Глава четвертая. Сверкающие маленькие рыбки стаями собирались вокруг них, глядя на вторгшихся в их волшебный мир чужаков

Сверкающие маленькие рыбки стаями собирались вокруг них, глядя на вторгшихся в их волшебный мир чужаков. Вода была такая прозрачная, что Джорджия отчетливо видела, что происходит почти на самом дне. К тому же солнечные лучи, преломляясь на изгибах рифа, далеко проникали вглубь молчаливого, залитого зеленым светом подводного мира.

Время от времени мириады крохотных серебристо‑голубых рыбок с большими плавниками, окутывавшими их подобно струящемуся шифону, подплывали к Джорджии вплотную, на мелководье, а затем рассеивались среди многоцветных кораллов, удивительно изящных и похожих на папоротники. Прекрасные маленькие рыбки‑бабочки дружелюбно вились вокруг нее, напоминая своими медленными, порхающими движениями настоящих лесных бабочек. В нескольких футах от Джорджии прятались в кораллах желтые с белыми и черными полосками мавританские идолы, рядом резвились украшенные ярко‑красными лентами арлекины. Давным‑давно узнала Джорджия, зачем рыбкам, обитающим в коралловых рифах, нужны такие яркие отметины. Столько различных видов рыб водилось в этих местах, что без подобных опознавательных знаков обитателям моря было бы трудно ориентироваться как внутри, так и вне вида. Мужские особи отличались окраской от женских, и окраска же помогала скрываться от врагов среди многоцветных кораллов.

Любимые Джорджией морские коньки сновали взад и вперед среди водорослей, держась совершенно вертикально и управляя движением с помощью только спинных плавников. Джорджия всегда удивлялась тому, что маленькие коралловые рыбки, такие, как рыбки‑бабочки, рыбки‑красотки и морские ангелы, никогда не покидают своего определенного участка коралловых зарослей. Рыбы покрупнее отплывают на большее расстояние, но и они кружат только вблизи какого‑то своего рифа.

Неподалеку от нее Линк рукой пытался дотронуться до любопытной рыбки‑бабочки темно‑фиолетового цвета, с плавниками, напоминавшими крылья. Просто удивительно, как быстро обитатели подводного мира понимают, когда человек не желает причинить им зла. Опытные пловцы, Джорджия и Линк все равно держались рядом, чтобы при первой необходимости прийти друг другу на помощь. Они договорились обследовать сегодня только одну определенную часть рифа и ограничили себя во времени. Они прекрасно понимали, что заблудиться в коралловых джунглях под водой так же легко, как и в тропических лесах на земле. Тут было представлено самое большое число кораллов в мире – около трехсот видов, – в то время как, например, в Карибском море их было восемьдесят.

Понятно, что желающих понырять с аквалангом в здешних водах находилось немало, но ныряльщикам следовало принять разумные меры предосторожности. При такой чистой воде было достаточно сложно определить глубину правильно, и поэтому возникала опасность нырнуть слишком глубоко. К тому же там, на глубине, обитало так много интересных видов, что человек легко терял всякое представление о времени. Не рекомендовалось также слишком близко подплывать к коралловым зарослям, чтобы не зацепиться за них аквалангом.

Ни Линк, ни Джорджия не стали надевать водолазные костюмы, решив, что в тропиках в них будет слишком жарко. Джорджия была в бикини и купальной майке из лайкры, а Линк надел старую рубашку и шорты. В такой одежде можно не бояться оцарапаться о кораллы – если вдруг занесет на них течением.

Огромные колонии синих кораллов окаймляли фиолетовые, на коврах из мягких желтых кораллов яркими пятнами выделялись голубые, зеленые, рубиновые и цвета миндаля трубчатые кораллы. Зрелище было настолько невероятным, что у Джорджии появилось чувство, будто она находится в каком‑то фантастическом мире, а не на планете Земля.

В расщелинах и пещерах коралловых зарослей водилось огромное множество губок – не тех простых, которыми пользуются в ваннах, а губок всевозможных форм и расцветок. Этот густой окаменелый лес изобиловал ракообразными, некоторые светились подобно опалам. Богатство животного мира и являлось отличительной чертой Большого Барьерного рифа. Джорджия знала, что это объяснялось расположением рифа в самом центре западной части Тихого океана, в непосредственной близости от тропиков, где морская жизнь была особенно богатой.

Время проходит незаметно, когда остаешься наедине с такой красотой, подумала Джорджия. Они с Линком держались вместе, подобно рыбкам‑бабочкам, которые плавают в основном парами, и вдруг… Буквально через минуту после того, как Линк показал ей на свои подводные часы, давая понять, что время истекло, на них надвинулась опасность. Они прекрасно знали, что море может быть таким же страшным, как и чарующим. Они встретили здесь и морских змей, и угрей, и рыб‑гигантов. Сейчас же перед ними возникла… двадцатифутовая тигровая акула.

Она появилась из‑за остроконечного коралла и поплыла прямо на них. Им было прекрасно известно, что большинство акул не обращают внимания на ныряльщиков, и все же сердце у них замерло: У Джорджии молнией промелькнула спасительная мысль, что в районе Большого Барьерного рифа случаи нападения тигровых акул на человека крайне редки – из‑за огромного числа обитавших здесь морских животных, которые служили им легкой добычей. Когда акула приблизилась на расстояние двух ярдов, Линк с Джорджией ударили в ладоши, что не так‑то просто сделать под водой. Акула, впрочем, уловила этот звук. Она развернулась на сто восемьдесят градусов и поплыла в обратном направлении, оставив позади себя шлейф из воздушных пузырьков.

