К вопросу об освоении Сибири Русским государством в XVII в

Присоединение Сибири к Русскому государству, без преувеличения, стало выдающимся историческим событием. Важную роль в этом свершении и последующем ее хозяйственном и культурном освоении сыграл русский народ. В силу вышесказанных обстоятельств, изучению этого длительного и неоднозначного процесса, начавшегося с «сибирской экспедиции» Ермака, историки уделили (да и сегодня продолжают уделять) значительное внимание. Благодаря этому, отечественная историография и располагает значительной по объему и тематике литературой, касающейся широкого комплекса проблем по истории присоединения Сибири к Русскому государству и дальнейшему освоению им данного региона.

Начало его изучению в XVII веке положил, как известно, выдающийся сибирский историк, географ и картограф С.У.Ремезов. Созданная им «История Сибирская» ярко и зримо высветила деятельность русских людей, начиная с похода Ермака, в деле «взятия» и освоения Сибири [1, с.312-366]. Начатое Ремезовым дело продолжили: в XVIII веке – В.Н.Татищев, Г.Ф.Миллер, М.В.Ломоносов, А.Н.Радищев; в XIX веке – Н.М.Карамзин, С.М.Соловьев, В.О.Ключевский и др.; в советское время – С.В.Бахрушин, А.П.Окладников, В.И.Шунков, А.И.Андреев, А.А.Преображенский, З.Я.Бояршинова, В.К.Мирзоев и др.

Не обошло своим вниманием вопросы присоединения Сибири к Русскому государству и ее освоения русскими людьми и нынешнее поколение историков, уже немало сделавших для того, чтобы устранить «белые пятна», пока еще остающиеся в истории Сибири. Не вдаваясь в частности освещения исследователями данной проблемы (это не входит в задачу авторов), мы лишь поддержим общеизвестный вывод о том, что дореволюционными, советскими и «постсоветскими» историками накоплен и проанализирован огромный по объему фактический материал, на основе которого ими и освещен достаточно сложный процесс присоединения Сибири к Русскому государству, а также роль народных масс в нем. В связи с последним, авторами и предпринята попытка выявить роль литовцев – «литвы», «литвинов» русских документов – в освоении Сибири, ставшей, без преувеличения, для многих поколений литовцев настоящей Родиной.

Решая поставленную перед собой задачу, авторы внимательно ознакомились с имеющейся (в пределах их доступности) научной литературой, посвященной интересующему их вопросу, и с отдельными архивными материалами. Однако даже пристрастные усилия, не принесли желаемого «результата»: изученная литература не дала ни одного «прямого» свидетельства относительно начала участия литовцев в освоении Сибири. Все имеющиеся в нашем распоряжении источники не выделяют их в отдельную категорию «первопроходцев» Сибири, а скрывают интересующих лиц под обобщающими понятиями типа «литва», «литвины» (делая при этом акцент не национальную принадлежность, а на выход упоминаемого человека из «польско-литовской земли» – М.Л., М.Н.), «польско-литовский вязень», «польско-литовский иноземец», казак или сын боярский по «литовскому списку» и др.

Исходя из вышесказанного можно с полной уверенностью утверждать лишь то, что под всеми этими понятиями «скрылись» пленники, захваченные русскими войсками в ходе военного противостояния России с Ливонией в 1558–1560 гг. Основанием для подобного утверждения послужило нам старославянское слово «вязень», часто встречающееся в «Таможенных книгах сибирских городов» XVII века, ставших нам основным источником при написании данной статьи. Согласно «Большому иллюстрированному толковому словарю русского языка» «вязень» – это «колодник, узник, заключенник» [2, с.45].

