Общее и отличия в подходах

Критика платоновской концепции идеального государства ведет­ся давно и с самых различных позиций. Однако критический анализ, проведенный независимо друг от друга А.Ф. Лосевым и К. Поппером, несомненно заслуживает того, чтобы быть отмеченным особо. В силу целого ряда причин работа, проделанная данными авторами, такова, что с фактом ее существования и с основными особенностями разви-

тых ими подходов должен быть знаком каждый, кто претендует в наше время быть образованным человеком. Именно данные авторы явственно и недвусмысленно вскрыли и обнажили внутреннюю связь платоновс­кой утопии с особенностями социальной жизни XX в., в которой ярко проявились тоталитарные тенденции подавления индивидуальной сво­боды личности. Если давно уже было замечено, что ретроспектива пла­тонизма — Древняя Спарта, то благодаря в первую очередь А.Ф. Лосе­ву и К. Попперу стало ясно, что перспектива платонизма — не феода­лизм¹ или что-нибудь еще, а тоталитарные режимы XX в.

Работа К. Поппера «Открытое общество и его враги», первый том которой почти целиком посвящен критическому анализу платоновс­кого идеального государства, была написана в 1939—1943 гг. Она стала широко известной на Западе и явилась одним из мощных стимулов осознания западным обществом опасностей тотального подавления личности — опасностей, которые исходят из весьма благих побужде­ний установления всеобщей справедливости. Выяснилось, в частно­сти, что тоталитарные стремления суть не просто случайный всплеск помутненного разума, а заложены достаточно глубоко в определен­ном и по-своему логичном способе рассуждений. Этот способ чрезвы­чайно наглядно представлен Платоном в его обоснованиях идеально­го государственного устройства.

Знаменитые восемь книг («восьмикнижье») А.Ф. Лосева, вышед­шие одна за другой в 1927—1930 гг., посвященные античности, глав­ным образом Платону и платонизму, наполнены явными и скрытыми параллелями и аналогиями с современностью, с особенностями только еще сложившейся государственно-общественной системы. Совершен­но очевиден внутренний мотив протеста против установившихся в Советском Союзе порядков, причем не только против того, что про­исходит внутри страны, но и того, что имеет место за ее пределами и что тоже причастно к совершающемуся. А.Ф. Лосев находится, конеч­но, в ситуации, радикально отличной от той, в которой живет и ра­ботает Поппер. Взгляды двух мыслителей также чрезвычайно отлич­ны, а во многом просто несопоставимы. Тем не менее в данной ими критике платоновской утопии можно обнаружить черты сходства.

Общее состоит в том, что оба автора критикуют платоновскую социальную конструкцию именно с той позиции, которая есть реаль­ный ее антипод, — с позиции защиты жизни и достоинства личности. Платоновский приоритет государственного целого над индивидом, хотя и прикрыт рассуждениями о благе, справедливости и т.д., кото­рые призваны якобы служить в конечном итоге интересам каждого человека, не позволяет на деле даже правильно поставить задачу обес­печения свободы индивида. Однако здесь возникает целый ряд вопро­сов, ответы на которые, данные двумя мыслителями, значительно

¹ См., например: Богомолов А. С. Античная философия. М., 1985. С. 184 (сноска).

7-781

отличны. Во-первых, в чем состоит коренная причина того, что Пла­тон считает естественным подход с точки зрения государственного целого, а не с точки зрения личности. По К. Попперу, платоновская позиция органически связана со всей его метафизикой, следователь­но, с теорией идей. Именно в последней заложен «методологический эссенциализм», логически неизбежно влекущий Платона к соответ­ствующим выводам: «Название методологический эссенциализм я ис­пользую для обозначения точки зрения, характерной для Платона и многих его последователей, согласно которой задача чистого позна­ния, или «науки», состоит в том, чтобы отыскивать и описывать под­линную природу вещей, т.е. их подлинную сущность или реальность. Особенность учения Платона состояла в том, что он полагал, будто сущность чувственных вещей может быть обнаружена в других, более реальных вещах — в их предках или формах»¹. Методологическому эс-сенциализму К. Поппер противополагает методологический номинализм, который в качестве цели науки видит описание вещей и событий, представленных в нашем опыте, а также их объяснение при помощи научных законов. К. Поппер показывает, что эссенциализм влечет за собой подход, рассматривающий все проблемы с точки зрения цело­го, а не его частей. Приоритет целого есть холизм (от англ, whole -целый, весь целиком). Подход Платона к государству есть, следова­тельно, частный случай холизма и изначально чреват всеми отрица­тельными выводами. Кроме того, в платоновской методологии важ­ную роль играет «историцизм». Этим термином К. Поппер обозначает взгляд, согласно которому якобы существуют всеобщие и достаточно строгие законы истории, знание которых позволяет делать надежные (хотя и довольно общие) предсказания относительно будущего. К. Поп­пер отрицает возможность формулировки таких законов. Платоновс­кий историцизм связан с исходным пунктом его воззрений, т.е. с те­орией идей, следовательно, с эссенциализмом.

