Справедливость и юридическая бюрократия

А.Макинтайр показал, что главный нерв связи либералов с консерваторами — манипуляция процедурной и распределительной концепциями справедливости. На первый взгляд, эти концепции противостоят друг другу. А в действительности обе они являются следствием мнимых прав человека. И не дают возможности справедливо решать юридические споры. На практике постоянно встречаются ситуации, когда невозможно точно определить право частной собственности (приобретения, наследования и обмена). Поэтому оно устанавливается в самом судебном процессе. Аппарат измерения справедливости стал «необходимым» элементом разрешения споров. Следовательно, все характеристики «рациональной бюрократии» относятся к юристам как социальной группе. Это значит, что ее поведение и мышление есть воплощение произвола и непоследовательности.

Социальная роль юристов полностью вписывается в фигуру Терапевта, пытающегося врачевать нравы. Еще никому не удалось доказать, что нравственность юристов выше, чем у других социальных групп. Наоборот, развитие юриспруденции привело к полному выталкиванию моральной проблематики за пределы судебного рассмотрения. В этом смысле юристы тождественны политикам. Одновременно те и другие не менее продажны, чем все другие люди. Они не свободны от произвольного толкования законов в пользу привилегированной стороны. Чем менее богат человек, тем более вероятность того, что применение любых концепций справедливости нанесет ему вред. В современном обществе нет согласия относительно базисных понятий прав, пользы и справедливости. И потому нет оснований считать существующие социальные связи органическими. Тем самым рушится базис

политической жизни. Юристы уже почти двести лет пропагандируют концепцию правового государства. Но она уже давно стала элементом политического маскарада2.

То же самое можно сказать о бесконечной дискуссии между сторонниками процедурной и распределительной концепций справедливости. Есть ли в ней какой-либо смысл? Помогает ли она понять юридические аспекты манипулятивных отношений?

Р.Нозик отстаивает процедурную концепцию. По его мнению, собственность принадлежит каждому индивиду справедливо, если он обладает ею на основании справедливого приобретения, распределения и обмена. Полностью справедливый мир должен состоять исключительно из людей, которые своим собственным трудом приобрели собственность или передали ее другим.

Д.Роулс защищает распределительную концепцию. Соци-

2 Для доказательства этого положения А.Макинтайр детально проанализировал практику решения имущественных споров. Типичную ситуацию он иллюстрирует судебным процессом между индейским племенем вампаноаг и городом Мэшпи в штате Массачусетс. Город расположен на исконной земле племени. Поэтому потомки прежних владельцев утверждают: земля была отнята у них бесправно и неконституционно; она должна быть возвращена племени в соответствии с законом.

После обращения в суд началась обычная юридическая казуистика. Судебный процесс

длится долго. Причем затягивают его сами юристы. Если та или иная сторона проиграет процесс в низшей инстанции, она имеет право обратиться к высшей. Однако во время процесса стоимость земли и недвижимой собственности в городе резко упала. Несмотря на это, продать ее стало невозможно. Это создало проблемы для домовладельцев, особенно пенсионеров и стариков. В соответствии с существующими законами они имеют полное право продать собственность. А по соображениям возраста желают переехать поближе к детям или родственникам. Теперь у них такой возможности нет.

В чем же должно состоять справедливое решение? И правильно ли поступил суд, принявший

решение в пользу города, а не индейцев — наследников бывших владельцев земли?

альные и экономические неравенства должны распределяться так, чтобы они приносили наибольшую пользу наименее привилегированным индивидам и группам. Существуют два главных принципа справедливости: каждый индивид должен обладать правом на самую широкую и целостную систему равных основных свобод, которая должна быть согласована с аналогичной системой другого индивида; существующие неравенства должны распределяться таким образом, чтобы они соответствовали принципу справедливого сбережения и доступности должностей в условиях действительного равенства шансов.

Однако приведенная ситуация (судебный спор между индейским племенем и жителями города) показывает, что на практике невозможно установить, какие индивиды и группы являются наименее привилегированными и какие субъекты имеют право на спорную собственность на основании ее приобретения и обмена. Право такого определения принадлежит юридической бюрократии и служит основанием социального статуса и авторитета сословия юристов. Может ли быть справедливой эта социальная группа?

В коммунитаризме сформулирован однозначный ответ: юристы не могут быть справедливыми! Потому что в современном обществе нет каталога основных человеческих добродетелей. Принципы измерения, содержание и характер добродетелей остаются неопределенными. Понятия пользы, негативной свободы, прав человека, рационально действующего индивида и т.д. тоже не могут служить основанием моральных и политических добродетелей. Ибо данные понятия просто не соответствуют действительности. Следовательно, использование юридическим аппаратом процедурной и распределительной концепции не может дать справедливого решения социальных проблем.