Линк с Джорджией добрались до лодки в рекордное время. Они снимали акваланги в полном молчании, нарушаемом лишь их тяжелым дыханием.

– У тебя завидное самообладание, – наконец произнес Линк, помогая ей справиться с застежками.

Теперь, когда опасность была позади, Джорджия могла позволить себе и съязвить:

– А ты думал, на меня найдет столбняк?

По тому, как он посмотрел на нее, она не смогла определить, сердится он или, наоборот, доволен.

– Я знал, что ты опытная нырялыцица, – сказал Линк, помолчав, – но тигровая акула может испугать кого угодно.

– Ну конечно. – Она мило улыбнулась. – Однако тебе известно так же хорошо, как и мне, что акулы обыкновенно не нападают первыми. А еды им здесь и так больше чем достаточно.

– Все это совсем не смешно! – заявил он.

– Послушай, в чем дело? – Джорджия в недоумении уставилась на него. Он был такой высокий. Сильный. Притягательный. Такой мужественный. Его великолепное тело темным силуэтом вырисовывалось на фоне сверкающего синего неба.

Линк резко пожал плечами, стараясь стряхнуть напряжение и расслабиться.

– Сам не пойму. Определенно я испугался больше за тебя, чем за себя.

– Но я же тебя не разочаровала, верно?

– Нет. – Он оглядел ее с головы до ног. – Тебя можно только поздравить, – сказал он и опустился на скамейку рядом с ней.

– Тогда в чем же дело? – Джорджия не хотела его провоцировать, совсем нет. Но глаза его вдруг загорелись.

– Только в этом. – Он взял ее за подбородок, повернул к себе и на мгновение задержал взгляд на влажных полуоткрытых губах. – Ты и в самом деле дочь Нептуна, – прошептал он.

Джорджия вдруг почувствовала такую странную слабость, что не могла пошевелиться. Его пальцы скользнули вниз по ее шее, а губы прижались к ее губам в долгом, страстном поцелуе. И она вся замерла. Она понимала, как должна воспринимать этот поцелуй. Как торжество жизни. Знак совместно разделенной опасности. Но она поняла также, что Линк Робартс способен в корне изменить ее жизнь.

Когда Джорджия вернулась в отель, она нашла у себя записку от дяди, приглашавшего ее совершить совместную инспекцию отеля. Похоже, дядя действительно собирался произвести некоторую реконструкцию, подумала Джорджия. И когда она пришла к нему в офис, он подтвердил такое свое решение.

– Я был как во сне, Джорджи, – признался он, снимая очки и устало потирая глаза. – Все пустил на самотек. Понадобился ваш с Линком приезд, чтобы встряхнуть меня. – Он опять надел очки.

– Что такое сказал тебе Линк? – испуганно спросила Джорджия.

– Ничего, но у него острый взгляд. Думаю, ему наш отель показался довольно обшарпанным после того, к чему он привык.

– Линк прекрасно понимает твое положение, дядя Роберт. Могу это с уверенностью сказать за него. Сердечный приступ у его отца и последовавшая затем операция заставили Линка очень переживать. Так что ситуация довольно похожая.

– Да, я слышал. У Сэма Робартса репутация крутого парня. Начал с нуля, удачно женился. Но я тебе уже рассказывал. Кстати, как вы поныряли?

– Прекрасно! – ответила она небрежно, хотя это потребовало от нее некоторого усилия. – Удалось даже встретить тигровую акулу.

– Джорджи!

– Ничего страшного, хотя мы слегка испугались. Но акула испугалась еще больше нас.

– Хорошо, что здешние воды кишат рыбой. Но не хотелось бы, чтобы ставилась под сомнение стопроцентная безопасность нашего курорта. А что ты думаешь о Линке? – Роберт Мобрей взглянул на племянницу поверх очков.

– Сказать по правде… – Джорджия взяла в руки папье‑маше, потом положила его обратно, – мне он нравится. Не знаю, насколько это умно с моей стороны, но это так.

– А ты ему нравишься?

– Может быть. Но из этого все равно ничего не выйдет.

– Почему?

– Потому что я слишком хорошо знаю, что значит жить с властным мужчиной.

Роберт Мобрей вздохнул.

– Ты не права. Твой отец – сильная личность, но у него совершенно отсутствует чувство юмора, к тому же, он привык командовать. Не хочу обидеть тебя, Джорджи, я знаю, ты даже по‑своему любишь его, но ведь он разбил жизнь моей сестре. У нее, по сути, и нет жизни. Нельзя назвать жизнью постоянное беганье по этим художественным галереям. Она даже сюда не могла приехать, если он был против.

– Но тут мы ничего не можем поделать, – сказала Джорджия. – Мама сама выбрала себе такую жизнь. Что до меня… Папа не отказывал мне ни в чем. В материальном смысле. Единственное, что он никак не хотел мне давать, – это независимость.

– Но все же ты ее добилась.

– Не без труда. – Джорджия старалась сохранить спокойствие. – Больше всего меня огорчало то, что мама никогда не принимала мою сторону.

– У нее были свои проблемы. Она вышла замуж слишком молодой, – грустно сказал Роберт Мобрей. – Досон смог вылепить из нее такую женщину, какую и хотел. Полностью покорную и без собственного мнения.

– Давай закроем тему, – попросила Джорджия. – От этих разговоров у меня поднимается давление, да и у тебя тоже. Лучше приступим к осмотру. – Она встала.

– Начнем, пожалуй, с холла, – предложил дядя. – Мне кажется, там нужно побольше света.

К концу осмотра они договорились, что фирма «Интерьеры Джорджии Беннетт» возьмется за переделку отеля. Роберт Мобрей послал за бутылкой шампанского, и они отпраздновали сделку у него в офисе.

