В годы социалистической индустриализации

(1925—1929 гг.)

МЕЖДУНАРОДНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ СССР

Международная обстановка начиная с 1924 г. характеризовалась частичной и временной стабилизацией капитализма, когда некоторым капиталистическим странам удалось превысить довоенный уровень в развитии промышленности.

Капиталистическая стабилизация была относительной и непрочной; она не только не ликвидировала противоречий внутри капиталистической системы, но, наоборот, еще более их обострила. Стабилизация капитализма ознаменовалась проведением империалистическими странами общей политики по отношению к побежденной Германии — политики, связанной с репарационным планом Дауэса, принятым в 1924 г., а на Дальнем Востоке — сговором империалистов о совместном закабалении Китая на базе постановлений Вашингтонской конференции 1921 — 1922 гг.

В отличие от гнилой и шаткой стабилизации капитализма стабилизация социализма была прочной и устойчивой. К концу 1925 г. Советский Союз закончил восстановление народного хозяйства. XIV съезд ВКП(б), состоявшийся в декабре 1925 г., одобрил курс на индустриализацию страны, на превращение Советского государства в мощную индустриальную социалистическую державу. Директивы съезда успешно претворялись в жизнь.

Правящие круги империалистических держав понимали, что их расчеты сорвать экономический рост СССР посредством отказа в предоставлении кредитов потерпели неудачу. Но они продолжали прилагать усилия к тому, чтобы максимально затруднить подъем народного хозяйства СССР и прежде всего социалистическую индустриализацию.

Серьезные опасения вызвал у империалистических держав рост национально-освободительного движения в странах Азии и Африки, особенно в Китае, где началась антиимпериалистическая и антифеодальная революция. По инициативе и под руководством Коммунистической партии Китая в стране был создан единый де-

мократический фронт. В феврале 1923 г. в Кантоне было образовано революционное правительство во главе с великим китайским революционным демократом Сунь Ятсеном, в которое наряду с гоминьдановцами входили коммунисты. Именно коммунисты и являлись душой движения китайского народа за национальное и социальное освобождение.

Только одно государство во всем мире поддержало справедливую борьбу китайского народа. Этим государством был Советский Союз. 12 сентября 1924 г. Сунь Ятсен в письме на имя советского представителя в Китае указывал, что для Китая настал момент открытой борьбы с силами империализма. «В этой борьбе,— писал он,— я обращаюсь к Вашей великой стране за дружбой и помощью, которые помогут освободить Китай от мощной хватки империализма и восстановить нашу политическую и экономическую независимость» ¹.

В сентябре 1924 г. Сунь Ятсен обратился за помощью к правительству СССР, и оно незамедлительно послало в Кантон морским путем оружие и боеприпасы. Таким образом, Коммунистическая партия Советского Союза активно поддержала национально-освободительную борьбу китайского народа. В своем решении, принятом в апреле 1926 г., ЦК ВКП(б) подчеркивал, что «Советское государство должно сделать все, чтобы затруднить создание единого империалистического фронта против Китая. Центральный Комитет указывал на необходимость проводить линию, основанную на величайшем внимании к правам Китая, на подчеркивании его суверенитета» ². Народы Советского Союза выступили в поддержку китайской революции. В СССР было организовано общество «Руки прочь от Китая!». Рабочие, крестьяне и интеллигенция Советского Союза на многочисленных собраниях и митингах принимали решения о сборе средств и других формах помощи борющемуся китайскому народу. Во многих городах СССР рабочие и служащие отчисляли в фонд помощи китайскому народу однодневный заработок.

В 1926 г. национально-революционная армия Китая начала поход с революционного Юга на Север, чтобы освободить и объединить всю страну. СССР поставлял революционной армии оружие и боеприпасы. В разработке стратегического плана Северного похода участвовали советские военные специалисты во главе с выдающимся полководцем В. К. Блюхером. Северный поход принял форму национально-освободительной войны китайского народа и привел к огромному расширению сферы революции. Революционная армия разгромила войска реакционных милитаристов ³.

¹ Сунь Ятсен. Избр. произв. М., 1964, с. 571.

² История Коммунистической партии Советского Союза. М., 1970, т. 4, кн. 1, с. 436.

³ Интернационалистская помощь, которую Советское государство оказало китайской революции в 20-е годы, сыграла важную роль не только в дальнейшем развитии советско-китайских отношений, но и в упрочении позиций демократических, левых сил в национально-освободительном движении в Китае.

Примечательно, что сегодняшняя официальная историография КНР пытается дискредитировать внешнюю и внутреннюю политику Советского Союза и советско-китайское сотрудничество, замалчивая влияние Великого Октября на развитие революционного движения в Китае, роль, которую сыграли советские революционеры-интернационалисты в национально-освободительной борьбе китайского народа, извращая историю двусторонних государственных отношений. Они ставят целью доказать, что СССР будто бы преследовал лишь свои корыстные интересы, противоречащие интересам Китая.

Китайская революция рассматривалась империалистическими державами как серьезная угроза их господству. Их крайне беспокоила и раздражала помощь, которую оказывал китайским революционерам Советский Союз.

Империалистические державы, в первую очередь Англия и США, стремились создать единый фронт капиталистических государств против СССР. Главные их усилия были направлены на политическую изоляцию СССР и его финансовый бойкот. Они хотели подорвать советско-германское сотрудничество, установившееся после заключения Рапалльского договора, и включить Германию в антисоветский фронт в расчете на использование возрожденного германского империализма для борьбы как против СССР, так и против революционного движения в Западной Европе. Это составляло одну из целей плана Дауэса, разработанного под руководством американских монополий.

Инициатором подготовки антисоветского блока выступила английская дипломатия. В октябре 1925 г. в Локарно состоялась конференция, в которой участвовали Англия, Германия, Франция, Италия, Бельгия, а также Чехословакия и Польша. Стремясь использовать для борьбы против СССР Лигу наций, западные державы считали необходимым вступление в нее Германии. При этом предполагалось, что Германия, вступив в Лигу, должна будет не только включиться в экономическую блокаду Советского Союза, но и, в случае необходимости, пропустить интервенционистские войска через свою территорию, а может быть, и принять прямое участие в войне против СССР.

Заключенный в Локарно Рейнский пакт — гарантийный договор между Францией, Бельгией, Германией, Великобританией и Италией — имел целью застраховать западные державы от реваншистских устремлений Германии и направить их на Восток. Из этого исходили английские политики, когда они предоставляли гарантии границ западным соседям Германии и отказали в гарантиях ее восточным соседям. Локарнские соглашения были направлены против СССР и в то же время серьезно подрывали безопасность Польши и Чехословакии. Эти соглашения и вовлечение Германии в Лигу наций явились важным этапом сколачивания враждебной Советскому государству коалиции держав.

4 Локарнская конференция, 1925 г. М., 1959, с. 309 и др.

Англия и США отводили Германии видное место в создаваемом антисоветском блоке.

XIV съезд Коммунистической партии в своей резолюции по отчету Центрального Комитета отмечал, что «относительная стабилизация и так называемое „замирение" Европы под гегемонией англо-американского капитала привели к целой системе экономических и политических блоков, последним из которых является конференция в Локарно и так называемые „гарантийные договоры", острием своим направленные против СССР» ⁵.

Взяв курс на сближение с западными державами, правительство Лютера — Штреземана отдавало себе, однако, отчет в том, что осложнение советско-германских отношений поведет к усилению зависимости Германии от западных держав. Оно понимало, что, поддерживая с Советским Союзом нормальные отношения, Германия, напротив, получает определенную свободу маневрирования, укрепляет свои политические и экономические позиции в отношении к западным державам и тем самым сможет добиться от них уступок.

