Проблема доверия

ЧАСТЬ II

РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ ДОВЕРИЯ И ЧАСТНОЙ СФЕРЫ

ГЛАВА 4....................................................................... 116

Публичное и частное в политической мыслиРуссо, Смит и некоторые современники

ГЛАВА 5....................................................................... 142

Индивид, возникновение совести и частная сфера.Историческая интерпретация самодеятельности и сильных оценок

ГЛАВА 6....................................................................... 159

Сферы ценностей и дилемма современности

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.............................................................. 196

ПРИМЕЧАНИЯ............................................................. 204

БИБЛИОГРАФИЯ ___,................................................. 239

УДК32 С29

Данное издание выпущено в рамках программы

Центрально-Европейского Университета "Books for Civil Society"

при поддержке Центра по развитию издательской деятельности

(OSI — Budapest) и Института "Открытое общество" (Фонд Сороса) — Россия

Выражаем благодарность Американскому культурному центру за информационную поддержку издания (Москва, ул. Николоямская, I. ВГБИЛ) -г

СЕЛИГМЕН, АДАМ

С29 ПРОБЛЕМА ДОВЕРИЯ. Перевод с англ. И. И. Мюрберг,

Л. В. Соболевой. М.: Идея-Пресс, 2002. — 256 с.

Автор — известный современный американский социолог — прослеживает эволюцию доверия, начиная с античности, и доказывает, что проблема доверия возникает в ответ на социальное расслоение и ролевую сложность современного общества.

ББК87.3

Copyright © 1994 by PRINCETON UNIVERSITY PRESS

ISBN 5-7333-0051-5

О Перевод с англ. Л. В. Соболевой |<)^С4

(гл. 1, с. 7—22), 2000 © Перевод с англ. яз. И. И. Мюрберг

(гл. 1, с. 23—43, гл. 2—6, закл.), 2001 © Художественное оформление Идея-Пресс,

А. П. Пятикоп,2001

ЧАСТЫ

Проблема доверия

£ А«Л!

-ьяоенп.'

^J 4f It

' hi

ttv

к'■ t • v

Л', I

		urcoa,.
l/.J,j ИНГ	ilrpTHH	„HttfJO'J'i
		лоиы	К' 1
■ ■' 1 'N'i		t. -,. r	Г,]
	jo вшл-jiub и Й;
		.Ш1	:At
		Kl"*4	ш
		РМф/>-	•и

<"■» <.«

I лава 1

ДОВЕРИЕ, СЕГМЕНТАЦИЯ РОЛИ И СОВРЕМЕННОСТЬ* ВВЕДЕНИЕ В ПРОБЛЕМУ СОВРЕМЕННОСТИ

Наличие доверия (trust) является существенным компонентом всех устойчивых общественных отношений. Талейран, как говорят, высказался об этом следующим образом: «Штыками можно сделать все, что угодно, но сидеть на них нельзя».

Власть, господство и насилие могут в этом смысле на какое-то время ре­шить проблему социального порядка, организации разделения труда и всего с этим связанного, но они не способны сами по себе обеспечить основу для поддержания этого порядка в долговременной перспективе. Такие аспек­ты социальной организации, как структурирование основных рынков об­щества (власти, престижа и богатства), конструирование и определение общественного блага (и мириад составляющих его общественных благ), правила и предписания для общественного распределения благ, находя­щихся в частной собственности, покоятся во всех обществах — от досов-ременных до наиболее постсовременных — на взаимодействии принуж­дения и согласия, рынка и сообщества, на инструментальных и аффектив­ных обязательствах, а значит, и на господствующих определениях, грани­цах и мере доверия в обществе¹.

Данная интуиция легла в основу одного из фундаментальных понятий социологии и социологического анализа. В самом деле, начиная с XIX века, со времени теоретических прозрений Эмиля Дюркгейма о существовании «додоговорного» элемента во всех общественных установлениях, важность

*В новейшей социологической литературе настойчиво внедряется практика перевода тер­
минов modern, modernity как модерный, модерность. Потребность в неологизмах
диктуется необходимостью подчеркнуть, что в данном случае теоретический ана­
лиз осуществляется в системе понятий современной социологической традиции
(противопоставляемой домодерным, раннемодерным и пр. воззрениям). В прин­
ципе, этот нюанс следовало бы терминологически отразить и в предлагаемом пе­
реводе. Однако, крайняя частота испорльзования А. Селигменом определения
modern и его производных делает подобное словоупотребление стилистически аб­
солютно неприемлемым. Напомним лишь, что в соответствующем контексте тер-
"'•■ '>• мины современный, современность, являясь более общими понятиями, вполне
-Ьй допускают и указанную выше узкую трактовку. — Прим. перев., ■■'...

Адам Б. Селигмен. Проблема доверия.

доверия для существования общества была признана многими исследовате­лями общественной жизни.