– Даже не знаю, как тебя благодарить, дядя Роберт, – с воодушевлением сказала Джорджия. – Я постараюсь, чтобы все было отлично.

– Я верю в тебя, Джорджи. Ты очень умная девушка. В некоторых вопросах у тебя хватка твоего отца.

– Мне и самой так кажется. – Джорджия смотрела на пузырьки у себя в бокале. – Я могу практически сразу сделать ряд предложений. И еще нам нужно обговорить бюджет.

– Да, конечно. – Роберт Мобрей кивнул. – Потребуется взять кредит, но я думаю, что с этим проблем не будет. Хотя особенно увлекаться не стоит.

– Я и не собираюсь. Хочу, чтобы было впечатляюще, но практично. Ну и, конечно, рентабельно. Но сначала я подготовлю проект и смету расходов. Больше всего денег потребует перестройка здания. Это надо сделать в первую очередь, придется многое ломать.

– Перестройка здания, Джорджи? – Роберт Мобрей казался испуганным. – Что ты имеешь в виду?

– Ну, например, огромный купол полностью преобразит холл.

– Думаю, да, но на это уйдет значительная часть денег.

– Сначала все подсчитаем, а потом решим. Надо проконсультироваться с инженерами и архитекторами.

– Один из них как раз под рукой, – напомнил Роберт Мобрей.

– Ты имеешь в виду Линка? Дядя кивнул.

– Мне говорили, что он блестящий архитектор. «Линкольн» в Перте строился по его проекту.

– Надо же! – Джорджия в изумлении откинулась на спинку стула. – Я даже не подозревала, что этот отель принадлежит Робартсам.

– Ты же помнишь, что девичья фамилия его матери – Линкольн?

– Теперь я знаю. Я уже несколько лет не была в Перте. Но кто‑то мне говорил, что новый отель просто потрясающий. Странно, что Линк никогда не упоминал о нем.

– Не думаю, что он любит хвалиться. В то же время он держится очень самоуверенно. Не сомневается в своих талантах, я бы так сказал.

– Но что он делает здесь? В действительности? Он всем говорит, что хочет тишины и покоя, но что‑то слишком уж он интересуется нашим отелем. Даже спрашивал меня, как бы я перестроила отель, если бы мне представилась такая возможность.

– Правда? Может быть, это был вопрос к профессионалу? А что ты ему ответила?

– Сказала даже больше, чем хотела. Вот такое действие он на меня оказывает. У него и самого есть кое‑какие идеи.

– Не сомневаюсь. Интересно было бы послушать, какие.

Джорджия подумала, а потом выпалила:

– Линк видит «Сансет» курортом только для взрослых. Один центральный административный корпус и несколько вилл на побережье. И всего отдыхающих должно быть не больше пятидесяти человек одновременно.

– Мы с Ди тоже не гнались за прибылью и не хотели наносить вред окружающей природе, но туристов становится все больше и больше.

Джорджия кивнула.

– Я понимаю, чем он озабочен. Остров действительно маленький. И этот прекрасный риф надо защитить – воспрепятствовать его разрушению. Совершенно новый подход.

– Верно, но у меня нет такого состояния, как у Робартсов. К тому же я уже не молод. И я потерял Ди.

– Но ты ведь еще не думаешь о продаже отеля, дядя Роберт? – спросила Джорджия.

Роберт Мобрей покачал головой.

– В этом отеле вся моя жизнь.

– А Линк напрямую не предлагал тебе продать?..

– Джорджи, я бы обязательно сказал тебе.

– Ох, прости. Конечно, сказал бы. Но интуиция подсказывает мне, что Линк хотел бы купить этот отель.

– Цена будет соответствующая, – дядя, казалось, думал вслух, – это значит – высокая! Может быть, в последнее время отель пообветшал, но сады – живая память о Ди. Даже посреди великолепия здешней природы они восхищают глаз. И потом: наш риф. Это самый большой козырь.

– Я уверена, что Линк все прекрасно понимает. – Джорджия с тревогой вглядывалась в осунувшееся лицо дяди.

– Но я пока не собираюсь продавать, Джорджи. Вот в чем дело. Мы решили перестраивать наш отель. – Слезы навернулись у него на глаза. – Кроме того, здесь Ди. Она на острове. Я чувствую ее присутствие. Иногда рано утром я даже вижу, как она ходит по саду. – Мобрей заморгал, потом заговорил более деловым тоном: – Я считаю, мы сможем сократить число отдыхающих. «Сансет» всегда был ориентирован на семейный отдых, но для семей есть острова и побольше. Надо серьезно подумать над этим. У меня еще полно своих проблем.

– От твоего решения зависит проект перестройки отеля, – мягко напомнила дяде Джорджия.

– Я знаю. Но на весь сезон места уже зарезервированы. Потом мы сможем закрыться на несколько месяцев.

– Да, нам придется его закрыть, – согласилась Джорджия, – но это окупится.

– Конечно, дорогая. – С печальным видом Роберт Мобрей снял очки и начал их протирать. – Какое ты для меня утешение, Джорджи, девочка. Ди любила тебя как родную дочь. Ей нравился твой задор.

– И я любила ее, дядя Роберт. – Джорджия встала, обняла его и поцеловала в щеку. – Мы будем чтить ее память.

Джорджия уже заканчивала приводить себя в порядок, когда в дверь неожиданно постучали. На мгновение она растерялась. Линк пригласил ее поужинать, но это не мог быть он. Они договорились встретиться в холле. Это не мог быть и дядя, а у обслуги она ничего не заказывала. Она подошла к двери и посмотрела в глазок.

Никого. Или кто‑то очень маленький. Может быть, ее новый приятель?