ДОГОВОРЫ СССР О НЕЙТРАЛИТЕТЕ И О НЕНАПАДЕНИИ С ГЕРМАНИЕЙ И ДРУГИМИ ЗАПАДНЫМИ СТРАНАМИ

Советское правительство, учитывавшее настроения германских правящих кругов, стремилось предотвратить вступление Германии в Лигу наций или по крайней мере ослабить антисоветскую направленность этой акции. В беседах с временным поверенным в делах Германии в СССР Радовицем, происходивших 22 и 26 сентября 1924 г., заместитель народного комиссара по иностранным делам М. М. Литвинов обратил его внимание на то, что вступление Германии в Лигу наций повредит дружественным отношениям между СССР и Германией и может нанести ущерб интересам самой Германии⁶. 17 октября того же года заместитель наркома передал Радовицу предложение Советского правительства «заключить с германским правительством формальное соглашение, по которому ни одна сторона не имела бы права вступать в Лигу без согласия другой» ⁷. 25 декабря 1924 г. Г. В. Чичерин сделал официальпое предложение о заключении между СССР и Германией политического соглашения. Оно гласило:

«СССР и Германия берут на себя обязательство не вступать ни в политические, ни в экономические блоки, договоры, соглашения или комбинации с третьими державами против другой договаривающейся стороны.

СССР и Германия обязуются в дальнейшем координировать свои действия по вопросу о вступлении в Лигу наций или о посылке в Лигу наций наблюдателя» ⁸.

⁵ КПСС в резолюциях и решениях съездов, конферепций в пленумов ЦК.(далее — КПСС в резолюциях...), М., 1970, т. 3, с. 245.

6 Документы внешней политики СССР. М., 1963, т. 8, с. 784.

⁷ Документы внешней политики СССР. М., 1962, т. 7, с. 490.

8 Документы внешней политики СССР, т. 8, с. 785.

Обосновывая это предложение, Г. В. Чичерин говорил: «...это значит, что, если Англия будет составлять единый фронт против СССР, Германия не вступит в такую коалицию, а, с другой стороны, мы не вступим в коалицию с Францией, Бельгией и т. д. против Германии». На предложение германского посла в Москве Брокдорфа-Ранцау включить в соглашение обязательство о ненападении Чичерин ответил: «Мы всегда готовы заключить пакт о ненападении со всеми государствами и...логически представляется вполне возможным иметь пакт о ненападении одновременно и с Германией, и с Польшей, и со всеми другими государствами. Наша же формула идет гораздо дальше» ⁹.

Переговоры о советско-германском договоре продолжались свыше года. Германское правительство пыталось вести двойную ИГРУ, уклоняясь от принятия советских предложений. В связи с этим 2 июня 1925 г. Советское правительство направило ему меморандум, в котором были подробно проанализированы последствия вступления Германии в Лигу наций. Учитывая, что положение Германии в Лиге наций не позволит ей вести совершенно самостоятельную, независимую от Англии и других стран Антанты политику, Советское правительство отмечало, что германский представитель «был бы вынужден в целом ряде случаев присоединять свой голос к общему хору» ¹⁰. «...Для советско-германских отношений,— указывалось в меморандуме,— роковым явится не только участие самой Германии в военных и экономических санкциях против СССР, но и то, если Германия, не участвуя сама в этих экзекуциях, санкционирует в том или другом случае своим голосованием применение санкции другими членами Лиги наций» ¹¹. В меморандуме подчеркивалось, что в связи с вступлением Германии в Лигу наций логика политического развития постепенно приведет к полной переориентации германского правительства на Запад и к вовлечению Германии в комбинацию тех или иных держав Антанты против СССР. Советское правительство предлагало Германии избрать другой путь, а именно путь сохранения и дальнейшего укрепления заложенных в Рапалло политических и экономических отношений между СССР и Германией.

1 июля 1925 г. германское правительство направило в Москву для переговоров с НКИД заведующего отделом Восточной Европы МИД. Дирксена, который сделал следующие предложения: вместо заключения политического соглашения в форме договора, на чем настаивало Советское правительство, германское правительство предлагало включить заявление об общих принципах советско-германских отношений в торговый договор, переговоры о котором велись в то время. Германское правительство предлагало также сделать устное, малообязывающее заявление по вопро-

⁹ Документы внешней политики СССР, т. 8, с. 785—786.

¹⁰ Там же, с. 352.

¹¹ Там же, с. 353.

су о Лиге наций, а в письменной форме зафиксировать лишь декларативное заявление о развитии отношений в духе Рапалльского договора¹². Советское правительство настаивало на своих предложениях.

12 октября 1925 г. был подписан торговый договор с Германией, а несколько ранее было достигнуто соглашение о предоставлении Советскому Союзу краткосрочного кредита в размере 100 млн. марок для финансирования советских заказов в Германии.

21 ноября 1925 г., после подписания Локарнских соглашений, НКИД вручил Германии новый проект политического соглашения. Он предусматривал взаимные обязательства ненападения, невступления в блоки или иные комбинации, направленные против другой стороны, соблюдения дружественного нейтралитета. В нем говорилось также, что в случае вступления Германии в Лигу наций германское правительство «обязуется принимать все зависящие от него меры против возможного применения против СССР военных и экономических санкций» ¹³.

В декабре 1925 г. Г. В. Чичерин, находившийся в то время в Германии, встретился со статс-секретарем Шубертом, послом Брокдорфом-Ранцау и министром Штреземаном. Во время бесед затрагивались вопросы, связанные с обязательством соблюдать нейтралитет и со вступлением Германии в Лигу наций и советским проектом договора. При этом, как записал Чичерин, «Штреземан стал юлить и отвиливать от согласия на наш проект» ¹⁴. В конце декабря Штреземан переслал Чичерину для частной информации немецкий проект германо-советского протокола. В нем хотя и говорилось, что исходным пунктом и основой германо-русских отношений остается Рапалльский договор, что стороны будут сохранять «дружественный контакт с целью достижения согласования по всем вопросам политического и экономического характера, касающимся их обеих стран» ¹⁵, но не содержалось обязательства Германии соблюдать нейтралитет. Применение Германией к Советскому Союзу статей 16 и 17 Устава Лиги наций о санкциях, согласно протоколу, было бы возможно только «в случае, если Россия начала бы наступательную войну против третьего государства» ¹⁶. В проекте указывалось, что «дружественному характеру германо-русских отношений соответствовало бы неприсоединение обоих правительств к коалиции, направленной против другой страны» ¹⁷.

Г. В. Чичерин в начале января 1926 г. направил Штреземану ответ, в котором указывалось, что Советское правительство желало бы, чтобы намечаемое соглашение было сформулировано бо-

¹² Там же, с. 784.

¹³ Там же, с. 675.

14 Там же, с. 750.

¹⁵ Там же, с. 814—815.

16 Там же, с. 815.

17 Там же, с. 816.

лее точно и основывалось на базе конкретных обязательств¹⁸.

Немцы представили новый проект — уже не протокола, а договора. В дальнейшем переговоры свелись в значительной степени к обсуждению статьи 2 этого проекта, которая гласила, что стороны сохраняют нейтралитет в случае нападения третьей державы, если оно произошло «без провокации» со стороны другого участника договора. При этом, согласно немецкому проекту, Германия сама должна была решать, является ли СССР нападающей стороной или нет. Полпред СССР в Германии Н. Н. Крестинский в письме в НКИД от 26 февраля 1926 г., оценивая доводы в пользу заключения соглашения, приходил к такому выводу: «Я считаю, что заключение этого соглашения, во-первых, подтверждает и усиливает Рапалльский договор, делая это после Локарно и тем самым подчеркивая перед широким общественным мнением Германии, что Рапалло остается в силе. Во-вторых, в договоре имеется пункт 3, предусматривающий невступление во враждебные экономические соглашения...

