Письмо Временного Поверенного в Делах СССР в Дании в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР

8 ноября 1938 г.

В Дании истекший период после мюнхенского «мира» характеризуется более резким наступлением реакционных кругов Данин н еще большим поворотом теперешнего правительства Данин в сторону Германии.

В отношении поворота в сторону Германии является показательным выступление 10 октября в Ютландии премьер-министра Стаунинга, в котором он заявил, что «датская пресса после 1 октября не была объективной». Речь идет о тон небольшой критике нескольких датских газет, которая давалась нми в отношении политики Германии в Чехословакии. Несмотря на то что эта критика проскальзывала лишь иногда, Стаунииг нашел, однако, возможным указать датской прессе, чтобы она «беспристрастно относилась ко всем сторонам» н старалась бы «обходить все, что может вызвать отрицательные настроения». Это «гуманное» заявление является фактически приказом не писать против Гер-

* См. также док. № 320. ** См. док. № 398.

маннн. Прологом к этой речи Стаунинга были выступления двух видных датских журналистов: Бледеля {иностранный редактор консервативной газеты «Берлингске тиденде») н Серенсена {шеф-редактор правительственной газеты «Социал-демократен»). Бледель в своей газете от 7-го числа привел выдержки из «Тайме» о насилиях германских фашистов в Судетах и сделал вывод, что «новому чешскому меньшинству в Судетах не будет легко». В этот же день вечером в редакцию газеты явились два секретаря германской миссии в Дании н грубо потребовали опровержения этой статьи Бледеля. На следующий день газета выступила с «сожалением о появлении этих строк», а Бледелю был дан «отпуск». В день выступления Стаунинга шеф-редактор «Со-циал-демократен» Серенсен в своей статье заявил, что у теперешних германских штурмовиков «есть сходство с гуннами». На следующий день Серенсеи был вызван к Стаунннгу и ему было предложено также уйти в «отпуск». Ряд германских газет, не удовлетворившись этим, продолжал нападкн на датских журналистов {«Гамбургер тагеблатт»), в результате чего Бледелю запретили выступать по радио в Копенгагене, где он ежемесячно передавал свои международные обзоры. В результате этого в среде датской буржуазной либеральной общественности создалось подавленное настроение, так как уж очень грубо и явно Германия начала «обрабатывать» датскую печать, н сейчас многие датские общественные деятели просто заявляют, что «сейчас против Германии ничего писать нельзя, так как иначе придется уходить в «отпуск».

В экономическом отношении Германия, как видно, решила действовать также более активно. Ведущиеся в Берлине торговые переговоры между Данией н Германией по заключению соглашения на 1939 г. приведут, очевидно, к соглашению, по которому за отдельные небольшие уступки Германия получит возможность большого экономического проникновения в Данию. В то же время расправа датского правительства с наиболее объективными журналистами является в некотором роде «авансом» перед началом торговых переговоров, т. е., иначе говоря, датский «нейтралитет» начинает показывать свое действительное лнцо. Этот новый внешнеполитический курс Дании начинает конкретно сказываться н в других фактах, в частности в назначении датским правительством агента в фашистскую часть Испании.

Из внутриполитических фактов усиления реакции в Дании следует отметить в первую очередь рост чнето фашистских элементов. До мюнхенского «мнра» датская пресса довольно активно разоблачила ряд попыток чнето датских фашистов организовать свои группы и партии, в частности «национальную лигу» прогерманского члена ригсдага консерватора Пюршеля. Еще за месяц до Мюнхена почти все газеты писали, что Пюршель будет выброшен из консервативной партии. В середине октября состоялось заседание главного совета {в числе 580 человек), на кото-

ром Пюршель не только не был выброшен, но вопрос о нем вообще не был поставлен, а его выступление против теперешнего руководства консервативной партии было поддержано 25% всего состава главного совета. В результате поправения правящей верхушки и сравнительного роста влияния Пюршеля его просто не рискнули исключать из партии, и он, будучи членом оппозиционной к правительству консервативной партии, продолжает работать над сплочением всех фашистских элементов в Дании.

Наконец, еще одним показателем укрепления фашизма в Дании (немного в другой форме) является непосредственная агентура германского фашизма в Дании — фашисты Северного Шлезвига. Из имевшихся четырех мелких немецких партий Северного Шлезвига образована теперь одна партия под главенством национал-социалистской партии Северного Шлезвига. Эта германская агентура развила, особенно после 1 октября, активную деятельность по привлечению в свои ряды новых членов и по усилению своей подрывной работы. С открытием в октябре датского ригсдага шлезвигские фашисты предъявили ряд требований автономистского порядка, на которые датское правительство трусливо согласилось. Шлезвигские фашисты открыто выступают против установленной плебисцитом в [19120 г. границы и открыто заявляют, что «население Северного Шлезвига чувствует себя единым со всем германским народом». Эта германская агентура на сегодняшний день, как видно, по директиве Берлина поставила задачу максимально укрепить свои позиции в Северном Шлезвиге (так как до недавнего времени они были довольно слабыми), с тем, чтобы подготовить себя, как они сами заявляют, «для решающего определения судьбы Северного Шлезвига».

Наряду с этими фактами роста фашистской опасности в Дании имеется и ряд фактов роста влияния компартии и антигерманских настроений в массе датского населения. Об этом ярко говорят последние митинги компартии в связи с XXI годовщиной Октябрьской революции в СССР. Но я сейчас специально акцентирую внимание именно на росте фашизма здесь, что является сейчас для Дании особенно характерным.

Поверенный в Делах СССР Власов

Печат. по арх.

449. Письмо Полномочного Представителя СССР в Швеции Заместителю Народного Комиссара Иностранных Дел СССР В. П. Потемкину

9 ноября 1938 г.

Дорогой Владимир Петрович,

Самым существенным моментом политической жизни Швеции за последние недели является аландский вопрос. 3 ноября Санд-лер ездил со шведской делегацией в Гельсингфорс, чтобы окон-

чательно договориться с финнами об общей установке по Алан-ду и уже приступить к практическому проведению намеченного ими плана милитаризации Аланда. По возвращении из Гельсингфорса Саидлер и генеральный секретарь министерства иностранных дел Бохеман 8 ноября произнесли по радио речи, в которых оповещали шведскую общественность о состоявшемся соглашении о последующих мероприятиях по вопросу милитаризации Аланда и об изменении конвенции 1921 г.*

Характерно, что председатель парламента Суидблум не участвовал в переговорах между шведской и финской делегациями в Гельсингфорсе о судьбе Аланда; аландцы, наподобие Чехослова* кии, поставлены были перед фактом решения больших «держав», т. е. Финляндии и Швеции, о своей дальнейшей судьбе.

Во вчерашней речи по радио Сандлер и Бохеман, по существу, повторяли уже известные нам мотивировки о необходимости с точки зрения «шведских интересов» милитаризовать Аланд. Вновь повторялись ссылки иа немощь Лиги наций в защите международных договоров, указывалось на необходимость активной обороны нейтралитета архипелага и пр. В речи генерального секретаря Бохемана, однако, более четко выявились черты предполагаемых мероприятий по отношению Алаида. Самое существенное— это признание со стороны шведского министерства иностранных дел, что оборона Аландских островов будет осуществляться при помощи воздушных и морских военных сил ие только финских, но и шведских. Это при условии, что «обе стороны официально заявят о своей нейтральности и согласуют свои военные мероприятия». В своих речах оба представителя министерства иностранных дел подчеркивали, что «намеченная программа никоим образом не содержит в себе системы, направленной к военным альянсам». Никакого соглашения в области военного сотрудничества не предвидится.

