Уровни эстетического поведения

Эстетическое восприятие, которое детерминирует эстетические впечатления, основывается на четырех уровнях обобщения:

1. Первый уровень связан со структурами, наследуемыми нами от высших позвоночных (не исключено, что он имеет еще более древнее происхождение). Он отражает общебиологические представления о гармонии и совершенстве. Мы воспринимаем красоту бабочки и цветка, изящество гепарда и благородного оленя, мощь слона и медведя и т.д. Многие высшие животные сходным с нами образом реагируют на определенные явления или объекты (грозу, змею и т.д.), увиденные реально, продемонстрированные в видеофильме или даже запечатленные на фотографии. Сходные реакции вызывает вид пищи, конечно, если указанные объекты опознаются как таковые.

2. Второй уровень основан на видоспецифических механизмах поведения. Разнообразные эмоциональные дисплеи интерпретируются нами в соответствии с врожденными оттисками и приобретенным навыком поведения, поэтому для любого вида животных свойственны особые, отличные от других видов животных, паттерны восприятия. Они адаптированы к характеристикам среды (например, “фитофилия”), к собратьям по виду, которые функционируют как знаковые, ключевые стимулы (релизеры). Мелкие птицы испытывают страх перед кошками, как перед хищниками. Собаки испытывают к кошкам агрессивные чувства как к конкурентам в пищевой цепочке. Мы же любим и тех и других и не рассматриваем подобно им мышей и крыс в качестве релизинговых стимулов в пищевом поведении.

Многие дисплеи, использующиеся в эстетических произведениях, обслуживают специфические функции, и часто апеллируют к инстинктивному поведению. Их эмоциональное восприятие развилось в ходе индивидуального или группового внутривидового отбора. Таковы, например, эротические призывные дисплеи, в поведении ухаживания у животных, сформированные половым отбором.

В своем восприятии мы не только интерпретируем внешние объекты с точки зрения их полезности для нас, но и присваиваем им свои черты и поведение. Так, у нас существует врожденная склонность представлять и видеть лица у неодушевленных объектов [Little, A. C. et al., 2011]. К.Лоренц (1943) заметил феномен нашего стремления интерпретировать фасады домов как лица. Отдельные элементы фасада кажутся соответствующими носу, глазам и рту, и вообще лицу с определенным выражением (надменным, дружеским или изумленным).Наша жизненная среда также интерпретируется физиогномически: геральдические животные выступают как символы храбрости и решительности соответственно своим физиогномическим выражениям. Эта тенденция физиогномизации является лишь одним примером антропоморфической склонности нашего восприятия. Мы оцениваем животных с точки зрения стандартов человека, говорим об их благородстве, смелости или хитрости. Эта способность находит широкое отображение в искусстве, особенно в сказках, легендах и мифах. Используется она и в реалистическом искусстве, например присутствие определенных животных в полотне картины изменяет восприятие персонажей именно в связи с их антропоморфическими свойствами. Присутствие льва в пространстве произведения, повышает восприятие силы и смелости главного героя, большая собака у ног короля усиливает впечатление о его властности (доминировании), соответствующее сильное впечатление производит всадник, сидящий на лошади, вставшей на дыбы (Жак Давид. «Наполеон на перевале Сен-Бернард»).

3. Третий уровень имеет культуральное происхождение. Эстетическое восприятие существенным образом модифицируется традициями и особенностями воспитания.

Например, идеальное представление о женской фигуре существенно отличается в разных культурах. В самом общем смысле эти различия оцениваются между двумя формами: палеолитической и классической Венеры. Логично предположить, что широкие бедра и пышная грудь палеолитических фигур отражает зрелое материнство, но не юную женщину. Основная биологическая функция женщины состоит в произведении и вскармливании потомства. С этой точки зрения пышная грудь, как орган вскармливания более эффективна, чем маленькая.

Рис. 12.8 Одно из изображений так называемой палеолитической Венеры – идеала красоты женского тела первобытного человека Рис. из Evans A. 2008.

Широкие бедра отражают широкий таз, облегчающий роды и большие жировые отложения – запас питательных субстратов, необходимых для вскармливания. С этой точки зрения палеолитическая Венера (рис. 12.8) более функциональный идеал, по сравнению с изящной женской фигуркой [Evans A., 2008]. Однако технологический процесс и связанное с ним изобилие продуктов избавившее от угрозы голода существенно снизили функциональную роль жировых запасов и вместе с этим начал меняться идеал привлекательности. Значимыми стали иные черты, тем не менее, пышное женское тело долго оставалось идеалом красоты. В России вплоть до конца XIX в. образцом привлекательности считалась дебелая (дородная, полная) женщина. Идеал стройной, худой женщины является культуральной адаптацией XX в, в большей степени даже его второй половины.