С другой стороны, если бы мы отказались от заключения договора, в то время как о наших переговорах, несмотря на их секретность, были уже сообщения в прессе, то это произвело бы впечатление разрыва между нами и Германией, чего в действительности нет, и впечатление от этого вовсе было бы для нас политически неблагоприятное» ¹⁹.

Советское правительство нашло возможным принять германскую формулировку 2-й статьи договора, но считало необходимым исключить из нее слова «без провокации с ее стороны» как «допущение, несовместимое с мирной политикой договаривающихся сторон» ²⁰.

13 апреля 1926 г. во время беседы с Шубертом Н. Н. Крестинский еще раз заявил, что Москва настаивает на своей поправке к статье 2. «НКИД надеется,—говорил он,—что немцы не будут настаивать на оговорке о провокации, тем более что по существу г. Шуберт с нами согласен и упоминание о провокации имеет для немецкой стороны лишь тактическое значение. Для нас же этот вопрос имеет не только тактическое значение. Пресса Антанты обвиняет нас в красном империализме, подготовке войны. О том же говорят часто и государственные деятели Антанты. Если в нашем договоре с Германией будет оговорка о провокации, то наши враги смогут сказать, что даже дружественная нам Германия вынуждена считаться с возможностью военной провокации с нашей стороны» ²¹. Крестинский указывал также, что в том случае, если данный вопрос будет разбираться Советом Лиги наций или Международным судом в Гааге, которые настроены враждебно в отношении к нам, то они, конечно, «всегда будут

¹⁸ Документы внешней политики СССР. М., 1964, т. 9, с. 21.

¹⁹ Там же, с. 131—132.

²⁰ Там же, с. 149.

²¹ Там же, с. 224

склонны истолковать эту оговорку против нас» ²². «Мне кажется,— говорил он во время следующей беседы с Шубертом,— что наши соображения против оговорки о провокации значительно серьезнее, чем мотивы, заставляющие немцев настаивать на этой оговорке» ²³. Советский полпред подчеркнул, что его возражения являются не только его личными возражениями, что «Москва твердо стоит на той же точке зрения» ²⁴.

Твердая позиция Советского правительства привела к тому, что германское правительство вынуждено было отказаться от своей первоначальной формулы и пойти на компромисс. 21 апреля 1926 г. Штреземан пригласил к себе Крестинского и сообщил ему новую немецкую компромиссную формулировку. Он предлагал выбросить слово «неспровоцированного» и взамен этого сказать: «несмотря на миролюбивый образ действий».

Советское правительство согласилось с этой формулировкой, и 24 апреля 1926 г. договор о нейтралитете между СССР и Германией был подписан.

Договор исходил из того, что основой взаимоотношений между СССР и Германией остается Рапалльский договор. Правительства обязывались «поддерживать дружественный контакт с целью достижения согласования всех вопросов политического и экономического свойств, касающихся совместно обеих стран». Статья 2 договора гласила: «В случае, если одна из договаривающихся сторон, несмотря на миролюбивый образ действий, подвергнется нападению третьей державы или группы третьих держав, другая договаривающаяся сторона будет соблюдать нейтралитет в продолжение всего конфликта» ²⁵. В статье 3 указывалось, что ни одна договаривающаяся сторона не будет примыкать к коалиции третьих держав с целью подвергнуть экономическому или финансовому бойкоту одну из договаривающихся сторон.

Заключение договора сопровождалось обменом нотами, которые являлись составной частью договора. В ноте германского министра иностранных дел на имя полномочного представителя СССР в Германии указывалось, что обе стороны обсудили в духе необходимости сохранения всеобщего мира принципиальные вопросы, связанные со вступлением Германии в Лигу наций. «Германское Правительство убеждено,— говорилось в ноте,— что принадлежность Германии к Лиге наций не может быть препятствием к дружественному развитию отношений между Германией и Союзом Советских Социалистических Республик... Если бы... в среде Лиги наций возникли когда-либо стремления, которые... были бы односторонне направлены против Союза Советских Социалистических Республик, Германское Правительство будет со

²² Там же.

²³ Там же, с. 239.

²⁴ Там же, с. 245.

²⁵ Там же, с. 251.

всей энергией противодействовать таким стремлениям»²⁶. Германское правительство заявляло, что вопрос о применении санкций против СССР мог бы встать лишь в том случае, если бы Советский Союз начал наступательную войну против третьей державы. Оно отмечало, что определение того, является ли СССР нападающей стороной, может быть произведено только с согласия Германии. «Необоснованное обвинение,— указывалось в ноте,— не будет обязывать Германию участвовать в мероприятиях, предпринятых на основании ст. 16» ²⁷. Такое заявление германского правительства давало определенные надежды, что Германия не будет вовлечена в антисоветскую политику Лиги наций. В 1926 г. СССР впервые получил в Германии сравнительно долгосрочный заем в сумме 300 млн. марок: он был предоставлен банками и частично гарантирован германским правительством, что имело немаловажное значение.

В связи с усилиями английской дипломатии по сколачиванию единого фронта против СССР, Советское правительство сочло необходимым активизировать деятельность, направленную на заключение договоров о ненападении и нейтралитете, которые препятствовали бы вовлечению их участников в антисоветские комбинации.

Зам. наркома в письме полпреду СССР в Швеции В. С. Довгалевскому в январе 1926 г. указывал: «Наша политика... состоит в стремлении к заключению индивидуальных договоров о дружбе со всеми государствами. В противовес Локарно и Лиге наций, где сколачиваются группы и комбинации, друг другу враждебные, мы выдвигаем схему ликвидации системы политических союзов и групп, ведущих неизбежно к войнам» ²⁸.

В первую очередь Советское правительство стремилось заключить такие договоры с соседями СССР. В январе 1925 г. полпред СССР в Польше П. Л. Войков встретился с министром иностранных дел Польши А. Скшиньским и предложил от имени Советского правительства заключить польско-советское соглашение на основе ненападения и обоюдного обязательства не вступать ни в какие комбинации, враждебные одной из сторон, подчеркнув при этом, что данное предложение может явиться решением вопроса о взаимоотношениях двух государств²⁹. Польская сторона, однако, пыталась уклониться от переговоров о пакте, сославшись на то, что целесообразно начать урегулирование не с общего принципа, а с отдельных вопросов, например, коммерческих. Советский представитель в ответ на это заявил, что подписание договора о ненападении создало бы почву для решения других вопросов на базе взаимности ³⁰.

²⁶ Документы внешней политики СССР, т. 9, с. 252.

²⁷ Там же, с. 253.

²⁸ Там же, с. 10.

²⁹ Документы внешней политики СССР, т. 8, с. 771.

30Там же.

В конце января того же года польское правительство обратилось к СССР с предложением заключить соглашение о ненападении не с одной Польшей, а с несколькими странами одновременно, а именно, кроме Польши, с прибалтийскими странами, включая Финляндию, и с Румынией. В последующих переговорах Польша продолжала настаивать на своем предложении. Советское правительство понимало, что польское предложение направлено на противопоставление Советскому Союзу блока пограничных государств под гегемонией Польши. В беседе с посланником Польши в СССР Кентжинским член коллегии НКИД Б. С. Стомоняков прямо заявил: «...польское предложение является скрытым предложением протектората над прибалтийскими странами с конечной целью организации войны против нас. Стремление организовать военный союз против нас, вновь выдвигаемое на первый план польской политикой за последнее время, исключает стремление договориться с нами об урегулировании политических и экономических взаимоотношений между двумя странами» ³¹.