«Социал-демократен» особенно подчеркивает, что «ни о каком военном альянсе нет речи». Однако в свое время в газете «Арбе-тет» редактор Фугт, член социал-демократической партии и председатель военной комиссии риксдага, высказываясь по поводу сентябрьского мирового политического кризиса, между прочим, указал, что в сентябре шведский кабинет обсуждал вопрос о том, чтобы перекинуть военные части Швеции на Аландские острова. Конвенция [19]21 г. в сентябре еще была в полной силе; если бы не существовало уже в то время полной договоренности между финским и шведским правительствами, такая акция, т. е. посылка войск иностранных держав на чужую территорию для ее защиты, являлась бы фактом совершенно необъяснимым. Нет никакого сомнения, что военная договоренность между шведами и финнами сейчас весьма глубока, несмотря на все отрицания этого факта со стороны министерств иностранных дел.

* См. док. № 125.

В заключение своей речи от 8 ноября Сандлер указал, что Аланд до сих пор являлся «пустым местом» с точки зрения военной и что только благодаря изменению, которое намечено по отношению к конвенции [19]21 г., удастся из Аландских островов создать «замок, обеспечивающий нейтралитет стран Севера». Технически решения, принятые в Гельсингфорсе, будут проведены в жизнь следующим образом. Сейчас создана и работает в Хельсинки соответствующая техническая комиссия. Бэтой комиссии участвуют и шведы. Когда проект милитаризации будет закончен, будут запрошены восемь стран, подписавших конвенцию; выработанный проект военной обороиы Алаида будет затем внесен в Совет Лиги наций для санкционирования.

В своей другой речи, от 2 ноября, Саидлер косвенно подтверждает положение, высказанное в статье редактора Фугта по поводу военного сотрудничества Швеции и Финляндии в момент войны. В своей речи Сандлер сказал: «В случае, если бы война имела место на территории Балтийского моря и если бы Финляндия считала нужным обратиться к Швеции с просьбой о сотрудничестве для защиты нейтрализованной зоны, шведское правительство, исходя из интересов Швеции, намеревалось дать положительный ответ на такого рода запрос, предприняв все необходимые меры, поскольку это позволяют условия шведской конституции и техническая осуществимость данного намерения для осуществления этих мер».

В этой же речи, накануне отъезда в Гельсингфорс, Саидлер по поводу Аландских островов заявляет, что «все его соображения, высказанные по этому вопросу еще до его отъезда в Женеву, остаются в силе». «Я ограничусь тем, что подчеркну еще раз, что необходимы некоторые изменения в конвенции и что все предпосылки, которые мотивируют эти изменения, нисколько ие утратили своей силы и после Мюнхена». Сандлер признает усиление военной опасности именно после Мюнхена, но делает отсюда выводы о необходимости использовать передышку мира, чтобы ускорить подготовку военной обороны нейтралитета с Аландского архипелага. «Нет никакого сомнения, что после практического урока, который мы только что получили (по поводу Мюнхена и Чехословакии), задача сохранения настоящего положения вещей в отношении Алаида требует военной обороиы нейтралитета как со стороны финляндской, так и со стороны шведской». Относительно общей политики Швеции Сандлер заявил, что «во многих частях земного шара сейчас встает вопрос, не создалась ли в мире новая ситуация в связи с решениями, принятыми в Мюнхене, и ие требуется ли новая политическая ориентация. Но такого рода проблемы не существует для Швеции. В наших взаимоотношениях с иностранными державами ие произошло никаких изменений».

Это заверение несомненно противоречит реальным фактам и той политике, которую сейчас проводит шведский кабинет. Спол-

зание кабинета в сторону Германии, вызванное растущим страхом перед ней, особенно ярко сказывается именно сейчас. Санд-лер ведет шведскую политику по линии наименьшего сопротивления, т. е. делает новые и новые уступки мировому фашизму. Самой яркой уступкой, конечно, является милитаризация Алаи-да, вопреки бывшей традиционной мирной политике Швеции и вопреки повторным заверениям кабинета защищать шведское население Финляндии против финских лапуасцев.

Крен политики в сторону Германии не проходит незамеченным в шведской общественности, и если консерваторы со «Свен-ска дагбладет» во главе более или менее удовлетворены результатами переговоров Сандлера в Гельсингфорсе, хотя и опасаются, что это ослабит позицию Швеции в вопросе защиты интересов нацменьшинств в Финляндии, то со стороны либеральных кругов политика Сандлера вызывает сомнение и критику. «Да-геис нюхетер» высказывает свои опасения, что новый курс Сандлера есть не что иное, как отказ от многолетней политики Швеции действительного и практического нейтралитета. «Дагеис ию-хетер» никоим образом не может приходить в восторг от того, что Швеция изменила своей старой испытанной политике защиты принципов мира. «Либералы считают, что Саидлер потакает интересам финнов и Швеция будет втянута в активные военные действия именно благодаря своему новому курсу. Швеция придерживалась всегда последовательной политики поддержки мира и сохранения нейтралитета: этим мы избежали многих и многих несчастий». Вряд ли шведская общественность встретит с сочувствием новый курс активной политики Швеции в данной весьма серьезной мировой обстановке. Либералы недовольны еще тем, что до сих пор шведское правительство не поставило общественность в известность, в чем, собственно, состоит договоренность Финляндии по поводу обороны нейтралитета Аланда, какие практические мероприятия намечены?

По алаидскому вопросу «Социал-демократеи», т. е. официоз, отделывается общими фразами: Финляндия намерена установить военную оборону данных островов, а также ввести всеобщую воинскую повинность алаидского населения. О том, в какой форме военные силы Швеции будут участвовать в этой обороне, ие сказано ни слова. «Совершенно непонятно,—-говорит «Дагенс нюхетер»,— почему, собственно говоря, необходимо, чтобы Швеция для защиты островов, принадлежащих Финляндии, выделяла из своих военных кадров военные части, весьма скромные с точки зрения военной. Возникает вопрос, долго ли придется шведам оставаться на этих островах в случае войны и в чем будет заключаться их роль?» Либеральные круги Швеции также критикуют курс правительства в смысле ослабления влияния Швеции иа родственные шведские меньшинства Финляндии. Радикальные круги Швеции прекрасно понимают, что новый курс Сандлера есть прямая уступка иажиму со стороны Германии, с одной

40 Докум. вн. полит., т. XXI 625

стороны, с другой — выполнение заданий шведских капиталистов, заинтересованных в беспрепятственном экспорте шведской руды в Германию по Балтийскому морю.

В настоящий момент милитаризация Аланда всецело в руках Финляндии, а так как фннляидская военщина всецело в руках финских фашистов, которые не раз заявляли, что оии никогда не будут направлять с Аланда свои пушки против немцев, то возникает вопрос у более радикально мыслящей шведской общественности: в чьих же, собственно, интересах милитаризуется Аланд? Само аландское население продолжает твердо стоять иа прежней точке зрения, т. е. всячески противится изменению конвенции [19J21 г., по существу аннулирующему самоуправление аландцев и всецело отдающему их во власть финскому фашизму. Разумеется, совместными усилиями Сандлера н Кдяидера сопротивление Аланда так илн иначе будет сломлено н первым шагом явится введение всеобщей воинской повинности на Аландских островах.

