Кодексы и их противники 7 страница

Возможности средств массовой информации и пропа­ганды убеждать громадные по своей численности аудито­рии чрезвычайно велики. Через прессу, радио, телевиде­ние к многомиллионным аудиториям приходит знание фактов действительности, которое вызывает активность человеческой мысли, создает предпосылки для усвоения теоретического мировоззрения и закрепления его новыми фактами. Массовая коммуникация дополняет непосред­ственный жизненный опыт людей опосредствованным ин­формацией опытом. Она создает ситуации, которые по­зволяют свести идеалы к фактам, что является необходи­мым звеном убеждающего воздействия и без чего эти идеалы останутся лишь пожеланиями, без каких-либо реальных шансов на принятие их массой и, следователь­но, на их практическое осуществление.

Могущество массовой коммуникации в том, что она дает реципиентам знания, которые не оставляют чело­века безразличным к их содержанию и поэтому могут переходить в принципы, определяющие его вербальное и актуальное поведение. Отбор такой информации и ее об­работка составляют важную и трудную задачу советских работников прессы, радио и телевидения. Ее успешным выполнением решается «задача убеждения народных масс»… […]

М.Маклюэн. С появлением спутника планета стала глобальным театром, в котором нет зрителей, а есть только актеры.*

За последнее десятилетие в стиле того, как делаются сообщения, произошли заметные изменения; в этой связи можно сказать о переходе от "старой журналистики" к "новой журналистике". "Старая журналистика" стремилась к объективности; представляя людей и события, она старалась добиться этого тем, что показывала сразу "обе стороны". На протяжении, по крайней мере, столетия показ "за" и "против", хорошего и плохого был общепринятым способом установления беспристрастного равновесия и справедливости. Однако, когда вы показываете обе стороны, то проявляете тенденцию игнорировать возможность того, что сторон может быть намного больше двух, и, по мере улучшения средств доступа к информации и ускорения работы средств обработки информации, простая светотень светлого и темного, "за" и "против" стала уступать невизуальным, ориентированным на переживание субъекта схемам-образам, позволяющим вовлекать человека в глубину происходящего путем погружения его в тотальность той или иной ситуации. Но, если "старая журналистика", рассказывая о людях и событиях, основное внимание уделяла выведению их на первый план как своего рода четко очерченных фигур, то “новая журналистика" может быть обозначена как предпочтение, отдаваемое не фигуре, а фону. "Новая журналистика" предлагает не столько взгляд на людей и события, сколько средство погружения в ситуации, одновременно вовлекающие большое количество людей. Так, в рассказах Нормана Мейлера о предвыборных партийных съездах 1968 г. в Майами и Чикаго внимание уделялось не столько политической линии той или иной партии и по партиям, а опыту, который приобретается в атмосфере съездовской шумихи.(12) В конце концов подход, погружающий вас в происходящее и сообщающий вам ощущение того, что "вы находитесь там”, является вполне естественным для журналистики в новом окружении телевизионной образности, ибо телевидение приносит внешний мир в интимную домашнюю жизнь, так же как делает предметом публичного разбирательства частную жизнь в домашних стенах.

Средство само есть содержание

Средство (или технологический процесс) нашего времени - электронная техника - придает новую форму и перестраивает схемы социальной взаимозависимости, а также каждый аспект нашей личной жизни...Общественная жизнь зависит в большей мере от характера средств, при помощи которых люди поддерживают между собой связь, чем от содержания их сообщений. Азбука, например, - это техническое средство, которое усваивается совсем маленьким ребенком почти бессознательным образом, так сказать посредством осмоса*. Слова и их значение предрасполагают ребенка думать и действовать автоматически. Азбука и книгопечатание поддерживали и поощряли процесс разъединения, специализации и обособления. Электронная техника питает и поощряет процесс объединения и спутывания. Не зная действия средств коммуникаций, невозможно понять общественные и культурные изменения. Прежнее обучение наблюдательности в наши времена стало бесполезным, потому что оно основано на психологических реакциях и понятиях, обусловленных прежней техникой - механизацией.
Шоковое смятение и глубокое отчаяние неизменно возникают в великие переходные периоды развития техники и культуры. Наш «век тревоги» является в значительной степени результатом попытки выполнять сегодняшние обязанности с помощью вчерашних орудий – вчерашних концепций.
..Наше время - это время преодоления барьеров, отказа от старых категорий, время повсеместных поисков... Мы уже достигли той точки, когда должен осуществляться корректирующий контроль, рожденный знанием средств информации и их общего воздействия на всех нас. Как новая среда будет программмироваться - сейчас, когда мы столь связаны друг с другом, когда все мы невольно стали движущей силой общественных перемен?