Польское правительство старалось склонить прибалтийские государства отказаться от советских предложений заключить с ними двусторонние договоры о ненападении. В беседе с посланником Латвии в СССР Озолсом Стомоняков указывал, что, по мнению советской стороны, колебания Латвии в вопросе о заключении договора с Советским Союзом объясняются в значительной степени действиями Польши ³².

В связи с заключением в апреле 1926 г. договора о нейтралитете с Германией Советское правительство решило положить в основу своих отношений с прибалтийскими странами и Польшей такого типа договоры. Оно было готово заключить подобные договоры и с другими странами. В мае 1926 г. Советское правительство вручило правительствам Латвии и Эстонии проекты договоров, составленные с учетом текста советско-германского договора.

Однако в результате давления Польши и Великобритании на прибалтийские страны советские предложения в то время приняты не были. Но не было принято и польское предложение об общем гарантийном договоре, и, таким образом, попытки Англии и Польши втянуть прибалтийские страны в антисоветский блок провалились.

В марте 1926 г. Советское правительство высказало пожелание форсировать переговоры о заключении договора о нейтралитете с Литвой. 28 сентября 1926 г. был подписан советско-литовский договор, по которому подтверждался мирный договор 1920 г. Стороны взаимно обязывались уважать суверенитет и территориальную целостность и неприкосновенность, воздерживаться от агрессивных действий против другой стороны, а также

³¹ Документы внешней политики СССР, т. 9, с. 290.

³² Там же, с. 315.

не оказывать поддержки третьей или третьим державам, нападению которых подверглись бы СССР или Литва, несмотря на свое миролюбивое поведение ³³.

ОТНОШЕНИЯ СССР С ЕГО ВОСТОЧНЫМИ СОСЕДЯМИ

Государства Востока справедливо видели в лице Советского Союза своего защитника в борьбе против империализма. Это создавало прочные основы для развития политических, экономических и культурных связей СССР с его восточными соседями. Советский Союз стремился расширить эти связи. Большое внимание при этом он уделял Турции, с которой у него на протяжении многих лет складывались дружественные отношения. В свою очередь и в Турции, как отмечал Г. В. Чичерин, в то время определился «сдвиг в сторону сближения с нами». Г. В. Чичерин объяснял это прежде всего возраставшими происками Англии против Турции ³⁴. Он подчеркивал, что враждебная политика Англии заставляет турецких политических деятелей «учитывать, что только в СССР они могут найти действительно твердую опору и поддержку в борьбе с нажимом западного капитала, главным образом английского. Укреплению этой идеи в Турции много способствует та линия дружественности, которую мы не только всячески демонстрируем, но и фактически занимаем в отношении Турции» ³⁵.

В сентябре 1924 г. полпред СССР в Турции Я. 3. Суриц в беседе с председателем Совета министров Турции Исмет-пашой выдвинул предложение расширить советско-турецкий договор от 16 марта 1921 г. с целью дальнейшего укрепления политического сотрудничества. Исмет-паша от имени турецкого правительства эаявил, что он готов приступить к переговорам, и просил конкретизировать советское предложение. Чичерин тогда же поручил Сурицу сообщить турецкому правительству, что Советский Союз предполагает дополнить договор 1921 г. соглашением о дружественном нейтралитете в случае войны одной из договаривающихся сторон с третьей державой, а также обязательством не участвовать во враждебных группировках, направленных против другой стороны ³⁶.

Переговоры между СССР и Турцией, приостановленные из-за болезни Исмет-паши и правительственного кризиса в Турции, были возобновлены в январе 1925 г. Турецкое правительство сначала возражало против советского предложения об обязательстве не вступать во враждебные группировки, ссылаясь, что это предложение будто бы задевает принцип независимости ³⁷.

В конце января 1925 г. Турции был вручен советский проект договора. Советское правительство, стремясь к улучшению отно-

33 Документы внешней политики СССР, т. 9, с. 446—447.

³⁴ Документы внешней политики СССР, т. 8, с. 192.

³⁵ Там же, с. 193.

36 Там же, с. 766.

³⁷ Там же, с. 23.

шений с Турцией, вместе с тем не хотело, чтобы заключение договора с ней в какой-либо степени осложнило положение на Востоке или было направлено против других восточных государств, в частности Ирана. В письме полпреду СССР в Иране К. К. Юреневу Г. В. Чичерин писал, что мы «не желаем быть прикрытием фланга Турции, если она нападет на Персию» ³⁸. Поэтому Советское правительство в феврале 1925 г. предложило добрые услуги турецкому и иранскому правительствам по урегулированию всех существующих между ними недоразумений, оговорив, что предусматриваемый статьей 1 проекта советско-турецкого договора дружественный нейтралитет «не распространяется на случай военных действий Турции против Персии или наоборот» ³⁹. Советское правительство исходило из того, что война между Турцией и Ираном, одинаково страдавших от английских происков, была бы на руку только Англии. К тому же между Турцией и Ираном не только не было коренного противоречия интересов, но и существовало полное совпадение интересов в отношении борьбы с империализмом. «Что же касается всяких мелких недоразумений между ними,— писал Г. В. Чичерин Я. 3. Сурицу,— то они всегда могут быть улажены мирным путем, и мы никогда не откажемся содействовать им в этом» ⁴⁰.

Турция приняла во внимание это представление Советского правительства и со своей стороны выдвинула предложение, чтобы СССР и Турция рекомендовали Ирану заключить гарантийные пакты между Турцией и Ираном и СССР и Ираном, которые должны состоять из обязательств о ненападении и взаимном уважении существующих границ ⁴¹. Советское правительство информировало об указанной точке зрения правительство Ирана, и в июле 1925 г. иранский посол от имени своего правительства выразил пожелание заключить с Турцией договор о дружбе ⁴².

В августе 1925 г. министр иностранных дел Турции заявил советскому полпреду, что Совет министров уполномочил его на подписание договора с СССР.

Английское правительство сделало в последний момент попытку сорвать заключение советско-турецкого договора. Министр иностранных дел Турции получил в ноябре 1925 г. от греческого правительства предложение принять участие в общем выступлении балканских государств с целью присоединения к Локарнским соглашениям.

В беседе с советским представителем турецкий министр категорически утверждал, что «Греция проявила инициативу по указке Лондона» ⁴³. Однако Турция не поддалась давлению и отклонила предложение.

38 Там же, с. 398.

39Там же, с. 114.

40 Там же.

⁴¹ Там же, с. 402.

⁴² Там же, с. 461.

⁴³ Там же, с. 663.

После заключения Локарнских соглашений обе стороны форсировали переговоры. Турция понимала, что заключение Локарнских соглашений представляет непосредственную угрозу и для нее. 21 ноября 1925 г. турецкий посол в Москве по поручению министра иностранных дел Турции заявил заместителю наркома следующее: «Значение Локарно теперь достаточно ясно как для СССР, так и для Турции. Турецкое правительство считает, что перед лицом этого события политика Советского Союза и Турции должна быть одинакова» ⁴⁴. В ответ на это советский представитель подчеркнул, что он полностью согласен с турецкой оценкой Локарнских соглашений и что Локарно диктует сближение между теми странами, против которых оно направлено. «Мы хотели бы еще больше усилить нашу дружбу со странами Востока и в первую очередь с Турцией...— сказал он.— Я считаю момент назревшим для облечения этих стремлений в материальную или, скорее, легальную форму. Таковой я считал бы подписание того дополнительного соглашения, о котором переговоры у нас ведутся уже около года» ⁴⁵.

