Социальные ресурсы экономического роста

Впрочем, изучая древнее социетальное хозяйство, мы можем обнаружить, что давление общества и культуры на экономику далеко не всегда препятствовало экономическому прогрессу. Напротив, в ряде известных нам случаев оно приносило экономические результаты, способные поразить наше воображение не только своим масштабом, но и парадоксальным расхождением с привычными теоретическими схемами.

Примером тому могут служить практики создания и управления древними ирригационными системами.

Еще с выхода в свет "Древнего общества" Льюиса Генри Моргана известно, что к управлению хозяйством каменного века допускались все члены рода либо напрямую, либо же через подконтрольный им совет вождей или сахемов³. Общеизвестно также, что утрата общественного контроля над управлением экономикой в более поздние времена явилась следствием перехода общества номадов к производящему хозяйству. Окончательно

¹ Richards A. Land, Labour and Diet in Northern Rhodesia. 2nd ed. London: Oxford University. 1961. P. 164.

² Салинз М. Экономика каменного века. М. 1999. С. 87.

³ Морган Л. Л.: Древнее общество. М.: Издательство института народов Севера ЦИК СССР 1934. С. 71.

стр. 94

широкие общественные слои были отстранены от управления экономикой в связи с реализацией крупных хозяйственных проектов - таких как создание ирригационных систем.

На это прямо указывал Карл Август Виттфогель. В своей монографии "Восточный деспотизм" он писал, что ведение ирригационного земледелия предполагает проведение сложного комплекса работ, связанных с рытьем и чисткой каналов, сооружением и поддержанием в рабочем состоянии водохранилищ, дамб и дренажных систем, строительством дорог и мест хранения инвентаря и запаса. Осуществление всего этого комплекса действий требовало формирования вертикально-интегрированного общества, в котором труд основной массы населения организовывался и координировался особой группой функционеров, обладавших необходимыми знаниями и средствами социального контроля и принуждения. Виттфогель, конечно, видел, что на практике "многие примитивные народы, которые пережили годы и целые эпохи голода без решительного перехода к земледелию, демонстрировали непреходящую привлекательность нематериальных ценностей в тех условиях, когда материальное благополучие может быть достигнуто лишь ценой политического, экономического и культурного подчинения"¹. Но он полагал, что если ранние общества такой "решительный переход" все же делали, то ценой создания ирригационной экономики неизбежно становилось порабощение основной части населения теми, "кто контролирует эту систему, обладает уникальными возможностями для достижения высшей политической власти"².

Но, как следует думать, древние не знали, что общественное управление ирригационным земледелием теоретически невозможно. Например, в долине Зеравшана самоорганизующимся общинам удалось сформировать систему взаимосвязанных локальных ирригационных сетей, орошавших территорию общей площадью более тысячи кв. км³. В пользу этого, в частности, свидетельствует то, что границы возникших в более поздние времена среднеазиатских феодальных государств, так же как и в Корее, не совпадали с границами созданных общинами ирригационных систем⁴. Возможности самоорганизации в создании ирригационных систем демонстрируют и современные нам архаичные племена. Так, антропологи, изучавшие ирригационную экономику ряда восточноафриканских племен, обнаружили,

¹ Wittfogel K. A. Oriental despotism: a comparative study of total power. New Haven, London: Yale University Press. 1957. P. 17.

² Там же, p. 27.

³ Stride S., Rondelli B., Mantellini S. Canals versus horses: political power in the oasis of Samarkand//World Archaeology. Vol. 41. N 1. 2009. P. 73 - 87. P. 78.

⁴ Там же, p. 79.

стр. 95

что она довольно эффективна и без мобилизующих усилий менеджериальной аристократии. Функция координации усилий первобытных обществ по созданию и поддержанию в рабочем состоянии ирригационных сооружений вполне успешно выполнялась советом старейшин и общим собранием всех мужчин¹.

Есть основания считать, что наши далекие предки для активизации экономического роста использовали весьма тонкие и подчас недооцениваемые сегодня инструменты - они вырабатывали хозяйственные инновации, задействуя располагаемые социальные ресурсы.