B.Rensch (1963) обнаружил, что идеальный европейский тип в восприятии характеризуется красивыми пропорциями лица, изящным, но не слишком выступающим носом, отсутствием бороды, однако этот идеал не соответствует среднеевропейскому типу. Он характеризуется ювенильными чертами. Считается, что этот универсальный феномен обоснован такой преадаптацией, как “ детская схема”. Эта интерпретация подтверждается также исследованиями идеала сексуальной привлекательности. И.Эйбл-Айбесфельдт [1989], ссылаясь на данные R.Fauss (1988), пишет, что оба пола выбирают такие лица противоположного пола, нижняя часть которых имеет черты инфантильной морфологии (например, маленький рот), это считается наиболее красивыми. Позитивно коррелируют с привлекательностью большие глаза, маленький нос, маленький подбородок, выступающие щеки с четкой их очерченностью, выразительные высокие брови, большие зрачки и широкая улыбка. Эти особенности женского лица мужчинами связывались с более высоким их статусом и ответственностью. Женщины, соответствующие указанным стандартам красоты, были именно теми, которые выбирались мужчинами для сексуальных отношений и воспитания детей, они же характеризовались мужчинами как более альтруистичные. Нужно сказать, что в описанной схеме причудливо переплетаются культуральный и общебиологический уровень. Что касается мужчин, то, действительно, ювенильные черты в облике женщин, свидетельствующие о низкой агрессивности и, следовательно, субмиссивности по отношению к агрессивному зрелому мужчине, потребности в защите и ухаживании, служат одним из естественных релизиногвых стимулов, активирующих половое поведение и делающих объект восприятия более привлекательным. Относительно женского восприятия дело обстоит гораздо сложнее. Мужская агрессивность является естественным релизиногвым стимулом полового поведения для женщин и во многом определяет для них внешнюю привлекательность мужчины. Одним из ярких агрессивных релизеров является борода. У древних греков момент начала роста бороды считался переломным моментом в жизни мужчины. При этом у юноши существенно менялся социальный статус, и расширялись юридические права. Сбривание бороды также влекло за собой изменение социального статуса, но в сторону понижения. Однако уже в Древнем Риме распространилась практика сбривания бороды, которая не воспринималась как следствие понижения социального положения и не влекла за собой таковое. Индивиды, обладавшие максимальным статусом, такие как Юлий Цезарь и Октавиан Август брили бороды. Ювенильная внешность, в частности отсутствие бороды, в восприятии снижает уровень агрессивности и усиливает аффилиативные тенденции, облегчая контакт и сотрудничество. Именно поэтому мужчины в Европе исторически довольно рано начали сбривать бороды (высокая плотность населения – высокая территориальная агрессивность). В то время как в допетровской Руси сбривать бороду считалось позором, и только Петр I ввел эту традицию, причем с изрядным насилием. Привлекательность мужской агрессивности для женщин является следствием естественного отбора, сделавшего ее одним из главных релизеров полового поведения. Технический прогресс нашей эпохи изменил реалии жизни, и война из поединка мускулов и ловкости превратилась в поединок технических средств и интеллектов. Это естественным образом отразилось на характере восприятия внешности. Так, кктенматографическим секс-символом долгое время был Бред Питт – человек с лицом милого подростка, нередко игравший роли киллеров, бойцов и бандитов. Можно привести огромное количество подобных примеров литературных и кинематографических образов, которые прочно утвердились в литературе и искусстве. И это не выдумка кинематографа. Достаточно посмотреть на лицо реального Эриха Хартманна (рис. 12.9), в 23 года обладавшего обликом мальчика-подростка и милой детской улыбкой, и вспомнить, что это самый эффективный военный летчик всех времен и народов, убивший огромную массу людей, и не в кино, а в реальной войне, где противник, которого убивал он, в то же самое время пытался убить и его. Согласно официальной статистике он сбил 362 самолета, в то время как два самых эффективных летчика-истребителя

Рис. 12.9. Эрих Хартманн.

стран антигитлеровской коалиции Иван Кожедуб и Александр Покрышкин – 62 и 56 самолетов, соответственно. И этот «гибрид» высокой агрессивности, скрытой ювенильной внешностью, который уже прочно утвердился в эстетическом восприятии – чисто культуральное приобретение. Правда, справедливости ради, необходимо сказать, что сравнение эффективности боевых навыков немецких и советских летчиков на поверку оказывается не простым делом из-за разницы в условиях боевой деятельности. Количество сбитых самолетов не отражает реального мастерства летчика, поскольку последнее зависит от продолжительности участия в боевых действиях и количества боевых вылетов, а также от еще целого ряда факторов, в частности, от

качества самолетов и мастерства противника. Немцы очень тщательно и долго готовили своих летчиков, в то время как советские пилоты проходили лишь минимальный курс обучения и, попадая на фронт, в первое время были легкой добычей для немцев. Сбить немецкого летчика было намного труднее. С этологической точки зрения образ агрессора не должен быть таким. Однако современная война, будучи войной машин, дистанцировала агрессора от убийства, сделав этот образ реальным. К стати Хартманн, видимо и не обладал достаточной агрессивностью. Будучи высокоэффективным бойцом, не смотря на выдающиеся заслуги, он не преуспел в продвижении по служебной лестнице в армии ни во время войны, ни после.

4. Четвертый уровень зависит от индивидуальных биологических свойств конкретного индивида и его жизненного опыта. В зависимости от пережитых событий одни и те же вещи, изображения, запахи, звуки могут вызывать прямо противоположные чувства и по-разному влияют на эстетическое восприятие. Способность к пониманию художественных произведений культуры в значительной мере определяют уровень личной культуры и образованности.