Категории повествования

(а) Приуроченность к ситуации

Мы уже заметили, что истории не рассказываются в ходе речевого общения без особых ограничений, кото­рые регулируют их приуроченность к случаю: истории мо­гут вводиться только в подходящих местах. К примеру^ при использовании в качестве функциональных компонен-

тов в аргументации или в качестве иллюстраций какого-либо более общего рассуждения требуется особое „разме­щение" рассказываемой истории в определенной части разговора. Маркерами такого стратегического размеще­ния часто являются особые выражения, такие, как: „возь­мем для примера", „это напоминает мне" (см. также Schank, 1982) или „Мне довелось испытать такое". Та­ким образом, категория приуроченности к ситуации является не столько повествовательной категорией, сколь­ко категорией речевого общения. С ее помощью осу­ществляется переход от темы беседы или общего утвер-адсдения, высказываемого в рамках этой темы, к уровню более специфичного или более конкретного описания, от­носящегося к релевантному личному опыту. Приурочива-ние к ситуации связывает в этом случае текущую тему ре­чевого общения с вставляемой в него историей. Приведем некоторые примеры:

(1) (О живущих среди иностранцев в де Бийлмере)
Расск.*: Yes, it is not pleasant to live there. And it so hap­
pens that my daughter's brother in law, he has
left there. He bought a house in G. out of sheer
misery... 'Да, не очень-то приятно там жить.
И так уж получилось, что брат мужа моей до­
чери, он уехал оттуда. Он купил дом в Г. про­
сто с горя...'

(2) (Беспокойство, доставляемое соседями)
Интер.*: Can you tell me about those experiences?

'Вы можете рассказать мне об этих случаях?' Расск.: Yes, uh, what can I tell you. They probably don't know how to use a tap... 'Да, гм, что я могу сказать вам. Они, воз­можно, даже не знают, как пользоваться краном...'

(3) (Суринамцы приезжают сюда, чтобы разбогатеть)
Расск.: Well, like that Surinamese lady, uh, well she came

to live in that apartment...

'Ну, как та суринамка, гм, ну, она поселилась

в этой квартире...'

В примере (1) тема изначально формулируется в сжа-^гом виде с помощью оценочного утверждения, но эту

Расск.— рассказчик, интер.— интервьюирующий.— Прим. перев.

оценку необходимо подкрепить конкретным примером, который вводится фразой типа it so happens 'и так полу­чается'. В примере (3) осуществляется переход за счет использования элемента well 'в общем' (голл. пои), и вы­ражение like that 'вроде как' отмечает релевантность сле­дующего за ним примера. Иногда приурочивание к ситуа­ции может быть инициировано интервьюирующим; на­пример, интервьюирующий задает вопрос о каком-то конкретном личном переживании, за которым следует стратегический вопрос, обращенный к воспоминанию ти­па "что мне сказать?". Приурочивание также в конечном итоге указывает тот момент в разговоре, в который гово-" рящий заявляет, что он может кое-что рассказать на дан­ную тему, как в:

(4) Since you are talking about that, it is a funny thing, well
then I will tell you something funny...

'Раз уж вы об этом заговорили, забавно, конечно, ну, тогда я расскажу вам кое-что забавное...'

Здесь приурочивание выражается с помощью мета-коммуникативного выражения о данной теме, за которым следует определенная оценка ("забавное"), которая и дает начало "забавной" истории. Впоследствии мы еще вер­немся к этому рассказу.

(б) Резюме (Краткое содержание)

Следующую категорию, которая может воспринимать­ся как компонент категории приурочивания или как само­стоятельная категория, можно назвать "резюме". С ее по­мощью представляется какая-то важная часть рассказы­ваемой истории, часто как фрагмент Осложнения или ожидаемая Оценка рассказа. Во многом аналогично на­званию рассказов или заголовкам новостей краткое со»-держание выражает часть макроструктуры текста. При рассказывании истории в ходе беседы Краткое содержание не только выполняет функцию введения темы, но в то же время и способствует возбуждению интереса к ней:

(5) Интер.: And, uh can you tell me about that?
Расск.: Well, yes, the other day I nearly got beaten

up uh one Saturday morning by one of
them.
Интер.: Yes!?

Расск.: Yes.

Интер.: How did it happen?

Интер.: 'И, э, не можете ли вы рассказать мне об этом?'

Расск.: 'Ну да, на днях меня едва не избил, да, как-то в субботу утром, один из них'.

Интер.: 'Да?!'

Расск.: 'Да.'

Интер.: 'Как это случилось?' (6) Интер.: Do you know any foreigners personally?

Расск.: No, not personally. YES, that Surinamese wo­man who used to live downstairs, she was, for the rest she was a nice woman, and he was also kind of nice. But, well, to let yourself be beaten up, and uhh...

Интер.: But why did that happen?

Интер.: 'Вы лично знаете каких-либо иностранцев?'

Расск.: 'Нет, лично я не знаю. Да, та суринамка, что жила внизу, она была, в остальном она была приятная женщина, и он тоже доволь­но симпатичный. Но, все же, позволять, чтобы тебя избивали и, мм...'

Интер.: 'Но почему так случилось?' (7) (Продолжение примера 4).

Расск.: You know, slaughtering those sheep, that's al­so one of those sad things...

Расск.: 'Понимаете, закалывание этих овец, это тоже одна из тех печальных вещей...'

