Глава XVI. Sed semel insanivimus omnes – Однажды мы все бываем безумны

С утра Малфой получил сообщение от Фредерика, что лошадь для Гарри привезена в имение, поэтому за завтраком Люциус известил мальчиков, что сегодня их ждет верховая прогулка. Услышав эту новость, Драко радостно завопил, а Гарри бросил встревоженный взгляд на своего опекуна. Нарцисса же обеспокоено нахмурилась и сначала, к удивлению мужа, пыталась отговорить его, утверждая, что мальчику еще слишком рано ездить на лошади, и что это может быть опасным для него, а потом заявила, что отправится вместе с ними. Как и любая аристократка, Нарцисса великолепно держалась в седле, но никогда не любила лошадей. Видя решимость жены, Малфой не стал спорить, а послал на конюшню эльфа, распорядившись оседлать кобылу и для Нарциссы.

Угощая свою лошадь морковкой и внимательно слушая инструкции опекуна, который объяснял Гарри основные правила верховой езды, мальчик любовался своим мерином. Его лошадь была меньше, чем мерин Драко, и своей мастью (Люциус сказал, что эта масть называется игреневой) напоминала имбирное печенье, которое тетя Петунья вешала на елку. Гарри запрещалось даже близко подходить к ароматному желтому лакомству с разноцветными мармеладными глазками, которое Дадли, злорадно ухмыляясь, съедал за несколько минут.

— У твоего мерина нет имени — забыли вписать в документы. Если хочешь, можешь назвать его сам, — ласково приобняв мальчика за плечи, сказал Малфой.

— Имбирь, — робко улыбнувшись в ответ, предложил Гарри.

— Почему? — поинтересовался Люциус.

— Похож, — объяснил мальчик, пожимая плечами.

Аристократ решил не вдаваться в подробности, стараясь отыскать истоки столь странной ассоциации — по его мнению, лошадь не имела ничего общего с имбирем, а помог жене сесть в седло, в то время как Фредерик подсаживал мальчиков.

Заставляя Банши идти рядом с мерином Гарри, чтобы подстраховать малыша в случае чего, Люциус на мгновение отвлекся на крупа, увязавшегося за ними у конюшен. Животное внезапно рвануло в сторону от дороги и длинными прыжками понеслось к небольшому овражку. Оттуда выскочил ошалелый заяц, высоко подпрыгнув, перемахнул через крупа и помчался в сторону людей. Проскочив буквально между копытами Банши, заяц так перепугал нервную кобылу, что она, шарахнувшись в сторону от непонятного существа, врезалась грудью в Имбиря. В это время переднее копыто мерина попало в небольшую ямку, и он, не удержавшись на ногах, упал на колени. Гарри от толчка кубарем скатился по спине и шее лошади, словно по горке, и замер, сидя перед лошадью и судорожно сжимая в руках повод (первое, что опекун потребовал от него запомнить крепко-накрепко, это — во время езды на лошади никогда, ни при каких обстоятельствах не выпускать из рук повод). Имбирь поднялся, тряся головой. Мерин нервно переступал ногами с содранными до крови коленями в опасной близости от мальчика.

Малфой, соскочив с Банши, подбежал к ребенку и подхватил его на руки. Гарри, наконец, бросил повод и обхватил руками шею опекуна. Успокаивающе поглаживая мальчика по спине, Люциус посмотрел на сына и жену, чтобы убедиться, что с ними все в порядке. Драко, словно испуганная птичка, замер на своем мерине, с тревогой глядя на Гарри. Нарцисса же побледнела так, что синие жилки вен отчетливо проступили под кожей. Зрачки расширились до такой степени, что глаза казались черными. Перекинув ногу через седло, она практически сползла с лошади и на негнущихся ногах подошла к мужу.

— Я же говорила… я же предупреждала…— сквозь зубы прошипела женщина, повернулась к Имбирю, выхватила палочку и четко произнесла: — Avada Kedavra.

