Структура группового морального сознания

Общественное моральное сознание есть идеализированное обобщение содержания группового морального сознания. В подобном обобщении групповое моральное сознание рассматривается «изнутри». Исследователь или воспитатель сам находится в пределах, регулируемых сложившимся к тому времени моральным сознанием, и мыслит его как общее, а не частное. Однако складывающиеся исторически в рамках группового морального сознания структурные элементы усваиваются последующими формами группового морального сознания, обогащаются, частично изменяются, но в своей основе сохраняются в передающихся от эпохи к эпохе понятиях. Это обеспечивает историческую преемственность и возможность понимать мораль и нравственность времен минувших.

От запрета (табу) к образцу, от образца к норме, от нормы к ее развернутой формулировке – максиме, наконец, к моральному кодексу – таков путь структурного развития морального сознания определенной группы. В действительности та или иная группа не начинает с нуля, а перенимает и приспосабливает уже сложившуюся структуру, наполняя ее частично новым содержанием. Пожалуй, консерватизм морального сознания с наибольшей очевидностью прослеживается в сохранении и незначительном обогащении структурных элементов. Например, добродетели, описанные Аристотелем, повторялись этиками последующих эпох именно потому, что они воспроизводятся в поведении людей до настоящего времени.

Норма как элемент морального сознания есть конкретный запрет, вырастающий из осмысления обычая. К моральным нормам относятся заповеди-запреты «не укради», «не лжесвидетельствуй» или заповедь – побуждение к положительному действию: «возлюби ближнего».

Одна из древних норм, нередко определяемая как «древнейшее воплощение нравственной мудрости человечества» – «золотое правило», получила четкую формулировку в Нагорной проповеди: «И так во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними; ибо в этом закон и пророки». В сходных формулировках эта норма была в «Махабхарате» и у Будды (Древняя Индия), у Гомера и Геродота (Древняя Греция), Конфуция (Древний Китай), Гилльлеля (Иудея). Исторически «золотое правило» (название было дано в XVIII в.) знаменовало важнейший этап гуманизации межчеловеческих отношений. Во-первых, оно впервые признает равенство во взаимоотношениях людей; во-вторых, провозглашает не коллективную, а индивидуальную ответственность. Иначе говоря, в нем обнаруживается индивидуальное моральное сознание.

Один из современных исследователей Михаил Эпштейн подчеркнул, что принцип взаимности, равенства, «золотого правила», предполагающий идеальное тождество людей, оказывается опасным, если его мыслят, выходя за границы сферы нравственных отношений. Так было во времена Великой французской революции, когда Робеспьер, а после него Гракх Бабеф, «духовно разрушая себя, преуспели в разрушении других, следуя тому же закону морального равенства». О бесчеловечной сути подобного «равенства» точно сказал Гегель: «Конечно, можно достигнуть абсолютного равенства – если у всех людей отрезать головы».

С точки зрения Эпштейна, в XXI в. «золотое правило» должно быть переосмыслено и поднято на более высокий уровень, подчеркивающий индивидуальную неповторимость каждого человека. Я бы сказал – высший уровень индивидуального морального сознания.

«Возможна ли этика, которая учитывала бы именно разность людей, вступающих в нравственные отношения? Здесь вспоминается новозаветное учение о различии духовных даров: одному дается слово мудрости, другому – слово знания, этому – вера, тому – чудотворение, иному – разные языки (из первого послания апостола Павла коринфянам) и – "Служите друг другу каждый тем даром, какой получил, как добрые домостроители многоразличной благодати Божией" (1 Петра, 4: 10). Именно это различие даров лежит в основании разностной, дифференциальной этики, которую можно выразить в следующем принципе: "Поступай так, чтобы твои наибольшие способности служили наибольшим потребностям других людей".

Два вопроса составляют критерий нравственности:

1. Хотел бы ты сам стать объектом своих действий?

2. Может ли кто-то другой стать субъектом твоих действий?

Лучшее действие то, которое согласуется с потребностями наибольшего и возможностями наименьшего числа людей. Действие, объектом которого хотел бы стать сам деятель, но субъектом которого не мог бы стать никто, кроме него самого. Первый критерий – универсальность морального действия, второй – уникальность. Мораль невозможна без того и другого. Следовательно, "Действуй так, чтобы ты сам желал стать объектом данного действия, но никто другой не мог стать его субъектом. Делай то, что каждый должен был бы сделать на твоем месте, но чего никто не может сделать вместо тебя".

Мораль – подвижное равновесие нормативного и индивидуального, причем в "алмазно-золотом правиле", приведенном выше, именно индивидуальное различие оказывается нормой поведения, именно непохожесть между людьми и оказывается основанием их общности.

Предлагаемый здесь двойной критерий нравственности – это мера сочетаемости даров и нужд, единственности и востребованности».

Прогноз Эпштейна позволяет более четко представить вопрос о принципах и критериях морали.