В этих трех примерах истории начинаются введением наиболее интересных событий, таких, как getting a beating 'получить трепку', to be beaten up 'быть избитой', slaughte­ring sheep 'забой овец'. Эти пропозиции определяют катего­рию осложнения данного рассказа, и в этом плане их доста­точно для краткого намека на тот интерес, который вызы­вает эта ситуация, или на необычность ситуации, о кото-Рой идет речь. И, действительно, интервьюирующий ⁵ Двух случаях реагирует соответствующим образом, вы-Ражая недоверие и стимулируя тем самым говорящего *ли же спрашивая о тех или иных подробностях („Как это ^;лУчилось?", „Почему это случилось"?). Такие вопросы ^эзначают, что рассказчик или рассказчица могут продол-*ать рассказывать свою историю. В когнитивном плане ^кРаткое содержание также функционирует как выражение

макропропозиции, которая определяет контролируемую подтему следующего отрезка разговора, то есть заявлен­ной истории, таким образом, чтобы слушатель уже зара­нее более или менее знал, чего ему ожидать. Другими слова­ми, краткое содержание имеет одновременно важные ког­нитивные и речевые или интеракциональные функции при организации, планировании и управлении последующими сегментами разговора.

(в) Описание окружающей обстановки

Описание окружающей обстановки является для нас первой основной категорией собственно рассказа, поскольку две первые категории функционируют в каче­стве введения к нему. В описание окружающей обстановки входит спецификация времени, места и состава участни­ков событий, о которых сообщается в рассматриваемой истории. Так, в примере (1) мы видели, что участники со­бытий могут упоминаться сразу же после произведенного приурочивания рассказа (my daughter's brother in law 'брат мужа моей дочери'), а в примере (3) мы сразу же зна­комимся с that Surinamese lady 'этой женщиной-суринамкой'. В примере (5) интервьюируемый сперва при­близительно определяет время совершения действия (the other day 'на днях'), затем излагает часть краткого содер­жания и только затем—после маркера, указывающего на его колебания,— уточняет время (one Saturday morning 'утром в одну из суббот'). В примере (6) в рамках данной категории не только вводится чета соседей-суринамцев, но и дается их общая оценка. Типичным, по-видимому, для рассказов об этнических меньшинствах (инородных группах вообще) является расширенное использование прямой прономинализации, то есть использование ме­стоимений без предварительной идентификации антеце­дента. Местоимение „они''' может означать иностранцев вообще или каких-то определенных иностранцев, о кото­рых в данный момент идет речь. Такой акт неточной иден­тификации может быть воспринят как выражение общей стратегии дистанцирования, но в то же время и как выра­жение процесса познавательной категоризации инород­ной группы с помощью разграничения ОНИ/МЫ. Иногда детали описания окружающей обстановки вводятся в рас­сказ позднее, а именно тогда, когда становится необходи­мым введение дополнительной информации о времени, месте и участниках событий. Практически в этом случае

тльное описание окружающей обстановки дает лишь минимальную информацию о „сцене" и действующих ли-

цах.

(г) Ориентация

Категория ориентации, тесно связанная с предыдущей категорией, дает дальнейшую спецификацию обстоя­тельств, например описание текущих событий или дей­ствий, осуществляемых участниками. Такая ориентация необходима для создания фона при описании интересных ^событий, упоминаемых в осложнении. Поэтому ориента­ция, как правило, дает характеристику обыденных дей­ствий главного действующего лица. Она может способ­ствовать также и воплощению проблем, которые могут возникать, причем так, что у получателя возникают осо­бые ожидания. Вот некоторые примеры:

(8) I was sitting on a terrace. Then one of the guys comes
along whom I know from the city.

'Я сидел на террасе. Потом подходит один из парней, которого я знаю, из города.'

(9) When they were having their lunch break...
'Когда у них был обеденный перерыв...'

(10) We had to get up Monday morning at seven.
'Нам приходилось вставать утром в понедельник
в семь.'

(11) (In the supermarket) That woman bought bread.
'(В супермаркете) Эта женщина купила хлеб.'

(12) My mother had her laundry hanging outside.
'Бельё у моей матери висело на улице.'

И действительно, такие описания обычно включают характеристику повседневных ситуаций или ежедневных занятий: завтрак, утреннее пробуждение, хождение по ма­газинам, стирка белья и так далее. В рассказываемых историях об этнических меньшинствах такой внешне три­виальный фон имеет особую функцию. Он указывает на то, что разрушительные события, упоминаемые в осло­жнении, действительно нарушают повседневную рутину нашей жизни. Усложняющие жизнь негативные действия этнических меньшинств не являются все же исключитель­ными, они сами по себе — обычная составная часть нашей Жизни, а не исключительные события. И в то же время нормальное положение вещей, представленное в ориента­ции, может контрастировать с необычным поведением,

изображенным далее в этой истории. Таким образом под­черкивается значимость подобных необычных действий или их скрытый смысл (ср. van der Wurff, 1984).