Второй фундаментальный вопрос, обсуждаемый в связи с плато­новской утопией: какова радикальная альтернатива тотальному под­чинению личности обществом? Ответ К. Поппера ясен: такой альтер­нативой является либерализм западного типа или плюралистическое общество, которое автор называет «открытым», в отличие от постро­енных по образцу платоновской утопии «закрытых» обществ.

Согласно А.Ф. Лосеву, ответы на оба поставленных вопроса выг­лядят иначе. Реальную альтернативу тоталитарной утопии он видит отнюдь не в либерализме западного типа. Скорее напротив, либера­лизм, как он сложился на Западе, сам есть некоторая смягченная форма тоталитаризма: свобода личности в нем иллюзорна и неполна. Опасности подвергается и сама личность, поскольку, по А.Ф. Лосеву,

личность есть целостность. Господство позитивной науки, как и ряд других факторов, ведет к превращению человека в частичность, в разбросанность.

Размышления А.Ф. Лосева об античности и о Платоне движутся в плоскости не методологии науки (как у К. Поппера), а философии. Поэтому он рассматривает Платона не в качестве ученого-теоретика, не соблюдающего или незнающего принципов научной методологии, а как выразителя духа культуры и характерных для данной культуры осо­бенностей. С этой точки зрения теория идей Платона, выражающая спо­собы схватывания предмета мышлением, должна быть оценена поло­жительно. Отказ от стремления к определению сущности вещи, отнесе­ния ее к более общему роду, понимания ее как целостности означал бы разрушение мысли, отказ от всякого мышления. Конечно, это не зна­чит, что следует в научном познании всегда и всюду исходить из целого в ущерб частям. Поэтому коренную причину отрицания значения инди­видуального бытия в платоновской утопии А.Ф. Лосев видит совсем в ином — в том, что Платон, как и вся античность, не знает понятия личности как таковой. Ни в греческом, ни в латинском языке нет даже слова «личность». «В греческом языке, — пишет А.Ф. Лосев, — на обо­значение личности претендует... термин «гипостасис» (русское: «ипос­тась»). Только в позднейшей литературе появляется склонность пони­мать этот термин как «характер лица». Античная культура, столь велико­лепная своей чувственно-наглядной формой, была внеличностной. Это значит, что древний грек не знал ни наивысшего нравственного иде­ала, ни высшей совестной инстанции, ни жертвенной любви. Неуди­вительно, что государственность настолько подчиняла личность, что в ней не оставалось ни личной глубины, ни теплоты человеческого чувства. Платон, следовательно, отобразил греческое мировоззрение вполне адекватно, но с присущей ему привычкой все додумывать до конца вывел в своем проекте идеального государства вытекающие из этого мировоззрения следствия»¹.

Глава IV НЕОПЛАТОНИЗМ

Платоновской философии в ее чистом виде не была суждена дол­гая жизнь. Непосредственные ученики Платона внесли в нее суще­ственные изменения. Однако проблемы, осознанные и сформулиро­ванные Платоном, стали стимулом философского творчества и фак-

¹ Поппер К, Открытое общество и его враги. М., 1992. Т. 1. С. 63.

¹ Лосев А.Ф. Дерзание духа. М., 1988. С. 163.

тором культуры на все последующие времена. В этой связи особо сле­дует обратить внимание на философию неоплатонизма, возникшую в III в. н.э. и развивавшуюся вплоть до начала VII в. Неоплатонизм свя­зан прежде всего с именами Аммония, Плотина, Порфирия, Прокла. Характерно, что возврат к идеям Платона и потребность в их переос­мыслении возникают в период, когда античный способ философство­вания подходит к концу, постепенно уступая новому и радикально отличному от него — философствованию, отправляющемуся от хрис­тианского Откровения. Неоплатонизм возникает на фоне широкого распространения эклектических учений, пытающихся сочетать в себе несоединимые элементы древних философских систем. Он тем самым являет собой осознанное стремление к целостности, к философии, последовательно выводимой из единого универсального принципа. Это была последняя попытка решить задачу единства и целостности в рамках дохристианской, т.е. языческой, философии.