Причем различные представления о справедливости существуют также в странах (Германия, Италия, Россия), в которых моральные и политические критерии длительное время преобладали над правовыми. В этих странах концепция «правового государства» обычно используется для маскиров-

ки фундаментальных и неразрешимых проблем. Особенно опасно, если за их решение берутся юристы. Процедурная и распределительная концепции не могут освободиться от правового позитивизма и точно описать данные конфликты. Чем больше мораль и политика довлеют над правом, тем больше шансов несправедливого решения всех юридических дел.

Для доказательства этого положения в коммунитаризме разработаны идеальные типы фигур, вступающих в конфликт во всех судебных делах.

На одном полюсе находится честный индивидуалист, воспетый идеологами либерализма. Он может выполнять любую профессиональную работу. Зарабатывает все блага честным трудом, используя их для воспитания детей, призрения родителей и т.д. Однако его честный труд находится под постоянной угрозой роста государственных налогов. Например, подоходный налог был установлен в Англии более двухсот лет назад как временная мера. Затем он стал постоянным и ни одно правительство не собирается от него отказываться. Священники взимали требу за крещение, свадьбу и отпевание мирян. Но, например, самое атеистическое государство (СССР) перехватило у клира эту инициативу и сделало ее направлением фискальной политики. Честный индивидуалист считает любой рост государственных налогов несправедливым. Если накопление собственности не было связано с нарушением законов, то государство не имеет права проводить фискальную и финансовую политику (т.е. устанавливать цену денежных единиц) без предварительного согласия всех граждан. Но ни одно государство даже не ставит этот вопрос. Следовательно, оно было и остается главным нарушителем справедливости.

На другой стороне находится честный коллективист. Он тоже может заниматься любым профессиональным трудом, но приобрел собственность по наследству. Одновременно он обеспокоен социальным неравенством в экономической (распределение благ и доходов) и политической (доступ к власти) сферах. Считает его несправедливым. Если развитие экономики помогает улучшить положение бедных и устранить не-

равенство, то государство поступает справедливо, увеличивая налоги для финансирования сети социальных служб. В этом случае государство выступает носителем и гарантом справедливости3.

Есть ли нечто общее между данными фигурами? Логическая несовместимость обоих концепций является не следствием нарушения правил логики, а результатом тотального произвола. Он типичен для общества в целом и аппарата измерения справедливости как его части. В результате практического применения обеих концепций цена за их, реализацию возлагается на противоположную сторону4. В этом смысле

3 Любое представление о справедливости связано с выдвижением кандидатов на все роли в политическом театре. Антрепренером выступает политическая структура демократии. Каждая из сторон обладает собственным мнением о принципах справедливого устройства общества. Однако спор между честным индивидуалистом и честным коллективистом не обязательно должен перерастать в конфликт.

Обе фигуры являются членами общества, в котором осуществляется перераспределение благ,

доходов и власти. Если оно производится в соответствии с ценностями честного индивидуалиста без нарушения ценностей честного коллективиста, то они могут голосовать за одних и тех же политиков. Если же экономические условия требуют от одного отказаться от своей собственности и реализации жизненных планов в пользу другого, то они будут защищать разные концепции справедливости.

4 Честный индивидуалист считает, что принципы справедливого пользования правами для

приобретения благ устанавливают границы экономической и перераспределительной политики государства. Однако в результате их практического применения обычно возникает значительное неравенство. Терпимое отношение к нему есть цена, которую следует заплатить за реализацию справедливости.

Честный коллективист полагает, что принципы справедливого распределения должны устанавливаться надындивидуальными силами. Поэтому терпимое отношение к вмешательству государства в социальную жизнь есть цена, которую должно заплатить обще- ство за соблюдение справедливости.

В обоих случаях принцип толерантности становится средством идеологического маскарада.

нет различия между обеими фигурами. Обе руководствуются произволом. Поэтому ни один из принципов справедливости не является нейтральным в теоретическом и политическом отношении. Этим определяются также пределы толерантности — либерального лозунга, который может заимствоваться и другими политическими силами.

Существует множество попыток обосновать равенство или неравенство

— религиозных и светских, либеральных, консервативных и социалистических. Все они до сих пор приводили к противоположным экономическим и политическим следствиям. Сам язык формулировки требований и определения справедливости восходит к совокупности понятий, сложившихся в новое время. Они были закреплены в философии Просвещения — в ее рационалистическом и эмпирическом направлениях. Поэтому спор между представителями разных концепций справедливости не имеет решения. В основании рационализма лежит произвол. А эмпирическое решение связано с перекладыванием всех тягот за реализацию справедливости на другую сторону.

