосновенность Чехословакии. Такую нейтрализацию Чехословакия охотно приняла бы. Это был бы большой соблазн, но Чехословакия не поддастся на него, потому что понимает всю его иллюзорность вообще и, в частности, в тон общей форме, в которой зондировал Ньютон. Без СССР нет гарантии мира, и Крофта не поддастся никаким таким обманчивым перспективам.

Я спрашивал Крофту, что говорил Ньютон о судетском вопросе. Поскольку Крофта мялся, я подтолкнул его указанием на то, что в Праге ходят слухи, будто бы посланник в Англии Ян Масарик привез какие-то'англо-германские предложения для урегулирования чехословацко-германских взаимоотношений. Говорят об учреждении международной комиссии для разрешения споров и инцидентов с су детскими немцами. Крофта в самой решительной форме опровергал, говоря, что Масарик не привез абсолютно никаких предложений. Однако Крофта не сказал и в дальнейшем, с чем же приезжал Масарик. Крофта не совсем охотно сказал, что Ньютон действительно зондировал у него опять-таки якобы в личном порядке, как ои отнесется к общей идее создания такого инструмента, который своим международным характером и бесспорной объективностью мог бы исклю-

чать всяческие заподозризания и обвинения Чехословакии в угнетении судетских немцев и создании конфликтов с Германией. Слова «международная комиссия» или какая-нибудь комиссия наблюдателей при этом вовсе не употреблялись. Крофта якобы ответил Ньютону, что тот смешивает два рода вопросов. Один род вопросов — пограничные и иные инциденты между Чехословакией и Германией вроде, например, перелетов границы аэропланами или других нарушений границ. Крофта сомневается в том, чти Германия согласится передать разрешение подобных ининдентоз какой бы то ни было международной комиссии. Другой род вопросов — это инциденты на чехословацкой территории с чехословацкими гражданами, судетекими немцами. До такого рода инцидентов нет никакого деда ни Германии, ни другим странам, и они поэтому не подлежат никаким международным решениям, являясь внутренним чехословацким делом. Первое впечатление было такое, что Крофта этим как бы исчерпал вопрос. Однако, отвечая дальше на мои вопросы о положении дела с нацкеныилнетвенньш кодексом. Крофта стал рассуждать уже от себя на ту тему, что инцидентов с судетекими немцами было за последнюю неделю мало, а вчерашние выборы протекали так же относительно спокойно, как и в предыдущее воскресенье. Несмотря на это, инцидентов следует ожидать и в будущем. Поэтому для чехов было бы хорошо, если бы для убеждения европейского общественного мнения в их правоте и невиновности в разных столкновениях был бы найден способ объективного и неопровержимого доказательства этого. Если бы можно было Организовать нечто подобное, то положение Чехословакии улучшилось бы.

Меня такой ход рассуждений Крофты несколько обеспокоил, и я стал говорить ему, что, по моему убеждению, он поддается влиянию пустой иллюзии. Чехословакия должна понимать, что для Гитлера вопрос о судетских немцах является только удобным предлогом для агрессии, целью которой является прямое подчинение Чехословакии Гитлеру, лишение ее самостоятельности. Плох тот врач, который надеется на пользу от лечения симптомов, а не причины болезни. Какие объективные свидетельства ни предъявляй, Гитлер из-за этого не остановится в осуществлении своих агрессивных планов. Что же касается общественного мнения Европы, то демократическое общественное мнение и без того знает, что Чехословакия вовсе не угнетает судетских немцев. Пытаться же убедить «общественное мнение» сознательных агрессоров — безнадежное занятие. Крофта возражал мне в том духе, что он не собирается убеждать Германию в своей правоте. Он ставит себе задачу, во-первых, отнять у Гитлера судетекий повод к агрессии, а во-вторых, убедить хочет английское общественное мнение в своей правоте, поскольку там существуют сомнения и неопределенные настроения из-за простого незнания фактического положения вещей. Я соглашался