(д) Осложнение

Ядро рассказываемой истории составляет категория Осложнения. Именно здесь мы находим описание „инте­ресного" события, такого, как проявление необычных, странных, непонятных, преступных или других неожидан­ных или ненормальных действий представителей этниче­ских меньшинств в рассказываемой истории. Поэтому Осложнение более, нежели другие категории, выражает со­циальный конфликт, в который втягиваются представите­ли этнического большинства, нарушение инородными этническими группами общепринятых норм и системы ценностей, противоречие нашим привычкам и обыденным занятиям, а также и нашим ожиданиям. В связи с этим бо­льшинство Осложнений негативно окрашено, и именно в данные фрагменты повествования включаются соответ­ствующие негативно окрашенные описания качеств и дей­ствий представителей этнического меньшинства. Серье­зность возникающих осложнений во многом подогревает интерес к истории в целом и, следовательно, повышает ее нарративные возможности в речевом общении. В расска­зываемых историях об этнических меньшинствах в каче­стве осложнений, как правило, используются описания краж, агрессивных актов, угроз, ограблений, шумного или антисанитарного поведения и вообще таких действий, ко­торые причиняют беспокойство рассказчику или другим представителям этнического большинства. Тем не менее, не все такие „осложняющие жизнь" события в одинако­вой мере интересны. Часто они представляют собой те са­мые раздражающие нас мелочи, с которыми неизбежно сталкиваются соседи. В этом случае повествовательный потенциал негативного опыта должен быть усилен с по­мощью ряда риторических и других речевых стратегий, таких, как преувеличения, повторы, выражения оценки. Пример осложнения (собственно говоря, двойного, встроенного Осложения) мы находим в следующем фраг­менте:

(13) (Рассказывает женщина, которая работала в при­юте для опустившихся женщин.)

In that home where I worked they (Surinamese

women) were for example not allowed to speak their own language, you know, they absolutely, absolutely had to speak Dutch. Well, I think that, I think that's inSANE, I think, when I meet Dutch people abroad then I'm going to speak Dutch and I'm not going to speak Italian or English or what ever, because I mean these people aren't allowed to speak their own LANguage (Pause). I was supposed to forbid it, but I didn't do it.

'В этом приюте, где я работала, им (суринам-кам) не разрешали, например, говорить на их родном языке, понимаете, они непременно, про­сто непрешнно должны были говорить по-голландски. Ну, я думаю, что я думаю, что это просто сумасшествие, я считаю, что, когда я встречу за границей голландцев, я буду гово­рить по-голландски, я не собираюсь говорить по-итальянски или по-английски или на каком-либо еще языке. Я хочу сказать, что этим людям не разрешают говорить на их родном языке. (Пау­за). Считалось, что я буду им это запрещать, но я этого не делала.'

Это осложнение входит в историю, рассказываемую относительно терпимо настроенной женщиной (на что указывает ее активная позиция в отношении прав этниче­ского меньшинства), оно выражает в наиболее общем ви­де те' социальные конфликты, которые являются частью межэтнических отношений. Осложнение основывается на конкретном событии-нарушении, состоящем в запреще­нии говорить на родном языке. В этом случае именно сте­пень терпимости служит основой для оценки женщиной этого (негативного) действия коллег. И все же при описа­нии нарушения норм представителями этнического боль­шинства по отношению к членам инородной этнической группы требуется, очевидно, некоторое обоснование это­го нарушения (иначе можно было бы подумать, что использование голландского языка в Нидерландах являе­тся лишь проявлением уважения и вежливости), и поэтому в качестве дополнительного аргумента женщина исполь­зует сравнение. Мы уже видели ранее, что сравнения часто используются в нашем материале, в особенности сравне­ния с теми условиями, в которых находятся голландцы за границей. Здесь*, тем не менее, сравнение осуществляется ^в пользу этнического меньшинства: мы бы тоже не стали

действие, как раннее вставание, нарушается из-за поздних приемов гостей чернокожими соседями. Описание этого осложнения все же нуждается в подкреплении со стороны каких-либо семантических или риторических средств. В семантическом плане мы имеем здесь обычный кон­траст между положительным поведением представителей этнического большинства (мы встаем рано и идем на ра­боту) и разгульным поведением соседей, предполагаю­щим, что они, возможно, и не ходят на работу (этот довод зависит от указания на время: имеет ли все же женщина 'в виду утро воскресного дня или раннее утро понедельни­ка; то есть конец воскресной ночи?). Во-вторых, интер­вьюируемая дает негативную оценку, но формулирует ее с помощью сдержанного высказывания и литоты (not exactly nice 'не очень-то мило с их стороны' здесь имеет значение 'крайне неприятно'). В-третьих, прием гостей может быть вполне нормальной и, следовательно, при­емлемой формой поведения, и из-за этого женщине при­ходится подчеркнуть особо, что: а) время было выбрано не то (слишком поздно ночью) и б) это было не исключи­тельное событие (которое можно и даже следует стер­петь), а часто повторяющееся. Оба эти факта усугубляют негативную оценку акта нарушения порядка и в то же время позволяют характеризовать саму женщину как, по всей вероятности, терпимого человека („Я бы потерпела, если бы это было только иногда"). Та же стратегия само­презентации проявляется и в использовании слова politely 'вежливо' в следующем предложении; с помощью этого слова подчеркивается, что второе осложнение — getting a knife in one's back 'всадить нож в спину'—не связано с нашей вежливостью или с нашим нетерпимым отноше­нием к своим соседям. (е) Развязка За осложняющими ситуацию событиями в рассказе, как правило, следует сегмент, который можно определить как развязку, то есть разрешение конфликта или затрудне­ния, создаваемого этим осложнением. Реакцией на про­блему могут быть как психические, так и физические дей­ствия, направленные на восстановление нормального те­чения жизни, изначального положения дел или на дости­жение стоящих перед индивидом задач и торжества его системы ценностей. В народных преданиях мы могли бы °ясидать в данном случае доблестного сражения героя