17 декабря 1925 г. между двумя странами был подписан договор о ненападении и нейтралитете. Договор предусматривал, что в случае военного выступления одной или нескольких третьих держав против одной из договаривающихся сторон другая договаривающаяся сторона обязуется соблюдать нейтралитет. Стороны обязывались также воздерживаться от всякого нападения друг на друга и не принимать участия ни в каком союзе или соглашении политического характера или враждебном акте с одной или несколькими третьими державами, направленных против другой договаривающейся стороны. Заключение договора знаменовало новое улучшение в отношениях между двумя государствами. Советская сторона высоко оценивала значение подписанного соглашения. Г. В. Чичерин в письме в Политбюро ЦК ВКП(б) отмечал, что «подписанный в Париже договор с Турцией о нейтралитете, ненападении и неучастии во враждебных комбинациях является образцом мирной политики, рассчитанной на дружественные отношения» ⁴⁶.

О значении договора для Турции он писал Сурицу: «...наш пакт с Турцией открыл перед ней перспективы урегулирования отношений с угрожающими ей государствами. Действительно, за последнее время турецкая политика направлялась по пути урегулирования взаимоотношений Турции с ее соседями в форме, прецедентом для которой явился советско-турецкий пакт от 17 декабря...» ⁴⁷.

Вместе с укреплением политических отношений между Советским Союзом и Турцией развивались и экономические связи. Со-

⁴⁴ Документы внешней политики СССР, т. 8, с. 675.

⁴⁵ Там же, с. 676.

⁴⁶ Документы внешней политики СССР, т. 9, с. 7.

⁴⁷ АВП СССР. Письмо Чичерина полпреду СССР в Турции от 17 мая 1926 г.

ветское правительство предоставило турецким купцам право безлицензионного ввоза в Советский Союз ряда турецких товаров и вывоза некоторых советских товаров. Еще успешнее стала развиваться советско-турецкая торговля после заключения в 1927 г. первого советско-турецкого договора, который был также первым торговым договором Советского Союза со страной в Азии.

Благоприятно развивались и советско-афганские отношения. 31 августа 1926 г. между СССР и Афганистаном был заключен договор о нейтралитете и взаимном ненападении, аналогичный советско-турецкому договору ⁴⁸, но содержавший, кроме того, некоторые дополнительные обязательства сторон, которых не было в советско-турецком договоре и которые учитывали особые формы проявления империализма в Средней Азии. Статья 2 советско-афганского договора предусматривала, что каждая сторона будет противодействовать враждебной линии поведения третьих держав в отношении другого участника договора. Это положение вошло в советско-афганский договор 1931 г., продленный в 1936 г., 1955 г., а затем — в декабре 1975 г. (подробно см. т. 2). Далее, ввиду национально-политической ситуации на среднеазиатских границах Советского Союза, в договоре содержалась статья, которая устанавливала обязательство взаимно воздерживаться от всякого вооруженного или невооруженного вмешательства во внутренние дела другой стороны и препятствовать на их территории всякой деятельности, направленной против другой стороны, в частности вербовке войск против нее и провозу предназначенных против нее вооруженных сил, оружия, огнестрельных припасов и других военных материалов.

Политические отношения между СССР и Афганистаном в результате заключения договора 1926 г. еще более окрепли, что принесло большую пользу обеим странам.

Наряду с развитием политических отношений между двумя странами расширялись и торгово-экономические связи. Особое географическое положение Афганистана и его близость к границам Советского Союза, скорость доставки и дешевизна фрахта явились факторами, содействовавшими развитию советско-афганской торговли. Характерными чертами этой торговли было то, что импорт СССР из Афганистана включал всю экспортную продукцию афганской экономики, что стимулировало рост ее производства, а советская промышленность удовлетворяла значительную часть потребительского спроса афганского рынка. Из года в год возрастал товарооборот, с 1,4 млн. руб. в 1923/24 гг. он увеличился до 18,5 млн. руб. в 1928/29 гг.⁴⁹, причем сальдо постоянно было в пользу Афганистана.

Расширению афганского экспорта в СССР способствовали и некоторые специальные меры Советского правительства, в част-

⁴⁸ Документы внешней политики СССР, т. 9, с. 406—408; Теплинский Л. В. 50 лет советско-афганских отношений. М., 1971, с. 59—62.

⁴⁹ Советско-афганские отношения. 1919—1969 гг. М., 1971, с. 75.

ности ввоз главнейших афганских товаров разрешался без лицензий, а большинство других товаров пропускалось беспошлинно или к ним применялись льготные тарифы. В ноябре 1928 г. две страны подписали Соглашение о воздушном сообщении между Кабулом и Ташкентом.

Укреплению советско-афганских отношений способствовал состоявшийся в мае 1928 г. визит в Советский Союз короля Афганистана Аманулла-хана, во время которого были начаты переговоры о заключении между двумя странами торгового договора и соглашения о транзите афганских товаров через советскую территорию.

Укрепились также и дружественные отношения СССР с Ираном. Империалистические государства, в особенности Англия, отводили Ирану в своих планах окружения СССР значительную роль. Английские империалисты стремились осложнить советско-иранские отношения, разрушить тесные экономические связи, существовавшие между СССР и Ираном, дабы лишить Иран возможности опереться на северного соседа и тем крепче закабалить его. С этой целью английскими агентами на севере Ирана была организована попытка бойкотировать советские товары. Антисоветские происки Англии в Иране переплетались с аналогичными действиями Соединенных Штатов Америки..

Летом 1925 г. Советский Союз предложил заключить Ирану договор, аналогичный советско-турецкому договору. 24 июля шах Ирана Реза-хан сообщил, что он рад добрым намерениям Советского Союза, но просил подождать некоторое время «для предварительного создания благоприятной почвы путем решения старых вопросов» ⁵⁰. Иранское правительство, как оно заявляло, опасалось того, что заключение договора между Ираном и СССР вызовет недовольство Англии, «в результате чего Англия потребует себе каких-нибудь компенсаций» ⁵¹. Советское правительство, однако, не оставляло надежды заключить пакт с Ираном. В письме в Политбюро ЦК ВКП(б) 2 января 1926 г. Г. В. Чичерин писал: «...представляется целесообразным продолжить начатый т. Юреневым (советским полпредом в Тегеране.— Ред.) зондаж и в случае благоприятного результата заключить с Персией такой же пакт, как и с Турцией» ⁵². Политбюро ЦК ВКП(б) одобрило это предложение, и 7 января Чичерин дал указание советскому представителю в Иране продолжить переговоры: «Признано желательным,— писал он,— заключение с Персией договора, аналогичного советско-турецкому, т. е. о нейтралитете, ненападении и неучастии во враждебных политических и экономических комбинациях, соглашениях и блоках. Непрерывно держите нас в курсе дальнейшего прохождения этого вопроса» ⁵³.

⁵⁰ Документы внешней политики СССР, т. 8, с. 449.

⁵¹ Документы внешней политики СССР, т. 9, с. 7.

⁵² Там же.

⁵³ Там же, с. 15.

Правительство Ирана в январе 1926 г. приняло в качестве базы для переговоров советско-турецкий договор о нейтралитете и ненападении.