с тем. что у агрессора нужно отнимать существующие поводы U по возможности не давать новых для развития его агрессии, но подчеркивал, что при этом решающим должно быть ясное сознание, что речь идет именно о поводах, устранение котооых вовсе не решает вопроса в целом. Без ясности такого сознания легко можно потерять границу допустимого в поисках за устранением поводов. Легко попасть в положение, которое фактически вовсе не устранит опасность агрессии, но зато может ослабить, а то и отнять силу сопротивления Чехословакии разным агрессивным намерениям. Гитлер обжегся на своем намерении взять Чехословакию лобовым ударом. Он пока обжегся и на намерении взорвать Чехословакию изнутри з связи с коммунальными выборами. Почему ему теперь не попробовать запутать ее в сети сложной и, по существу, ненужной системы каких-то доказательств невиновности Чехословакии в инцидентах с судет-скнми немцами, когда Гитлеру никаких доказательств права или вины совсем не нужно для осуществления его агрессии. Если Чехословакия будет слабой или нерешительной, то Гитлер ее съест под любым предлогом, а то и без предлога. Если она будет сильной и решительной, то никакой предлог Гитлеру не поможет. В моем представлении учреждение любой международной комиссии н под любым соусом на территории Чехословакии обозначало бы ограничение суверенитета, у щеп б авторитету правительства и такое ослабление силы сопротивления, которое не оплатится якобы объективным свидетельством чешской невиновности. Крофта как бы соглашался с этим, но продолжал говорить, что его заботой остается задача поисков средств и способов отнимать у Гитлера предлоги к агрессии и одновременно убеждать Европу, что дело идет именно об агрессии, в проявлении которой чехи вовсе не виноваты. В этих поисках Крофта себя якобы ограничивает прежде всего интересами государства в пелом. Поэтому нет и не было речи о каких бы то ни было наблюдателях. В частности, заведующий отделом Средней Европы английского мнниндела Стрэнг приезжал сюда вовсе не в качестве наблюдателя, а для личной информации и для информации посланника Ньютона. Сейчас он уже уехал, был в Берлине, находится в Париже. Слухи о том. Что Ян Масарик приехал с какими-то предложениями, просто ложные. Слухи об учреждении международной комиссии тоже неверные. Зондаж Ньютона ни к чему не обязывает. Слухи о пэедложенчч Германии наряду с международной комиссией учредить в судет-скон области международную полицию (в ответ на мой подсказ о наличии таких слухов) уже абсолютно не соответствуют действительности. Об этом ие только нет, но и вообще не может быть речи. В этом Крофта заверяет самым категорическим образом.

Я спрашивал Крофту, в каком положении находится вопрос о меныиинственном кодексе. Генлейновская газета «Дн пейт»

обвиняет правительство в том, что оно не предъявило этого кодекса парламентской фракции Генлейна, почему последняя и не может вести переговоры с правительством, О чем же тогда говорит Годжа с Генлейном? Крофта ответил, что кодекс готов и он его штудировал. Если вчера Годжа еще не передал его генлей-новскон фракции, то передаст не сегодня, так завтра. Переговоры с Генлейном увязли вовсе не на кодексе. Генлейн предъявлял правительству требование отозвать войска из Судетской области. Об этом много и нудно говорилось. Одновременно шло взаимное прощупывание истинных намерений, чем создавались предпосылки для практических переговоров. Крофта думает, что теперь Генлейн будет вести переговоры, а до недавнего времени дело выглядело так, что может и вообще не дойти до переговоров, от которых Генлейн откажется под каким-нибудь предлогом, первым из которых н был вопрос о мобилизации и военном положении в Судетской области, Я спросил, как мыслится ход и результаты переговоров, а в частности, как будет поступать чехословацкое правительство в случае отказа Генлейна от переговоров или неудачи этих переговоров. У Крофты не было ясного ответа на этот вопрос. Он говорил, что трудно заглядывать вперед в нынешней ситуации. Вяло и отмечая формальность своего хода рассуждений, Крофта говорил, что если Генлейн будет переговариваться, то ведь целью переговоров является затем голосование в парламенте по обсуждаемому законопроекту. Генлейн может части кодекса принять, а другие части отклонить. Тогда в парламенте за одни части будет голосовать только правительственное большинство с некоторыми другими депутатами (компартия), за другие части — это Же большинство плюс фракция Генлейна. В том н другом случае кодекс станет законом, н чехословацкие граждане любой национальности будут обязаны подчиняться ему. Теоретически возможен и тот случай, что в правительственный законопроект будут внесены поправки Генлейна, если они будут приемлемы, и тогда Генлейн будет голосовать за кодекс в целом вместе с правительственным большинством. Тогда теоретически возможен дальнейший вывод, а именно предоставление Генлейну места в составе нынешнего правительства. Другими словами, может идти речь о расширении коалиции путем привлечения в нее партии Генлейна. Может быть н другое. Геилейн превратит обсуждение кодекса в парламенте в демонстрацию невозможности чешско-немецкого соглашения. Крофта окончательно затрудняется сказать, какие выводы будут сделаны тогда. Во всяком случае, линия поведения правительства определяется задачей сохранения ненарушимыми как существующей конституции, так и целостности и неприкосновенности государства.