говорить на иностранном языке с голландцами за грани­цей. Во многих других случаях сравнения используются против представителей этнических меньшинств, напри­мер, когда утверждается, что голландцам за границей то­же приходится приспосабливаться (этот миф хорошо известен). И в то же время приводимый аргумент в соче­тании с акцентным выделением выраженной оценки (in-SANE 'ненормально') подчеркивает нелепость, и в этой связи „интересен" (то есть пригоден для рассказа) харак­тер действий коллег рассказчицы. Хотя у нас имеется еще несколько рассказов о том, как представители этническо­го большинства выступают в защиту представителей этнического меньшинства (при проявлении дискримина­ции), все же в большинстве рассказываемых историй опи­сываются осложнения, в которых представители этниче­ских меньшинств характеризуются отрицательно:

(14) (О соседях-суринамцах)

Well, look if we have to get up Monday morning at seven o'clock in order to get to work, and they're still partying on Sunday morning at five, then that is not what you call nice, is it? And that was not just on­ce, not twice, that happened all the time. And when you would go upstairs and uh go ask politely if they could be more quiet, then you might get a knife in your back.

'Ну, послушайте, если нам приходится вста­вать в понедельник утром в семь часов, чтобы поспеть на работу, а они все еще принимают го­стей в пять часов утра в воскресенье, тогда это уже не то, что называется порядочным поведе­нием, не так ли? И это не единичный случай, это происходит сплошь и рядом. А когда пойдешь наверх и спросишь вежливо, не могут ли они вес­ти себя потише, можешь еще получить нож в спи-ну.'

Строго говоря, этот фрагмент нельзя считать пове­ствовательным, поскольку в нем содержатся суждения обобщающего характера о повторяющихся событиях, и поэтому он не является описанием какого-либо конкрет­ного и относимого к определенной ситуации события. Тем не менее, далее в том же интервью приводятся детали более частного характера, что в конечном итоге превра­щает данное сообщение в своего рода обобщенную исто­рию. Здесь рассказывается о том, что такое повседневное

обычно с победным исходом. Это, тем не менее, редко случается в рассказываемых историях об этнических мень­шинствах. Существуют примеры успешного разрешения проблем, примеры некоторых форм будничного героиз­ма, но значительно чаще проблемы, поставленные осло­жнением, не имеют решения. И именно так рассказчик — представитель этнического большинства — видит этот со­циальный конфликт: проблемы возникают из-за предста­вителей этнических меньшинств, но мы ничего не можем с этим поделать. И вместо героической истории об успеш­ных действиях мы получаем в таких случаях историю-жалобу или историю-обвинение. Основным является не стремление изобразить нас как положительных героев, а скорее стремление охарактеризовать других негативно, как злодеев. В связи с этим категория развязки может и отсутствовать. А если действие и предпринимается, как в примере (14), оно может быть безуспешным: на вежли­вую просьбу отвечают угрозой насилия. Само присут­ствие и поведение членов этнически инородной группы приводит к тому, что представители этнического боль­шинства становятся их жертвами. На фоне нормальных, вежливых, полных терпимости и понимания действий лю­дей нашего типа выделяются их действия, нарушающие все нормы:

И5) (В супермаркете суринамка приносит обратно только что купленный ею хлеб)

She goes out of the store and comes back and says I don't want that bread. Then the manager said, very DECENTLY, madam we do not exCHANGE bread. No, you do not exchange bread in Holland, do we? Well, then that woman made a TERRIBLE scene and, you know, the manager tried to explain her that we do not exchange bread here, in a very de­cent way, but the woman started to SHOUT like do not touch me...

'Она выходит из магазина, возвращается об­ратно и говорит: „Мне не нужен этот хлеб". То­гда управляющий сказал, очень вежливо: „Ма­дам, мы хлеб не обмениваем". Нет, в Голландии хлеб не обменивают, не так ли? Так вот, эта жен­щина устроила жуткую сцену, и, вы знаете, управ­ляющий пытался объяснить ей, что мы здесь хлеб не обмениваем, очень доброжелательно, но эта женщина стала кричать, как будто её ре жут...'

И снова именно действующее лицо — представитель этнического большинства (здесь управляющий супермар­кета)—реагирует на „отклоняющееся" поведение сури-намки в соответствии с правилами вежливого поведения: он очень терпелив и вежливо объясняет ей наши правила обмена товаров в магазине. И именно чернокожая женщи­на изображается здесь как человек, не только нарушаю­щий нормы, но еще и агрессивный, не прислушивающийся к голосу рассудка. В этом примере интервьюируемый апеллирует к знанию правил самим интервьюирующим -(You do not exchange bread in Holland, do we? 'Хлеб у нас в Голландии ведь не обменивают, не так ли?'). Это делае­тся с тем, чтобы еще р^з выдвинуть на передний план сущ­ность соответствующего правила, которое было наруше­но суринамкой. Очевидно, что само представление ситуа­ции может иметь предвзятый характер: вряд ли особое вни­мание было бы привлечено к эпизоду с обменом хлеба, если бы в нем участвовала белая женщина (то же самое можно сказать и о реакции управляющего). Более того, ничего не говорится о том, был ли хлеб упакован (представ­ляется совершенно неправдоподобным, чтобы суринамка могла вернуть хлеб распакованным, уже раскрытым, если принять во внимание строгие гигиенические правила, при­нятые в тропическом Суринаме). Для наших рассуждений существенно не только то, что в рассказанной истории за­печатлелась эта, вероятно, неполная и предвзято негатив­но окрашенная модель ситуации, но прежде всего то, что здесь использовались стратегии негативного описания действий представителей этнического меньшинства (про­тиворечие нормам, эмфатическое использование интона­ции, повторов, суперположительных оценок для харак­теристики действий представителей этнического боль­шинства и т.д.). Именно так незначительные инци­денты повседневной жизни преобразуются в настоящие Драмы с четко распределенными ролями участников ^и крайне отрицательно характеризуемыми событиями. Такая стратегия акцентирования хорошо известна из ра­бот психологов о предубеждениях и межгрупповом вос­приятии (А 11 р о г t, 1954; Taj fel, 1981). И хотя такая под­черкнутая дифференциация представителей этнического большинства и инородных этнических групп, возможно, Уже сущестует в групповой схеме находящегося во власти предубеждений коллектива или же в конкретных моделях