Зеленый луч ударил лошади в голову, и мерин тяжело рухнул на землю. Нарцисса, оторвав Гарри от мужа и сжав в своих объятиях, немедленно аппарировала. Малфой растерянно замер. Он был уверен, что происшествие не повлекло за собой каких-то серьезных проблем — падение было удачным, и все, что необходимо было предпринять — это успокоить мальчика и, усадив его обратно на лошадь (дабы в дальнейшем он не боялся верховой езды), вернуться в поместье. Но безумная выходка жены ввергла аристократа в шок. Нарцисса явно не контролировала себя и свое поведение, и теперь Гарри находился с этой женщиной неизвестно где.

— Папа, — робкий голос сына прервал лихорадочные попытки Люциуса сообразить, что ему делать, — а куда делись мама и Анри? И что случилось с Имбирем?

— Мама усыпила Имбиря, чтобы ему было не больно, — заставил себя собраться Малфой — он должен был позаботиться и о другом ребенке. — Сейчас мы вернемся на конюшни и скажем Фредерику, чтобы он полечил Имбиря и забрал его отсюда.

— А Анри?

— Добби, — вместо ответа Люциус щелкнул пальцами, вызывая домовика, — найдешь Нарциссу и Анри, — приказал аристократ появившемуся эльфу, — посмотришь, что они делают, и доложишь мне, как только мы будем у конюшен. Передай Фредерику, чтобы он ждал нас.

Малфой подхватил повод смирно стоявшей кобылки Нарциссы, вскочил в седло и, развернув Банши, направился в поместье. Мерин Драко, так же как и другие лошади настороженно косившийся на труп своего собрата, по широкой дуге обогнул мертвую лошадь и послушно потрусил вслед за остальными.

У конюшен их уже ожидали Добби и Фредерик.

— Господин, — зачастил эльф при виде аристократа, — госпожа и молодой господин Анри в комнатах молодого господина. Госпожа вызвала мистера Уоффлинга. Он сказал, что с молодым господином Анри все в порядке.

— Отлично, — кивнул Малфой, — проводи Драко в его комнаты, и попроси мистера Уоффлинга подождать меня в кабинете.

Повернувшись к сыну и сняв с него шлем, он ласково потрепал ребенка по голове и, присев перед ним на корточки, серьезно проговорил:

— Драко, мне нужно решить несколько очень важных проблем. Побудь, пожалуйста, в своих комнатах. Как только я освобожусь, я приду к тебе, и мы пойдем навестить Анри. Договорились?

— Хорошо, — серьезно кивнул мальчик. — Это из-за мамы, да?

— Да, — не стал скрывать отец. — Она напугала и тебя, и Анри. Мне надо поговорить с ней. Беги, — и, отдав шлем сыну, он проводил его взглядом, наблюдая за тем, как Драко в сопровождении эльфа идет к дому.

Фредерик не увел, как обычно, лошадей в конюшню. Он понимал, что что-то произошло: второго мальчика и нового мерина не было, лошадь Нарциссы вернулась без наездницы. Малфой знал, что он может довериться своему конюху — подписанный тем магический договор не позволял ему навредить своему работодателю. Поэтому, объяснив Фредерику произошедшее, он попросил его убрать мертвую лошадь и срочно разыскать точно такого же мерина.

— Это будет сложно сделать, лорд Малфой, — задумчиво нахмурившись, объяснил конюх. — Масть животного достаточно редкая. Может быть, просто приобрести спокойного мерина и наложить на него иллюзию?

— Не пойдет, — отрицательно качнул головой аристократ, — Анри видит через иллюзии любой сложности. Поднимите на ноги всех барышников, пошлите людей на все конные торги. Пусть у этой лошади будут любые недостатки, главное, чтобы она была похожа на умершую. Если она не будет подходить мальчику, мы просто позже избавимся от нее. Главное, убедить ребенка, что животное осталось живо, и с ним все в порядке.

Люциус хотел любыми путями уберечь детей от стресса, когда они поймут, что мать у них на глазах убила ни в чем не повинную лошадь. Это понял и конюх, который заверил аристократа, что сделает все возможное, чтобы отыскать замену Имбирю.

Распрощавшись с Фредериком, Малфой поспешил в поместье — ему нужно было срочно обсудить случившееся с семейным колдомедиком. Поведение жены было абсолютно ненормальным, и, самое главное, Люциус даже не мог предположить, с чем оно связано.