В самом общем и абстрактном виде можно утверждать, что потребность в долговечных, стабильных и обладающих всеобщим признанием структурах доверия коренится в фундаментальном индетерминизме социального взаи­модействия. Этот индетерминизм отношений между социальными акторами, между социальными акторами и их целями, между социальными акторами и ресурсами приводит к принципиальной непредсказуемости общественной жизни, несмотря на универсальность человеческой взаимозависимости². Из этого следует, что любая перспективная попытка построения социального порядка и целостных систем социального взаимодействия должна быть осно­вана на развитии стабильных отношений взаимного доверия между социальны­ми субъектами. Понятно, что различные формы организации (на макросоци-ологическом уровне) повлекут за собой различные формы установления об­щественного доверия.

В этом контексте одной из главных сфер, где изучение доверия (как на межличностном, так и на институциональном уровнях) заняло центральное место, стало исследование современизации³. Так, исследования 1950-х и 1960-х годов концентрировались на новых интерпретациях солидарности, граждан­ства, а также на всем, что на самом деле задает новые параметры, определяю­щие границы доверия в рамках модернизирующихся социальных структур.

В этой концентрации на изменяющейся природе доверия в модернизиру­ющихся обществах на самом деле нет ничего удивительного, если учесть то чрезвычайное значение, которое имеет в современных, демократических об­ществах поиск общезначимой основы доверия. Выдвижение на первый план в современных обществах таких понятий, как консенсус, идеология прагма­тизма, методология решения проблем, технократическая экспертиза, а также управление конфликтами (в противовес идеологическому противоборству) продиктовано представлениями об обществе как переплетенных сетях дове­рия, — между гражданами, семьями, добровольными общественными органи­зациями, религиозными деноминациями, гражданскими ассоциациями и т. п.⁴ Подобным же образом, и то, что называется в современных обществах «леги­тимацией», имеет в своей основе «доверие» к власти и правительствам как генерализациям того доверия, которое существует на первичном межличнос­тном уровне. Фактически, уже первичные, отправные точки социализации, будь то система образования или массмедиа, ориентированы на непрестанное насаждение этой ценности, являющейся по сути «идеологией» доверия для общества в целом. Наконец, — и это, возможно, самое главное — определе­ния доверия в западных индустриальных и. «современных» обществах коре­нятся в идее индивида, как носителя прав и ценностей в последней инстан­ции. В этих обществах социальным субъектом является именно индивид, граж­данин национального государства, а не какое-либо коллективно определяв-

.«aqt»s^f." hi Доверие, сегментация... 9

мое, первородное, либо корпоративное образование, понятое в качестве фун­дамента социального порядка, и по отношению к которому задаются условия общественного доверия.

Сегодняшняя озабоченность возрождением идеи гражданского общества, производящая впечатление страстного призыва к определению новых усло­вий генерализованного доверия в современных демократических обществах, указывает на кризис тех оснований доверия, которые на протяжении двух пос­ледних столетий определяли современное национальное государство⁵. Точно так же продолжающиеся дебаты между коммунитаристами и либералами вок­руг понимания гражданства и определения общественного блага, равно как и непреодолимая, по-видимому, пропасть между теоретиками нормативного подхода и теоретиками рационального выбора в их представлениях о соци­альном порядке — указывают, судя по всему, на фундаментальные проблемы (возникающие как в теории, так и на практике) на пути выяснения условий генерализованного доверия и способов его проявления. Любое решение этих проблем, однако, должно начинаться с уточнения терминов; и очевидно, на­чинать надо с попытки понять, что означает сам термин «доверие». Данная глава посвящена раскрытию этой проблемы.

Хотя нам придется снова и снова возвращаться к проблематичной связи между доверием и формами социальной организации, наверное, стоит с са­мого начала отметить, что осознание проблемы установления генерализован­ных форм социального доверия — ровесник самой современности. От сочи­нений Пуффендорфа и Гроция до Локка, Юма и Канта обязанность «исполне­ния обещаний» и уважения к чужому волеизъявлению (decieratio, или signum voluntaris), становится центральным пунктом политической теории⁶. Для Гре­ция обязанность исполнять обещания, была элементом естественного права, а для Канта «категорический императив» исполнять обещания был тем, что объединяет нас в моральное сообщество, что само по себе служит тканью, из нитей которой «соткано взаимное уважение между членами морального со­общества»⁷. Выполнение обещаний, таким образом — это то, что, позволяет создать моральное сообщество, — фактически общество tout court". Такого же понимания относительно исполнения обещаний придерживались Локк и Юм. И если для Локка «соглашения, обещания и присяги являются узами, черпающими свою силу во Всемогущем Боге», то для Юма они — всего лишь одна из трех «хитростей общества», необходимых для его устроения: это уже не божественные повеления, но «основанное на правилах или соглашениях принятие обязательств, выходящих за рамки семейных и дружеских уз, в от­ношении тех, к кому мы не питаем «истинной доброжелательности»⁸.

