От автора. Доктор философскихнаук, профессор ЕрыгинЛ

ГЛАВНЫЕ ИДЕОЛОГИИ СОВРЕМЕННОСТИ

РОСТОВ-НА-ДОНУ

Ф ЕНИКС

ББК 84

М 15

Рецензенты:

Доктор философскихнаук, профессор ЕрыгинЛ. Н. Доктор философскихнаук, профессор Шпак

В. Ю.

МакаренкоВ. П.

М 15 Главные идеологии современности. — Ростов н/Д: изд-во «Феникс», 2000. —- 480с.

В книге излагаются основные понятия, аргументы и проблемы главных современных идеологий — либерализма, консерватизма, марксизма, социализма, феминизма, экологизма, ком-мунитаризма, национализма и анархизма. Использованы новейшие концепции зарубежных и отечественных ученых.

Предназначается для студентов гуманитарных вузов, учителей школ и преподавателей высших учебных заведений, аспирантов и специалистов всех социогуманитарных дисциплин и философии.

ISBN 5-222-01414-2

ББК 84

© Макаренко В.П., 2000

© Оформление, изд-во «Феникс», 2000

Памяти

Михаила Константиновича Петрова посвящаю

От автора

Вместо предисловия — объяснение некоторых мотивов создания этой книги.

Жизнь М.К.Петрова — выдающегося русского мыслителя и ученого — все более уходит в прошлое. Созданные им концепции становятся все значительнее. Об этом свидетельствует посмертный выход его трудов — пока лишь малой доли того, что им написано, — и появление первой научной биографии Михаила Константиновича (см.: I)1. Здесь я упомяну только модель организации научной деятельности. Да и то не всю, а лишь два положения, сформулированные М.К.Петровым: время от завершения исследования до публикации результатов, а также оповещения о них должно быть минимальным; тогда как число адресатов всякого научного труда должно быть максимальным. Все барьеры на этом пути (идеологические, политические, государственные, национальные, языковые, организационные, ведомственные и даже бытовые) разобщают научное сообщество, тормозят развитие науки.

Эта идея М.К.Петрова объясняет отбор материала. В книге обсуждаются концепции, появившиеся на протяжении последних 20—30 лет. Они созданы учеными других стран и пока еще не освоены (за незначительными исключениями) научным сообществом России. Я надеюсь, что введение этого материала в научный, политический и педагогический оборот повлияет на дискуссии, которые ведутся сегодня в нашей стране.

1 Здесь и далее первая цифра в скобках означает название, а вторая — страницы источника в списке литературы.

С точки зрения генезиса книга прямо или косвенно связана с моими предшествующими исследованиями проблем бюрократии, легитимности и власти. Они упоминаются при анализе спектра современных идеологий. В частности, в книге «Русская власть: теоретико-социологические проблемы» я сформулировал задачу радикального разрыва власти, собственности и идеологии и России. В рецензии на книгу А.А.Миголатьев высказал следующие замечания: требуется детальное обоснование негативного отношения к гегелевской философии истории и концепции свободы; связь либерализма с этатизмом нуждается в более корректном описании; проблема совокупного субъекта власти вообще и русской в особенности предполагает соотнесение с существованием наций, входивших в состав Российской империи и СССР; для отбрасывания ленинской оценки марксизма как органического единства философского, экономического и социально-политического учений требуются дополнительные доказательства (см.: 2, 147-150).

Относительно ленинской оценки марксизма замечу, что на эту тему я написал восемь лет назад книгу «Марксизм: идея и власть», в которой детально изложил свою позицию. Дополнительные аргументы содержатся в главах о марксизме и социализме. Что касается остальных замечаний, то прямые и косвенные ответы на них содержатся в главах о либерализме, консерватизме, феминизме, коммунитаризме, национализме и анархизме. Попутно благодарю коллегу за критику и готов к дальнейшей полемике. В том числе и по вопросам, о которых здесь не упоминаю.

Теперь о главной проблеме книги. В статье 13 Конституции Российской Федерации устанавливается: «1. В Российской Федерации признается идеологическое многообразие. 2. Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной» (3,6). Возможно, моя книга будет способствовать упрочению этого закона. Но более важны сюжеты иные.

В современных исследованиях показано, что суть дела не сводится к признанию идеологического разнообразия и от-

брасыванию любой государственной идеологии. Речь должна идти о таком

«усовершенствовании концептуального аппарата, чтобы он стал применим к изучению смыслов» (4, 9). Например, в либерализме, марксизме и социализме идеология объясняется через призму теории интересов и потому рассматривается как маска и оружие определенных социальных групп. Тогда как во фрейдизме идеология изучается как реакция на социальную напряженность и потому трактуется как симптом и лекарство. Большинство людей в современном мире живет в состоянии организованного отчаяния. Для его адекватного описания требуется изучать идеологию как систему взаимодействующих символов и структуру взаимовлияющих смыслов.

При таком подходе все понятия, которыми оперирует идеология, становятся метафорами. Культурными схемами, шаблонами и картами проблематичной социальной реальности, матрицами коллективного сознания. Человек строит идеологии как схематические образы социального порядка. И тем самым превращает себя в политическое животное: «Насущная нужда в идеологии как в источнике общественно-политических смыслов и позиций возникает именно тогда, когда обеспечить адекватный образ политического процесса уже не могут ни самые общие культурные, ни самые обыденные, прагматические ориентиры данного общества» (4, 25). Россия в очередной раз переживает такой период. Но осмыслить его крайне сложно. Н.С.Автономова показала, что русский концептуальный язык не пропустил через себя опыт развития мировой философии и политической мысли. На протяжении последнего десятилетия философия и социально-политические науки в России вышли из системы жесткой связи с властью и догматической идеологией. Однако эта ситуация пока не привела ни к каким позитивным результатам. В постсоветском пространстве история и языковая политика остаются полностью политизированными и идеологизированными. Ни русская, ни советская философия не выработали навыка к постоянной интерпретации текстов других культур. В русской философской культуре отсутствует аналитическая

традиция, способствующая выработке языка и средств описания различных областей жизни. Поэтому идеологические дискуссии остаются бессодержательными. Культурология, вся система социальных наук и политика в современной России — наиболее яркие примеры указанной бессодержательности (см.: 5, 13—28).

Замысел книги — первый шаг на пути к преодолению сложившейся ситуации. Меня интересуют прежде всего аргументы любой идеологии, а также связанная с ними проблематика. Как хорошо известно, ни то ни другое не зависят от времени и пространства.

Наконец, о смысле термина «современность». Это не то, что было вчера, происходит сегодня и состоится завтра. И не то, что сообщают нам газеты, другие средства массовой культуры, учебники и даже научные монографии. Как показал Л.Штраус, современность — это секуляризованная библейская вера в возможность создания небесного рая на земле. В этом смысле она охватывает последние пятьсот лет жизни человечества.

Именно в этот период возникли главные идеологии современности. Каждая из них разрабатывала проекты строительства такого «рая». К чему они привели и все еще приводят, — мои соотечественники знают и испытывают до сих пор на собственной, как говорится, шкуре. Зато в последние 20—30 лет возник ряд концепций — феминизм, экологизм, коммунитаризм и переосмысленный анархизм, — которые являются попытками вырваться за пределы иллюзий, шаблонов и карт, порожденных главными идеологиями современности.

Приглашаю читателя к размышлению над этими попытками. А также к их проверке и дополнению на собственном жизненном опыте.

В заключение благодарю издательство «Феникс» за поддержку моей инициативы.