... Электронная связь низвергла господство «времени» и «пространства» и втягивает нас немедленно и беспрестанно в заботы всех других людей. Она перевела диалог на глобальные масштабы. Его миссией является Всеобщая перемена, кладущая конец психической, социальной, экономической и политической изоляции. Недейственными стали старые гражданские, государственные и национальные группировки. Ничего не может быть дальше от духа новой техники, чем «место для всего и все на своем месте». Вы не можете, как прежде, укрыться дома.

Мир различий лежит между современной домашней средой, объединенной электронной информацией, и классной комнатой. Сегодняшнее телевизионное дитя настроено на самые последние «взрослые» новости - инфляцию, бунты, войну, налоги, преступления, на красоток в купальниках - и сбито с толку, когда вступает в среду XIX в., которая все еще характеризует учебное заведение, где информация скудна, но упорядочена и построена по отдельным классифицированным планам, темам и графикам. Эта среда по своей сущности более похожа на любую фабричную структуру с ее инвентарем и сборочными конвейерами....Пришел конец публике - в значении великой согласованности отдельных и отличных точек зрения. Сегодня массовая аудитория (преемница «публики») может быть использована в качестве творческой, причастной силы. Вместо этого ей просто дают пачки пассивных развлечений. Политика предлагает вчерашние ответы на сегодняшние вопросы.

Возникает новая форма политики, причем такими путями, которых мы еще не заметили. Жилая комната стала кабиной голосования. Участие с помощью телевидения в маршах Свободы, в войне, революции, надругательствах и других событиях изменяет все...
Электронная система является продолжением центральной нервной системы.
Средства коммуникаций, изменяя среду, вызывают в нас необычные соотношения чувственных восприятии. Расширение любого чувства изменяет образ нашего мышления и деятельности - нашего восприятия мира. Когда изменяются эти соотношения, изменяются и люди. Доминирующим органом ощущений и общественной ориентации в доалфавитных обществах было ухо - «слух был верованием». Фонетический алфавит вынудил магический мир уха уступить нейтральному миру глаза. Место уха у человека занял глаз. Западная история почти на 3 тыс. лет была сформирована введением фонетического алфавита - средства получения информации, зависящего лишь от глаза. Алфавит является сооружением, состоящим из отдельных кусков и частей, у которых нет собственного семантического значения и которые должны быть нанизаны, подобно бусам, в одну линию в предписанном порядке. Его использование питает и поощряет обычай воспринимать всякую среду в визуальных и пространственных рамках - в особенности в рамках пространства и времени, которые однородны, постоянны и взаимозависимы...
Видимое пространство однородно, постоянно и связанно. В нашей западной культуре рациональный человек является визуальным человеком. Для него несущественно, что наиболее здравый опыт обладает небольшой «видимостью». Рациональность и видимость долго были взаимозаменяемыми терминами, но мы не живем более в преимущественно видимом мире. Разделение видов деятельности или привычка мыслить кусочками и частями - «специализация» - отражали ступенчатый линейный бюрократизирующий процесс, внутренне присущий алфавитной технике.

До того как было изобретено письмо, человек жил в акустическом пространстве: лишенный границ, направления, горизонта, в умственном мраке, в мире эмоций, при посредстве первобытной интуиции, ужаса. В этом болоте речь являлась социальным путеводителем.
Гусиное перо положило конец господству языка; оно уничтожило тайну; оно породило архитектуру и города, дороги и армии, бюрократию. Это была коренная метафора, с которой начался цикл цивилизации, шаг из темноты в свет ума.
Рука, которая заполняла пергаментную страницу, строила город.