Общеизвестно, что захваченные в плен воины противника всегда удалялись «победителями» с театра военных действий и размещались в специальных лагерях в прифронтовой полосе. Где зачастую пленные использовались как рабочая сила. Когда Ливонская война стала обретать (после объединения в 1569 г. Польши и Великого княжества Литовского в единое государство – Речь Посполиту – М.Л., М.Н.) нежелательный для русского правительства характер, оно постаралось увести «ливонских полонянников» из прифронтовой полосы, сначала вглубь страны, а в дальнейшем – уже после окончания Ливонской войны и «взятия» Сибири, начиная с 1595 г. (в соответствии с государевым указом о «ссылке неугодных и опасных лиц» – М.Л., М.Н.) и в эту «новоприисканную землю» [3, с.47]. Надо полагать, что именно таким путем и оказалась «литва» в Сибири, причем, в некоторых случаях не только на положении «узников и полонянников», но и в числе русских «служилых людей». Основания для такого заключения дает нам историк Г.Ф.Миллер. Согласно его утверждению, в составе отряда тарского воеводы А.Воейкова, окончательно разгромившего 20 августа 1598 г. на р.Оби бывшего владыку Сибири хана Кучума, была, наряду с «казаками и татарами», также и «литва» [4, с.299].

Возвращаясь к вышеупомянутому указу о ссылке в Сибирь «неугодных и опасных лиц», следует отметить, что на первых порах она не преследовала цели «заселения сей новоприисканной земли». Ссылка в то время являла собой лишь «средство», с помощью которого русское правительство избавляло себя от «беспокойных или опасных» для себя людей, «коих оно не желало подвергать и смертной казни». Таковыми оказались, к примеру, жители г.Углича, сосланные в 1593 г. в «г.Пелым…за свидетельство по делу об убиении царевича Дмитрия» [3, с.47]. Лишь по прошествии десятилетий в Сибирь стали отправлять (порукой тому грамота 1639 г. – М.Л., М.Н.) людей «низких» для «исправления», именовавшиеся властями «тюремными сидельцами, татями и разбойниками» [5, с.97].

Но надо полагать, интересующие нас «литвины» не относились к данной категории «ссыльных». Более того, имеющиеся в нашем распоряжении материалы однозначно свидетельствуют о том, что в 30-х гг. XVII века «литвины» уже находились на «государевой службе». Подтверждение тому – послужной список «выходца из Летцкого повета, шляхтича Яна (Ивана) Мишковского», присланного в 1633 г. в Тобольск для службы «по литовскому списку». Спустя три года, данный «усердный шляхтич» был уже, согласно документу, приказчиком Абашского острога. В 1641 г. он принял активное участие в Киргизском походе, в котором он, по словам сына боярского Якова Тухачевского, «головы казаков», больше зарекомендовал себя «вором и заводчиком смуты», нежели «радетелем государеву делу» [6, с.144]. Кстати, в том Киргизском походе 1641 г. принимал участие и другой «литвин» – тюменский стрелец Иван Андреев, будущий «строитель первого Ачинского похода» [7. Кн. 579. Л.193 об.].

«Государеву службу» отца (Я.Мишковского – Авт.) продолжил его сын Алексей. Впервые его имя, как «тобольского сына боярского» появляется в документах в 1650 г. Согласно им, ему «за службу» было положено «хорошее жалованье» – 4 руб., 4 чети ржи, 2 чети овса, 2 чети соли. Похоже, что сын «правил государеву службу» гораздо лучше, чем его отец. Свидетельство тому – повышение за «радение государеву делу» его жалования до 8 руб. По стопам отца пошли (стали служилыми людьми) и сыновья Алексея, Петр и Тимофей Машковские [6, с.144].

Почти в одно время с их отцом начали службу «казаками по литовскому списку» Степан Волох (Волоховский) и Яким Копылов, чуть позже – Иван Сипайло и Яков Евнев. Если биографии первых трех стандартны (принят на службу, определено жалованье)», то этого нельзя сказать о двух последних. В силу этого, уделим и мы им чуть больше внимания. Первый из них («Сипайло Иван Андреев сын») появился впервые в Тобольске в 1656 г., как «ссыльный польский вязень». Спустя некоторое время, «сей шляхтич» был послан из Тобольска «на Тару, в конные казаки литовского списка». Здесь он принял «святое крещение» и женился в 1659 г. на дочери «татарского толмача» Анисьи. К 1660 г. Иван Андреевич дослужился до чина «сына боярского» и был «возвращен в город Тобольск» [7. Кн.558. K.105.]. Более скромен, по сравнению с И.Сипайло, послужной список «Евнева Якова Степанова сына». Из документа лишь следует, что он «литовский шляхтич» и прислан был в Томск «с Москвы» на исходе 1656 – в начале 1657 г. Ему сразу же было положено «весьма высокое жалованье – 12 руб., 10 четей ржи, 10 четей овса». К 1671 г. оно было уже повышено и составляло 18 руб., 18 четей ржи, 18 четей овса и 4 пуда соли. В 1680 г. «удачливый литовский шляхтич» женился. Но, с кем связал себя Яков Степанович семейными узами, документ, к сожалению, умолчал [7. Кн.566. Л.458 об.].