_ J_ 'Л___________________________ „ _{тл Ч}„_Л n-мл-ъ т T-iT л

предубеждений коллектива или же в конкретных моделях ситуаций, эта дифференциация в то же время выполняет важные функции в речевом общении, направлен-

¹⁴-687

ные на убеждение партнера по коммуникации. Она делает негативное изображение представителей этнически инород­ной группы более запоминающимся, более правдоподоб­ным и, следовательно, более эффективным.

(ж) Экспликация

Истории о представителях этнических меньшинств ча­сто включают один или более повествовательных ходов, которые могут быть названы экспликацией. Такие ходы могут быть составной частью осложнения или оценки (см. далее), но их частое использование заставляет предполо­жить, что они снижают более специфический статус само­стоятельной категории. В рамках экспликации можно ожидать реализации обобщенных пропозиций, передаю­щихся в настоящем времени, часто с использованием обобщений. Они применяются для того, чтобы передать какое-либо общее правило, охарактеризовать норму, рам­ки, фон или дать другую пояснительную информацию, на основе которой передается информация о негативных дей­ствиях представителей этнически инородных групп. Экс­пликации, как правило, встречаются в интервью таких людей, которые хоть и рассказывают что-то негативное о представителях этнических меньшинств, но все же ста­раются понять их поведение или даже дать ему объясне­ние. Обычной процедурой в таких случаях является ссыл­ка на различия в области культуры:

(16) They are different, jumpier.

'Они совсем не такие, как мы, более нервные.'

(17) That's the mentality of people. Not only the Turks,

but also the Dutch, but...

'Такое у людей мышление. Не только у турок, но

и у голландцев, но...'

(18) They don't know the time.

'Они не знают времени.'

(19) They stand up for each other, otherwise they cannot

maintain themselves.

'Они стоят друг за друга, а иначе не смогут вы­жить.'

(20) Normal Dutch people, they don't do that.

'Нормальные люди, голландцы, этого не де­лают.'

Некоторые из пояснительных ходов, конечно, под­разумевают оценку событий, но отличие от „настоящих"

повествовательных оценок заключается в том, что эти об­щие объяснения необязательно должны отражать личную оценку событий (или эмоциональную реакцию). Скорее сами действия размещаются в определенных рамках, в пределах которых различия менталитета, или норм по­ведения, рассматриваются как возможная причина совер­шения таких (негативных) действий (см., например, Kelley, 1983).

(з) Оценка

в рассказах выражается не столько с помощью отдельного компонента структуры, сколько особыми ха­рактеристиками самой* повествования, в процессе кото­рого рассказчик может выразить свое мнение или эмоции относительно описываемых действий или событий. Ти­пичными выражениями оценки являются следующие: „Мне это не понравилось", „Я боялся" или „Это был про­сто удар для меня". И в то же время оценка может выра­жаться также с помощью стилистически маркированных лексических единиц, интонации, невербальных действий и т.д. Мы видели, что женщина из примера (14) исполь­зует недосказанность при оценке шумных вечеринок своих соседей, а женщина из сцены в супермаркете пользуется особой интонацией, чтобы выразить вежливое поведение управляющего. Нередко люди приходят в состояние край­него возбуждения, когда они вновь переживают те ситуа­ции, о которых они рассказывают, и оценочная природа таких фрагментов повествования ощущается в этих слу­чаях на всех уровнях, как в следующем примере о турках:

(21) at the Haarlemmerdijk (a street in Amsterdam), they walk, all filth and dirt, only on that market. Well, then I can only say, HOW, howhow is it possible, don't you think, it's somehow INSANE, isn't it... '... На Гарлеммердейк (улица в Амстердаме) они разгуливают, воплощение грязи и порока, только на продажу. Что ж, тогда я только могу сказать, КАК, как это может быть возможным, вам не кажется, что это какое-то безумие, не так ли...'

Помимо эмоциональной интонации, звучащей в этом

°трывке, мы видим, что высказавший эти слова человек

^с большим предубеждением относится к иностранцам,

Рассматривая их только в негативном свете, как безнрав-

^Твенных, грязных людей; он пытается вызвать одобре-

ние у интервьюирующего, ударением подчеркивает рито­рический вопрос и использует отрицательно окрашенное слово INSANE 'безумно'. Тем не менее, большая часть со­бранного нами материала не содержит таких эмоционально окрашенных отрицательных оценок. Люди могут время от времени злиться, но, по-видимому, они держат под кон­тролем свои оценки, используя, например, сдержанные высказывания (недоговоренность), литоты и другие сред­ства для того, очевидно, чтобы принизить степень серье­зности ситуации, как они ее видят. (Голландская ритори­ка, так же как и английская, чаще предпочитает недоска­занность преувеличению или эмоциональной речи: эмо­циональная риторика воспринимается как менее заслужи­вающая доверия.) Поскольку категория развязки едва ли достаточно развита в историях об этнических меньшин­ствах и отрицательно окрашенные оценки пред­ставителей этнически инородных групп играют такую су­щественную роль в формировании дискурса, основан­ного на предубеждениях, можно выдвинуть ту гипотезу, что в данном случае оценка играет (хотя бы частично) роль развязки. Мы не можем ничего сделать в противо­вес негативному поведению, но в нашем сознании возни­кает определенная реакция, выражающаяся в негативной оценке. И, действительно, такие (негативные) оценки встречаются в большинстве записанных нами историй.