В августе — октябре 1926 г. в Москве проходили переговоры между СССР и Ираном. К началу октября стороны согласовали статьи договора о гарантии и нейтралитете, а также текст торгового и других экономических соглашений. Однако под влиянием враждебных СССР сил внутри Ирана, а также английской миссии в Тегеране иранское правительство вновь стало затягивать рассмотрение этих проектов. Министр иностранных дел Ирана дал английскому правительству обещание, что выработанные в Москве соглашения подписаны не будут. Иранское правительство отозвало своего представителя и предложило перенести переговоры в Тегеран. Советское правительство согласилось подписать в Тегеране выработанные в Москве тексты, но без какого-либо дополнительного обсуждения. Прерванные на некоторое время переговоры были продолжены затем в Москве и закончились 1 октября 1927 г. подписанием договора о гарантии и нейтралитете, торгового и других соглашений экономического характера, в основу которых были положены проекты, согласованные во время переговоров в Москве в августе — октябре 1926 г.⁵⁴ Договор подтверждал советско-иранский договор 1921 г. В подписанном одновременно с договором протоколе указывалось, что иранское правительство не имеет никаких международных обязательств, противоречащих данному договору, и в течение всего срока его действия не примет на себя подобных обязательств ⁵⁵. Оба правительства обменялись также нотами, которыми регулировались вопросы торговых отношений и создавались лучшие возможности для их развития.

Договоры, заключенные в 1926—1927 гг. с Германией, Литвой, Турцией, Афганистаном и Ираном, свидетельствовали о том, что советской дипломатии удалось в значительной степени парализовать происки английских и американских империалистов в большинстве соседних с СССР стран, в частности в странах Азии. Правящие круги Афганистана, Турции и Ирана справедливо считали, что участие в антисоветском блоке противоречит их национальным интересам. Оно могло привести лишь к усилению их зависимости от английского и американского империализма, который являлся злейшим врагом независимости и свободы народов Востока. В сознании народов Востока укреплялось убеждение, что Советский Союз — лучшая их опора в борьбе за полное политической и экономическое освобождение. Соседние страны Азии правильно оценивали советскую политику мира и освобождения народов. 1925—1927 годы стали временем дальнейшего укрепления связей между СССР и соседними странами Ближнего и Среднего Востока.

⁵⁴ Там же, с. 712.

55 Документы внешней политики СССР. М., 1965, т. 10, с. 400.

Рост престижа СССР среди народов Востока и развертывание национально-освободительного движения колониальных и зависимых стран привели к активизации борьбы империалистов против Страны Советов.

ОБОСТРЕНИЕ И РАЗРЫВ СОВЕТСКО-АНГЛИЙСКИХ ОТНОШЕНИЙ

В 1925—1926 гг. отношения между Англией и Советским Союзом значительно обострились. Консервативное правительство поставило перед собой задачу создать против Советской страны систему политических и военных союзов. В этих антисоветских планах английского империализма важная роль отводилась Германии. Поэтому дипломатия Лондона делала все, чтобы испортить отношения между Германией и СССР и таким образом добиться внешнеполитической изоляции последнего. В письме полпреду в Берлине Н. Н. Крестинскому Г. В. Чичерин писал 30 августа 1925 г.: «Английскому правительству и специально все более усиливающемуся внутри него черчиллевскому течению принадлежит мысль ублаготворения Германии с целью сближения ее с Антантой и отрыва ее от СССР. Основная мысль английской политики или, точнее, одерживающего верх черчиллевского течения заключается поэтому в том, чтобы изолировать СССР» ⁵⁶. В качестве предлога для новых атак на Советское государство правящие круги Великобритании решили использовать помощь советского народа английским трудящимся во время всеобщей забастовки в Англии и стачки английских горняков, которая началась 1 мая 1926 г.

Трудящиеся СССР, как и трудящиеся всего мира, движимые чувством пролетарской солидарности, оказали бастующим шахтерам значительную материальную и моральную поддержку. Президиум ВЦСПС призвал всех членов профсоюзов СССР отчислить часть заработка в фонд помощи английским рабочим. С мая 1926 г. по 1 марта 1927 г. в этот фонд поступило 16 млн. руб.⁵⁷ Деньги были переданы Федерации горняков Великобритании.

В июне 1926 г. английское правительство вручило Советскому правительству ноту, в которой обвиняло его во вмешательстве во внутренние дела Англии, представляя дело так, будто не ВЦСПС, а Советское правительство передало деньги Генсовету английских тред-юнионов. Советское правительство отклонило английскую ноту, заявив, что оно никогда не посылало каких-либо денег бастующим английским рабочим, что деньги были направлены советскими профессиональными союзами и что Советское правительство со своей стороны не могло вмешиваться в их право «располагать фондами, принадлежащими им, или деньга-

56 АВП СССР. Письмо Г. В. Чичерина советскому полпреду в Берлине от 30 августа 1925 г.

57 Правда, 1927, 16 мая.

ми, специально собранными для этой цели» ⁵⁸. Советское правительство обратило внимание на то, что права рабочих профессиональных организаций признаны, хотя и в урезанном виде, во всех западноевропейских странах и что в СССР права профсоюзов обеспечиваются самим строем государства и содержанием политической власти ⁵⁹.

Советское правительство подчеркнуло, что нормальные отношения необходимы для обеих стран и что оно всячески желает их поддержания, в частности максимально широкого развития торговли между СССР и Великобританией. Вместе с тем оно заявило, что оно ни в коем случае не допустит нарушения интересов Советской страны и каких-либо уступок в области спорных вопросов, которых правящие круги Англии надеялись добиться посредством угрозы разрыва дипломатических отношений с СССР.

В целях содействия нормализации советско-английских отношений в июле 1926 г. советский поверенный в делах в Лондоне предложил, чтобы в случае возникновения каких-либо недоразумений или инцидентов стороны обменивались мнениями в целях их ликвидации, а также подчеркнул желательность полного урегулирования всех спорных вопросов между СССР и Англией. Однако английский министр иностранных дел Остин Чемберлен отклонил это предложение, назвав его невыполнимым ⁶⁰.

Осенью 1926 г. в Лондон возвратился после болезни полпред СССР в Англии Л. Б. Красин. Г. В. Чичерин 8 октября 1926 г. писал ему: «Радостно приветствую Ваше возвращение к Вашей деятельности вообще и, в частности, к Вашей уже испытанной лондонской работе... Для СССР обстановка в данный момент крайне тяжела, но Ваши лондонские связи и имеющиеся к Вам симпатии до некоторой степени облегчат Вашу тяжелую работу. Не торопитесь,...не истощайте Ваши силы... Буду по-прежнему с величайшим интересом и товарищеской симпатией следить за Вашей деятельностью и за Вашими выступлениями» ⁶¹.

В последние недели перед своей смертью (он умер в Лондоне в ноябре 1926 г.) Л. Б. Красин установил контакты со многими английскими политическими деятелями и дипломатами, видными представителями банковского мира, перед которыми он ставил вопрос об улучшении советско-английских отношений. В беседе с О. Чемберленом Красин говорил: «Советское правительство придавало и придает величайшее значение установлению более нормальных отношений с Великобританией, и, уезжая из Москвы в Лондон, я получил инструкцию от моего правительства приложить все возможные усилия к тому, чтобы улучшить существующие отношения и искать путей для возможного возобновления

⁵⁸ Документы внешней политики СССР, т. 9, с. 305,

⁵⁹ Там же, с. 327.

⁶⁰ Там же, с. 733.

⁶¹ Там же, с. 489.

переговоров о полном соглашении по всем спорным вопросам и об установлении действительно дружеских и искренних отношений между обеими странами» ⁶².