Под конец я обратил внимание Крофты иа специальную травлю аграрной партией н аграрной печатью («Венков»), [ведущуюся] против советских фнльмов в Чехословакии, Аграрное

руководство здания «Феникс», в котором находится кинематограф общества «Прага — Париж», являющегося представителем Союзинторгкнно, лишает это общество кинематографа, откровенно мотивируя свой образ действий тем, что «Прага — Париж» демонстрирует советские фильмы. «Венков» публично обвиняет цензуру в попустительстве коммунистической пропаганде, выразившемся в том, что в хронике стали показывать советскую хронику, и в частности военные парады, в том числе последний первомайский парад. Крофта обещал вмешаться в это дело.

С. Александровский, Полпред СССР в Чехословакии

Лечат, по арх. Опубл. с сокращением в сб. «Новые документы из истории Мюнхена*. М., 1958. стр. 47—51.

207. Телеграмма Временного Поверенного в Делах СССР в Великобритании в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР

Немедленно 30 мая 1938 г.

Плимут сегодня опять пригласил меня к себе. Справлялся, не получил ли я каких-либо новых инструкций, н сообщил, что британскому поверенному в делах в Москве поручено поговорить с НКИД с целью добиться изменения нашей позиции*. Получив от меня отрицательный ответ, Плимут выразил надежду иа то, что Советское правительство изменит свою точку зрения н к следующему заседанию даст мне новую инструкцию. Продолжая, Плимут сказал, что английское правительство и он лнчно очень ценят наше сотрудничество, но создалось ненормальное положение: все страны приняли английское предложение и только мы возражаем. В результате весь план, над которым было потрачено столько труда и усилий, стоит под угрозой,

Я решительно заявил Плимуту, что за создавшееся положение они должны пенять только на себя, а не кивать на других, что это положение является последствием того, что не успел Комитет принять в ноябре единогласную резолюцию, как он под напором немцев н итальянцев начал изменять одно принципиальное положение этой резолюции за другим и в результате от ноябрьского соглашения осталась одна тень. Мы в ноябре пошли на большие уступки и приняли тогда вместе с остальными резолюцию, хотя ряд ее положений нас не удовлетворял, теперь же нам предлагают дать согласие на «план», который идет исключительно в пользу Франко н в ущерб испанскому правительству.

* См. док. Лэ 204.

Плимут заявил, что он не согласен с этой оценкой и что, по его мнению, британские предложения не так уж плохи, как мы их рисуем; во всяком случае, продолжал Плимут, английское правительство намерено во что бы то ни стало провести их в жизнь. Он как председатель Комитета тоже заинтересован в том, чтобы найти выход из создавшегося положения, поэтому он хочет мне поставить следующий вопрос (Плимут оговорил, что ставит его лично от себя и что он на это никем не уполномочен): предположим, что Советское правительство не сочтет для себя возможным принять британские предложения, то не согласится ли оно предоставить другую возможность провести их в жизнь и не согласится ли Советское правительство в этом случае на эвакуацию своих волонтеров (за счет Советского правительства) одновременно с эвакуацией остальных?

Я заявил, что затрудняюсь сказать, каков будет ответ Советского правительства на подобный вопрос, тем более что сам вопрос чрезвычайно туманен.

Плимут, однако, уклонился от конкретизации своего вопроса и только просил сообщить о нашем разговоре в Москву.

У меня осталось впечатление, что Плимуту'хотелось бы. чтобы мы заявили о своем воздержании от голосования при одновременном заявлении, что если бы в процессе подсчета волонтеров оказалось, что среди них имеются советские граждане, то мы согласились бы на их эвакуацию за наш счет *.

Каган

üita-. по ар:с.