Согревая в руках бокал с коньяком и время от времени делая небольшой глоток, Люциус рассказывал Филлиасу о необычных изменениях, произошедших с Нарциссой, и о сегодняшнем инциденте.

— Странно, — озабоченно нахмурился колдомедик. — Похоже на заклятие подвластия. А ты не проверял свою жену? Артефакт покажет любые чары, если они были наложены.

— Нет, но спасибо за подсказку, я сегодня же сделаю это.

— Я не заметил ничего настораживающего в ее состоянии, — отметил Уоффлинг, — обычное поведение обеспокоенной матери. Но то, что ты мне рассказал… Применение Непростительного… — колдомедик затруднялся в словесном выражении своих эмоций. — Может, отправить ее на обследование в Мунго? Если это не чары, то я ничем не смогу помочь — нарушение психики не моя специализация.

— Исключено, — твердо ответил Малфой. — Мы не можем привлекать внимание к нашей семье, в первую очередь, из-за Анри. Если не удастся выявить причину неадекватности Нарциссы, придется изолировать ее в моем поместье во Франции.

— Нет! — вскрик жены был больше похож на вопль банши.

Люциус и колдомедик синхронно обернулись к двери. Леди Малфой, все еще одетая в костюм для верховой езды, вероятно, только вошла в кабинет и услышала слова мужа. Ее белокурые локоны выбились из французской косы, а белоснежные лосины были запачканы пятнами грязи. Прекрасное лицо Нарциссы было искажено гневом, на руке все еще висел стек, о котором, она, скорее всего, совершенно забыла.

— Филлиас, — обратился к колдомедику аристократ, не отрывая взгляда от супруги и нащупывая в кармане камзола волшебную палочку, — я свяжусь с тобой позднее. Сейчас мне необходимо побеседовать с женой.

Уоффлинг, правильно сориентировавшись в происходящем, решил не вмешиваться в семейные разборки, опасаясь еще больше ухудшить ситуацию. Коротко попрощавшись, он покинул Малфой-мэнор через камин.

Нарцисса, казалось, не заметила ни присутствие колдомедика, ни его отбытие. Она также не отрывала взгляд от мужа.

— Дорогая, — начал разговор Люциус.

— Нет! — снова взвизгнула супруга. — Нет! Нет!

Схватив стек за рукоятку и подскочив к камину, она хлестнула по вазам и фарфоровым фигуркам, стоящим на каминной полке. Безделушки, разбиваясь, посыпались на пол. Женщина даже не вспомнила, что она является ведьмой, и не пыталась пользоваться волшебством. Прохрустев сапогами по черепкам, Нарцисса метнулась к письменному столу мужа, по пути снеся кресло. После чего, выпустив стек из рук, она принялась сгребать все, что находилось на столе, и скидывать это на пол, непрестанно бормоча себе под нос, и, временами, срываясь на вой раненной волчицы: «Ты не отнимешь у меня Анри! Нет! Не отнимешь, он мой! Мо-о-ой!»

Люциус, выхватив из кармана палочку и отскочив к окну, с ужасом наблюдал за истерикой жены. Понимание накатило на него волной — в его памяти всплыла точно такая же сцена трехлетней давности — библиотека Лестрейндж-мэнора и мечущаяся по комнате Беллатрикс, пинками разбивающая бесценные напольные фарфоровые вазы эпохи династии Мин, выхватывающая с полок древние фолианты и швыряющая их во все стороны. Выпавшие из книг страницы кружились в воздухе, и слышался крик свояченицы: «Он не мог исчезнуть! Только не он! Я найду его! Найду-у-у!» Наконец-то аристократ понял, на что было похоже поведение жены, только легче от этого не становилось.