В подтверждение скатывания саидлеровской политики в сторону мюнхенского соглашения (и это вопреки заверениям Саид-лера, что Мюнхен ничего ие изменил во внешней политике Швеции) приходится отметить факт решения шведского правительства 8 ноября о начале переговоров между шведским правительством и правительством Бургоса о посылке к Франко торгового представителя Швеции. Эта посылка является совершенно ничем не оправдываемой, так как у шведов всегда была весьма ограниченная торговля с испанцами. Норвегия экономически более заинтересована сохранить за собой испанский рынок, так как одной нз крупных статей ее экспорта является вяленая рыба, отправляемая в огромных количествах на испанский полуостров. Шведы же экспортировали в Испанию главным образом лес и закупали вииа. Можно было вполне ограничиться посылкой представителей экспортных фирм в Бургос. Посылка же официального торгового представителя в Бургос является уже чнсто политическим актом, против которого очень энергично протестовала испанский посланник в Стокгольме Паленсия. Она имела личные беседы с премьер-министром Пером Альбином Хаисоном и ссылалась на то, что и она, и он являются членами партнн, принадлежащей ко II Интернационалу. Пер Альбин Хансои, обещав по возможности оттянуть посылку торгового представителя, согласился, что шведскне интересы не особенно страдают от отсутствия связи с Франко, который плохо платит. Но, несмотря иа эти беседы, шведское правительство немедленно, после- возвращения Сандлера из Гельсингфорса, провело указанное постановление.

Наш великий праздник — XXI годовщину — мы провели с подобающей торжественностью. 5-го состоялся общественный показ фильма «Цветущая молодость» —показ, организованный шведским обществом культурной связи. Фильм вызвал всеобщее вос-

хищение. Физкультурные н гимнастические общества просили, чтобы им специально показали фильм. 6-го наша советская колония отпраздновала радостный день очень удачной самодеятельностью в присутствии наших шведских друзей. 7-го числа я устроила в полпредстве большой прием, на котором присутствовали многие видные общественные и политические деятели, весь корпус и представители МИД, за исключением немцев и японцев. Конечно, получила приветственные телеграммы, цветы и пр.

С чехословацким посланником продолжаю дружественно встречаться. Он был близким другом Беиеша, и сейчас судьба его очень неопределенна. Французский посланник Могра, наоборот, проявляет по отношению к нам известную сдержанность.

Я уже сообщала вам *, что в личной беседе с Саидлером он несколько раз повторил, что при опросе гарантов нейтралитета Алаида Швеция намерена официально запросить СССР. Сандлер болеет, и положение его сейчас не особенно приятное. Критика политики кабинета направлена именно на Сандлера и исходит как от правых, так и еще в большей мере от радикальных кругов.

Посылаю вам сегодня лишь краткий отчет ввиду того, что приезд курьеров совпал с праздничными днями, а сейчас я лежу в гриппе.

С приветом Полпред

А. Коллонтай

Печат. по арх.

450. Телеграмма Председателя Президиума Верховного Совета СССР Председателю Национального Собрания Турции Му-стафе Абдулхалику Рейде

10 ноября 1938 г.

Я глубоко огорчен печальным известием о кончине выдающегося президента дружественной республики Кемаля Ататюр-ка, имя которого символизирует целую эпоху героической борьбы великого турецкого народа за свою независимость и преуспеяние.

Примите по этому горестному случаю мои искренние соболезнования.

М. Калинин

Печат. по арх. Опубл.

в газ. «Известия»,

M 262 (6729), 11 ноября 1938 г.

451. Запись беседы Народного Комиссара Иностранных Дел СССР с Послом Японии в СССР Того

// ноября 1938 г.

О рыболовной конвенции. В начале беседы Того подчеркнул, что он пришел сегодня по весьма срочному и важному делу. Он заявил, что, как известно, между нашими государ-

* См. док. № 339.

ствами, имеющими общую границу иа большом протяжении, часто возникают различные спорные вопросы и инциденты. Надо, конечно, стараться, чтобы они не возникали, а если все же этого не удается добиться, надо стремиться разрешать их быстро. Того считает, что это вполне возможно при наличии доброй воли у обеих сторон. Срочным вопросом, стоящим в настоящее время перед обоими государствами, является вопрос о подписании рыболовной конвенции, и Того очень рад, что сейчас не имеется других вопросов, требующих такого срочного разрешения. Рыболовная конвенция основана на Портсмутском договоре, и поэтому она не должна прерываться в своем действии. По этому поводу предшественник Того уже обращался к нам с нотой¹⁷⁰, и сегодня Того хотел бы узнать результаты изучения этого вопроса наркомом. В Японии этим вопросом заинтересованы разные общественные круги, и то, что этот вопрос еще не разрешен до сих пор, производит на них нехорошее впечатление. Это оказывает также свое влияние на отношения между государствами. Желательно вернуться к спокойной обстановке. Того поэтому считает, что заключение рыболовной конвенции —срочный вопрос, который надо разрешить в первую очередь.

О платежах по КВЖД- На это представление т. Литвинов ответил, что, к сожалению, сейчас он ничего не может сказать по этому вопросу, так как еще нет решения правительства. Решение правительства задерживается потому, что этот вопрос рассматривается в Иностранной комиссии* Верховного Совета, которая имеет отношение к такого рода делам, и пока Комиссия не даст своего заключения, правительство не сможет принять решения. Этим ответом, собственно, т. Литвинов мог бы ограничиться, но, поскольку г. посол нашел нужным коснуться Портсмутского договора, то он также считает нужным напомнить о том, что Портсмутский договор уже много раз был нарушен японской стороной и поэтому ссылка на него не звучит так убедительно, как раньше. Тов. Литвинов не собирается сейчас дискутировать этот вопрос, но раз речь идет о выполнении договоров и обязательств, он не может не сказать об этом. Г-н посол лично участвовал в переговорах об уступке прав на КВЖД, поэтому он хорошо знает, что японское правительство гарантировало точное выполнение договора, в котором сказано, что никакой задержки в уплате быть ие может, и тем не менее Маньчжоу-Го отказалось платить, а японское правительство свою гарантию не выполняет, нарушая таким образом договор. Как известно г. послу, Советское правительство строго выполняло и выполняет все свои международные обязательства, но оно желает, чтобы выполнение договоров было взаимным. Нельзя требовать выполнения другой стороной, когда сам не выполняешь. Тов. Литвинов, повторив, что он лишь попутно касается этого вопроса, выразил свое опасение, что Иностранная комиссия Верховного Совета об-* Комиссия по иностранным делам.

ратит внимание на это обстоятельство. Тов. Литвинов допускает, что Маньчжоу-Го, возможно, имеет свои претензии к нам, но оно ни в коем случае не может задерживать или вычитывать какие-либо суммы из платежей по КВЖД.

Того сказал, что он с большим удовлетворением принял заявление наркома о том, что Советское правительство соблюдало и соблюдает все договоры, и что ему очень приятно слышать об этом. Что касается вопроса о платежах по КВЖД, затронутого наркомом, то он пока не знает подробностей, но полагает, что, прежде чем принять нужные меры, японское правительство должно заслушать аргументы Маньчжоу-Го. Того заявил далее, что рыболовный вопрос возник давно, что нельзя связывать один вопрос с другим. Надо разрешать их отдельно; и это, по мнению Того, окажет благотворное влияние на урегулирование других вопросов. Разрешение рыболовного вопроса оказало бы хорошее влияние на наши отношения. Срок договора истекает в конце декабря. Учитывая, что по внутренним японским законам на оформление конвенции потребуется не менее двух недель, новую рыболовную конвенцию надо подписать до 1 декабря. Поэтому крайне желательно, чтобы Иностранная комиссия Верховного Совета срочно рассмотрела этот вопрос, и он, Того, хотел бы узнать сейчас, когда можно будет получить ответ на этот запрос.

Тов. Литвинов ответил, что аргумент Маньчжоу-Го здесь ни при чем,-—речь идет о нарушении договора японским правительством. Не имеет к делу отношения вопрос о том, какая претензия раньше возникла. Если же держаться хронологии, то ведь вопрос о рыболовной конвенции возникает только теперь, в связи с окончанием срока существующего соглашения *, а вопрос о платежах по КВЖД возник значительно раньше**. По существу вопроса т. Литвинов сказал, что он не знает, когда Иностранная комиссия Верховного Совета займется рассмотрением этого вопроса. Он не может приказывать ей, а что касается формальностей внутреннего порядка, то у нас с этим вопросом обстоит так же, как и у японцев. Поэтому, когда состоится решение по данному вопросу, т. Литвинов ничего сказать сегодня не может.

