Гений любви

Как во всякой человеческой деятельности есть раз-
ные степени одаренности, начиная от полной бездар-
ности и кончая гениальностью, так и в «искусстве-j
любви» есть своя одаренность и свой особый Гений —·|
высшая степень творческой уникальности в любви. Ко-^
нечно, всякая любовь уникальна, но Гений любви пора^
жает необычайным великолепием, оригинальностью wi
щедростью своих проявлений. Для Гения любви есть
одна Любовь, как «горная вершина жизни», как ее
глубинный смысл и вечный огонь, который не может погат
сить даже смерть. А. И. Куприн в повести «Суламифь»
устами мудрого Соломона говорит юной Суламифи:|
«Дитя мое, тысячи раз может любить человек, но;

только один раз он любит». А в повести «Поединок»
офицер Назанский выражает высокое представление о
любви самого автора: любовь — «удел избранников...
все люди обладают музыкальным слухом... а один из
них — Бетховен. Так во всем: в поэзии, в художестве,
в мудрости... И любовь имеет свои вершины, доступные
лишь единицам из миллионов» '. Гений любви остается
в веках, как Легенда и Пророчество, как далекая
Звезда, таинственный свет которой притягивает сердца
всех последующих поколений. Такова любовь Данте
к Беатриче, о которой он поведал миру в своей
«Божественной комедии», или любовь Петрарки к Лауре,
породившая «Книгу песен» о любви, или любовь индий-
ского шаха Джахана к своей жене Мумтаз, беспри-
мерным памятником которой является знаменитый
Тадж-Махал (Корона моголов). Гений любви — это
своеобразная эпоха в духовной культуре человечест-
ва. К Идеалу любви тянутся многие, но приближа-
ются к нему лишь единицы. Гений любви и есть этот
Идеал, выпестованный народной мудростью и провоз-
глашенный самыми светлыми представителями куль-
туры.

Как всякий гений есть не только высшая одарен-
ность, но и упорный, страстный и самоотверженный
труд, так и Гений любви осуществляет себя в реаль-
ной и неустанной работе. Любовь — особый творческий
дар, которым наделила нас природа, но, увы, которым
мы не всегда дорожим в нашей суетной жизни и кото-
рый неизбежно утрачиваем за отсутствием его примене-
ния и развития. Жить любовью — значит просто жить
по-человечески: вдохновенно, творчески и радостно.
Это нормально и естественно, как дышать свежим воз-
духом и пить чистую воду. Однако, по иронии истории,

¹ Куприн А. И. Повести. Колесо времени. М., 1976. С. 250, 93.

человечество, чем более живет, тем дальше уходит от
этой нормы. По сути дела, лишь Гений любви и реализует
эту человеческую норму.

Возможно, не один правитель Индии любил свою
жену, но только шах Джахан из династии Моголов
воздвиг величественный мавзолей из белого мрамора
для своей жены Мумтаз, посвятив этому «храму любви»
всю свою оставшуюся жизнь. Так появился в середине
XVII в. на берегу живописной Джамны лучезарный
Тадж-Махал. Как при жизни (они прожили в браке 19 лет,
имея 9 детей), так и после смерти Мумтаз оставалась
для Джахана «царицей сердца», памяти которой он не
изменил до конца жизни. Свергнутый с трона своим
сыном и заточенный в Красный форт, шах Джахан любил
проводить время в башне, откуда был виден Тадж-Ма-
хал и где он просил похоронить себя — рядом с не-
забвенной «царицей его души». После сооружения бе-
ломраморного мавзолея, еще будучи шахом, он задумал
построить напротив усыпальницы жены и на другом бере-
гу Джамны мавзолей из черного мрамора для себя,
соединенный с покоем Мумтаз кружевным мостом из,
белых и черных пород мрамора. Но этим замыслам
не суждено было осуществиться по причине сверже-
ния Джахана с трона. Рабиндранат Тагор посвятил этому
Гению любви поэму «Дары возлюбленного», в которой
есть такие строки: «Тайну, которую ты в ночной тишине
поведал на ушко любимой, хранит теперь камень в мол-
чанье своем. И если земное богатство рассыпалось
в прах... мрамор все еще шепчет звездам: я помню».
Так и остался в истории культуры уникальным «памятни-;
ком любви» неповторимый по своей красоте и одухотво- /
ренности Тадж-Махал.