Книгопечатание утвердило и усилило новый акцент на видение. Оно обеспечило появление единообразного размножаемого «товара», первый сборочный конвейер - массовую продукцию. Оно создало портативную книгу, которую люди могли читать в уединении изолированно от других. Теперь человек мог внушать убеждения - и вкушать предубеждения. Подобно станковой живописи, напечатанная книга многое прибавила к нашему культу индивидуализма. Стала возможной личная установившаяся точка зрения, и грамотность даровала возможность обособленности, изоляции.
Моментальный мир электроинформационных средств включает нас целиком и сразу. Невозможно обособление структуры... «Время» прекратилось, «пространство» исчезло. Мы теперь живем во всемирной деревне... в единовременном происшествии.
Мы переместились вновь обратно в акустическое пространство. Мы начали снова испытывать первобытные чувства, племенные эмоции. от которых нас отдалили несколько веков грамотности. Нам надо переместить центр внимания с действия на реакцию. Теперь мы должны заранее знать последствия любой политики или поступка, поскольку результаты проявляются без промедления... При высоких скоростях электронных коммуникаций более невозможны чисто визуальные средства постижения мира; они слишком медленны, чтобы быть своевременными или эффективными.
...Замкнутая связь через электросистемы крепко соединяет люден друг с другом. Информация изливается на нас мгновенно и непрестанно. Как только информация получена, она тут же замещается еще более свежей. Наш сформированный электроникой мир вынудил нас отойти от привычки классифицировать факты и способы узнавания по типам. Мы не можем более строить секционно, камень за камнем, шаг за шагом, потому что немедленная информация обеспечивает сосуществование в состоянии активного взаимодействия всех факторов окружения и опыта...

Печатная техника создавала публику. Электронная техника создала массу.
Публика состоит из отдельных индивидуумов, бродящих вокруг с собственными установившимися взглядами на мир - точками зрения. Новая техника требует, чтобы мы отказались от роскоши этой позы, этих отрывочных наблюдений.

Метод нашего времени заключается в том, чтобы использовать не частичные, а комплексные модели для исследования - техника приостановленного суждения является открытием XX в., так же как техника изобретательства является открытием XIX в...
Сейчас настали трудные времена, потому что мы являемся свидетелями сокрушительного столкновения двух великих технических эпох. К новой эпохе мы приближаемся с психологическими предубеждениями и чувственными реакциями, рожденными старой. Это столкновение неизбежно происходит во все переходные периоды: например, в позднем средневековом искусстве мы видели страх перед новой книгопечатной техникой, выраженный в теме «Плясок смерти». Сегодня подобные страхи выражены в театре абсурда. И то и другое одинаково бесплодно: попытка осуществить при помощи старых орудий то, чего требует новая обстановка.

...Телевидение завершает цикл чувственного восприятия мира человеком. С вездесущим ухом и движущимся глазом мы уничтожили письмо - акустиковизуальную метафору, которая определила динамику развития западной цивилизации.
Телевидение вводит в практику активный исследовательский подход, который включает в себя все чувства одновременно, а не одно зрение. Вам приходится быть «с» ним... В телевидении образы проецируются на вас. Вы служите экраном. Образы обволакиваются вокруг вас. Вы являетесь точкой исчезновения. Это создает своего рода направленность вовнутрь, обратную перспективу...

Реальная тотальная война стала информационной войной. В ней сражаются при помощи утонченных информационных средств, как в условиях «холодной войны», так и постоянно. «Холодная война» является реальным военным фронтом - окружением, включающим всех во все время и везде...

Информация, обработанная вашей средой, есть пропаганда. Пропаганда кончается там, где начинается диалог.

Д.Майерс. Социальная психология.*

Всюду нас стараются в чем-то убедить: в политике, в мага­зинах, в суде, в школе, в семье, в церкви, на переговорах. В свя­зи с этим социальные психологи стараются понять, что делает сообщение эффективным. Какие факторы заставляют нас из­менить свое мнение? И как, будучи уже в роли убеждающих, мы можем с наибольшим успехом «просвещать» других?