Л. Б. Красин по поручению Советского правительства поставил вопрос перед английским правительством о предоставлении Советскому Союзу долгосрочных кредитов в форме займов, что дало бы возможность в несколько раз увеличить советские заказы английской промышленности. Хотя Чемберлен и заверил советского представителя в том, что будто бы английское правительство не имеет никаких враждебных намерений против СССР и охотно будет приветствовать всякий шаг к улучшению отношений, однако он вновь повторил несправедливые обвинения, что СССР нарушает советско-английское торговое соглашение, ведет антибританскую пропаганду. Чемберлен настаивал на признании Советским правительством долгов царского и Временного правительств. Естественно, что при такой позиции Чемберлена трудно было рассчитывать на улучшение отношений между Англией и СССР, тем более, что антисоветская кампания в Англии в конце 1926 г. приобрела огромный размах.

На конференции консервативной партии в Скарборо, состоявшейся в октябре 1926 г., была принята резолюция, в которой содержалось требование немедленного разрыва советско-английского торгового соглашения, закрытия всех существовавших на территории Англии советских учреждений и удаления из пределов Великобритании всех служащих этих учреждений. Инициатором антисоветской кампании был Черчилль, являвшийся в то время министром финансов. Он призывал английское правительство последовать примеру США, проводивших в отношении СССР «политику непризнания». «Я всегда думал,— говорил он,— что политика Соединенных Штатов является правильной политикой» ⁶³. Чемберлен официально подтвердил, что, выступая против сохранения отношений с Советским государством, Черчилль говорил по поручению правительства.

Несмотря на резкие антисоветские выпады членов английского правительства, Советское правительство продолжало настойчиво и последовательно выступать за сохранение нормальных отношений с Великобританией и развитие торгово-экономических связей. Выступая перед представителями печати в Берлине 6 декабря 1926 г., Г. В. Чичерин подчеркивал, что «наше правительство всегда предлагало и предлагает Англии прийти к соглашению с нами, но всякий раз безуспешно» ⁶⁴. Советское правительство выступило с конкретными предложениями расширения экономических связей с Англией. В феврале 1927 г. директор Текстильсиндиката (советской организации, осуществлявшей торговлю текстильными товарами) заявил, что в ближайшие пять

⁶² Документы внешней политики СССР, т. 9, с. 500.

⁶³ Daily Telegraph, 1926, June 21.

⁶⁴ Документы внешней политики СССР, т. 9, с. 565,

лет СССР намерен увеличить заказы английской промышленности и выделил для этой цели 14 млн. фунтов стерлингов ⁶⁵. Еще ранее, в декабре 1926 г., Советское правительство поставило перед английским министерством иностранных дел вопрос о необходимости установления широких деловых контактов между английскими и советскими дипломатическими представителями за границей. В январе 1927 г. поверенный в делах СССР в Англии получил указание всемерно избегать разрыва дипломатических отношений между СССР и Англией ⁶⁶.

Вместе с тем Советское правительство принимало меры для разоблачения перед общественным мнением Англии и других европейских стран подлинных виновников ухудшения англо-советских отношений.

В феврале 1927 г. в английской печати появились сообщения о том, что английское правительство подготовило ноту, в которой обвиняет СССР во вмешательстве во внутренние дела Китая и в нарушении англо-советского торгового соглашения 1921 г. и предупреждает Советский Союз о предстоящем разрыве торгового соглашения.

Г. В. Чичерин писал в те дни: «В какой бы стране земного шара ни происходили какие-либо волнения и не имела места внутренняя социальная борьба, все подобные явления непременно истолковываются нашими противниками, как дело рук мнимых советских агентов, снабженных мнимым советским золотом...

Мы отвергаем с величайшей решительностью утверждение наших противников, приписывающих нам какие бы то ни было агрессивные замыслы. Советское правительство неоднократно заявляло и постоянно доказывало фактами, что его внешняя политика есть политика мира. Наши силы сосредоточены на внутренней созидательной работе, для которой необходимы мирные отношения со всеми иностранными государствами, охрана внешней безопасности СССР и беспрепятственное развитие экономических отношений с другими странами... Эта политика мира и развития нормальных отношений со всеми государствами, которую наше Правительство неуклонно проводит, соответствует... также и интересам широчайших трудящихся масс всех стран» ⁶⁷.

В этих сложных условиях Советское правительство решило предупредить намерение английской стороны и публично разъяснить, кто виноват в ухудшении отношений между СССР и Англией. 4 февраля 1927 г. было опубликовано заявление НКИД об англо-советских отношениях. В нем подчеркивалось, что СССР руководствуется интересами «всеобщего мира и сохранения дружественных отношений между обеими странами» ⁶⁸. В заявлении указывалось, что попытка английского правительства и англий-

⁶⁵ Manchester Guardian, 1927, Febr. 10.

⁶⁶АВП СССР. Письмо заместителя народного комиссара по иностранным делам СССР поверенному в делах СССР в Англии от 15 января 1927 г.

⁶⁷ АВП СССР. Проект интервью Г. В. Чичерина от 18 августа 1927 г.

⁶⁸ Документы внешней политики СССР, т. 10, с. 42.

ских политических деятелей объяснить величайшее в истории национально-освободительное движение многомиллионного китайского народа «махинациями» «советских агентов» является смехотворной. Вместе с тем в заявлении говорилось о глубоких симпатиях советского народа к китайскому национально-освободительному движению. «Советское правительство никогда не скрывало своего сочувствия к освободительному движению китайского народа,— отмечалось в заявлении, — но отсюда ни в коем случае не следует, что оно должно рекомендовать или действительно рекомендовало кантонскому правительству обострение отношений с Англией...» ⁶⁹. Советское правительство обращало также внимание английской стороны на то, что позиции Великобритании на Востоке не укрепятся в результате усиления вражды Англии к СССР.

На сессии ЦИК СССР по запросу ряда членов ЦИК Г. В. Чичерин сделал сообщение об англо-советских отношениях. Он подчеркнул, что поведение английского правительства, делающего необоснованные заявления о нарушении Советским Союзом договора 1921 г., противоречит общепринятым дипломатическим нормам и не содействует улучшению международной обстановки в Европе.

В ноте от 23 февраля 1927 г. английское правительство бездоказательно обвинило Советское правительство в нарушении англо-советского торгового соглашения. В этой ноте не приводилось ни одного факта, который подтверждал бы, что СССР не выполнил принятых на себя обязательств. В ней лишь содержались ссылки на речи, произнесенные отдельными политическими деятелями СССР, и на статьи в советских газетах, выражавшие сочувствие Китаю.

В советской ноте от 26 февраля 1927 г. была показана полная несостоятельность английских обвинений в адрес СССР. В ней указывалось, что между Советским Союзом и Великобританией не существовало никаких соглашений, которые ограничивали бы свободу слова и печати каждой из стран. Советское правительство, говорилось в ноте, не брало на себя обязательства требовать от своих граждан, чтобы они хвалили или не критиковали социально-политический строй Великобритании и вообще капиталистических стран. Вместе с тем правительство СССР еще раз попыталось избежать осложнения англо-советских отношений. Оно подтвердило заявление советского полпреда в Лондоне, покойного Л. Б. Красина, о желательности устранения всех существующих между обеими странами затруднений и поводов для взаимных жалоб и установления вполне нормальных отношений. Советское правительство заявило, что оно будет и впредь следовать своей миролюбивой политике, исключающей всякую агрессивность в отношении других стран ⁷⁰.

⁶⁹ Документы внешней политики СССР, т. 10, с. 42—43,

⁷⁰ Там же, с. 60.