Джорджия открыла дверь. Так и есть.

– Леон, в чем дело? – Она наклонилась к мальчику и заметила, как горят у него щеки и блестят глаза.

– Там папа. Я не могу его разбудить.

У Джорджии екнуло сердце.

– Он что, спит?

– Наверное. Он храпит.

– Слава Богу! – Она вздохнула с облегчением. – А что это у тебя в руке?

– Папина гантель. Он тренирует руки.

– А, вот чем ты стучал в дверь.

– Прости. – Малыш выглядел смущенным.

– Ничего страшного. – Джорджия посмотрела, не пострадала ли дверь. Немного краски с нее все‑таки слетело. Джорджия закрыла дверь и взяла мальчика за руку. – Пойдем проверим, все ли в порядке с твоим папой.

– Почему он так крепко спит? – У Леона дрожал подбородок.

– Думаю, потому, что он работал всю ночь напролет.

– Да, над своей симфонической поэмой, – подтвердил Леон.

– А ты ел что‑нибудь?

– Ничего, – покачал головой Леон.

– Бедный! – пожалела его Джорджия. – В следующий раз звони в бюро обслуживания.

– А можно? Вот было бы здорово, Джорджи! – Воображение Леона тут же нарисовало ему гамбургеры и чипсы.

Адам Кэзуэлл открыл дверь только после их третьей попытки достучаться к нему. Живой и невредимый. Немного не от мира сего человек – иными словами, композитор.

– Боже милостивый! Опять нас выручает мисс Беннетт. Какая вы добрая. И какое у вас терпение. У меня так разболелась голова, что я был вынужден принять сразу две таблетки. Боюсь, после них я и вырубился.

– Леон очень испугался за вас, Адам. – Джорджия крепко держала дрожавшую руку мальчика.

– Я никак не мог разбудить тебя, папа.

Адам Кэзуэлл глубоко вздохнул.

– Я никудышный отец.

– Дедушка говорит, что папа скоро сорвется, – сказал Леон Джорджии, склонив голову.

– Шш! Твой дедушка слишком много говорит. – Голос у Адама Кэзуэлла был недовольный. – Я просто заработался, вот и все. Думаю, вы слышали, мисс Беннетт, что мы с женой разошлись.

– Да, и мне очень жаль. Пожалуйста, зовите меня Джорджия. Наверное, вам и Леону нелегко. Я, по‑видимому, лезу не в свое дело, но мне кажется, что вам было бы лучше на время забыть о своей работе и насладиться всем тем, что может предложить этот остров. Ведь такая творческая личность, как вы, нуждается в хорошем отдыхе.

К удивлению Джорджии и Леона, Адам Кэзуэлл внезапно наклонился и с благодарностью поцеловал Джорджию в щеку.

– Сказать по правде, я очень увлекающийся человек. И ничего не могу с собой поделать. Было время, я прикладывал все силы к тому, чтобы работать строго с девяти утра до пяти вечера. Но у меня ничего не вышло.

– Ну, кое‑что об этом я знаю. – Джорджия улыбнулась. – Я сама много работаю по ночам. И тоже слишком увлекаюсь.

– Вы занимаетесь интерьерами! – воскликнул Адам Кэзуэлл таким тоном, как будто находил ее занятие достойным самых высоких похвал. – Леон мне рассказывал. Да вы и должны иметь дело с прекрасным. Поймите меня правильно, но ваша красота просто вдохновляет. А я сейчас работаю над симфонической пьесой для фортепьяно с оркестром.

– Замечательно! – Джорджия уже всерьез беспокоилась о пустом желудке Леона. – На Сансете вы найдете все, что вам нужно для вдохновения: и прекрасные виды, и чарующие звуки. И еще подводный мир. Я сама сегодня ныряла. Только недавно вернулась. Это было что‑то невероятное.

В задумчивых глазах Адама Кэзуэлла вдруг засветился огонь.

– Подводный мир! Ну конечно. Подводный мир. Морское царство, в котором правит прекрасная морская богиня. Строго говоря, ваши глаза должны быть зеленого цвета.

– Для этого существуют контактные линзы, – пошутила Джорджия. – Ну, молодой человек, как насчет ужина? – Она посмотрела на Леона и ободряюще пожала ему руку.

– А можно мне пойти с тобой, Джорджи? – спросил малыш.

– А может быть, пойдем все вместе? – предложил Адам Кэзуэлл.

Джорджия мягко покачала головой.

– Это было бы прекрасно, но я сегодня ужинаю с другом.

– Тогда в другой раз, – проговорил Адам Кэзуэлл, слегка покраснев.

– А вот и мистер Робартс! – внезапно закричал Леон, обратив взгляд к лестнице.

Это и в самом деле был он. Леон помахал рукой, приглашая Линка присоединиться к ним. Мог бы и не беспокоиться:

Линк и так направлялся прямо к группке у двери.

– Леон, верно? – Он улыбнулся малышу и пожал ему руку.

– Леон Кэзуэлл, мистер Робартс, – ответил мальчик, радостно пожимая в ответ его руку. – А это мой папа, Адам Кэзуэлл, пианист и композитор. Джорджи вы знаете.

– Да, конечно. Добрый вечер, Джорджи. – Линк бросил на нее блестящий взгляд. – Я забеспокоился – ведь ты опаздываешь.

– Боюсь, тут виноват мой сын, – извинился Адам Кэзуэлл. – Очень рад познакомиться с вами, Робартс.

Двое мужчин пожали друг другу руки.

– Мне хорошо известны ваши произведения, – вежливо заметил Линк. – Совсем недавно я слушал вашу лирическую драму в Сиднее. На меня она произвела большое впечатление.