Того, отметив, что ему, конечно, известно о гарантии, данной японским правительством, снова повторил свою аргументацию о том, что японское правительство сначала должно знать мотивы Маньчжоу-Го, что рыболовный вопрос возник давно и тянется уже несколько лет и что когда он связывается с другими вопросами, то разрешение его становится очень трудным, что решение рыболовного вопроса, по его мнению, должно стоять на первом плане, так как это срочный вопрос, и поэтому ои хотел бы, чтобы нарком принял во внимание это обстоятельство.

Тов. Литвинов отклонил аргумент Того о незнании японским правительством мотивов Маньчжоу-Го, указав, что японское пра-

* См. т. XX, док. № 458. ** См. док. № 112.

вительство имело достаточно времени ознакомиться с ними. Как бы то ии было, но налицо факт нарушения договора Японией, и он не может умолчать об этом факте, поскольку посол нашел нужным затронуть вопрос о выполнении договоров. С нашей стороны нет нарушения рыболовной конвенции: рыба пока ловится и вывозится из наших вод иа основании конвенции, как и раньше. Тов. Литвинов повторяет, что он не связывает этого с другими вопросами, а только констатирует факты. Далее т. Литвинов, снова подчеркнув, что в настоящее время речь идет о заключении новой рыболовной конвенции и поэтому он ие уверен, что Иностранная комиссия Верховного Совета не обратит внимания иа эти нарушения, обещал, что когда Комиссией будет принято решение, оно будет сообщено г. послу, по что в настоящее время он больше ничего сказать ие может.

Того, выразив удовлетворение, что нарком не связывает этот вопрос с другими, снова подтвердил, что для нормализации отношений очень важно, чтобы вопрос о рыболовной конвенции был разрешен как можно скорее и чтобы подписание ее состоялось до истечения срока ее действия.

Тов. Литвинов сказал, что он и не думал связывать, но так как Иностранная комиссия Верховного Совета может спросить о том, как выполняет договоры другая сторона, он не мог ие предупредить об этом посла.

О репрессиях. Тов. Литвинов указал на серьезность отношений СССР с Маньчжоу-Го. Несмотря на то что нами были отменены репрессии в отношении маньчжурских консульств в Чите и в Благовещенске, репрессии против наших консульств в Харбине и на ст. Маньчжурия остались в силе: консульства находятся в состоянии осады и не могут выполнять своих функций. Это может привести к ликвидации наших консульств в Маньчжоу-Го и соответственно маньчжурских консульств на территории СССР, т. е. грозит ликвидацией наших отношений с Маньчжоу-Го вообще. «Поэтому,—заявил т. Литвинов,—я хотел бы, чтобы г. посол поставил в известность об этом японское правительство и чтобы японское правительство приняло соответствующие меры, если оио желает сохранения наших отношений с Маиьчжоу-Го».

В заключение беседы Того, сославшись иа то, что для выполнения внутренних формальностей, связанных с введением в действие новой рыболовной конвенции, потребуется две недели, и снова подчеркивая необходимость подписать конвенцию в середине этого месяца, просил наркома учесть это обстоятельство и как можно скорее дать положительный ответ*.

Беседа продолжалась с 15 час. 20 мни. до 16 час. 45 мни.

М. Литвинов

Печат. по арх.

* См. док, № 470.

452. Письмо Временного Поверенного в Делах СССР в США Народному Комиссару Иностранных Дел СССР M. M. Литвинову

// ноября 1938 г.

Уважаемый Максим Максимович,

Пользуюсь неожиданной поездкой внеочередного дипкурьера в Лондон, чтобы наспех в общих чертах изложить обстановку.

Состоявшиеся на днях перевыборы всей палаты и трети сената, большинства законодательных палат в штатах и губернаторов принесли республиканцам большие успехи, чем оии иа то рассчитывали сами. Цифры Вам известны: в сенате демократическое большинство уменьшилось на 8 человек, в палате — на 82. Прирост голосов республиканцев ожидался (как это обычно бывает в США в отношении оппозиционной партии в середине легислатуры президента), ио ои оказался ровно вдвое больше даже тех цифр, которые предсказывались в наиболее трезвых прогнозах сторонников Рузвельта. Но значение выборов ие только в этих цифрах, а заключается прежде всего в возможности для республиканцев в коалиции с реакционными демократами саботировать в сенате любые прогрессивные мероприятия Рузвельта. Устойчивого прогрессивного большинства у Рузвельта в сенате не было и до сих пор, но ие было и устойчивой реакционной коалиции, которая сейчас вырисовывается. Если добавить к нынешним 23 республиканцам (среди которых, может быть, 2-—3 могут считаться сколько-нибудь прогрессивными) около 26-—27 определенно реакционных демократов (из которых такие зубры, как Тайдингс из Мэриленда, Джордж из Джорджии, Смит из Северной К^ар°^{лины и} Др-> были выставлены кандидатами демократической партии и прошли против воли Рузвельта), то получится большинство •— около 50 сенаторов из общего числа 96. Более или менее лояльное демократическое меньшинство плюс пара прогрессивных республиканцев типа Норриса и плюс сомнительная поддержка Лафоллетта составляют в общей сложности не более 38 голосов. Остальные 8 голосов — болото. Среди избранных в палату представителей конгрессменов столько новых имей, что аналогичный подсчет в отношении палаты произвести трудно; возможно, что пропорция там получится несколько более благоприятная для Рузвельта, хотя и худшая, чем в палате предыдущего созыва. Вместо 5 членов фермерско-рабочей партии (штат Миннесота) остается I, вместо 7 членов фракции Лафоллетта прогрессивной партии Лафоллетта (штат Вискоисии) остается 2, что неудивительно, так как провалившийся иыне губернатор Висконсина Филипп Лафоллетт своей профашистской пропагандой сам расчистил путь республиканцам. Рузвельт потерял важнейшие для него стратегические позиции в таких крупных промышленных штатах, как Пенсильвания, Огайо, Мичиган (провал губернатора Мэрфи, которого Рузвельт, говорят, прочил в свои преемники), в некоторых важнейших сельскохозяйственных цеит-

pax вроде Канзаса и т. д. Та последовательно-передовая группка членов палаты (человек около 10), с которой мы поддерживали очень хорошие отношения и которая выступала хорошо по вопросам внешней политики, растаяла почти целиком. Предстоит большая работа по завязыванию новых связей. Среди вновь избранных пока ие вижу новых имен людей, прославившихся антисоветской активностью. В штате Айова, правда, где предстоит перебаллотировка, еще возможно избрание республиканца Ди-кинсоиа, нашего заядлого врага.

Причин относительного поражения Рузвельта несколько:

1. Нелояльность по отношению к его программе консервативного и реакционного крыла его собственной партии, кандидаты которого не апеллировали к прорузвельтовским настроениям широких демократических масс, настроенных безусловно по-прежнему в пользу продолжения и расширения рузвельтовских социальных реформ. Это поведение реакционного крыла демократов оставляло широкое поле для демагогической агитации республиканцев, многие кандидаты которых жульнически пытались предстать в виде стороиииков реформ, сторонников расширения помощи безработным и т. д.

2. Мобилизация республиканцами громадных материальных и пропагандистских ресурсов в процессе этих выборов. К услугам республиканцев и вообще антирузвельтовского лагеря сейчас никак не менее 95% газет. Во время выборов в антирузвельтовский лагерь открыто включились все газеты СкриппсТоварда, а в значительной степени и номинально демократическая «Нью-Йорк тайме». Даяния из рук крупных банкиров и промышленников, стремящихся к ликвидации рожденного кризисом «чрезвычайного» социального законодательства, текли в карманы республиканцев более щедро, чем когда-либо. А несмотря на рост политической сознательности в широких американских массах, от материальной базы, интенсивности и демагогичности избирательной и иной пропаганды еще многое зависит.