Сбросив все со стола, Нарцисса, наклонившись, оперлась на него обеими руками, опустив голову и тяжело дыша. Через несколько минут она подняла голову и посмотрела на Малфоя безумными глазами, затем, плавными шагами подойдя к Люциусу, опустилась перед ним на колени и лихорадочно, дрожащими руками, расстегнула камзол мужчины и, развязав пояс на лосинах супруга и стянув их до колен, лизнула вялый член. От поступка жены аристократ остолбенел. Ранее, занимаясь сексом, супруги никогда не использовали столь интимные ласки — Нарцисса считала их неприличными. Попытки Люциуса объяснить, что ничего неприличного в сексе не бывает, успехом не увенчались, а лишь дали жене возможность обвинить его в непристойном поведении и в том, что он путает ее с гулящей девкой.

Нарцисса же продолжала свои действия: втянула член в рот и, лаская языком по всей длине, прижала его к небу, посасывая и перекатывая во рту, словно леденец. Глядя на белокурую макушку жены и ощущая ее рот и язык, Малфой стал возбуждаться. Вскоре его член уже не помещался во рту Нарциссы, и она, облизывая и посасывая ствол и головку, обхватила основание одной рукой, поглаживая яички и внутреннюю сторону бедра другой. Ее губы плавно скользили вверх-вниз по бархатистой коже, которую она старалась не задевать зубами, принимая член как можно глубже, до тех пор, пока он не упирался в заднюю стенку неба. На Люциуса волнами накатывало наслаждение, становившееся особенно острым, когда неопытная супруга время от времени все же задевала его зубами. Он расставил ноги шире и оперся руками, в одной из которой до сих пор была зажата палочка, на подоконник. Потом, не выдержав, начал толкаться навстречу движениям жены, стараясь проникнуть как можно глубже в ее рот, скользя головкой по теплому влажному небу. Угадав желание мужа, Нарцисса стала действовать быстрее, обхватив член и руку другой рукой, положив ее чуть выше первой. Толчки Малфоя становились все более судорожными и хаотичными, удовольствие становилось нестерпимым, на грани боли и, выдавив сквозь зубы предупреждающее «Нарси», он кончил с протяжным стоном. Нарцисса, не решившись в первый раз глотать сперму, боясь подавиться, крепко сжала пульсирующий член одной рукой, накрыв головку ладошкой другой. Подождав, пока член не перестанет извергать сперму, Нарцисса выпустила его, и совершенно неаристократично вытерла руки о собственный камзол. Умоляюще глядя снизу вверх на с трудом приходящего в себя супруга, она едва слышно прошептала:

«Люци, прости меня, Люци».

Чувствуя во всем теле приятную расслабленность, аристократ машинально наложил на себя очищающие чары и привел в порядок одежду. Подойдя к лежащему на полу креслу, он поднял его и буквально рухнул в него, откинувшись на спинку, прикрыв глаза и вытянув ноги. Спустя некоторое время он открыл глаза и взглянул на все еще стоящую на коленях жену.

— Сядь, дорогая, — Люциус кивнул на кресло, стоящее у стола и, тяжело вздохнув, продолжил: — Ты же сама понимаешь, что твое поведение ненормально: на глазах у детей применять Непростительное заклятие, убивая лошадь… Ты хоть осознаешь, какую травму им нанесла?

Нарцисса, послушно поднявшись с колен, скользнула в кресло.

— Я… я сама не знаю, что на меня нашло… Я так испугалась, когда Анри упал…

— Зато я знаю, — глядя прямо в глаза супруги, жестко сказал Люциус. — Кровь Слизиринов. Она взывает к вассальной клятве. Ни один чистокровный не останется равнодушным к этому ребенку. Ты — Блэк. Психика Блэков всегда была очень подвижной, на грани расстройства. Это делает вас лучшими магами крови, но и является вашей слабостью. Ты должна провести ограждающий ритуал, иначе сойдешь с ума, также как и твоя сестра, которая не смогла справиться с влиянием уз крови.

— Я сделаю все что угодно, — умоляющий взгляд жены жег его словно огонь, — только не разлучай меня с Анри… и с Драко. Когда я забеременела, — горько продолжила она, с трудом выдавливая из себя слова, — я возненавидела этого ребенка. Он стал наглядным свидетельством моего провала в качестве жены. Я так надеялась иметь счастливую и любящую семью, но не смогла заинтересовать собственного мужа… Так было всегда… Мать и отец выделяли Беллу, постоянно указывая нам с Андромедой на то, какими неудачницами мы были по сравнению с ней… А потом… — губы Нарциссы задрожали, а голос сорвался.