Например, по такому пути пошли неолитические племена, населявшие пойму и дельту Нила. Находясь под прессом демографической нагрузки на вмещающий ландшафт и оказавшись перед лицом социального коллапса, протоегиптяне поняли, что "объединенные усилия более эффективны и производительны, чем изолированная деятельность самодостаточных индивидов"², и в ходе неолитической революции нашли едва ли не единственно возможный выход из социально-экономического кризиса. Они создали новый тип социальной солидарности, основанный на императиве исполнения служебного долга, предполагавший перераспределение ответственности за принятие хозяйственных решений от домохозяйств в пользу функционеров и требовавший широкого распространения практик обязательного участия в общественных работах всех слоев населения. В основу такой солидарности были положены отношения реципрокности, а поддерживалась она практиками централизованного перераспределения жизненных средств³. Важно отметить, что редистрибутивные практики не только способствовали повышению уровня обеспеченности членов неолитического общества, но и становились основой для разделения труда, а значит, и для роста его производительности⁴. И это несмотря на то, что технологических предпосылок для такого роста в сложившихся конкретно-исторических условиях попросту не существовало⁵.

¹ Davies M. Wittfogel's dilemma: heterarchy and ethnographic approaches to irrigation management in Eastern Africa and Mesopotamia // World Archaeology. Vol. 41. N 1. 2009. P. 16 - 35. P. 17 - 22.

² Мизес Л. Человеческая деятельность: трактат по экономической теории. М: Социум, 2012. С. 129.

³ Поланьи К. Экономика как институционально оформленный процесс // Экономическая социология. Т. 3, N 2, 2002. С. 69.

⁴ Смит А. "Исследование о природе и причине богатства народов. М: Издательство социально-экономической литературы, 1962. С. 25.

⁵ Rizkana I., Seeher J. Maadi II: The Lithic Industries of the Predynastic Settlement. Mainz am Rhein: Philipp von Zabern. 1988; Arkell, A.J., Ucko, P.J. Reviews of Predynastic Development in the Nile Valley. Current Anthropology 6. 1965. P. 145 - 166.

стр. 96

Похожая социальная инновация была осуществлена на островах Полинезии уже во времена, к нам значительно более близкие. Еще в XX в. антропологи становились свидетелями тому, как полинезийские вожди, используя силовые ресурсы, ломали автономию домохозяйств в сфере собственности и тем самым ускоренно вовлекали их в процесс разделения труда. В этой связи Салинз, сравнивая относительно "передовые" формы организации общественной жизни в Полинезии с относительно "отсталыми" формами социальной интеграции Меланезии, отмечал: "Более высокий потенциал полинезийских вождей в точности соответствует большему давлению, которое они способны осуществить на производство семейного хозяйства, одновременно увеличивая прибавочный продукт и направляя его на более широкое разделение труда, совместное строительство, масштабные церемониальные и военные акции. Полинезийские вожди были более эффективным инструментом общественного сотрудничества на экономическом, политическом, да на самом деле и на всех...фронтах"¹. Интересно заметить, что в технологическом отношении Полинезия не превосходила Меланезию. Обе экономики уже перешагнули рубеж, отделяющий присваивающее хозяйство от производящего, и мало отличались укладом хозяйственной жизни: они с помощью одинаковых агротехнологий выращивали одни и те же культуры - бананы, кокосы, таро, ямс, хлебное дерево. Разница между ними заключалась только в принципах организации хозяйственной жизни. Если общество западной Меланезии состояло из множества равноправных, независимых и неинтегрированных родственно-соседских групп, каждая из которых возглавлялась бигменом, то общество Полинезии для достижения ускоренного экономического роста решилось на проведение социальной инновации. Им была создана иерархическая социальная структура со всеми признаками централизованного управления. Именно в этом, по мнению исследователя, и крылся секрет очевидных успехов полинезийского хозяйства.

Таким образом, можно полагать, что, вопреки распространенному мнению, древние общества обладали достаточным потенциалом рефлексии и развития. Сталкиваясь с необходимостью повышения уровня обеспеченности людей жизненными благами и не имея возможности ответить на экономические вызовы скачком производящих технологий, они добивались роста производительности труда доступными им средствами - модернизацией организационных форм хозяйственной деятельности путем использования прежних и выработки новых социальных структур и экономических институтов.

¹ Sahlins M. Poor Man, Rich Man, Big Man, Chief; Political Types in Melanesia and Polynesia, In: Comparative Studies in Society and History, vol. 5, N 3, pp. 285 - 303, April 1963. P. 303.

стр. 97