– Спасибо. – Адам Кэзуэлл казался польщенным. – Мне она очень тяжело досталась.

– А сейчас папа пишет о море, – с гордостью сказал Леон. – И он хочет посвятить это произведение Джорджи.

Джорджии в последний момент удалось сдержать удивленное восклицание, а Линк вскинул брови:

– Это правда?

– Ты придумываешь, Леон, – запротестовал его отец с видом провинившегося школьника, но никак не прославленного композитора.

– Ну а как ты сам говорил, папа? – Леон бросил на него неуверенный взгляд.

– Что мисс Беннетт очень красивая.

– Как морская богиня, – добавил Леон.

– Я думаю точно так же. – Линк был сама вежливость. – Ну а теперь нам действительно пора идти. – Он повернулся к безмолвной Джорджии и взял ее за руку. – Рад был познакомиться с вами, Кэзуэлл. И с тобой тоже, Леон.

– До свидания, Джорджи. Увидимся утром, – сказал Леон. – Я сейчас позвоню в бюро обслуживания.

– Очень умный мальчик, но он может надоесть, – пробормотал Линк, когда они отошли на значительное расстояние.

– Он очень одинок, – сказала Джорджия. – Заброшенный ребенок.

– На этом острове есть другие дети. Ему надо с ними подружиться.

– Конечно, Леон подружится с ними, но он привык к взрослой компании. И очень скучает по матери.

– Но ты же не его мать, Джорджия, так что не увлекайся.

– Трудно не принять в нем никакого участия. Адам слишком занят собой. Он любит сына, но постоянно забывает о нем. Насколько я поняла, Адам заснул так крепко, что Леон не смог его разбудить.

– Может быть, он пристрастен к наркотикам? – довольно резким голосом высказал предположение Линк.

– Надеюсь, что нет, – вздрогнула Джорджия. – Не думаю. У него совершенно нормальные глаза.

– Ты в них смотрела, не так ли?

– У него очень задумчивый взгляд.

– По‑моему, он определенно увлечен тобой.

– Но только не моими глазами.

– Что ты имеешь в виду? – Линк взглянул на нее, такую женственную в белом длинном платье с вышитыми незабудками.

– Сказал, что они должны быть зелеными.

– Ах, ну да! – резко воскликнул Линк. – Морская богиня, конечно же. Дочь Нептуна.

– Похоже, он меня именно так и представляет.

Линк подвел ее к свободному столику.

– Кто‑то должен сообщить его жене о том, что происходит, – проговорил Линк, пододвигая ей стул.

– В чем дело? – спросила Джорджия таким тоном, что сидевшие неподалеку три пары обернулись на нее. – Что ты имеешь в виду? – повторила она уже тише, когда он уселся напротив нее.

– Джорджия, не будешь же ты отрицать, что он нашел новую музу?

Неожиданно для себя она вспыхнула.

– Меня не в чем винить. Я не давала ему ни малейшего повода.

– Послушай, тебе и не нужно давать повод. Каждый раз, когда ты входишь в комнату, все головы поворачиваются в твою сторону.

– Линк, ради Бога! – с раздражением воскликнула она.

Он пожал плечами.

– Я не хочу, чтобы ты попала в затруднительное положение, вот и все. Насколько я помню, свою лирическую драму он посвятил жене. На самом деле он очень талантлив. Но лично я предпочитаю композиторов вроде Бетховена или Брамса. То есть я считаю, что в музыке должна присутствовать мелодия.

– Я тоже так считаю, – сказала Джорджия.

Линк поднял руку, подзывая официанта.

– Что будем заказывать? Только не говори, что ограничишься минеральной водой.

– Сухой испанский шерри. Охлажденный. Хочу сохранить ясную голову. – Но сохранить голову ясной при его шарме было очень трудно.

Они разговаривали о многих вещах: о музыке, книгах, фильмах, путешествиях, политике. Джорджия спрашивала Линка о работе, упомянула отель, который, как она узнала, был построен по его проекту. В свою очередь он с видимым интересом слушал ее рассказ об интерьерах и о различных находках, которые ей удалось сделать в этой области. И это также отличало его от Гэвина, которому разговоры об интерьерах казались невыносимо скучными. Даже когда Гэвин поздравлял ее с очередной премией, чувствовалось, что особого значения он событию не придает. А Линк Робартс, судя по всему, интересовался не только архитектурой, но и внутренним обустройством зданий.

– Ну а как тебе этот ресторан? – спросил он, обводя глазами стены.

– Послушай, лучше я расскажу тебе новости. – Джорджия доела последний кусочек восхитительной маринованной коралловой форели и отложила в сторону нож с вилкой. – Дядя Роберт поручил мне переоборудовать отель.

– Очень по‑родственному, – сухо заметил Линк. – Здесь же масса работы. Интересно, ты‑то сама понимаешь это?

– Ну, пока я не занималась отелями, что вовсе не значит, будто я не знаю, как это делается.

– Решение уже принято? – Лицо Линка в золотистом снопе света казалось высеченным из камня. Внезапно он напомнил Джорджии ее отца.

– Да. Я бы даже хотела пригласить тебя приехать сюда снова, когда мы все закончим.

– Джорджия, ведь здесь много чего надо переделывать. – Он посмотрел на нее через освещенный свечами стол. – И перед тем, как ты начнешь думать о цветовой гамме, материалах и тому подобном, необходимо заняться некоторыми структурными изменениями. Твоя идея купола превосходна, но вряд ли Роберт Мобрей согласится на такие расходы. Он будет вынужден придерживаться весьма скромной сметы.

– Ты уже все выяснил? – В голосе Джорджии слышался вызов.