Не всегда Гений любви сочетается с гением творче-
ства в других сферах человеческой деятельности..
Но история, к счастью, знает и такие примеры. Уже |
упоминались Данте и Петрарка. Рафаэль не только пишет]

портреты любимой женщины, но придает ее черты иде-
альным, утонченно-возвышенным образам Мадонны.
Гений любви жил в чрезвычайно темпераментной душе
Антонио Вивальди, обусловив страстный, динамичный,
бурный и вместе с тем проникновенно лирический
и трогательно трепетный характер его музыки. Любовь
к женщине этого «рыжего аббата» вызывала осужде-
ние служителей церкви и даже породила обвинения
его в «безумии». Гением любви был одарен и Бетховен,
взлелеявший в глубине своей мужественной, нежной и
горестной души образ страстной и великой любви и оста-
вивший нам загадочное письмо к Бессмертной возлюб-
ленной (возможно, ею была графиня Тереза Брюнсвик),
так и не отправленное ей. Уникальный памятник жене,
Анне Григорьевне, оставил Ф. М. Достоевский — це-
лый том удивительных писем к ней, писем «вечно
влюбленного мужа». Женившись вторично на молодень-
кой стенографистке Аничке Сниткиной, опаленный
жизнью писатель не слишком надеялся на счастье (раз-
ница в возрасте была огромной!). Но оно состоялось!
Они оказались идеальной парой прежде всего потому,
что превосходно дополняли друг друга и умели поистине
вдохновлять друг друга на жизнь, на любовь и твор-
чество. Их союз охранял Гений любви с обеих сторон.
Тончайший живописец души человеческой, Достоевский
так писал жене в самом начале их совместной жизни:
«Мне бог тебя вручил, чтоб ничего из зачатков и бо-
гатств твоей души и твоего сердца не пропало,
а напротив, чтоб богато и роскошно взросло и расцве-
ло; дал мне тебя, чтоб я свои грехи огромные тобою
искупил, представив тебя богу развитой, направленной,
сохраненной, спасенной от всего, что низко и дух мерт-
вит...» '. В общем, среди художественных гениев не
случайна и высшая способность к любви, которая не

¹ Достоевский Ф. М. Достоевская А. Г. Переписка. М., 1979. С. 10.

мыслима без богатого воображения и эмоционально-
нравственной одаренности.

Реже Гений любви встречается среди ученых и фило-
софов, особенно рационалистического склада души. Но
эмоционально одаренные и среди них были наделены
Гением любви. Из философов это, например, Августин,
Паскаль, Шеллинг, В. Соловьев. Недаром с именем Па-
скаля связывают анонимное сочинение XVII в. «Рассуж-
дение о любовной страсти», а В. Соловьев написал
великолепный по глубине проникновения очерк «Смысл
любви». Оба они не знали счастливой любви. Более
счастлив был Шеллинг, который полюбил «музу не-
мецкого романтизма» Каролину Шлегель. Она стала не
только его женой, но «верной и вечной возлюбленной»,
его другом и магическим вдохновителем его философ-
ского творчества. Обаяние женственности и доброты,
красоты и ума, образованности и одухотворенности —
все слилось в этой талантливой женщине, сумевшей
стать вровень с великим философом. Смерть рано
отняла ее у любящего мужа, не смирившегося с этой
утратой и написавшего на могильном камне: «Бог дал
ее мне, смерть не в силах ее похитить». Шеллинг
пережил ее на 44 года, был снова женат и весьма
удачно. Однако Каролина навсегда осталась «горной
вершиной» его личной жизни.

Мне хочется закончить этот очерк упоминанием еще
об одном Гении любви — бельгийском поэте Эмиле Вер-
харне. Мало сказать, что он воспевал в стихах свою лю-
бимую жену Марту. В этом нет ничего удивительного —
так поступают все любящие поэты. Но он сумел до пре-
клонных лет сохранить юношескую свежесть чувства
к своей уже немолодой подруге и даже в могилу хотел
унести этот неугасимый пламень.

Когда мои глаза закроешь ты навек,
Коснись их долгим-долгим поцелуем,
Тебе расскажет взгляд последний, чем волнуем
Безмерно любящий пред смертью человек.

И светит надо мной пусть факел гробовой.
Склони твои черты печальные. Не^т силы,
Чтоб их стереть во мне. И в сумраке могилы
Я в сердце сохраню прекрасный образ твой...

И после, отойдя в далекие концы,
Я унесу с собой любовь живую,
И даже через лед, через кору земную
Почувствуют огонь другие мертвецы '.

Романтическое чувство Верхарна к жене было не-
подвластно ни разрушительной силе времени, ни губящей
свежесть чувств привычке, ни столь обычному в семейной
жизни феномену «усталости любви».

Все гибнет и — увы! — все блекнет миг за мигом,

И даже голос твой как будто изменен.

Как зрелый мак, твой стройный стан склонен,

И юность поддалась невидимым веригам!

И все ж моя душа, верна, твердит тебе:
Что мне до бега лет, назначенных судьбе!
Я знаю, что никто во всей вселенной
Не изменит восторженной мечты,
И для любви, глубокой, неизменной,
Не значат ничего прикрасы красоты! '-'

Так пусть же умолкнет нестройный хор скептиков.
Это было! Это бывает! Это всегда будет!

Верхарн Э. Избранные стихотворения. М., 1984. С. 526.
• Там же. С. 523.