Основоположником неоплатонизма считается Аммоний (умер ок. 242 г.). Бывший христианин, он увлекается «античной мудростью», изучает платонизм, учение Аристотеля и других древних авторов. Ам­моний не оставил письменных трудов, но воспитал выдающегося уче­ника. Им стал Плотин (ок. 204—270 гг.), около одиннадцати лет обу­чавшийся у Аммония, а затем основавший философскую школу в Риме. Плотин создал целый ряд трудов, которые его ученик Порфи-рий впоследствии объединил в группы по девять произведений в каж­дой. Отсюда их название — «Эннеады».

Нас интересуют самые общие характеристики неоплатонизма, чтобы, сопоставляя его с учением Платона, иметь возможность глуб­же понять и ту и другую философскую систему. Это тем более важно, что с этими же идеями нам придется встретиться еще раз в дальней­шем, когда неоплатонизм станет философской основой гуманизма Возрождения. Кроме того, неоплатонизм явился наиболее зрелой и наиболее синтетической философией во всем античном мире, факти­чески синтезом всех его достижений. В концепции неоплатоников пла­тоновская философия видоизменяется, дополняется с учетом мета­физической эволюции постплатоновского периода. В основе их учения лежат четыре фундаментальные категории: Единое, Нус (т.е. Ум), Мировая Душа и Космос.

Внимательно изучая платоновскую теорию идей в свете ее крити­ки последующей философией (в частности, Аристотелем; см. гл. III), неоплатоники обратили внимание на то, что в системе Платона от­сутствует реальный субъект мышления и творчества. Действительно, мир идей у Платона есть безличный план (проект) мира. Этот план не придуман Демиургом, а существует независимо от последнего, так что «мастер и художник» находит его предзаданным, готовым. Оче­видно, что план не может существовать и развиваться (а у Платона он и оказывается застывшим, что явилось одной из причин жесткого

платоновского консерватизма, проявившегося во всех его воззрени­ях), если внутри самого плана не заключено активное деятельное на­чало. Иначе говоря, план в своем чистом виде, до всякого воплоще­ния, должен сам себя мыслить и осознавать свое мышление, управ­лять им. Так в неоплатонизме появляется Ум (Нус), который есть то, что мыслит, и одновременно то, что мыслится. Следовательно, он осознает самого себя, является самосознанием, хотя от этого он еще не становится конкретным существом, тем более личностью. На мес­то платоновского мира идей неоплатоники ставят, таким образом, надкосмическое сознание, в котором мыслящее и мыслимое совпада­ют одно с другим.

Изменения, внесенные в трактовку платоновского мира идей че­рез введение понятия Ума, позволяют по-новому трактовать связь идеального мира с чувственно-воспринимаемым. Нус есть чистое вы­ражение не только геометрического устройства мира (как платоновс­кие идеи), но и всяких закономерностей, притом понятых подвижно, т.е. динамически. Дело в том, что идеальный план мира реализуется не одномоментно, не сразу, а как процесс. Поскольку Нус есть процесс, есть непрерывное мыслимое становление, то и воплощение его в мире тоже не может не быть процессом. Излияние Ума в Космос обозначе­но специальным термином — «эмманация», т.е. исхождение или ста­новление. Но одновременно это непрерывающийся процесс вселения души в мир. Следовательно, Мировая Душа (София) есть вечно под­вижная внутренняя закономерность Космоса. Более того, сам Космос и есть результат вечно подвижной активности Мировой Души, скры­той за внешней хаотичностью и неупорядоченностью, но доступной внимательному и мыслящему человеческому взгляду. С одной сторо­ны, Космос воспринимается неоплатониками в качестве отражения и воплощения Мировой Души, а через ее посредство и самого Нуса. С другой — в Мировой Душе заключена загадка и Космоса, и Ума — тайная причина красочности и гармоничности мироустройства, его самодвижения. Во всех проявлениях мира можно, следовательно, най­ти наилучшее и предельно художественное осуществление самодви­жения Космоса. Именно в опоре на художественную одушевленность Космоса человек способен развивать собственное творчество — по­знавательное и культурное, которое, таким образом, всегда оказыва­ется окрашенным художественно-эстетически. Эстетичность, кроме того, связана с неоплатонической трактовкой Единого.