Представьте себе, что вы специалист по маркетингу и рек­ламе, то есть один из тех, кто несет ответственность за почти 400 миллиардов долларов, ежегодно затрачиваемых в мире на рекламу (Brown & others, 1999). Или представьте себя священ­ником, жаждущим пробудить любовь и милосердие в людских сердцах. Или представьте, что вы выступаете как агитатор, при­зывая экономить электроэнергию, кормить грудных детей ма­теринским молоком или голосовать за какого-нибудь полити­ческого деятеля. Как сделать свои слова более убедительными? Или, если вы опасаетесь, что вами начнут манипулировать, ка­кая тактика должна насторожить вас более всего?

Чтобы ответить на эти вопросы, социальные психологи обычно изучают воздействие убеждения тем же самым спосо­бом, каким геологи иногда изучают эрозию — наблюдая дей­ствия различных факторов в упрощенных, легко контролируе­мых экспериментальных условиях. Воздействие этих факторов, как правило, невелико, сильнее всего они влияют на слабые установки, не связанные с нашими ценностями (Johnson & Eagly, 1989; Petty & Krosnick; 1995). И все же их изучение помогает понять, каким образом за достаточно длительное время даже слабые воздействия приносят весомый результат.

Два пути убеждения

При выборе тактики прежде всего нужно решить, на чем остановиться: то ли сосредоточиться на том, чтобы выстроить ряд веских аргументов, то ли постараться, чтобы то, что вы хотите донести до слушателей, косвенно ассоциировалось у них с чем-то приятным. Исследователи Ричард Петти и Джон Качи-оппо (Richard Petty and John Cacioppo, 1986; Petty & Wege-ner, 1999), а также Элис Игли и Шелли Чейкен (Alice Eagly and Shelly Chaiken, 1993) сообщают, что людей, способных размыш­лять над полученной информацией, да к тому же и мотивиро­ванных к этому, легче убедить прямым путем убеждения — фо­кусируясь на аргументах. Если аргументы сильны, вы убедите | таких людей в своей правоте. Если аргументы слабы, люди, | мыслящие разумно, заметят, что аргументы неубедительны и начнут выдвигать контраргументы.

Но иногда сила аргументов не столь важна. Иногда мы не мотивированы или неспособны внимательно обдумывать. Если мы отвлеклись, не вовлечены или просто заняты, мы не тратим к время на внимательное обдумывание содержания обращения..^ В таких случаях можно прибегнуть к косвенному пути убежде-нияСРёкламные щиты и телереклама — медиа-средства, кото-рыепотребители могут видеть только в короткие отрезки вре­мени, — обычно используют в качестве косвенных намеков ви­зуальные изображения. Наши мнения относительно таких товаров, как продукты питания, напитки, сигареты и одежда, часто основывается скорее на чувствах, чем на логике. В рекла­ме подобных товаров нередко используются косвенные наме­ки. Вместо высказывания аргументов в пользу курения реклама сигарет просто связывает данный товар с представлением о красоте и удовольствии. Так, в рекламе прохладительных на­питков вместо того, чтобы давать полную информацию о со­ставе и вкусовых качествах, просто говорится: «Новое поколе­ние выбирает Пепси» — и таким образом этот напиток начина­ет ассоциироваться с молодостью, здоровьем и жизнелюбием. С другой стороны, в рекламе компьютеров, например, редко фи­гурируют звезды Голливуда или знаменитые спортсмены; вме­сто этого покупателям предлагается сравнительная информа­ция о ценах и технических характеристиках. Подгонка видов рекламных обращений к пути^ которым потребители наиболее вероятно последуют, может значительно увеличить вероятность того, что они вообще уделят хоть какое-то внимание убеждаю­щему сообщению (Petty, Wheeler, & Bizer, 2000; Shavitt, 1990). Даже у людей, привыкших мыслить аналитически, пред­варительное мнение иногда формируется косвенным образом -к примеру, в ответ на такие призывы, как: «Доверьтесь специа­листам!» или: «Мы вас никогда не подводили» (Chaiken & Ma­heswaran, 1994). Жители моего города недавно пытались голо­сованием решить сложный вопрос о правах собственности на местную больницу. У меня не было ни времени, ни желания са­мостоятельно изучать эту проблему (в тот момент я как раз писал книгу), но я заметил, что в голосовании принимают уча­стие люди мне симпатичные, которых к тому же я считал весь­ма компетентными в данном вопросе. Поэтому я воспользовал­ся простой эвристикой — друзьям и специалистам надо дове­рять — и голосовал так же, как они. Все мы выносим скоропа­лительные суждения, используя еще один эвристический метод: если оратор красноречив и привлекателен, явно имеет добрые намерения и приводит множество аргументов (еще лучше, если аргументы исходят от разных источников), мы поддаемся кос­венному убеждению и без особых размышлений принимаем предлагаемое нам сообщение.