3. Рост культивируемых кругами финансового капитала фашистских настроений в зажиточных слоях мелкой буржуазии, среди которой к тому же «победы» Гитлера в Европе привели к росту профашистских тенденций. Эти настроения широко эксплуатировались республиканцами и реакционными демократами, включая игру на расовых и религиозных предрассудках, а также во многих местах прямую антисемитскую пропаганду, необычную по своей откровенности в американских условиях.

4. Внутренние противоречия всего «рузвельтизма» и самого Рузвельта, который боится дальнейшего роста сил и настроений, разбуженных им в поисках выхода из кризиса в рабочем классе и в широких демократических массах и который боится противопоставить силам реакции обеих традиционных партий мощный прогрессивный блок трудящегося большинства американского народа. Это большинство на данных выборах показало, что оно

по-прежнему поддерживает Рузвельта. Только рабочими голосами Рузвельту удалось провести в Нью-Йорке своих кандидатов в сенат и на пост губернатора (Лнмэна). Рузвельт же в процессе избирательной кампании, видимо больше всего опасаясь, что обвинения его администрации республиканцами в «радикализме» окажутся эффективными, занял оборонительную позицию, объявил «коммунизм таким же врагом, как фашизм» (это он делает ие впервые, но иа этот раз в речи 4 ноября это произошло в худшей форме, чем когда-либо), и остается в значительной степени связанным консервативностью аппарата правящей демократической партии. Возможно, он учтет опыт этих выборов, показавших, что его сторонники одерживали победу чаще всего там, где полным голосом выступали с прогрессивной программой, апеллируя к антимонополистическим настроениям разоренного низкими ценами фермерства, к прогрессивным антифашистским настроениям трудящегося населения городов. Так или иначе, выборы еще больше стерли традиционные грани между двумя старыми партиями, и проходящие по иным линиям водоразделы между прогрессивными и реакционными силами еще более углубились. Если Рузвельт не уступит теснящей его реакции и будет в течение двух лет апеллировать к массам через голову и против конгресса, как это он иногда делал в прошлом, то в 1940 г. он мог бы прийти к власти в третий раз, даже против воли своей партии. На это его за последнее время, по имеющимся у иас достоверным сведениям, все больше толкают его наиболее прогрессивные сотрудники типа министра внутренних дел Икеса.

Говорить о влиянии выборов на развитие внешнеполитической линии Рузвельта пока рано. Поддержка его программы форсирования вооружений обеспечена ему при любом составе конгресса, с возможной оппозицией со стороны псевдолиберальной пацифистской группки. Среди выросшего республиканского меньшинства найдется немало людей, которые с традиционно-империалистических позиций, возможно, будут выступать с антияпонскими речами, однако в силу оппозиционности ко всему, что делает Рузвельт, которого реакционеры считают «опасным» сторонником сотрудничества с мирными странами, от республиканцев ие приходится ожидать отхода от изоляционизма. Безусловно, усилятся протекционистские нападки из этого лагеря иа торговую политику Рузвельта-—Хэлла. Могут участиться антисоветские наскоки в конгрессе. К^ак показал комитет Дайса *, в этих делах республиканцы идиллически сотрудничают с реакционными демократами. Наиболее последовательно реакционная часть республиканцев, как это видно из недавней речи Гувера на форуме «Нью-Йорк геральд трибюн», мечтает о сближении с фашистскими странами и тешит себя иллюзией и надеждой, что европей-

* Председатель комиссии по расследованию антиамериканской деятельности.

ские агрессоры пойдут против нас. Опасности для США от экспансии европейского фашизма в Латинской Америке, от ослабления Англии, от такого перераспределения колоний, при котором немцы укрепились бы на западном побережье Африки, опасности от эксплуатации японцами ресурсов и рабочей силы Китая широко осознаются в республиканских кругах, в их прессе и среди влиятельных хозяев этой прессы на Уолл-стрите. Однако на патриотизм этих господ, у которых он затемняется классовыми инстинктами, полагаться не приходится. В стране в целом антифашистские настроения сильны. Послемюнхенское похмелье наступило скорее, чем в Европе, и имеет более всеобщий характер. Это сочетается, однако, с новым усилением изоляционизма, с резким падением доверия к Англии как к возможному партнеру в отпоре японцам. Эти настроения сильны как раз в тех антифашистских прогрессивных слоях, на поддержку которых Рузвельт прежде всего рассчитывает. Мне кажется, однако, что этот новый приступ изоляционизма лишь рецидив на фоне дальнейшего постепенного преодоления изоляционизма, который может очень быстро улетучиться, если фашистская агрессия в Европе повернет на запад. В период непосредственно до и во время сентябрьского кризиса, вплоть до момента предъявления ультиматума Бенешу, имелся ряд признаков готовности Рузвельта обеспечить англо-францу-зам доступ к американскому оружию и сырью в рамках нынешнего законодательства о нейтралитете, разрешить им широко использовать с этой целью их вложения в США и в скором времени пересмотреть закон о нейтралитете так, чтобы и юридически лишить агрессоров доступа к американским товарам и деньгам. Посол в Лондоне Кеннеди сумел, действуя по заданиям чембер-леновской клики, внушить Рузвельту идею неизбежности германского выступления и неподготовленности Англии; скрытый фа-шистик Буллит «продал» Рузвельту идею слабости Франции; англофильская клика в госдепартаменте во главе с Самнером Уэллесом и Дэнном * обработала Рузвельта в том же направлении, и в результате получились сначала идентичные обращения к Гитлеру и Бенешу**, а затем обращение к Гитлеру***, провозглашавшие его великим человеком, если он не нападет на Чехословакию, а также «личное» послание к Муссолини****, которое и поныне остается неопубликованным, говорят, потому, что оно содержит так много неприличной лести по адресу Муссолини. Рузвельт, правда, отмежевался от идеи и состава мюнхенской конференции в день ее созыва через своего секретаря, в недавнем выступлении против комитета Дайса, публично, но нерешительно поставил под сомнение результаты Мюнхена, но, с другой сторо-

* Советник госдепартамента США по политическим вопросам. ** См_ «Foreign Relations of the United States. 1938», vol. Î. Washington, 1955, pp. 657—658.

*** Там же, pp. 684—685.

ны, разрешил Уэллесу выступить ранее с речью, в которой последний пытался доказать, что обращение Рузвельта к Муссолини последовало до, а не после принятия решения о Мюнхене, тем самым приписывая президенту сомнительную честь причастности к продаже Чехословакии. По-видимому, как я сообщал в свое время*, в период событий, Рузвельт рассчитывал, что эти лавры ему пригодятся на выборах. Результаты последних должны убедить его в обратном. Сейчас альфа и омега его политики—форсирование военного, морского и авиационного строительства, на которые он возлагает также преувеличенные надежды экономического оживления. Большое место также отводится полной внутренних противоречий программе борьбы с экономической и политической экспансией фашистских стран Европы в Южной и Центральной Америке, борьбы с помощью...** фашистских и полуфашистских стран Латинской Америки (по вопросу о панамериканской конференции в Лиме^ш напишу отдельно ближайшей почтой; сейчас упомяну, что не далее как вчера дальневосточный советник госдепартамента Хорнбек откровенно жаловался мне на то, что «Хэлл совсем не вовремя концентрирует внимание на Латинской Америке, вместо того чтобы осадить японцев в Азии»), Реагирование на дальневосточные дела со стороны госдепартамента значительно более вялое, чем год тому назад. Конечно, серьезный инцидент, непосредственно затрагивающий американские интересы, может резко изменить картину. Каких-либо видимых признаков подготовки сделки с японцами или открытой пропаганды в пользу таковой незаметно. Хасанские события *** крепко подорвали иллюзии американцев насчет возможности серьезного выступления японцев против нас в данной обстановке. Проф. Картер **** передавал мне на днях, что присутствовал иа завтраке, на котором Рой Говард ***** откровенно говорил японскому пропагандисту Суруми, что симпатии «некоторой части американского народа» были бы на стороне японцев, если бы они для своей экспансии избрали антисоветское направление, но что-де на это сейчас, по-видимому, рассчитывать не приходится и что, совершив роковую ошибку вторжения в Китай, японцы не ослабляют, а укрепляют советский и китайский коммунизм. Картер передавал мне, что присутствовал пару месяцев тому назад в Сан-Франциско при встрече японского проф. Ита-гаки с Гербертом Гувером, не скрывавшим своих обычных антисоветских настроений, но заявившим своему японскому собеседнику, что возмущение в США японскими зверствами в Китае дошло до того, что американцы одобрили бы «даже» разгром япон-