(и) Заключение

И наконец, рассказываемые истории часто имеют завер­шающую категорию: Коду, или Заключение, где оконча­тельно проясняется релевантность данной истории для той ситуации, в которой она рассказывается. Из предыду­щего опыта могут делаться выводы для того, чтобы на­правлять сиюминутные или будущие действия рассказчи­ка или слушающего. Более детальная оценка действий или действующих лиц рассказа может быть в обобщенном виде сведена к типичным действиям, свойственным та­ким участникам. Другими словами, Заключение можно назвать своего рода моралью, в особенности в историях об этнических меньшинствах: здесь без такой морали, ко­нечно же, не обойтись. Люди не рассказывают таких исто­рий для забавы, их рассказывают потому, что предполо­жительно они имеют реальную общественную мораль: оценку описываемой малой этнической группы, иллюстра-

шю к обобщающему утверждению, высказываемому об этой группе, предложения о соответствующих действиях, которые следует предпринять по отношению (или про­тив) к этим представителям этнического меньшинства в данных обстоятельствах. В то время как другие категории реализуются с помощью предложений с глаголами в раз­личных формах прошедшего времени (или исторического настоящего), для подобных Заключений характерно ис­пользование „обобщающего" настоящего времени или од­ной из форм будущего времени. Часто в этом Заключении повторяются утверждения, положившие начало истории. "Таким образом, повествование становится „замкнутым" с точки зрения его встроенности в речевое общение. По­скольку истории обычно возникают как своего рода ил­люстрации или „доказательства", используемые в аргу­ментации, эта заключительная категория может одновре­менно совпасть с категорией Заключения той аргумента-тивной структуры, в которую была встроена данная исто­рия. Вот несколько примеров таких выражений-Заключений из наших интервью:

(22) Oh no, I uh still dare to go out Monday nights.

'О нет, я-то все еще рискую выходить вечером по понедельникам.'

(23) It just depends how you handle them.

'Это просто зависит от того, как ты с ними обхо­дишься.'

(24) Now he doesn't come anymore.

'Теперь он уже больше не приходит.'

(25) So those blokes I don't like.

'Поэтому этих парней я не люблю.'

3.2. Иерархическая структура повествовательной схемы

Различные повествовательные категории, вкратце оха­рактеризованные выше, не только определяют соответ­ствующие фрагменты рассказанной истории, но и обра­зуют иерархическую схему (см. далее схему). Это озна­чает, что некоторые категории, взятые вместе, могут сно-^а Реализоваться на более высоком уровне анализа. На-^[Ример, Приурочивание к ситуации и Резюме, взятые вме-^г^могут рассматриваться как категория подготовки для ^Всеи истории в целом. Они, если можно так сказать, ^являютея не часты© собственно повествовательной струк-Уры, а частью рассказывания истории. Повествователь-

•€ЯХ§| _, С н о ся а ч; tr £ р ^, £ "О В * И л

§^.2|^fgg»*§3 i i i ~ ~ Т re, о

ЗАКЛЮЧЕНИЕ/МОРАЛЬ -

Строчки в записи 1-3 текста

1,4

Схема 1. Повествовательная схема истории (26).

ЭПИЗОД

ОБЪЯВЛЕНИЕ ПРИУРОЧИВАНИЕ К СИТУАЦИИ / РЕЗЮМЕ

ОПИСАНИЕ ОКРУЖАЮЩЕЙ ОБСТАНОВКИ

СОБЫТИЕ РАССКАЗЫВАНИЯ ИСТОРИИ

6-8

9-17

18,23-24,

26-27,30-34

Таблица. 1. Повествователь­ные категории и частот­ность их реализации в исто­риях об этнических мень­шинствах.

		Г	'^SS*
Интервью	Число рассказ-	Число историй	Приуро-чивание	Резюме	06c^J	Осложнение	Развязка	Оценка	Экспликация	Заключение	Истории/ расказчики	историй
	чиков		к
			ситуации
Группа!			22 (44%)	6 (12%)	s°(10	,42%)	50 (100%)	24 (48%)	33 (66%)	13 (26%)	17 (34%)	21/2	4.7
Группа II			22 (27%)	9 (11%)	81(9|	i (54%)	81 (98%)	48 (58%)	49 (59%)	20 (24%)	27 (32%)	23/4	4.6
Общее						• -----------						22/3	4.7
число			(33%)	(11,3%)	(98,4	496%)	(98.5%)	(54.1%)	(61.6%)	(24.8%)	(33.0%)

релевантны, тогда как приурочивание к ситуации и заклю­чение наличествуют в третьей части от общего числа исто­рий. Каждый из интервьюируемых за время интервью рассказывает в среднем по 2²/₃ истории, а каждая исто­рия содержит приблизительно пять повествовательных категорий. Эти данные частично подтверждают нашу ги­потезу о том, что истории об этнических меньшинствах, действительно, часто не имеют в своем составе развязки.