…

Незаинтересованная аудитория воспринимает косвенные намеки. Вспомним два пути убеждения: прямой путь система­тического мышления и обходной — эвристических намеков. Точно так же, как, проезжая по городу, мы постоянно тормозим у всех светофоров, так и наши мысли, двигаясь по прямому пути, то разгоняются, то притормаживают, анализируя предложен­ные аргументы и формулируя ответы. Периферийный же путь мышления, как и магистраль, проложенная за пределами горо­да, быстрее приведет к месту назначения. Люди с аналитичес­ким складом ума, с высокими когнитивными потребностями предпочитают прямой путь (Cacioppo & others, 1996). Люди, которые не любят «напрягать мозги» — с низкой потребностью к познанию, — скорее отреагируют на такие косвенные намеки, как привлекательность говорящего или комфортная обстановка.

Однако имеет значение и предлагаемая тема. Все мы ак­тивно сопротивляемся внешнему влиянию, когда речь идет о важных для нас вещах, в то время как о менее значимых готовы судить поверхностно (Johnson & Eagly, 1990). Когда мы обду­мываем важную проблему, наши установки определяются силой высказанных окружающими аргументов и нашими собственными мыслями.

Очень простая теория, заключающаяся в том, что здесь ре­шающий момент — то, что мы думаем в ответ на сообщение, особенно когда у нас есть мотив для размышлений и когда мы умеем размышлять, помогает нам понять очень многое. Напри­мер, мы с большей готовностью верим человеку, которого счи­таем компетентным в данном вопросе, потому что, доверяя ис­точнику, мы более благожелательны и менее склонны подыс­кивать контраргументы. Не считая источник информации надежным, мы, более вероятно, последуем прямому пути. Вни­мательно обдумав содержание сообщения, мы можем попросту проигнорировать неподходящую нам информацию.

На основе этой теории было сделано множество предполо­жений, большая часть которых подтвердилась данными, собран­ными Петти, Качиоппо и др. (Petty, Cacioppo & others; Axsom & others, 1987; Harkins & Petty, 1987; Leippe & Elkin, 1987). В ряде экспериментов исследовались способы стимуляции мыслитель­ных процессов. При этом использовались риторические вопро­сы, выступление нескольких ораторов (например, выступали трое, и каждый из них приводил только по одному аргументу); людей заставляли почувствовать ответственность за то, как они воспримут сообщение; нередко вопросы повторялись, что­бы сосредоточить на них внимание людей; при проведении про­цедур экспериментаторы старались, чтобы испытуемые прини­мали не напряженные, а расслабленные позы. Во всех этих экс­периментах был получен один и тот же результат: стимуляция мышления делала веское сообщение еще более убедительным, а слабо аргументированное ~ еще менее убедительным.

Эта теория имеет и практическое применение. Люди, забо­тящиеся об эффективности своего выступления, думают не только о своем имидже и сообщении, но и о том, как, вероятно, прореагирует аудитория. Лучшие педагоги дают студентам воз­можность думать активно. Они задают риторические вопросы, дают интригующие примеры и ставят перед студентами задачу самим справиться с трудными проблемами. Такие методы по­дачи информации стимулируют процесс, приводящий к пря­мому пути убеждения. В классах, где указания даются менее принудительным способом, студенты получают возможность собственной обработки информации. А если они сами размыш­ляют над материалом и выдвигают собственные аргументы, вероятно, их работа будет более эффективной.