* См. док. № 386. ** Многоточие в документе. *** См. док. № 298. **** Генеральный секретарь американского института тихоокеанских отношений.

***** Американский журналист, издатель.

/

цев Красной Армией, «несмотря на все связанные с этим опасности для цивилизации». Никаких признаков того, что сколько-нибудь существенное оживление отношений с нами входит в расчеты Рузвельта, за последнее время не было. Я склонен верить тем близким к Рузвельту людям, которые за последние месяцы говорили мие, будто неиазиачеиие посла в Москву объясняется теперь исключительно предвыборной обстановкой и нежеланием продешевить это первостепенной важности назначение. Но теперь выборы прошли, кандидатов на пост посла из числа доказавших лояльность президенту и провалившихся иа выборах сенаторов и пр. сколько угодно, и самые ближайшие дни нли недели должны показать, насколько это объяснение действительно. Новых имен за последнее время не было слышно, за исключением некоего Грэди, заместителя председателя тарифной комиссии, ранее — заведующего отделом торговых договоров госдепартамента, умеренно консервативного католика. Невозвращение т. Трояновского многими было истолковано как наша ответная демонстрация на неназначение американского посла, и, разъясняя семейные причины переезда Трояновского в Москву, я в то же время не слишком разубеждал рассуждавших таким образом.

Итак, усиление республиканской оппозиции в конгрессе, перспектива создания консервативного двухпартийного блока с одновременным рецидивом усилившегося после Мюнхена изоляционизма в широких кругах будут в ближайшее время снова стеснять внешнеполитическую активность Рузвельта. Едва ли ему в этой обстановке удастся провести тот пересмотр законодательства о нейтралитете, с проведением дискриминации между агрессором и жертвой агрессии, который, как это точно установлено, он согласовал в принципе с председателем сенатской комиссии по иностранным делам Питтменом. К^акие поправки внесут события в Европе, Азии и Южной Америке в эту перспективу, судить сейчас трудно. Настроения здесь могут круто измениться, и народное возмущение тем или иным актом агрессии, затрагивающим США, может позволить Рузвельту провести тот или иной акт, направленный против агрессоров, даже в неблагоприятном для него конгрессе.

Хотел бы в заключение упомянуть, что наш прием 7 ноября (дневной) прошел вполне удачно. Было около 1000 гостей (несмотря на канун выборов). Из госдепартамента пришли все заведующие отделами и заместитель государственного секретаря Сэйр, из членов правительства — близкий Рузвельту министр земледелия Уоллэс, широко были представлены армия, флот, прогрессивное прорузвельтовское чиновничество, интеллигенция и т. д. Прилагаю несколько характерных газетных вырезок. Итальянцы и японцы приурочили свои приемы по разным поводам иа тот же день и час, ио пресса отметила несравнимо более видный состав наших гостей. Уоллэс заявил на приеме, что подобные совпадения «дают американскому правительству и

его членам желанную возможность продемонстрировать свое предпочтение».

Очень прошу Вас, уважаемый Максим Максимович, извинить хаотичность этого письма, написанного наспех, чтобы ие упустить неожиданную оказию.

С товарищеским приветом

К- Уманский

Печат. по арх. Опубл. с сокращением в сб. «СССР в борьбе за мир...». М., 1971, стр. 76—80.

453. Телеграмма Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Временному Поверенному в Делах СССР в Испании С. Г. Марченко

13 ноября 1938 г.

На Вашу телеграмму от 12 ноября¹⁷². Есть согласие правительства на принятие 200 детей командиров *.

Литвинов

Печат. по арх.

454. Телеграмма Полномочного Представителя СССР в Великобритании И. М. Майского в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР

Немедленно 13 ноября 1938 г.

Самуэль Хор, которого я встретил на одном обеде, следующим образом обрисовал мне общую установку английского правительства: с ликвидацией чехословацкой проблемы исчез наиболее опасный очаг европейской войны. Испания с данной точки зрения больше угроз ие представляет. Экспансия Германии на юго-восток— вполне «естественный процесс» н не может привести к войне. Колониальный вопрос Гитлер едва ли скоро поставит, а если и поставит, то лишь в плоскости переговоров и готов удовлетвориться каким-либо компромиссом, ибо в отличие от Чехословакии он не может наводнить колонии своими войсками. Можно поэтому рассчитывать по крайней мере иа два года мира. Вот почему английское правительство полагает, что нет надобности ни в создании министерства снабжения, ни в мобилизации промышленности. Обороноспособность страны можно довести до надлежащего уровня нормальным путем. В частности, английское правительство рассчитывает, что проблема противовоздушной обороны будет разрешена примерно через 12 месяцев, а паритета в воздухе Англия и Германия достигнут через два года.

Полпред

Печат. по арх. Опубл. в сб. «СССР в борьбе за мир...». М., 1971, стр. 80—81.

* См. док. № 314.

455. Нота Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Послу Великобритании в СССР Чилстоиу

Москва, 14 ноября 1938 г.

Господин Посол,

Отвечая на Вашу йоту от 1 ноября с. г., имею честь сообщить, что решение Советского Правительства не связывать себя никакими дальнейшими ограничениями, хотя бы добровольного характера, в области морского строительства было принято после внимательного изучения международной обстановки, намечавшейся уже тогда и ныне еще яснее выкристаллизовавшейся. Не считая исключенной возможность оперирования японского флота индивидуально или совместно с флотами других стран также в европейских морях, Советское Правительство не может отказаться от сохранения максимальной свободы в использовании морских сил для защиты любых своих морских границ. Это решение нашло уже практическое применение в закладке линкора свыше 40 тыс. т согласно сведениям, сообщенным Вам 1 ноября с. г.¹⁷³

Пользуясь случаем, сообщаю, что Советское Правительство не намерено впредь принимать какие-либо ограничения в области оборонных сил страны по международным соглашениям, в выработке которых оно не будет участвовать во всех стадиях.

Примите, господин Посол, уверения в моем высоком к Вам уважении.

Литвинов

Печат. по арх.

В упоминаемой ноте Чнлстона говорилось, что В. П. Потемкин в письме от 5 сентября 1938 г. информировал его о том, что в связи с отказом Японии Принять на себя какие-либо обязательства в вопросе о строительстве военно-морских кораблей Советское правительство воздержится от снижения верхнего предела тоннажа новых крупных боевых кораблей, установленного англо-советским протоколом, подписанным в Лондоне 6 июля 1938 г. В ноте ставилась под сомнение правильность суждения Советского правительства о сложившемся положении. Это мнение мотивировалось тем, что именно ввиду того, что японское правительство отказалось ранее взять на себя какие-либо обязательства в отношении качественных ограничений, в ст. 2 англо-советского морского соглашения 1937 г. * было специально Предусмотрено, что Советское правительство освобождается от ограничений в отношении его дальневосточных военно-морских сил и могло бы строить для них крупные боевые корабли любого водоизмещения при условии, что правительство Великобритании было бы заблаговременно информировано о его намерениях.