Платон мыслил Единое в качестве вершины в иерархии мира идей. Будучи вершиной платоновской конструкции, Единое находилось на предельной высоте, но внутри, а не вне идеального мира, следова­тельно, являлось одной из составных частей идеального плана. Нео­платонизм выводит Единое за пределы Ума, возводя его на еще боль­шую высоту. Тем самым Единое становится сверхумным, лежащим выше Ума. Ум есть олицетворение логического, дискурсивного мыш-

ления, следовательно, это то, что может быть познано человеком посредством логического рассуждения. Единое, выведенное за преде­лы Ума, поставленное выше него, предполагает сверхразумный спо­соб постижения, не одними только логикой и наукой, но чем-то, что родственно, например, вдохновению художника. Схватывание Еди­ного или, иначе говоря, мгновенное постижение мира в единстве всех его частей, открывающееся в момент творческого взлета, есть непосредственное постижение его абсолютной сущности.

Понятие Единого основывается на тех же рассуждениях, которые в свое время были проведены Платоном. Их исходная точка — наблю­дение над тем, что каждая отдельная вещь есть некоторое единство, которое предполагает границу, отделяющую ее от других. Единство вещи не может быть простой суммой разнообразных качеств: цвета, веса, запаха, формы и т.д. Должно быть нечто, что объединяет бесконечное многообразие свойств в целостность, которая выше простой суммы свойств. Мыслить вещь можно, только если представить ее как целое, а затем уже исследовать ее свойства, тогда это будут свойства данной вещи, а не свойства вообще. Следовательно, принцип единства есть условие мыслимости чего-либо и как таковой есть условие непротиво­речивости мышления. Единство, взятое как принцип, оказывается «един­ством всех единств» или условием мыслимости каждой отдельной вещи и Космоса в целом. Поэтому оно предстает в качестве универсального принципа всякого бытия. Таков логический путь к Единому, доказыва­ющий, согласно Платону и неоплатоникам, логическую необходимость его существования. Однако, по взглядам представителей неоплатониз­ма, познание не исчерпывается доказательством: оно предполагает не только непрерывность логического рассуждения, но и прерывность, скачок мысли. Иначе говоря, возможен и необходим творческий про­рыв, интуитивное озарение, которое происходит в моменты высшего энтузиазма. В них человек непосредственно-интуитивно схватывает и осознает единство там, где на первый взгляд его нет и не может быть. Поскольку внутренняя целостность может быть обнаружена во всем -безразлично какой конкретно фрагмент реальности мы наблюдаем, -постольку ясно, что Единое есть универсальный и высший принцип мироздания. Именно так реально и происходит постижение Единого — через всматривание в определенный фрагмент реальности, поскольку охватить весь мир в целом человек может лишь абстрактно. Но это значит, что Единое, открываясь во всех отдельных частях мира и заяв­ляя о себе всюду, выявляет себя в качестве принципа: «все во всем». Иначе говоря, каждый фрагмент мира, в том числе и человек, содер­жит в себе весь мир в целом и каждую его составную часть.

Как видим, неоплатонизм — учение, мотивирующее и объясняю­щее творчески-созидательную миссию человека посредством творчес­кого момента, составляющего сверхприродную сущность мира. Чело­век предстает в качестве художника-творца, приоткрывающего завесу

над таинственностью Мировой Души и призванного выразить открыв­шуюся тайну в собственном творчестве. Мир таков, что своей сутью призывает к творческому энтузиазму, чтобы отразить его гармоничес­кое, непрерывное динамическое единство в слове, звуках, красках, любом подходящем материале и тем самым продлить процесс миро­вого самосозидания. На этом пути человек обретает самого себя и самоутверждается.

Неоплатонизм, конечно, радикально отличен от своего первооб­раза — философии Платона. Несколько веков послеплатоновской идей­ной эволюции не прошли даром. Тем не менее ретроспективно он позволяет многое понять в учении Платона, впрочем, как и в фило­софии его лучшего и самого известного ученика — Аристотеля.

Глава V АРИСТОТЕЛЬ