Малфой встал с кресла, подошел к супруге, мягко прижал ее голову к своей груди и принялся поглаживать ее по волосам.

— Ш-ш-ш, ты не виновата. Я выбрал бы тебя, а не Беллу. Просто… тогда я еще не отошел от смерти Рега. Мне не следовало жениться так быстро, но отец настаивал. Я не мог противостоять ему.

— Я полюбила своего сына, — всхлипнула Нарцисса, — он чудесный малыш, такой милый… а Анри… я не смогу жить без них, — всхлипывания жены переросли в рыдания.

— Успокойся, дорогая, — Люциус вытащил платок и начал вытирать крупные слезы, катящиеся по щекам жены, — мы проведем ритуал, ты придешь в себя, и все будет в порядке. А теперь иди, приведи себя в порядок, мы сходим к Драко, а потом вместе с ним проверим Анри. Филлиас сказал, что дал ему успокоительное зелье, и он уснул?

— Да, — кивнула Нарцисса и смущенно посмотрела на вымазанный в сперме камзол и грязные лосины, только сейчас обратив внимание на свой внешний вид. — Я… я не помню, когда смогла так испачкаться. Наверное, когда бежала с Анри от антиаппарационного барьера к дому… Я быстро… — и, вскочив с кресла (Малфой поспешно отступил в сторону, пропуская ее), скрылась за дверью.

Проводив жену кривой ухмылкой, Люциус покачал головой — Нарцисса повела себя как настоящая аристократка и слизиринка. Поняв, что ее истерика не только не позволит достичь собственных целей, но и ухудшит ее положение, она применила все доступные ей рычаги давления: секс, слезы и даже чувства к сыну. Нет, конечно, Малфой не сомневался, что супруга назвала истинную причину своего холодного отношения к мальчику. Но вот что касается ее нынешних чувств к нему… Для Нарциссы сейчас существовал только Гарри — единственное солнце, которое сияло на ее жизненном небосклоне. И Люциус не мог обвинять ее в этом — даже полукровка Риддл сумел свести с ума одну из Блэков, что уж говорить о силе влияния настоящего лорда Слизирина. Грязнокровки никогда не понимали и не поймут всю мощь магии крови, ведь у них нет рода и той силы, которую наследник получает от своих предков. Вспомнив слова колдомедика, что маггловские женщины беременеют только от мужчины, аристократ презрительно усмехнулся — сперма только одна из жидкостей организма, несущая в себе наследственную информацию. Пот, слюна, выделения из влагалища, моча, ну и, конечно же, кровь — самая сильная магическая субстанция, могут служить как благим, так и неблаговидным целям при проведении ритуалов.

Вернувшись в спальню Люциуса через полчаса (аристократ только-только успел сам принять душ и переодеться), жена, действительно, проявила чудеса оперативности — обычно на сборы у нее уходило не менее двух часов. Она надела темно-синее платье с длинными рукавами и высоким воротником, закрывающим шею. Платье из тонкой шерсти облегало ее словно перчатка, выгодно подчеркивая осиную талию Нарциссы. Высокий, до середины бедра, боковой разрез позволял любоваться длинными стройными ножками женщины. Малфой знал, что его супруга предпочитает носить платья, облачаясь в мантии только в крайнем случае — на официальные мероприятия или при посещении магического Лондона. Она прекрасно осознавала свои достоинства, и умело демонстрировала собственную соблазнительную фигурку. Также, Нарцисса наотрез отказывалась садиться в женское седло (для чего нужно было надевать амазонку), аргументируя это тем, что если она захочет покончить жизнь самоубийством, то сделает это менее экстравагантным способом, чем свалившись в грязь под копыта лошади. Но Люциус подозревал, что главная причина была в другом — жене нравилось красоваться в обтягивающих лосинах и облегающем камзоле во время традиционной охоты на лису, вызывая восхищенные взгляды мужчин и завистливо-неодобрительные женщин.