В заключение ноты говорилось: «В этих условиях Правительство Его Величества не понимает, почему Советское Правительство не может пойти на добровольное установление предела в 40 тыс. г в отношении своего европейского флота, в чем, собственно, и состояло Предложение Правительства Его Величества; поэтому мне поручено выразить надежду, что после повторного рассмотрения этого вопроса Советское Правительство будет готово в настоящее время установить верхний предел в 40 тыс. т для водоизмещения своих круп-

* См. т. XX, док. № 249.

ных боевых кораблей подкатегории «А» Лондонского военно-морского договора 1936 г., за исключением судов, предназначенных для использования на Дальнем Востоке. Принимая это предложение, Советское Правительство может, если оно пожелает, указать со всей определенностью, что эта акция не затронет, разумеется, зарезервированного за ним согласно англо-советскому воснно-морскому соглашению 1937 г. права строить крупные боевые корабли любого необходимого водоизмещения для своего дальневосточного флота».

456. Телеграмма Полномочного Представителя СССР в Чехословакии в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР

14 ноября 1938 г.

Был у Хвалковского с протестом против поведения прессы. Хвалковский в моем присутствии звонил министру пропаганды Вавречке с требованием, в достаточно резких выражениях, воздействовать на прессу, чтобы она вела себя в отношении СССР не менее прилично, чем в отношении Германии¹⁷⁴. Вообще Хвалковский проявил большую заинтересованность в добрых отношениях с нами, снова заверял, что Чехословакия нуждается в СССР и просит дать ей время оправиться от все еще наносимых ударов. Доверия к нему я все же не чувствую.

Хвалковский не отрицал, что выдвинута его кандидатура в президенты, но заверял, что ему еще ие сделано формальное предложение и что ои иамереи отказаться, ибо не видит возможности возглавлять государство, лишенное надежды вести самостоятельную политику. Он прямо сказал, что Гитлер имеет возможность вынудить все, что угодно, и в политической, и в экономической жизни страны. Дальше ссылался иа словаков, которые продолжают забегать вперед и тем самым диктовать линию поведения Праге. При таких условиях, дескать, невозможно быть президентом. Сегодня продолжаются переговоры со словаками, которые торопят с выборами президента, опасаясь того, что Прага нарочно затягивает, чтобы дезорганизовать словаков и сузить автономию. Они даже грозили созывом своего сейма и принятием своей конституции, если ие будет немедленно созван парламент, избран президент, выработана конституция иа основе федерации чехословаков и карпаторусов. Хвалковский несколько раз возвращался к просьбе быть терпеливыми и не судить о Чехословакии и ее намерениях по тому, что дела теперь в состоянии развала и невозможно вести какую бы то ни было политику.

Александровский

Печат. по арх.

457. Запись беседы Временного Поверенного в Делах СССР в Германии с Заместителем Статс-секретаря Министерства Иностранных Дел Германии Верманом *

15 ноября 1938 г.

В связи с указанием НКИД заявить в аусамте протест по поводу нападения на здание полпредства в Веие я запросил свидания у Вейцзекера. Поскольку Вейцзекер оказался в отпуске, мне предложили вместо него навестить уитер-штатссекретаря Вер-мана.

Я изложил Вермаиу суть инцидента, явившегося причиной моего визита. Здание нашего полпредства в Вене подверглось нападению кучки людей около десяти человек. Брошенными камнями выбито около 20 оконных стекол, повреждены мебель и печи, напуганы дети. В помещении находились служебные комнаты торгпредства и жилые комнаты его сотрудников. Я отметил, что торгпредство там хотя и в стадии ликвидации, но существует и имеет право на экстерриториальность. Но даже независимо от этого налет является недопустимым явлением. Полиция, будучи немедленно уведомлена, прибыла на место происшествия после ухода громил, хотя ближайший участок находится неподалеку. Я закончил заявлением, что по этому поводу мы считаем нужным выразить протест¹⁷⁵ и ожидаем, что германское правительство расследует это дело, накажет виновных и попустителей и возместит убытки.

Верман заявил, что о происшедшем аусамту до сих пор ничего не известно. Я сказал, что это лишь усиливает ответственность венских властей, которые до сих пор ие выразили нашим сотрудникам в Вене никакого удовлетворения.

Верман сказал, что будут приняты меры к выяснению всего происшедшего, после чего нам будет дай ответ **.

Г. Астахов

Печат. по арх.

458. Телеграмма Временного Поверенного в Делах СССР в Испании в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР

17 ноября 1938 г.

В Испании, и особенно в К^аталоиии, настоящий голод, и именно сейчас была бы нужна продовольственная помощь. Из ряда стран поступают продовольственные и иные посылки, довольно широко работают различные иностранные благотворительные общества, но их помощь, конечно, недостаточна. Кроме того, наши друзья, в частности Долорес [Ибаррури], отмечали желательность и политическую целесообразность продовольственной помощи со стороны советской общественности. Прошу поста-

* Из дневника Г. А. Астахова за период с 15 по 25 ноября 1938 г. ** См. также док. № 477.

вить перед соответствующими инстанциями вопрос о срочной организации такой помощи нашими профессиональными союзами. Учитывая опыт прошлого, помощь должна быть целевая — лучше всего направить ее исключительно для детских столовых и детских домов. Можно ограничиться такими продуктами, как сахар, печенье, шоколад, молочные, мясные, фруктовые и прочие коисервы, сушеные овощи и фрукты в мелкой упаковке. Упаковка должна быть такой, чтобы потребитель сразу определял страну происхождения, иначе продукты могут быть обезличены и использованы не по назначению, как это было раньше. В случае утвердительного решения просьба все детали согласовать с нами *.

Марченко

Печат. по арх.

459. Телеграмма Временного Поверенного в Делах СССР в Японии К. А. СметанИна в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР

18 ноября 1938 г.

Притеснения полиции становятся все хуже и хуже. За всеми членами нашей колонии буквально по пятам следуют полицейские в штатском, многие из которых пытаются провокационными действиями и словами вызвать реакцию у наших товарищей. В магазинах, у портных, в прачечных и т. п. вмешиваются в разговоры, мешают приобретать некоторые вещи (радио и фотоаппараты, одеяла и пр.), в кино и театрах садятся рядом, нахально залезают в автомашины. Мы прекратили поездки за город, так как преследования по пятам нервируют и всякие поездки с целью отдыха бывают отравлены подобными действиями полиции. Но что хуже всего — это то, что наши товарищи ие могут выполнять служебные поручения. Об издевательствах над Павлычевым **, которому отказали в гостинице и выкидывали его вещи, я уже сообщал ¹⁷⁶. Точно так же поступили с сотрудником консульства в Хакодате Руиовым, направленным нами в Кусиро за капитаном «Отважного». Ои вынужден был вернуться из-за непредоставле-иия гостиницы и встречал капитана в пути, от которого в поезде и в пути был отделен группой полицейских. Сегодня вернулся ни с чем сотрудник торгпредства Лаке, которому в Кобе и Осака отказали в гостинице и всячески мешали приобрести обратный билет до Токио (ои выехал из Кобе каким-то образом, обманув полицию).

Эта обстановка, без сомнения, влияет иа настроения некоторых членов нашей колонии. Мы, конечно, ведем соответствующую воспитательную работу среди членов колонии и всяче-

* См. док. №469. ** И. о. консула СССР в Хакодате.

41 Докум. вн. полит., т. XXI 641

ски успокаиваем тех, у кого нервы пошаливают, иногда об этом говорим и в МИД, ио было бы неплохо и Вам еще раз сказать японскому посольству в Москве крепкое словцо *.