– Мне даже выяснять ничего не потребовалось. Это же мой бизнес. Я прекрасно знаю, какие туристические проекты будут работать, а какие обернутся провалом. И я намеревался сам переговорить с твоим дядей.

– А, вот мы и у цели, – заметила она с глубокой иронией.

– Я хочу предложить Роберту вариант перестройки, при котором он затратит минимум средств и усилий, – ответил Линк.

– По‑твоему, я собираюсь разорить его? – Джорджия заговорила громче.

– Послушай, разве я дал тебе повод нервничать? Ты же профессионал. Уверен, чтобы достичь такого положения, как у тебя, нужно не только быть очень способным человеком, но и иметь здравый смысл.

– У меня его столько же, сколько и всего остального, так что лучше помолчи. Советов мне и так хватило на всю жизнь. И я прекрасно знаю, как удержаться в рамках сметы. Тебе, вероятно, будет интересно услышать, что последний ремонт здесь производил Леннокс Ларсон, а это крупная фирма.

– Может быть, – Линк пожал плечами, – но они очень консервативны. В том, что они делают, нет изюминки. Они выбирают самый безопасный и надежный вариант, и во многих случаях это срабатывает. Но я не могу понять, почему они предпочли именно такие обои. – Он окинул скептическим взглядом стены, покрытые обоями в гибискусах.

– К этому наверняка приложила руку Ди, – сказала Джорджия. – Она обожала гибискусы.

– В саду они смотрятся просто великолепно. А на стенах – не очень.

– Стены должны быть бледно‑желтыми, – подсказала Джорджия.

– Согласен. – Он напряженно всматривался в ее лицо. – Мне кажется, Джорджия, все‑таки надо уменьшить число отдыхающих.

– Ты уже говорил об этом. – Она водила по скатерти покрытым лаком ногтем.

– Но ты понимаешь, что я имею в виду?

– Конечно. – Джорджия подняла голову. – И дядя понимает. Но у него нет средств поддержать новую концепцию.

– Существуют партнеры, – заметил Линк.

– Дядя Роберт не хочет иметь никаких партнеров. Это семейное дело.

– Но твой отец очень богатый человек.

Ее взгляд стал жестким.

– С моим отцом трудно поладить. Он немного похож на тебя, – сказала Джорджия, не в силах скрыть свои чувства.

– А ты не выносишь конструктивной критики.

– В большинстве случаев. Но мне кажется, что у тебя уже есть какой‑то план действий.

– Я не собираюсь делать твоему дяде никаких предложений, если ты это имеешь в виду. Я здесь на отдыхе и просто осматриваю место. Не знаю, в курсе ли ты, но ходили слухи о том, что «Сансет» собираются продавать. И такие сведения могли поступить только от твоего дяди.

Джорджия сделала глоток вина. У нее пересохло во рту.

– Наверное, это было сразу после смерти Ди. Дядя Роберт говорил, что в тот момент он подумывал о продаже.

– Его нельзя не понять. Днем и ночью он во власти воспоминаний.

– Он считает, что Ди все еще здесь, – глухо проговорила Джорджия.

– Я уверен, что ее дух витает над этим местом. Сады, которые она создала, неописуемо красивы.

– Их ты бы не стал переделывать? Если бы у тебя была такая возможность – обустроить здесь все заново?

– Я архитектор, помнишь? Я преклоняюсь перед прекрасным. Ты тоже прекрасна, Джорджия.

– А ты послан самим дьяволом.

– Совершенных людей не бывает. – Линк взял ее за руку, и у нее забилось сердце. – Может быть, погуляем по берегу после ужина?

Она отвернулась, не желая, чтобы он видел ее глаза.

– Что ты задумал? – Соблазнение при свете луны? Дует морской ветерок, мириады звезд отражаются в лагуне, и только они двое в этом мире синевы и серебра?

– Если честно признаться, я бы очень хотел продолжить наш поцелуй.

Возбуждение тотчас охватило ее, но она умудрилась ответить беззаботным тоном:

– А это не нарушит наше соглашение?

Он засмеялся глубоким грудным смехом.

– Не думаю. Поцелуй будет вполне цивилизованным.

На ее лице было написано сомнение. Беседа носила легкий, насмешливый характер, но за игривым тоном угадывался мощный безмолвный поток. Одно неверное движение – и поток этот завертит и унесет ее.

– Джорджия? – окликнул ее Линк.

Она сделала еще один глоток вина.

– А не поставит ли это под удар твои отношения с Таней Харпер?

Линк внимательно посмотрел на нее своими блестящими глазами.

– На самом деле я не принадлежу никому. Можно сказать даже, что я никогда ни с кем не был по‑настоящему связан.

– Даже в душе? – Как ни старалась, Джорджия не смогла скрыть волнение в голосе. Удивительный человек. Ему уже за тридцать. Не может быть, чтобы у него не было любовных приключений. И среди них – серьезных.

– Вот именно. Ты мне не веришь?

– Я имею основания сомневаться.

– Думаешь, я ищу приключений? – Его глаза изучали ее.

– Могу только заверить тебя, что я‑то уж точно не ищу.

– И я тоже. У меня нет на это ни желания, ни времени. Но что все‑таки беспокоит тебя, Джорджия? Ведь ты же знаешь, что со мной тебе ничего не угрожает. И весь вечер ты была в прекрасном настроении.

Она посмотрела на его руку, которая все еще держала ее руку. Это была сильная, красивая мужская рука с ухоженными ногтями.

– Должна признаться, что я еще не совсем доверяю тебе, – сказала она. – Мы же еще не близкие друзья.

– Но начало дружбе положено. Думаю, ты знаешь меня достаточно, чтобы не бояться.