Увеличение числа служилых людей «литовского списка» в Тобольске (сюда «литвины» прибывали по одному и партиями, в частности, одну из них – ссыльных польских и литовских людей и татар – доставил из Москвы в Сибирь в 1654 г. тобольский сын боярский «Выходцев Семен Степанов сын» [8, с.185]) понудило власти поставить над ними «начального человека». Таковым – «ротмистром литовского списка» - и стал в 1651 г. тюменский сын боярский «Войнов Яков Иванов сын» - выходец из известной служилой фамилии, - правивший эту должность до 1701 г. За время своей службы ему пришлось со своей «литвой переписывать – в 1694 г. – тюменский острог для ремонта», участвовать в 1598 г. в сражении с Казачьей Ордой на р.Ишиме, ловить раскольников в «своем» уезде. При «сей ловле», как отмечала в свое время исследователь З.В.Башкатова, крестьяне жаловались на него, как на человека, «коей пограбил их». Последний раз мы встречаемся с ним в «Переписной книге» 1700 г., в которой записано, что «оклад» его равнялся 10 руб. Несколько ранние документы (1682-1683 гг.) свидетельствуют о владении им «землей по р.Ольховке и его пашне в 3 десятины», а также о хозяйстве «ротмистра», в котором имелось 4 лошади и 5 голов крупного рогатого скота». Вместе с ним, свидетельствует источник, проживали его сын Василий (23-х лет), племянник Петр и «покормленник» А Згирского Иван (18 лет) [9, с.129].

Наиболее «ощутимо» прирос «литовский список» в начале 60-х гг. XVIIв. Именно в эти годы он пополнился Михаилом Бородиным, Дмитрием Герасимовым (Гарасимовым), Семеном Метелевым, Семеном Мурзиным, Василием Утешевым, Семеном Угрениным (Угрениновым) и др. Но наибольшую известность из двадцати с лишним человек, пополнивших «литовский список», обрели за годы службы только Матвей Кулаковский и Ян (Иван) Труш (Трушкеев). Первый, как свидетельствует известный исследователеь сибирского казачества Д.Я.Резун, был выходцем из династии польско-литовских «вязней». В 1644 г. он проходит по документам, как томский сын боярский, «коему положен оклад 11 руб., 10 четей ржи, 5 четей овса, и 3 пуда соли. «Выйдя в администраторы», Матвей Иванович проводит в 1666 г. в Красноярске «поголовный сыск» по делу «о подъячем В. Еремееве» [8, с.188]. Неплохо проявил он себя и на «приказщичьем поприще» в Сосновском (1679-1680 гг.) и Мелеском (1680-1684 гг.) острогах, не раз предотвращая, а порой и отбивая нападения «киргизцев» [10, с.89].

Без преувеличения, примечателен послужной список и польско-литовского «вязеня», шляхтича Яна (Ивана) Андреевича Труша (Трушкеева). При очередном размене пленными России с Польшей он заявил в Разрядном приказе о своем желании остаться в России и служить «непременно в Сибири». Удовлетворяя его желание, «Москва» направила в 1668 г. Ивана Андреевича на службу в Верхотурье, в чине сына боярского. Прибыв в Сибирь (вместе с женой), он добросовестно выполнял все поручавшиеся ему «дела»: в 1669–1670гг. «ходил послом к калмыцкому Аюке-тайше»; «подобающе досматривал» Шадринскую слободу и Уральские заводы; «бездоимочно» собирал в 1680–1681гг. с оброчных крестьян холст и «прочие оброчные с них поделки». Видя «усердие» бывшего «иноземца-вязеня», правительство установило ему «неплохое жалованье». По данным 1680 г., оно состояло из «14 руб., 14 четей ржи, 14 четей овса и 3 пудов соли» [9, с.136].