Поверенный в Делах

Пгчат. по арх.

460. Запись беседы Народного Комиссара Иностранных Дел СССР с Временным Поверенным в Делах Франции в СССР Паняром

20 ноября 1938 г.

Пайяр обратился с вопросом, как я смотрю иа нынешнее международное положение и дальнейшее его развитие. Я ответил, что новое положение создано мюнхенским соглашением и мне казалось бы, что вопрос должен быть обращен нами к Англии и Франции — как они сами мыслят последствия этого соглашения. Пайяр тогда сказал, что он обратился ко мне ие по поручению правительства, а от себя лично. Так как он считает себя сторонником коллективной безопасности, то он хотел бы знать, считаю ли я и теперь возможной политику коллективной безопасности. На это я сказал следующее.

Мы считаем мюнхенское соглашение международным несчастьем. Англии и Франции сейчас вряд ли удастся отступить от намеченной ими политики, которая сводится к одностороннему удовлетворению требований всех трех агрессоров: Германии, Италии и Японии. Они будут предъявлять свои требования по очереди, и Англия и Франция будут им делать одну уступку за другой. Я полагаю, однако, что они дойдут до такой точки, когда народы Англии и Франции должны будут их остановить. Тогда, вероятно, придется вернуться на старый путь коллективной безопасности, ибо других путей для организации мира нет. Англия и Франция выйдут, конечно, сильно ослабленными из этой полосы, но все же и тогда еще потенциальные силы мира будут превышать потенциальные силы агрессии.

На вопрос Пайяра, считаю ли я возможным привлечение к такой политике коллективной безопасности также Польши и Румынии, я ответил, что в настоящий момент вряд ли это было бы возможным, в особенности в отношении Польши, ибо оиа, а в меньшей степени и Румыния относятся особо недоверчиво к политике Англии и Франции. Должны сперва объединиться великие державы; и когда они на деле покажут свою способность вести твердую и последовательную политику, то вокруг них начнут группироваться другие страны и будет обеспечена поддержка США.

* См. также док. № 473.

Пайяр заявил, что, по его мнению, мы должны быть заинтересованы в сильном французском правительстве, если оно даже будет правое н антисоветское, ибо только такое правительство может оказывать сопротивление агрессору. С этим, однако, ие вяжется манифест Коминтерна, в котором ои находит призыв к свержению нынешних правительств Англии и Франции. Он при этом показал мне соответственное место в «Коммунистическом Интернационале», где действительно предлагается свергать правительства измены и предательства ^ш. Я заметил Пайяру, что если правительства Чемберлена и Даладье идентифицируют себя с данной в манифесте характеристикой, то они могут быть в претензии иа Коминтерн. Мы, однако, за Комиитери не отвечаем. Есть известный параллелизм интересов Коминтерна и Советского государства, ио не существует связи. Я не представляю себе, чтобы французское правительство могло не только объявлять себя сильным (такие декларации значения не имеют), но и действительно казаться другим сильным, если оно ие будет опираться иа друзей. Сама по себе Франция не может противостоять натиску Германии, Италии и Японии. Я поэтому ие думаю, чтобы антисоветское правительство могло производить впечатление силы. Равным образом вряд ли в демократических странах правительство может быть сильным, если оио имеет против себя рабочий класс.

Пайяр поблагодарил за разъяснения, выразив согласие с моими замечаниями. Не думаю, однако, чтобы в душе он действительно со мною соглашался.

Литвинов

Печат. по арх. Опубл. в сб. «СССР в борьбе за мир...», М.. 1971, стр. 85—86.

461. Запись беседы Временного Поверенного в Делах СССР в Иране с Министром Иностранных Дел Ирана Аалямом

20 ноября 1938 г.

Аалям пригласил меня, чтобы сообщить об утверждении шахом проекта его письма о порте Пехлеви *.

Аалям был очень радостно настроен, пожимал мне руку, говорил об открывающихся перспективах и прочее в этом роде.

Он сказал, что обращает внимание Литвинова на то, что даваемые им заверения о дружбе являются выражением искреннего желания шаха радикально улучшить отношения с Советским Союзом. Шах надеется, что, отвечая Ирану такими же заверениями, мы будем держать свое слово и что таким образом у нас действительно создастся новая обстановка. Аалям добавил и от своего имени, н от имени шаха, что по ликвидации инци-

* См. док. № 493.

дента с Пехлеви иранское правительство готово приступить к урегулированию и других вопросов.

Аалям далее просил меня, чтобы я не изменял проекта нашего ответа на его ноту, так как он доложил шаху и проект нашего ответа.

Переходя к сроку отъезда немецких монтажников, Аалям предложил указать в ноте срок окончания работ, установленный в договоре с германской фирмой, и сверх этой даты еще срок, обусловленный имевшей место задержкой в доставке оборудования. Конкретные же даты он даст мне завтра (21 ноября).

Я ответил Ааляму, что немедленно запрошу инструкции и относительно сроков, и относительно окончательной редакции ответа на его письмо.

Поверенный в Делах

Печат. по арх.

462. Телеграмма Временного Поверенного в Делах СССР в Польше в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР

21 ноября 1938 г.

Ставим вас в известность, что возле нашего полпредства агенты полиции продолжают находиться целыми бандами. Состав шпиков прежний. По отношению к нашим людям шпики держат себя все же вызывающе. По-прежнему ходят по пятам, разница только в том, что идут на некоторой дистанции, но ведут себя почти так же нагло, как и раньше. За нашим автомобилем всегда идет конвой при въезде в полпредство и выезде из него, банды шпиков наглым образом заглядывают в окна машин. Въезд в полпредство всегда загроможден автомобилями, специально расставленными на улице полпредства. Это обстоятельство никак не подтверждает «добрых» намерений польского правительства, высказанных Гжибовским *. Ко всему изложенному просим обратить ваше внимание на продолжающийся антисоветский той польской прессы.

Листопад

Печат. по арх.

463. Телеграмма Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР, из Анкары

Вне очереди 24 ноября 1938 г.

Вчера беседовал с Иненю в присутствии Терентьева и Сара-джоглу **. Беседа продолжалась часа полтора. Я начал с напоминания Иненю о неизменности внешней политики СССР, неук-

* См. док. № 432. ** Министр иностранных дел Турции с 11 ноября 1938 г.

лоино стремящегося к миру, активно поддерживающего всякое начинание, которое имеет целью обеспечить этот мир и помешать попыткам нарушения его агрессорами, победоносно отражающего все покушения на его права и интересы, показывающего всему миру пример верности договорным обязательствам. Иллюстрируя все эти положения фактами, в частности из области наших взаимоотношений с Чехословакией и Японией, я заявил Ииеию, что Турция может быть уверена в неизменности нашей дружбы. Со своей стороны и мы в избрании Инеию президентом Турецкой республики вндим серьезные гарантии незыблемости дальнейшего дружественного сотрудничества Турции с СССР. Тем не менее прн нынешней обстановке, создающей опасность величайших потрясений и вызывающей перегруппировку международных снл, нам полезно было бы знать, как смотрит сам Иненю на будущие советско-турецкие отношения.

Иненю ответил пространным заявлением, основное содержание которого сводится к следующему. Он тронут отношением СССР к национальному горю Турции и к избранию его лично президентом республики. Выражая иам свою признательность, ои отмечает, что придает исключительное значение подтверждению нами незыблемости советско-турецкой дружбы, которую считал и считает основой внешней политики Турции. Он поручает Сараджоглу доложить совету министров о сделанном мною заявлении, долженствующем внушить турецкому народу спокойную уверенность в неизменности дружбы между СССР и Турцией, уже боровшимися сообща против иностранных интервентов. Такая уверенность особенно необходима в нынешней напр