Честный индивидуалист обосновывает свое представление о справедливости ценностью индивидуального труда, потраченного на приобретение благ. Но он не в состоянии применить принцип отмены права наследования в отношении собственных благ и капиталов. При становлении современного либерального общества его вожди выдвигали лозунг отмены права наследования в отношении феодальной аристократии. Это требование было записано и в «Манифесте Коммунистической партия». Однако ни либералы, ни марксисты не рискнули применить это требование к самим себе. Речь идет о добровольном отказе от собственности.

Либералам она досталась в результате индивидуального труда и предприимчивости. Марксистам — в итоге захвата власти во время революций в России, Китае и других странах. Если бы либералы и марксисты были последовательными, они должны были бы юридически закрепить невозможность передачи накопленной индивидуальной и групповой собственности, знаний и власти своим потомкам. Только в

этом случае каждое поколение и каждый ребенок начинали бы свою жизнь заново. «С чистого листа», как это первоначально и предполагалось либеральной и марксистской концепциями прогресса. Это означало радикальный разрыв с прошлым. Однако ни капиталистическое, ни социалистическое общество на это не пошло. Следовательно, и либералы, и марксисты были и остаются консерваторами в наиболее «интимной» сфере собственности.

А честный коллективист был консерватором изначально. Поэтому он даже не заикается о применении лозунга отмены права наследования к самому себе. Особенно если собственность и капиталы достались ему по наследству. Поэтому он усматривает справедливость лишь в равенстве прав индивидов, выраженных в потребностях и средствах их удовлетворения. Отказаться от унаследованного богатства, знания и власти он тоже не в силах.

Короче говоря, собственность и право распоряжения ею были и остаются глубинным основанием тотального произвола. Юридическая бюрократия вообще не утруждает себя анализом этой проблемы. Она занята лишь регулированием данного произвола по собственному желанию. Так происходит удвоение произвола. В обществе продолжается спор между честным индивидуалистом (отстаивающим право собственности) и честным коллективистом (защищающим право, основанное на потребностях индивидов). Однако современная плюралистическая культура стран Запада с ее аппаратом измерения справедливости не располагает рациональными критериями разрешения данного опора. За процедурной и распределительной концепциями справедливости стоят целые школы социальной, экономической, юридической и политической мысли. Ни одна из них не помогает разрешить этот спор. А манипулятивный потенциал данных концепций в сфере социального знания и практики не имеет пределов.

В коммунитаризме зафиксированы пункты совпадения данных концепций. Они отражают взаимно однозначное несоответствие позиций честного индивидуалиста и честного коллективиста, хотя социальные основания обеих позиций

тождественны. Обе полагают общество, состоящим из индивидов, которые преследуют свои интересы и на этом основании устанавливают принципы совместной жизни. Тем самым происходит удвоение иллюзий: миф естественных прав человека дополняется мифом калькулируемой рациональности. Обе концепции популярны в обществе, которое состоит из чужих друг другу людей без прошлого. Эти люди в каждой стране украли общую землю у своих же соотечественников. Процесс становления современного общества есть последовательная реализация воровства.

Только анархисты имели мужество сказать об этом прямо, Коммунитаристы тоже подчеркивают, что государство лишь закрепляет это воровство. Чем больше оно выступает верховным собственником земли (принцип государственной территории и национализации земли) и закрепляет эту собственность в системе законов (от конституционного до земельного права), тем больше государство становится вором по отношению к любому обществу и нации. Нынешние демократические государства в этом отношении пошли за авторитарными и тоталитарными. И вслед за ними стали институционализованным воровством. Аппарат измерения справедливости на протяжении всей своей истории занимался только легитимизацией данного воровства. Процедурная и распределительная концепции справедливости не позволяют понять этот процесс и факт современной социальной жизни.

Таким образом, в современном обществе ни моральные, ни экономические, ни политические споры неразрешимы. Аппарат справедливости лишь запутывает существо дела. Вся структура понятий социальных наук выражает противоположные идеалы и политические программы. Она снабжает риторикой противостоящие социальные и политические силы, в равной степени заинтересованные в сокрытии глубоких социальных конфликтов. Конкурирующие концепции справедливости сложились в результате жизни различных социальных групп. Юридическая бюрократия выполняет функцию Терапевта в процессах политической манипуляции. Она заимствовала эту функцию у религиозного клира. Но ни те ни другие

не в состоянии понять глобальные проблемы современного мира.

В коммунитаризме дан очерк этих проблем.