Пример

После того, как мы рассмотрели некоторые структур--ные компоненты истории об этнических меньшинствах 'и привели некоторые выборочные примеры, мы можем представить пример целой истории. Это позволит нам увидеть, какие категории действительно используются, в каком порядке они реализуются и какие другие характе­ристики могут иметь рассматриваемые истории. Мы вы­брали достаточно стереотипную историю, касающуюся хорошо знакомой темы „закалывания овец". Эта тема сы­грала свою особую роль в создании структуры предубеж­дений, и складывается впечатление, что люди рассказы­вают об этом даже в том случае, если они лично не прини­мали никакого участия в подобных событиях (на самом деле подпольный забой скота производится исключитель­но редко, поскольку большинство людей из Турции или Марокко пользуются услугами бойни). Интервью, из ко­торого взята эта история, брали у супружеской пары, но основным рассказчиком является муж, а жена только время от времени его поддерживает (см. Quasthoff, 1980 — о таком виде рассказывания истории двумя рас- ' сказчиками). На полях справа мы обозначили повествова­тельные категории, которые, согласно нашему анализу,

могут быть соотнесены с соответствующими отрезками истории. Разумеется, возможны и другие интерпретации, поскольку все эти категории еще выделены достаточно ги­потетически и они еще не совсем формализованы и эксплицированы. Кроме того, некоторые фрагменты истории могут иметь более одной повествовательной функции. Два небольших отступления в записях опущены (например, после строки 8 дается дополнительная инфор­мация о хорошенькой дочери). И вновь следует отметить, что сам перевод обнаруживает серьезные недостатки: трудно с помощью английского языка равноценно пере­дать голландские разговорные выражения (например, ча­стица пои здесь переводится как well „ну, в общем").

ПРИУРОЧИВА­НИЕ К СИТУАЦИИ РЕЗЮМЕ ОЦЕНКА

(26) Мужчина: Раз уж вы говорите об этом. Это вещь забавная, что ж, я тогда расскажу вам кое-что забавное.

Вы знаете, что закалыва­ние овец—это одна из таких печальных вещей.

ОПИСАНИЕ ОК­РУЖАЮЩЕЙ ОБ­СТАНОВКИ ОРИЕНТАЦИЯ

Ну, тогда, хорошо, и жи­вут тут за углом, жила семья, турки, и у них всегда была хо­рошенькая дочка.

Но однажды, та женщи­на, что живет внизу, приходит ко мне и говорит: «Вы не знаете, где Г.?" А Г., он мой дружок, он был комендантом (в доме напротив). Я сказал: „Ну, он в сарае". „Что ж, — говорит она,—мне надо с ним немного погово­рить".

ОЦЕНКА

25 Интер.:

Мужчина:

Женщина:

Мужчина: 30

Интер: Мужчина: 35 Женщина: Мужчина:

Интер.:

40 Мужчина: Женщина:

Мужчина:

45 Женщина: Интер.: Мужчина:

Женщина:

Я говорю: „Хорошо, пойдемте со мной", и мы идём туда вместе. Я говорю: „Эй, Г." — я говорю — „соседке надо поговорить с тобой". И он говорит: „Ну, в чем дело?" — И тогда она говорит: „На лестнице плохо пахнет". Я говорю: „Ну, да­вайте пойдем, посмотрим". „И ещё забита труба от раковины". (Имитирует го­лос соседки).

Ну, и ещё посмотрите на это. Но к тому времени мы уже увидели баранью шкуру, тай­ком развешенную на балко­не.

Вот это да!

Вы понимаете, они закололи тайком овцу в ванной комна­те. Да, был рамадан.

Понимаете, рамадан.

И все, от чего они не зна­ли, как избавиться [того, что осталось от этой овцы], они запихали в эту неширокую трубу, понимаете. В канализационную трубу. В канализационную трубу. И это единственная история... И вся эта штука была забита.

Вскрыли трубу. Там была по­лиция тоже.

Послушайте, кто же так де­лает!

Что, кто, что эти люди сами вызвали полицию, чтобы она вмешалась, или что, что же случилось?

Да, приехала полиция. Ведь не разрешается резать овец дома, разве вы этого не знаете!

А еще это значит, что кто-то должен заплатить за все это. Ну, конечно! Да.

Потому что против этого ничего нельзя сделать. И это единственное столкно­вение, которое у нас одна­жды...

ОСЛОЖНЕНИЕ < РАЗВЯЗКА

ОСЛОЖНЕНИЕ!

РАЗВЯЗКА ОСЛОЖНЕНИЕ

ОЦЕНКА ОСЛОЖНЕНИЕ

ЭКСПЛИКА­ЦИЯ

ОСЛОЖНЕНИЕ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ ОСЛОЖНЕНИЕ

РАЗВЯЗКА

ОЦЕНКА

РАЗВЯЗКА

ОЦЕНКА ОЦЕНКА

ОЦЕНКА/ЗА­КЛЮЧЕНИЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ

50 Мужчина:

Интер.: Мужчина:

И самое интересное, что это было, так сказать, не... Кто вообще делает такие вещи. Вы же не станете резать цы­пленка в своей комнате, не так ли, и...

ЭКСПЛИКА­ЦИЯ ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Нет. Это теперь чаще всего делают на бойне. Но так и должно быть.