С чем же, однако, связана озабоченность раннесовременных обществ выполнением обещаний, как не с делом утверждения социальных связей до-

*Как таковое (фр-). — Прим. перев.

Адам Б. Селигмен. Проблема доверия.

верия в обществе, все более и более определяемом индивидуальными деяте­лями, руководствующимися интересами и обязательствами все более личнос­тного характера? Распад местных, территориальных, и, самое главное, при-мордиальных связей, сопровождавший вхождение Европы в Новое время, порождал, как хорошо известно, потребность в переопределении природы общества⁹. С упразднением примордиальных связей, основанных на родствен­ной и дружеской преданности, на приверженности территориальным и мест­ным обычаям, которые определяли западноевропейские общества до Рефор­мации, должны были утвердиться новые формы генерализованного доверия. Озабоченность раннесовременных обществ исполнением обещаний, я пола­гаю, должна рассматриваться в этом свете именно как попытка установить новые связи генерализованного доверия в обществах, где примордиальные привязанности уже более не столь «надежны, чтобы с ними считаться» (по выражению Клода Леви-Стросса). Обещание в этом случае представляет со­бой акт воли, призывающий к доверию между незнакомцами, — то есть, меж­ду теми, кто не связан узами кровного родства или даже общего вероиспове­дания. Это, в чем согласны многие авторы, — «акт речи, которым человек изменяет моральную ситуацию», принимая на себя новые обязательства¹⁰. Со­циальные связи и моральное значение приверженности к ним, таким обра­зом, служат (по крайней мере, так считали первые политические теоретики со­временного общества), выработке новой модели политического сообщества, — сообщества, базирующегося на общей вере в самый акт выполнения обещаний (и, как напомнил бы нам Клиффорд Гирц, работающего на эту модель).

Можно даже сказать, что эта попытка основать политическое сообщество на базе взаимного выполнения обещаний была, по сути своей, попыткой по­строить новую общность на доверии, скрепленным не кровью, но верой са­мой по себе. Возможно даже не будет излишним преувеличением утверждать, что поддержание такой общности, — опирающейся исключительно на взаим­ное выполнение обещаний, — а значит и сохранение доверия, определяемого в генерализованных (и следовательно всегда потенциально универсальных) терминах, стало постоянным притязанием со стороны современных обществ, сохраняющим свою силу на протяжении последних двух столетий. Можно утверждать с определенностью, что этот вызов находился в центре обще­ственной мысли и политической теории в течение всего этого периода. За­интересованность в установлении неаскриптивных оснований для доверия стала постоянной темой — от размышлений Джона Локка над «надежнос­тью, преданностью, верностью соглашениям и обещаниям и уважением к присяге», как необходимыми условиями существования общества, от сочи­нений шотландских моралистов о «естественной симпатии» и работ Эдмун­да Берка о «малых ячейках» общества и вплоть до позднейших теоретиков общества XIX столетия — таких, как Теннис, Мейн и Дюркгейм. В самом деле, Дюркгейм предложил, наверное, самое смелое решение, в сущности,

кг.; о Доверие, сегментация... 11

снявшее саму проблему, указав, что основа современной солидарности (т. е. морального сообщества веры и, следовательно, взаимного доверия), поко­ится на нашей общей вере в личную совесть: «Поскольку в каждом из нас есть доля человечности, совесть каждого индивида содержит нечто боже­ственное, и значит знает, что должна быть чистой и нерушимой перед дру­гими. На этом зиждется весь индивидуализм; и это делает его необходимой доктриной»¹¹. При этом необходимая (и современная) доктрина (истинно­го) индивидуализма, (в отличие от его утилитаристской разновидности у ('пенсера), покоится на коллективном признании священной индивидуаль­ности каждого. То, что такое «решение» современной проблемы доверия не является решением (несмотря на героические попытки Талкотта Парсонса и других авторов, пытавшихся систематизировать и обобщить его след­ствия), — сегодня совершенно ясно¹².

Политическая или интеллектуальная история этих дебатов, хотя мы, ко­нечно, и обращаемся к ней, не является предметом нашего рассмотрения. Цель приведенных рассуждений — просто обосновать центральное место пробле­мы доверия в современной социальной и политической мысли, и тем самым показать неразрывную связь проблематики доверия и современного обще­ственного и политического строя: показать, как проблема установления дове­рия — точнее, генерализованного доверия — определяет специфику совре­менности. Опять-таки, это не значит, что проблема доверия не является про­блемой всего социального порядка, а только то, что распад исконных и дру­гих аскриптивных идентичностей, который (в разной степени и в разное вре­мя), сопровождал «великую трансформацию» современности на Западе, пре­вратил ее в постоянную и, похоже, трудноразрешимую проблему, снова став­шую главным предметом внимания исследователей общественной жизни¹³.