– Ты не понимаешь. – Джорджия убрала руку и потерла лоб.

– Ну а ты попробуй объяснить. Наверняка это как‑то связано с твоим отцом. По моим представлениям, ты выросла в патриархальной семье. Может быть, на тебя даже давили. Мне так показалось в первый же день нашего знакомства.

– Я люблю отца. Но он в своем роде великодушный диктатор. Великодушный – до тех пор, пока не рассердится.

Линк откинулся на спинку стула, вглядываясь в ее лицо.

– Неужели я кажусь тебе таким же?

– Возможно, было бы преувеличением говорить так, но ты тоже привык доминировать. Такой же умный и вспыльчивый. И можешь быть жестким. Я очень боюсь всего этого.

– Ты, которая так уверена в себе?

– Ты не понимаешь. Независимость досталась мне совсем не легко. Я столько боролась. – Она покачала головой. – И процесс меня вымотан.

– А ты говорила кому‑нибудь об этом? – Линк взглянул на нее из‑под четко очерченных бровей.

– Психиатру, что ли?

– Психиатры иногда бывают полезны людям с проблемами.

– Да я ничего против них не имею. Просто пока сама справляюсь со своими проблемами.

– А Андервуду ты доверяешь? – спросил Линк жестко.

– Вот уж нет. С ним, правда, всегда было весело. Он умеет наслаждаться жизнью.

– А он приставал к тебе?

– Не больше, чем другие. Он никогда не выходил за рамки.

– В таком случае тебе и жаловаться не на что.

– До тех пор, пока он не стал ревновать.

– А у тебя были и другие мужчины? – спросил Линк вкрадчиво.

– У меня все так же, как и у тебя, – ответила Джорджия. – Гэвина просто злило, что я не хочу иметь с ним постоянную связь.

– Откуда и история с кольцом. Если бы ты мне в лицо бросила кольцо, я бы никогда больше не допустил тебя в свою жизнь.

– Правда? – Джорджия коротко рассмеялась. – Ты считаешь, что я неправильно веду себя с мужчинами?

– Я считаю, что ты могла бы быть снежной королевой. С Гэвином ты тоже была такая же замороженная?

– Любовниками мы не были, – холодно ответила Джорджия. – Хотя тебя это не касается.

– Совершенно верно, Джорджия. – Он склонил голову в шутливом извинении. – Просто я хочу получше узнать тебя.

– Вот уж никак не пойму, зачем тебе это.

– Дай подумать. – С серебристым блеском взгляд пробежал по ней. – Мне очень нравится смотреть на тебя. Мне очень нравится разговаривать с тобой. И мне нравится, что ты такая спортивная.

– Таня не бегает на три мили?

Он удивленно посмотрел на нее.

– Я точно знаю, что она ходит в тренажерный зал. Она в прекрасной форме.

– Она и должна хорошо выглядеть, это входит в ее служебные обязанности.

– Наверное. – Линк посмотрел в меню. – Как ты думаешь, стоит заказать десерт?

– Мне кофе, пожалуйста.

– Мне кажется, ты можешь позволить себе кусочек апельсинового пирога с имбирным кремом. Во время быстрой прогулки калории сгорят…

Прогулка тропической ночью обернулась идиллией.

Луна освещала белый пляж, окаймленный кокосовыми пальмами, которые выделялись на фоне усеянного звездами неба. В одной из вилл на гитаре исполняли протяжную, романтическую испанскую мелодию. Она так же идеально подходила к этой волшебной ночи, как звук морского прибоя и ветерок, шептавший в листьях.

Лагуна представляла собой поистине волшебное зрелище. Ее поверхность светилась голубовато‑серебряным светом, который излучали многочисленные обитатели моря. Воздух был напоен сладким ароматом гардений, олеандра и белого имбиря.

Морской ветерок играл с волосами Джорджии, превращая их в летящий шелковый флаг. Она подняла было руку, чтобы поправить волосы, но Линк опередил ее, подхватив прядь и заложив ей за ухо. Потом его руки легко, но крепко обняли ее за талию, и Джорджия почувствовала, что вся дрожит.

– Джорджия? – раздался его глухой голос. По ней пробежала волна такого желания, что она отпрянула от Линка, словно обжегшись.

– Сначала догони! – прокричала она на бегу, оглядываясь на Линка через плечо.

– Согласен.

Джорджия прекрасно бегала на короткие дистанции, он же, без сомнения, был стайером. Она бежала так, как будто спасалась от неминуемого взрыва. Бежала от своих собственных чувств. Ведь за двадцать четыре года только ему удалось разбудить их в ней.

Когда он наконец догнал ее, она буквально упала ему на руки.

– Мне кажется, ты давно не тренировалась, – заметил Линк с триумфом в голосе, при этом ей показалось, что у него даже не перехватило дыхание от бега.

– Я никогда не думала, что так трудно бегать по песку.

– Ты просто поддалась панике.

– Панике? Из‑за поцелуя? Меня уже тысячу раз целовали.

– Тогда ты наверняка знаешь, что только некоторые бывают незабываемы.

– Может быть. – Ее голос слегка дрожал.

– Тот короткий поцелуй в лодке потряс меня. Возможно, это была всего лишь случайность. Неужели тебе совсем неинтересно проверить?

– Сначала отпусти меня. – Она старалась говорить как можно спокойнее.

– Ты обманешь и опять убежишь.

– Не надо так плохо думать обо мне.

Он опустил ее на песок, и, когда она повернула голову, чтобы что‑то сказать, губы ее встретились с его губами в поцелуе.

Они на миг погрузились в блаженство. Но поцелуй закончился неожиданно быстро.