На завершающем этапе предвыборной кампании 1980 года, проходившей в духе острого соперничества, Рональд Рейган эффективно использовал риторические вопросы для того, чтобы стимулировать у избирателей появление желательных для него мыслей. Заключительную часть теледебатов он начал с двух сильнейших риторических вопросов, которые часто повто­рял на протяжении последней предвыборной недели: «Лучше ли вам сейчас, чем было четыре года назад? Легче ли сейчас пойти и купить необходимые для вас вещи, чем это было четы­ре года назад?» Большинство людей отвечали отрицательно, и Рейган, отчасти благодаря этому прямому пути убеждения, выиграл с перевесом даже большим, чем ожидалось.

Два пути убеждения в психотерапии

Одно из конструктивных применений силы убеждения используется в психологических консультациях и психотера­пии, которые социальный психолог Стэнли Стронг (Stanley Strong, 1978) назвал «ветвями прикладной социальной психо­логии» (р. 101). В 90-е годы все больше и больше психологов начинают признавать, что главное в психотерапии — социаль­ное влияние, то, как один человек влияет на другого.

Ранние исследования психотерапевтических эффектов со­средоточивались на том, каким образом психотерапевт может стать в глазах клиентов человеком компетентным и заслужи­вающим доверия и каким образом это доверие усиливает его влияние (Strong, 1968). Более современные исследования ин­тересуются уже не столько психотерапевтом, сколько тем, ка­ким образом влияние, оказываемое на пациента, воздействует на его мышление (Cacioppo & others, 1991; McNeill & Stolten-berg, 1991; Neimeyer & others, 1991). Косвенные моменты, та­кие как доверие к врачу, распахивают двери для идей, к кото­рым психотерапевт хотел бы подвести пациента. Но здесь не стоит забывать, что более длительные изменения установок и поведения обеспечиваются прямым путем убеждения. Поэто­му следует добиваться не только внешнего согласия пациента с компетентным суждением специалиста, но и изменения мыш­ления пациента.

К счастью, большинство обращающихся за помощью па­циентов настроены как раз на восприятие убедительной инфор­мации не в косвенном, а в прямом изложении, на глубокое об­думывание своих проблем под руководством психотерапевта. Задача последнего — выдвинуть аргументы и задать вопросы, рассчитанные на то, чтобы направить ход мыслей пациента в нужную сторону. Собственное видение проблемы психотерапев­том менее важно, чем возникающие у пациента мысли. Тера­певту следует выбрать такой способ для объяснения положе­ния дел, который позволил бы пациенту услышать и понять точку зрения психотерапевта, способ, который вызовет согла­сие, а не появление контраргументов. Кроме того, пациенту необходимо время на обдумывание и пространство для манев­ра. Вопросы типа: «Как вы относитесь к тому, что я сказал?» могут стимулировать мышление пациента.

Мартин Хизакер (Martin Heesaker, 1989) приводит в каче­стве иллюстрации прямого пути убеждения случай Дейва, сво­его 35-летнего аспиранта. Дейв отрицал тот факт, что его скры­той проблемой является болезненная зависимость от лекарств, и консультирующий психотерапевт призвал на помощь свое знание о том, что Дейв, как интеллектуал, предпочитает строгие доказательства. Это знание психотерапевт использовал для того, чтобы убедить пациента признать диагноз и присоединиться к так называемой оздоровительной группе взаимной поддержки. Психотерапевт сказал следующее: «О'кей, если мой диагноз неверен, я буду рад изменить его. Но сначала давайте вместе пройдемся по списку симптомов злоупотребления психотроп­ными веществами, чтобы проверить, прав я или нет». Затем он не спеша начал называть симптом за симптомом, давая Дейву время на обдумывание каждого пункта. Когда список подошел к концу, Дейв откинулся в кресле и воскликнул: «Не могу пове­рить, но я действительно дьявольский наркоман!».

В одном из экспериментов Джон Эрнст и Мартин Хизакер (John Ernst & Martin Heesaker, 1993) продемонстрировали эф­фективность прямого пути убеждения, прибегнув к помощи участников семинара по тренингу настойчивости. Одна группа пошла традиционным путем теоретического изучения концеп­ции настойчивости. Члены другой группы параллельно теоре­тическим занятиям на семинаре и в своей повседневной жизни старались отмечать те случаи, когда они приносили себе вред, не проявив должной настойчивости. Затем участники семина­ра выслушивали аргументы, которые, по мнению Эрнста и Хизакера, могли вызвать нужные мысли (например, «не настаи­вая на своем, вы приучаете других игнорировать вас»). Каж­дый раз в конце семинара Эрнст и Хизакер просили участников задержаться и изложить свои мысли обо всем том, что они толь­ко что узнали. На тех участников семинара, к кому применя­лись методы стимулирования мышления, курс тренинга ока­зал более благотворное влияние. Их соседи по комнатам в кам­пусе отмечали, что и в последующие две недели они проявляли большую настойчивость.