Последние десятилетия XVII века мало что изменили в деле формирования служилых людей «по литовскому списку». Как и прежде, он пополнялся за счет «охочих лиц (т.е. добровольцев)», изъявивших желание нести «государеву службу» в Сибири. Были среди них, как и в прошлые годы, наряду с «посредственностью» и «неординарные личности», служебная деятельность которых нашла свое отражение (пусть даже в двух-трех словах) в исторических документах. Будучи в большинстве своем грамотными людьми, свидетельствуют источники, многие «литвины ведали разные языки», т.е. владели иностранными языками. Это обстоятельство учитывалось властями при определении лиц на службу по «литовскому списку». Не случайно многие «литвины» служили «толмачами (переводчиками)» при воеводских канцеляриях (к примеру, потомок «немчина» Анцына, сын его Кузма, служил в 70-х гг. XVII в. «толмачом» в Тобольске), а также включались «тайно» в состав посольств, направлявшихся в «ту или иную восточную страну». Подтверждением сказанного может служить «сопровождение» тобольским казаком «литовского списка» И.Рачковским посольства Н.Спафария, направленного в 1675 г. в Китай. По возвращении оттуда Осип (Оска) Иванович занимал целый ряд важных административных постов: в 1678–1683 гг. он был приказчиком Катайского острога, а потом – Шадринской слободы. Отлично проявивший себя в «службах сын боярский» получал от государства «высокое денежное, хлебное и соляное жалование» [8, с.191]. Достойно «правил свою службу» и тобольский казак «литовского списка» Филипп Сергеев. Ему, также как и его сослуживцу, вышеупоминавшемуся Рачковскому, было «доверено» в 1675 г. сопровождать посольство Н.Спафария в Китай. Был он после этого и в «других службах». В частности, 5 февраля 1681 г. им было «приведено на Тару посольство нойона Батыря». В том же году он принял участие в «Киргизском походе И.Суворова», но «ушел из него – по невыясненным причинам – с дороги» [8, с.191]. Весьма примечательны – в плане вышесказанного – «житейские пути» другого тобольского казака «литовского списка» Г.И.Скибина. В 1676 г. он (вместе с «односослуживцем О.Сыромятниковым») «пословал» у правителя «черных калмыков Очирту-тайши», в последующие годы не раз «возил грамоты с Москвы», в частности, в 1684 г. на «Верхотурье», а также доставлял «жалованье», как это было в 1690 г., когда это «задание выполнял Григорий Иванович» вместе с С.У.Ремезовым [8, с.192].

Подводя итог вышесказанному, можно утверждать, что в освоение Сибири внесли свой вклад, наряду с русскими людьми, другими народами и этносами, и «литвины, вольно или невольно» оказавшиеся в «сей новоприисканной земле». Большая их часть служила «новой родине честно и вправду», о чем вполне убедительно, на наш взгляд, свидетельствуют приведенные документы.

Библиографический список:

1. Ремезов С.У. История Сибирская/ С.У. Ремезов. СПб., 1907.

2. Даль В.И. Большой иллюстрированный толковый словарь русского языка. Современное написание/ В.И. Даль. М., 2006.

3. Щеглов В.И. Хронологический перечень важнейших данных из истории Сибири. 1032-1882 гг./ В.И. Щеглов. Сургут, 1993.

4. Миллер Г.Ф. Описание Сибирского царства и всех происшедших в нем дел от начала, а особенно от покорения его Российской державе по наши дни/ Г.Ф. Миллер. СПб., 1787.

5. Список населенных мест Тобольской губернии. СПб., 1871.

6. Таможенные книги сибирских городов. Вып.3. Новосибирск, 2000.

7. Российский государственный архив древних актов. Сибирский приказ –Ф.214.

8. Резун Д.Я. Именной и биографический словарь служилых людей/ Д.Я.Резун // Таможенные книги сибирских городов. Вып.5. Новосибирск, 2003.

9. Башкатова З.В. Именной и биографический словарь служилых людей/ З.В.Башкатова // Таможенные книги сибирских городов. Вып.4. Новосибирск, 2001.

10. Раев Д.В. Именной и биографический словарь служилых людей/ Д.В.Раев // Таможенные книги сибирских городов. Вып.6. Новосибирск, 2004.

Н.С. Погорелова

Тольяттинский государственный университет