В принципах моральные требования получают наибольшее обобщение, в них выражена суть той или другой групповой морали, и одновременно они оказываются критерием данной системы нравственности.

Обратившись к учебникам и трудам, посвященным марксистской этике, можно ясно представить особенности того группового морального сознания, которое долгое время рассматривалось как самое передовое, выступавшее как прообраз общечеловеческой морали будущего, бесклассового общества.

Некоторые современные ученые полагают, что все, что писалось о Моральном кодексе строителя коммунизма, о коммунистической морали, является не более чем «словоблудием верных учеников» и последователей «единственно верного учения». Опыт России в XX в. – горький опыт, однако история не знает сослагательного наклонения. Наивно объяснять позицию коммунистических идеологов исключительно лицемерием, приспособленчеством и с порога отрицать все написанное за 70 лет как заведомую ложь и пустословие.

Ведь подобные обличения вполне приложимы и к Платону с Аристотелем, Блаженному Августину, Фоме Аквинскому Бентаму и Миллю… Здесь четко срабатывал древний механизм противостояния: «Мы – хорошие, они – плохие».

«Мы»-сознание эпохи строительства социализма в СССР исторически объяснимо и заслуживает научного исследования и взвешенной оценки.

Квинтэссенцией системы коммунистического воспитания стал Моральный кодекс строителя коммунизма.

Первая заповедь и одновременно критерий коммунистической морали: «Преданность делу коммунизма, любовь к социалистической Родине, к странам социализма», а последняя: «Братская солидарность с трудящимися всех стран, со всеми народами». Таким образом, «мы» – советский народ; страны, строящие социализм; трудящиеся всего мира. Особо подчеркнута более конкретная общность: социалистическая Родина. Не менее четко определены и «они»: «Непримиримость к врагам коммунизма, дела мира и свободы народов». Таковы границы позитивных нравственных отношений, о которых В. В. Маяковский сказал в поэме «Владимир Ильич Ленин»: «Он к товарищу милел людскою лаской, он к врагу вставал железа тверже». И еще Максим Горький: «Если враг не сдается, его уничтожают». Эти заповеди воскрешали правила первобытного группового морального сознания и вполне соответствовали принципу религиозной нетерпимости. Такова особенность веры, а вера в коммунизм была по сути своей религиозной верой…

Но кроме этих были другие заповеди: добросовестный труд на благо общества (повторение библейской заповеди: «Кто не работает, тот не ест»); забота о сохранении и умножении общественной собственности; сознание общественного долга; гуманные отношения между людьми («Человек человеку – друг, товарищ и брат»); взаимное уважение в семье; забота о воспитании детей; честность, правдивость, нравственная чистота, простота и скромность в общественной и личной жизни и непримиримость к несправедливости, тунеядству, нечестности, карьеризму и стяжательству. По сути это воспроизведение тех простых норм морали, которые «испокон веку известны», входят в число добродетелей, но с подчеркиванием их значения для общества в целом.

Для любой групповой морали характерен двойной стандарт, различие в моральной оценке «своих» и «чужих». Например, человек, добывающий секретные сведения для государства: если «наш» – то «разведчик»; если работает на «них» – то «шпион»; если защищает идеи коммунистические, то – «пропагандист», «агитатор»; если защищает идеи буржуазные, то – «демагог»… Если ведем войну мы – справедливая, освободительная, если ведут войну они, то это захватническая, несправедливая война… Это происходит и в наши дни.

Таким образом, сфера теории оказывается отнюдь не нейтральной, а напротив, в ней проявляется связь группового морального сознания с политическими интересами соответствующей социальной группы.

Среди многообразных моральных принципов следует назвать те, в которых выражено определенное этическое учение. Таковы возникшие в Древней Греции гедонизм (Аристипп), цинизм (Диоген Синопский), эвдемонизм (Демокрит) и его продолжение и развитие – эпикуреизм (Эпикур), стоицизм (Зенон из Китиона), утилитаризм (Англия XVII–XIX вв. от Бэкона до Д. С. Милля). Противостоящие друг другу принципы эгоизма (лат. ego – я) и альтруизма (лат. alter – другой, букв. – «другоизм») появились в истории этики в разное время. Первый наиболее четко был сформулирован Бэконом и Гоббсом, утверждавшими, что человек – эгоист, себялюбец по своей природе и потому стремится к собственной выгоде. Что же касается альтруизма, то это слово придумал Огюст Конт. Это направленность на благо другого. Конт сформулировал соответственную максиму: «Живи для других». Известны и два негативных принципа: один является обобщенным выражением всего порочного – аморализм, а другой – прямым отрицанием самой морали – нигилизм.

К структурным элементам морального сознания относят, во-первых, категории морали, во-вторых, моральные качества: добродетели и пороки. Однако в современных работах по этике как первые (в частности, благо, добро и зло, справедливость, счастье), так и вторые (мужество, щедрость, кротость, правдивость, умеренность и многие другие) относят к моральным ценностям. Поэтому я считаю уместным рассмотреть их в следующем разделе.