«Правда», комментируя ответную ноту, писала, что «Советское правительство обнаружило величайшую выдержку и исключительное миролюбие, еще и еще раз подчеркнув свою полную готовность рассмотреть и ликвидировать любые недоразумения, конфликты и т. д.» ⁷¹.

Советская нота произвела большое впечатление на английское общественное мнение. Даже английские буржуазные газеты подчеркивали, что она проникнута духом сотрудничества и оставляет открытой дверь для дальнейших переговоров⁷². 4 марта 1927 г. во время встречи временного поверенного в делах СССР в Великобритании с лидером лейбористской партии Макдональдом последний сказал советскому дипломату, что «нота Чемберлена весьма слабая», а, наоборот, советский ответ — очень хороший ⁷³.

Английские правящие круги поняли, что обстановка для разрыва отношений с СССР еще не созрела. Поэтому они активизировали антисоветскую пропаганду, усилили кампанию клеветы и, главное, деятельность по сколачиванию единого фронта капиталистических государств против Советской страны.

Большая роль в этой кампании английских реакционеров против СССР отводилась Китаю, где продолжала бурно развиваться революция. Для того чтобы нанести поражение революции, империалисты в марте 1927 г. перешли к открытой вооруженной интервенции против китайского народа. В то же время английские империалисты решили спровоцировать налет реакционных сил на советское полпредство в Китае, поссорить китайский и советский народы и тем самым одновременно добиться нескольких выигрышей: ослабить внешнеполитические позиции СССР, затруднить ему оказание поддержки китайскому народу и нанести еще один удар китайской революции.

6 апреля 1927 г. вооруженная полиция и солдаты пекинского правительства ворвались в здание советского полпредства в Пекине, произвели там обыск и арестовали некоторых дипломатических сотрудников. Налет был организован с ведома и одобрения английского и американского правительств. Английские офицеры непосредственно участвовали в налете. Во время налета вблизи полпредства находилось около взвода английских солдат ⁷⁴. Провокационные налеты были совершены также на советские консульства в Шанхае и Тяньцзине. Американец Стимсон, назначенный советником пекинского диктатора Чжан Цзо-лина, опубликовал запись своей беседы с ним. Согласно записи, Чжан Цзолин сказал Стимсону: «Меня заверили, что если я достану соответствующие доказательства в советском посольстве, то Англия приступит к действиям» ⁷⁵. США солидаризировались с

71 Правда, 1927, 27 февр.

72 Westminster Gazette, 1927, Febr. 28.

73 Документы внешней политики СССР, т. 10, с. 72.

⁷⁴ Правда, 1927, 7 мая.

75 Красная звезда, 1927, 26 июля.

действиями Англии. Как сообщалось в печати, американский посланник в Пекине Макмэррей содействовал организации налета на советское полпредство ⁷⁶.

Цель провокации в отношении советских представительств заключалась в том, чтобы разжечь серьезный конфликт между пекинским правительством и СССР. По указке английских политиков были состряпаны «документы», будто бы найденные при обысках и свидетельствовавшие о «вмешательстве» СССР в дела Китая. Таким образом английское правительство хотело создать подходящую атмосферу для разрыва с СССР, а при наличии благоприятной обстановки — для организации новой антисоветской интервенции.

Налеты вызвали возмущение среди широких слоев китайского народа. Так, газета «Миньго жибао», выражая мнение китайской общественности, писала, что налет на советское представительство является беспрецедентным в международных отношениях; газета отмечала, что на международной арене многие империалистические государства объединились, чтобы бороться против Советской. России ⁷⁷. Министр иностранных дел Уханьского революционного правительства Китая направил Г. В. Чичерину телеграмму, в которой осуждал налет на полпредство как чудовищное преступление и выражал Советскому правительству свое глубокое сожаление по поводу случившегося ⁷⁸.

Заместитель наркома направил поверенному в делах Китая в СССР Чэн Яньши ноту, в которой, отметив, что налет, совершенный пекинскими властями, является фактом неслыханного нарушения норм международного права, настаивал на выполнении следующих элементарных требований: удалении китайского военного отряда и полиции из помещения посольства и торгпредства, немедленном освобождении арестованных служащих советского посольства и советских учреждений, а также возвращении всех документов, имущества, денег и вещей, изъятых в посольстве и у советских служащих. «Советское правительство,— говорилось в ноте,— отдает себе ясный отчет в том, что безответственные круги иностранных империалистов провоцируют СССР на войну. Советское правительство отдает себе полный отчет в том, что Пекинский Кабинет сделался орудием игры, разыгрываемой иностранными империалистическими кругами». Советское правительство, говорилось в заключение, не сомневается, что оно в своем стремлении к миру «встретит дружную поддержку трудящихся масс всех стран, в том числе — и прежде всего — народов Китая и СССР» ⁷⁹.

Английские правящие круги рассчитывали, что Советский Союз направит свои вооруженные силы против северокитайского

⁷⁶ China Weekly Review, 1927, Apr. 16.

⁷⁷ Миньго жибао, 1927, 8 апр.

⁷⁸ Документы внешней политики СССР, т. 10, с. 152.

⁷⁹ Там же, с. 151—152.

милитариста Чжан Цзолина как непосредственного виновника налета на полпредство СССР в Пекине. Вовлекая Советский Союз в войну на Востоке, они хотели сразу убить двух зайцев: скомпрометировать его перед трудящимися Китая и ослабить его силы на западных границах, что облегчило бы задачу натравить на Советский Союз буржуазно-помещичью Польшу и боярскую Румынию. Советское правительство своевременно разгадало эти замыслы. Английским и американским империалистам не удалось поссорить Советский Союз с Китаем и втянуть их в войну друг с другом.

Свою борьбу против СССР английское правительство не ограничивало только провоцированием китайско-советского конфликта. Английский империализм продолжил также и у себя дома подготовку разрыва отношений с СССР. С этой целью английское правительство приняло решение организовать налет на лондонскую контору АРКОС⁸⁰. В организацию налета были посвящены министр внутренних дел Англии Хикс, министр иностранных дел Чемберлен, премьер Болдуин ⁸¹, а также Черчилль ⁸². Министр иностранных дел Турции Тевфик Р. Арас в беседе с поверенным в делах СССР в Турции В. П. Потемкиным говорил, что обыск в АРКОС'е подготавливался «английским правительством заблаговременно и находится в прямой связи с налетом на Пекинское полпредство» ⁸³.

Сигнал к началу провокации дал Биркинхед, министр по делам Индии, один из наиболее реакционных политических деятелей Англии. 6 мая 1927 г. он призвал разорвать отношения с Советским Союзом. Этот ярый враг коммунизма и Советской страны заявил: «Сражение, в которое мы должны вступить,— это сражение с коммунизмом, с Москвой»⁸⁴. 12 мая 1927 г. здание АРКОС и торговой делегации Советского Союза без всякого законного основания было занято вооруженным отрядом английской полиции. В течение нескольких дней, до 16 мая, полиция проводила обыск. Советские дипломаты, находившиеся в АРКОС'е, были противозаконно задержаны, некоторые работники торговой делегации избиты. Во время обыска в отсутствие сотрудников АРКОС полицейские печатали на его бланках какие-то материалы. «Правда» в передовой статье, озаглавленной «Перед новым подлогом», писала: «Все это заставляет думать, что полиция вторглась в АРКОС не за тем, чтобы найти какие-то компрометирующие документы, но затем, чтобы их сфабриковать» ⁸⁵.

⁸⁰ АРКОС — англо-русское кооперативное