В этой истории мы, во-первых, видим, что, действительно, большинство введенных нами категорий реализуются. Во-вторых, эти категории не обязательно выражаются непрерывными сегментами, они могут быть выражены и с помощью дискретных фрагментов. Рассказ­чик может вновь и вновь вводить такие категории, как осложнение или развязка. В строке 18 мы встречаем опи­сание представляющего интерес события, которое нару­шает привычное положение вещей, а именно — появление необъяснимого запаха на лестнице. Затем следует первое введение развязки, выражающейся в действиях людей, ко­торые собираются помочь соседу. Но с помощью прямых имитирующих цитат вводится дополнительный осло­жняющий материал по проблеме, с которой столкнулись люди. Следующий основной элемент осложнения — „обнаружение бараньей шкуры", „тайно" вывешенной на балконе. Это, разумеется, повествовательное ядро исто­рии: самая удивительная и странная часть события. Интер­вьюирующий в строке 25 реагирует так, как от него это требуется, то есть выражая восклицанием оценку, чтобы отметить особую функцию и особый интерес к этому со­бытию. Уже из информации о бараньей шкуре слушаю­щий может понять, что случилось; поэтому следующим Ходом говорящего является просто-напросто подтвержде­ние этой догадки: они, действительно, зарезали барана (в ванной). Женщина объясняет причину: наступил рамадан. Это объяснение подхватывается или подтверждается ее мужем, который продолжает рассказывать детали об источнике запаха: останки барана запихнули в канализа­ционную трубу. Все эти различные детали обогащают об-Щую категорию осложнения (в схеме они входят в одну ячейку).

Заметьте, что дальнейший анализ события или действия может, к примеру, давать допустимые подразделения ка­тегорий, такие, как цель, повод, причина, действие, резу­льтат или последствия, как это предлагается в ранее упо­минавшихся различных грамматиках рассказов и работах

о повествовании, выполненных в рамках разработки сис­тем искусственного интеллекта. Мы все же не считаем перечисленные категории собственно повествовательны­ми, а скорее категориями, относящимися к более общей семантической теории событий и действий, лежащей в ос­нове теории повествования.

Интересно, что женщина в приведенном примере хочет прервать рассказ и заключает, что это единственная исто­рия, которая приключилась у них с иностранцами (весь их опыт общения с ними). Тем самым она отвечает на основ­ной вопрос интервьюирующего. Ее муж, тем не менее, еще не высказался до конца и продолжает описывать еще какие-то детали (нередко повторяясь), относящиеся к осложнению и развязке, например такой интересный факт, как вовлечение в инцидент полиции. Это, разумеет­ся, стратегически существенно, поскольку присутствие по­лиции делает происшествие более серьезным и, следова­тельно, более выигрышным для рассказа. Пока нами оставлена без внимания категория оценки: ведь не только само пережитое событие достойно того, чтобы о нем рас­сказывали. Нам также необходимо мнение о нем и, по возможности, мораль, которая из него следует. Здесь оценка (после наиболее обобщенной, которая дана в стро­ке 5) формулируется с помощью риторического восклица­ния (с соответствующим ударением на „сделает" (строка 38)). Характерно, что интервьюирующий хочет получить дополнительную информацию о роли, которую играет полиция в этом деле. Такой информации, тем не менее, не». поступает, а лишь повторяется все та же фраза. Оказывает­ся, что женщина интерпретирует вопрос интервьюирую­щего по-своему. Она формулирует существующую норму (закон) и предполагает при этом, что интервьюирующий этой нормы не знает (что является упреком в его адрес). Это может означать, что она боится, как бы интер­вьюирующий не счел событие недостаточно серьезным для того, чтобы вызывать полицию, а ведь без этого исто­рия была бы менее интересной. Затем вводятся дальней­шие оценочные ходы и подготавливается заключение: в 48-й строке, помимо оценки, выражается также и заключение более общего характера: с подобными вещами ничего нель­зя поделать. Таким образом, на уровне событий данной истории дается развязка, а именно обнаружение источни­ка дурного запаха, совершение определенных действий со­седями и полицией, тогда как на более высоком уровне развязка отсутствует: проблемы, возникающие у нас из-за

контактов с иностранцами, разрешить нельзя. В строке 49 женщина пытается дать заключение снова, на этот раз го­воря о „каком-либо контакте", послужившем причиной возникновения этой истории, но мужчина продолжает и здесь оценивать события, обращаясь к интервьюирую­щему с гипотетическим сравнением: „Вы же не станете ре­зать цыпленка у себя в комнате, не так ли?" Этот страте­гический ход не принимается полностью интервьюирую­щим, который, хотя и отвечает отрицательно, но все же добавляет, что в наши дни забой овец в основном про­изводится на бойне. Таким образом, интервьюирующий занимает все же несколько иную позицию по сравнению с теми, кто рассказывает стереотипные и основываю­щиеся на предубеждениях истории о „неприятностях с со­седями" (и, действительно, ведь сами голландцы нередко резали дома цыплят!). И, наконец, мужчина заканчивает свой рассказ так же, как и женщина, а именно тем, что в их практике это был единственный случай (негативного)об-щения с живущими по соседству иностранцами. Поэтому и заключение здесь является не своего рода моралью, а лишь минимально выраженным завершением, вновь на­поминающим о том, что послужило поводом для расска­за. Более существенным заключением и моралью пред­ставляется мысль, выраженная в строке 48: „С этим ниче­го нельзя поделать". Точно так же и оценка предполагает вывод—мораль, а именно: „Такие вещи у нас в Нидер­ландах не делаются". И действительно, по-настоящему суть в таких историях передают подобные повторяю­щиеся оценки. Они показывают, почему данная история так существенна для данного интервью. Они выражают отношение представителей этнического большинства к „отклоняющемуся" поведению представителей этниче­ски инородной группы.