Джорджию слегка качало; она схватилась за лацкан его пиджака и, кажется, даже застонала.

– Наш маленький договор аннулируется. – Голос Линка звучал совершенно спокойно.

– И не стоит его возобновлять. – Джорджии удалось, наконец, восстановить дыхание, и она перевела взгляд на отливавшую синим лагуну.

Линк внимательно посмотрел на нее.

– Но почему бы нам не попробовать еще разок, если все так здорово получилось?

При свете луны его глаза блестели, придавая лицу слегка ироничное выражение.

– Ну что ты меня все время поддразниваешь?

– Ничего я не поддразниваю. Я стараюсь уговорить тебя.

– Не надо меня уговаривать, пусть все будет как есть, – ответила Джорджия, пытаясь унять бешено колотившееся сердце.

– А может быть, ты обманываешься? Перемены неизбежны. – Он опять привлек ее к себе и прижался губами к ее обнаженному плечу. – Дочь Нептуна. Морская богиня. Теперь я понимаю, где Кэзуэлл черпает вдохновение.

– Не зли меня, Линк, – предупредила Джорджия.

– Боже упаси! Ты немного взвинченная. А какая восхитительная на вкус! – Он короткими поцелуями покрывал ее шею, щеку, приближаясь к губам.

Джорджия совершенно утратила волю. Господи! И это она, которая всю жизнь контролировала свои поступки?

– Ну чем не сцена соблазнения? – вымученно легким тоном воскликнула она.

– Да нет, – усмехнувшись, проговорил Линк, и тут же его губы коснулись ее губ.

Это был поцелуй такой глубины, что, казалось, проник до самой ее души. И он все набирал и набирал силу – до тех пор, пока Джорджия наконец не очнулась. Начать – очень легко, подумала она, а остановиться – практически невозможно. Она тут же отпрянула, но Линк только крепче прижал ее к себе, целуя неистово бившуюся жилку у основания шеи.

– Линк!

Он отпустил ее, и она прислонилась к его плечу.

– Вот, значит, как это – целовать богиню, – прошептал он, глядя на ее покрытые серебристым светом волосы.

В голосе Линка прозвучала еле ощутимая враждебность. Ведь женщина – извечная соблазнительница…

– Думаю, нам пора возвращаться.

– Никто не спорит! Мужчине следует опасаться подобного неземного удовольствия.

– Ты меня в чем‑то обвиняешь? – спросила она.

– Только в том, что ты способна открыть дверь в другой мир.

– Поцелуй не моя идея. И иногда он может разрушить дружеские отношения.

Джорджия начала взбираться вверх по склону, Линк легко следовал за ней.

– Если бы ты сейчас видел мои глаза…

– Я бы очень хотел! – Он рассмеялся. – Пойдем ко мне?

– Ни за что! – Джорджия рассердилась. И убыстрила шаг. Но через минуту споткнулась о корень дерева, полускрытый в песке. – Черт! – Она бы упала, если бы Линк не поддержал ее в последний момент. – Не смей потешаться надо мной!

– Джорджия, я вовсе не потешаюсь! Не сердись. Ты ушибла ногу?

В ней шла борьба. С одной стороны, замечательно ощущать, что кто‑то беспокоится о тебе. И Джорджии не хотелось отстраняться от Линка. С другой стороны, она непременно должна это сделать.

– Мне кажется, я сломала палец. – Она закусила губу, грудь ее вздымалась.

Он сразу же посерьезнел.

– Ты шутишь?

– Наверное, мне надо в больницу. – Джорджия почему‑то решила преувеличить опасность.

– Давай я посмотрю, – предложил Линк. – Вон моя вилла. Я хорошо разбираюсь в травмах.

Она тут же стала возражать:

– Нет, не надо, я думаю, все обойдется. – И продолжила подъем, стараясь сильно не наступать на левую ногу.

– Послушай, облокотись на меня.

– Хорошо. – Джорджия посмотрела на ногу. – Теперь мне, наверное, придется носить какие‑нибудь старые ботинки.

Линк рассмеялся своим глубоким, таким привлекательным смехом.

– Ты будешь великолепно в них смотреться.

Я потеряла всякий контроль над собой, подумала Джорджия. Я безумно влюбилась!

Невозможно описать, какой идиоткой она себя при этом почувствовала.

Всю дорогу до номера Джорджии Линк поддерживал ее и даже нес в одной руке ее золотые сандалии.

– Теперь, наверное, ты откажешься от своих утренних пробежек? – сказал он – опять дразнящим тоном.

Она покачала головой.

– Не думаю. Уже не очень болит.

– Тогда, если не возражаешь, я присоединюсь к тебе?

Она посмотрела на него и улыбнулась.

– Если сможешь угнаться за мной. Бег будет не по песку.

– Я приложу все старания, – заверил он ее. – Так твой дядя, кажется, говорил, что тебя в школе прозвали Артемидой?

Джорджия кивнула.

– Я завоевала много наград для нашей школы и была довольно популярной личностью.

– На тебя стоило посмотреть, когда ты рвалась к финишной ленте. У тебя всегда были длинные волосы?

– Всегда. – Ситуация была опасной, но Джорджия никогда в жизни не чувствовала себя так прекрасно.

– С тобой все в порядке? – спросил он.

– Да. Спасибо, Линк, за приятный вечер. – Она очень хотела пригласить его к себе в номер, но, конечно, не сделала этого.

– И тебе тоже. – Он наклонился и коротко поцеловал ее в щеку. – Спи спокойно. Встретимся утром. Во сколько?

– Давай в семь, пока не очень жарко. Я буду пробегать мимо твоей виллы.

– Прекрасно! И надень купальник. Потом мы с тобой искупаемся.