2015-05-06
274
ет массу поклонников среди всех слоев населения, от умных политиков до истеричных бабенок. Литературные проблемы становятся одними из самых главных тем разговора, где бы он ни происходил — в таверне или салоне. Художественное и литературное образование превращается в непременное условие на право называться «культурным» человеком. Можно буквально повторить то, что Персии говорит о своих римских современниках: «Ессе inter pocula quarunt Romulidae satieri, quid dia poemata narrent»58. И те же самые, вероятно, даже в большей степени ventos et enormis loquacitas о художественных и литературных предметах начались среди высших и средних классов. Эти проблемы обсуждались всеми и повсюду. Одновременно с этим широкое распространение получили расплодившиеся критические журналы, обозрения, статьи, памфлеты, эссе, трактаты, не говоря уж о критиках, обозревателях и участниках «Клубов книги месяца». Короче говоря, ситуация по большому счету точно соответствующая тому, что обычно имеет место в подобной фазе культуры и что уже имело место в истории античной культуры во время аналогичного периода.
|
|
|
С другой стороны, стоит только коснуться внутреннего содержания этой критики, и она, как и в Риме, оказывается пустой, невежественной, бессмысленной и ничтожной. Но она, тем не менее, оказывается могущественной в других отношениях: она определяет «бестселлер» и тем самым успех или провал, славу или трагедию, победу или поражение, блеск или нищету художника и писателя. В этом и других отношениях ее влиятельность часто оказывается обратно пропорциональной ее внутренней
Ценности.
Как это в свое время было и в Риме, критика становится так же и насквозь коммерциализированной. Т*-к как уровень вкуса Широких масс чаще всего не очень высок, работа на широкий рынок имеет тенденцию к снижению качества как творческой продукции, так и критики. Отсюда — внутренняя опустошенность и того и другого в настоящее время. Мы производим огромное количество литературных и критических произведений, и все же большинство бестселлеров оказываются забытыми уже через несколько месяцев, в лучшем случае через несколько лет, а среди литературно-художественных критиков, несмотря на огромное их количество, навряд ли есть хотя бы один великий.
Наконец, как и следовало того ожидать в такой фазе, в области критики наблюдается своего рода анархия. Поскольку боль-
276 Часть 2. Флуктуация идеационалъной и чувственной форм искусства
шинство теорий и принципов отрывочны, плохо продуманы, каждый критик следует своей собственной прихоти или же прихоти босса, финансирующего газеты или журналы, для которых он пишет. Результатом является неразбериха, поверхностность, грызня между фракциями и кланами, пытающимися утвердить каждый свой собственный лилипутский критерий.
|
|
|
В таких условиях критика все больше теряет свой престиж и влияние. Уже сейчас звание бестселлера присваивается не столько критиками, как разными дельцами и коммерсантами, например, той кучкой лиц, от которых зависит рассылка книги в библиотеки, цена рекламы на книгу или же успех издательства в стремлении увидеть свою книгу в списке лучших книг месяца в различных «книжных клубах» и т. д. Большая часть этих дельцов, практически анонимных и озабоченных лишь прибылью, управляется людьми, которых нельзя назвать ни критиками, ни знатоками искусства и литературы. Сложившаяся ситуация является своего рода Немезидой за продолжающийся упадок самой критики.
Пустотой современной критики объясняется и появление в самом конце XIX — начале XX в. критики критиков. Это — разновидность восстания против чувственных суждений всякого рода; восстание, напоминающее уже отмечавшиеся выше бунты против визуальной живописи, против чувственной музыки, архитектуры и литературы. Восстание проявляется в разных формах: от саркастического разноса Льва Толстого в его трактате «Что такое искусство?» и его же нападок на Шекспира и современную ему литературу, искусство и критику59 до Манифестов в основном молодых и неистовых горячих голов — футуристов, символистов, сюрреалистов60 и прочих «архимодернистов», которые яростно и совершенно беспардонно набрасываются на предшествующие течения чувственной критики, заявляя им, что они свое отжили, и практически полностью их отрицая. В своей отрицательной реакции эти революционеры совершенно правы и являются, таким образом, симптомом кризиса чувственной критики. Но в своей положительной программе они все же не проложили нового пути, ведущего к новому и великому царству искусства, литературы и критики.
Итак, литература с XV в. до настоящего времени несомненно обладает всеми признаками, характерными для чувственной ментальное™, будем ли мы рассматривать ее со стороны внутреннего содержания или со стороны ее внешних форм или же
