Красота любви

Большинству людей знакомы боль и разочарование, постигавшие их в любви. Практически каждый из нас знает отвратительное послевкусие, остающееся после разрыва отношений.

Джоэл, приятель, с которым мы вместе учились в колледже, сказал однажды субботним вечером после разрыва отношений с очередной девушкой: «Дружище! Я знаю, как завязать отношения — но я понятия не имею, как их поддерживать».

Не только Джоэл (по последним сведениям, до сих пор не женившийся), пытается решить эту проблему. Среди представителей нашего поколения эта проблема достигает масштабов эпидемии.

Еще есть Марго из Миннесоты. Марго не сочувствует Джоэлу. Как она говорит, «я не могу портить отношения с парнями, которых не знаю!»

На кого бы из этих двух вы ни считали себя похожими (возможно, что ни на одного из них), я уверен, что желание Кэти, студентки старшего курса колледжа, немало размышлявшей на тему любовных отношений, знакомо и вам. «Эрик, пойми, — восклицает Кэти своим тоненьким голоском, — я хочу, чтобы история моей любви была прекрасна!»

По-моему, Кэти озвучила желание целого поколения, жаждущего любви и воспитанного на пропаганде презервативов и предупреждениях о СПИДе. Мы знаем все о физиологической стороне любви, но при этом не знаем ничего о ее красоте.

Откровенно говоря, большинство из нас к шестнадцати годам пришло к выводу, что истинная любовь существует только в голливудских фильмах, в которых играют Том Хэнке и Мэг Райан. Все эти «жили долго и счастливо» — для идеалистов и мечтателей, а не для реалистов и людей, способных критически мыслить.

Я хочу предупредить вас заранее, что не собираюсь воскрешать утраченный романтизм. Слышу, как Лесли восклицает:

«Да уж, это точно!» (Однако иногда я все же пытаюсь его воскресить!)

Я вырос в том же обществе, что и вы. Я вырос на комиксах про утенка Дональда и играл с игрушкой «слинки»*. Я носил джинсы и кроссовки так же, как и прочие дети. Я ходил в начальную школу, когда в мире закончилась нефть, в среднюю

— когда были обнаружены ее новые запасы, и едва окончил старшую, когда из-за той же самой нефти бомбили Ирак.

Я знаю мир, в котором вы живете, потому что сам живу в нем. И хотя я не защищал докторскую диссертацию, посвященную любовным отношениям, я считаю: у меня есть что сказать вам о них, и то, что я хочу сказать, может в корне изменить ваше представление о любви и любовных отношениях. Если вы — представитель современного жаждущего любви поколения, вам предстоит обнаружить отзвук небесного на земле, читая о прекрасной любви, которая действительно существует.

* Детская игрушка «слинки» — пластиковая пружинка из множества витков всех цветов радуги. В России ее называли «радуга» и «онда» («ondamania master*). — Примеч, ред.

Если бы вы знали историю моих романов, вы, возможно, спросили бы: а имею ли я право рассказывать вам о красоте любви. Часто я и сам задаюсь этим вопросом. С самого начала я был неловок во всем, что касалось отношений с девушками. Когда я был прыщавым тринадцатилетним подростком, я представить себе не мог, что когда-нибудь поправлюсь какой-нибудь девочке. Возможно, вы никогда не просили Бога спасти мир от вашего лица, но если вам знакомо то, 0 чем я говорю, знайте — я тоже перенес подобные страдания.

Я помню себя долговязым очкариком с выпирающими скобами на зубах, когда все добрые женщины, видевшие меня, обязательно восклицали: «Бедненький мальчик, до чего же он тощий!» — и норовили накормить меня обедом. Я помню, как пользовался средством от перхоти, пытаясь избавиться от дурацких белых хлопьев, которыми была усыпана моя шевелюра. Конечно же, когда Марк — мой млаший братец — обнаружил флакон с этим средством под моей кроватью,

он мигом преобразился во Фрэнка Синатру и душераздирающим голосом спел мне «Белое Рождество», несмотря на то что на дворе был только октябрь.

Никто не сможет сказать, что я не знаю, что значит чувствовать себя страшилищем! Я помню, как, будучи подростком, сфотографировался в ателье, а когда пришел получать фотографию, мне отдали ее бесплатно. Работники фотоателье были готовы заплатить мне, чтобы я забрал у них свою фотографию и она по случайности не попала в альбом, где были представлены образцы их работ.

А еще я знаю, что значит чувствовать себя одиноким, по-настоящему одиноким. Я знаю вкус отравляющего жизнь чувства одиночества, смешанного с жаждой физической близости, когда кажется, что твое сердце плавится, как кусочек пастилы, которую поджаривают на костре.

Я знаю, что значит хотеть обнять кого-то, чтобы этот кто-то прижался к тебе и сказал тебе о своей любви! Я знаю, что значит желать, чтобы у тебя был тот, с кем ты мог бы разделить свою нелепую жизнь, кому бы ты мог подарить свою страстную любовь и нежные объятия. Я знаю, что значит стремиться к «красивой любви».

Как я уже сказал, что школьный бал 1988 года стал настоящей катастрофой. В этом событии не было ничего прекрасного (я до сих пор вздрагиваю, когда в моем присутствии кто-нибудь начинает говорить о мопсах). Но день моей свадьбы, состоявшейся в 1994 году, был исключительно прекрасен. Где-то между школьным балом и медовым месяцем мое понимание любви полностью изменилось. По мере того как происходили эти изменения, я осознавал, чего же недостает в представлении о любви и любовных отношениях, бытующем в нашем обществе. Я открыл для себя красоту любви. И это открытие я совершил там, где меньше всего ожидал.