Захватив Драко, все трое прошли в комнаты Гарри. Тихо зайдя в спальню мальчика, они увидели крепко спящего ребенка, свернувшегося клубком и прижимающего к себе медведя. Гардины были задернуты, и комната была погружена в полумрак. Вдруг, словно почувствовав направленные на него взгляды, Гарри задергался и что-то забормотал. Затем, резко вскинувшись, он сел на кровати, с ужасом глядя куда-то мимо своих опекунов и Драко.

— Анри, — заботливо сказал Люциус, подходя к мальчику, — что случилось?

Ребенок взглянул на мужчину, перевел взгляд на Драко и, посмотрев на Нарциссу, соскочил с кровати и бросился к ней в объятья.

— Мама! Мамочка! — захлебываясь словами, восклицал он, крепко прижимаясь к женщине. — Он ведь не убьет тебя, нет? Не убьет?

— Кто, милый? — растерянно спросила Нарцисса.

— Тот… страшный человек… он так смеялся…— задыхаясь от подступающих рыданий, бормотал Гарри, с надеждой и испугом смотря в лицо женщины.

— Конечно, нет, — твердо ответила Нарцисса. — Нас никто не убьет.

— А ее убил, — с безнадежной тоской проговорил мальчик и замер, уткнувшись лицом в ноги приемной матери, все также крепко обхватывая руками ее бедра.

Нарцисса ласково погладила ребенка по голове, а потом, положив ладони на скулы Гарри, приподняла лицо мальчика и заглянула ему в глаза.

— Тебе что-то приснилось, милый? Плохой сон? — мягко спросила она.

— Да, — ответил малыш, отводя глаза. — Она кричала… и просила: «Только не Гарри…» … а он смеялся… и убил… и зеленый свет… и смеялся… — запутанно пытался объяснить ребенок.

Нарцисса посмотрела на мужа. В ее глазах плескались ужас и вина. Они оба поняли, что происшествие с лошадью не прошло даром — оно напомнило Гарри убийство его родителей. Первым на слова Гарри отреагировал Драко. Подойдя к мальчику, Драко обнял его, прижимаясь к спине своего друга, и зашептал ему на ухо:

— Не бойся, это просто сон. Мне тоже иногда снятся страшные сны. Надо просто рассказать его папе, и сон больше не приснится.

Слова сына навели Малфоя на очень интересную мысль. Он развернулся и вышел из спальни — ему нужно было взять одну вещь из сокровищницы. Вернувшись, он показал большую каменную чашу с вырезанными на ней рунами.

— Сейчас мы достанем плохой сон из твоей головы, Анри, — обратился он к ребенку, — и поместим его в эту чашу. Больше он тебе не будет сниться.

— Я забуду его? — заинтересовался мальчик.

— Нет, не совсем, — покачал головой аристократ. — Просто воспоминания не будут так пугать тебя. А позже, возможно, ты совсем забудешь о том, что видел.

— Хорошо, — согласился малыш.

Люциус посадил ребенка на кровать, поставил рядом чашу и, вытащив палочку, попросил:

— А теперь, хорошенько сосредоточься на том, что ты видел во сне.

С улыбкой посмотрев на мальчика, который напряженно запыхтел, надув щеки и зажмурив глаза, выполняя его просьбу, Малфой коснулся палочкой виска Гарри, вытаскивая длинную серебристую нить воспоминания и помещая его в думосбор.

— Ну, вот и все, — ласково потрепав малыша по волосам, Люциус вызвал Данки и приказал отнести чашу в его кабинет. — Сейчас мы все пойдем обедать. Скоро должны прибыть ваши учителя, мальчики. Сегодня занятий не будет — мы просто познакомимся с этими волшебниками.

— А разве мы не посмотрим, что в думосборе? — нерешительно спросила Нарцисса, все еще ощущающая свою вину.

— Не сегодня, — покачал головой аристократ. — Завтра. Посмотрим вместе с Северусом. Он пробудет у нас все выходные. Добби, — вызвал он домовика детей, — помоги Анри переодеться и скажи, чтобы накрывали на стол в малом обеденном зале.

29.04.2011