В своих «Мыслях», написанных в XVII веке, французский философ Паскаль писал: «Обычно людей более убеждают до­воды, которые они открыли сами, чем те, что найдены други­ми». Этот афоризм стоит запомнить на всю жизнь.

Модуль 5. Механизм внушения в массовой коммуникации.

ХРЕСТОМАТИЯ

Шерковин Ю.А. Убеждение и внушение в массовых информационных процессах [32]

В широком плане термином «внушение» принято обо­значать некритическое принятие любого внешнего соци­ального воздействия (разумеется, кроме насильствен­ного). В более узком смысле — применительно к ин­формационным процессам — внушением называют вид психического воздействия, словесного или образного, вы­зывающего некритическое восприятие и усвоение какой-либо информации. Под влиянием внушения могут воз­никнуть представления, не соответствующие действитель­ности, появиться стремление действовать без оценки полученных побуждений и верить источнику информации без тени сомнения в его надежности. […] Через внушение в содер­жание сознания входят стереотипы, разделяются житей­ские мудрости, закрепленные в пословицах, афоризмах, «крылатых» словах. Наконец, внушение — важный фак­тор распространения лозунгов — суждений, в которых предельно кратко, но точно определяется ситуация или проблема и провозглашается цель действий.

Внушение известно человечеству с незапамятных вре­мен. […]

Вместе с тем внушение оказалось единственно воз­можным способом передачи идей, недоказуемых с по­мощью логических доводов или представляющихся аб­сурдными с точки зрения здравого смысла и привычных норм. Именно по этой причине становились возможными психические эпидемии кликушества, деятельность различ­ных сектантских пророков и пророчиц, распространение слухов о массовой эпидемии опасной болезни или близ­ком конце света и т. д. […]

Под влиянием внушения развивались массовые иллю­зии и массовая истерия. […]

Вместе с тем подмечено, что некритическому восприя­тию, усвоению и принятию иногда самой невероятной информации предшествуют аномальные состояния обы­денного сознания, возникающие в результате явлений социальной напряженности, кризисных ситуаций, затра­гивающих значительные массы людей. Подобного рода ситуации характеризуются тем, что в них отсутствуют достаточно надежные критерии для оценки обстановки, и люди проявляют повышенную готовность принять вну­шающее воздействие. […]

Чрезвычайно велика роль внушения в процессах вос­приятия мыслей и чувств, облеченных в художественную форму. Усвоение фантастических образов и ситуаций без внушения вообще невозможно. Влияние любой сатиры на сознание людей происходит также благодаря внушаю­щему воздействию слов и образов, передающих преднамеренно гиперболизированные положения, свойства и по­ступки.

Трудно переоценить роль внушения и как воспита­тельного средства и способа преодоления негативизма, возникшего в силу действия самых разнообразных при­чин[33]. С помощью внушения становится возможным пре­одоление максимализма и скептицизма, свидетельствую­щих о гипертрофированной сопротивляемости информа­ционному воздействию извне «под влиянием обнаружен­ных в процессе жизненного опыта расхождений между теми или иными идейными, нравственными и прочими установками, ценностями, с одной стороны, и жизненным опытом, с другой»[34]. Наконец, принцип внушения широко используется современной социальной психологией для объяснения процессов межличностного влияния, явления конформизма и т. д. Ряд буржуазных теоретиков выдви­нул принцип внушения даже в качестве классифицирую­щего признака при отграничении пропагандистского воз­действия от процесса обучения, поскольку пропаганда, по их мнению, — процесс влияния меньшинства на боль­шинство прежде всего через внушение. Обучение, соглас­но этому разделению, представляет собой влияние боль­шинства на меньшинство и без помощи внушения[35].