Магия души

Чувственность является крепким орешком не только для теолога-христианина, но и для ученого-гуманитария. Проблема видится в ее спонтанности и неуправляемости, в том, что Достоевский называл «глупой волей». Между тем, как утверждал М. Шелер, а задолго до него П. Юркевич, в сфере чувств существует какой-то особый «порядок сердца». Более того, отношения людей, основанные на любви и ненависти, связывают их друг с другом сильнее, чем принцип толерантности или «права человека». Целый ряд историков считают, что «горячие», чувственные культуры наиболее пассионарны, или, как говорят сегодня, креативны. Однако как возможна коммуникация на основе спонтанных, мгновенно вспыхивающих и столь же быстро затухающих аффектов?

Позитивная культура чувств, пришедшая на смену аскетизму, несомненно, вызвана повышением уровня благосостояния людей. Именно она лежит в основе «общества развлечения», которое интенсивно выстраивается в масс-медиа. Но ситуация выглядит странно и даже парадоксально: современные люди больше озабочены тем, что происходит в телепрограммах, чем собственными проблемами. Философы реагируют на это критикой «виртуальной реальности». Разделяя этот критический настрой, нельзя отрицать, что телешоу и прочие зрелища выполняют и цивилизационную функцию. Для того, чтобы понять, как это происходит, следует выявить «психосемантику», соединяющую социальную систему кодов и значений с чувствами людей.

Еще Платон понимал стремление к знанию как Эрос. В форме комментария к «Пиру» Платона итальянский гуманист эпохи Возрождения М. Фичино продолжил динамическую концепцию любви, в основу которой положено желание. Спустя столетие симпатическая магия лица Фичино возрождается у Д. Бруно как наука об универсальных связях. В начале Нового времени психология и магия, онтология и антропология, физика и социология связаны общим принципом симпатии, который в физике выражается в понятии «импетуса», «виртуса», притяжения, тяготения, инерции, сохранения, энергии и др. Таким образом, изолированные атомы, автономные субстанции, замкнутые на себя монады наделены свойством взаимодействия с другими членами универсума.

Медицина Т. Парацельса обращает внимание на констелляции, в которые вписан человек, ибо болезни возникают из рассогласования ритмов индивида с ритмами универсума. Человек в монадологии Лейбница понимается как монада, не имеющая окон, и, тем не менее, сопричастная универсуму. Таким же образом устроен мир Шекспира: общество ― это социальный ансамбль, связанный горящими в индивиде страстями, жаждой власти, наслаждения. Его герои ― своеобразные аккумуляторы, инфицирующие желания. Те, с кем они вступают в борьбу, заражаются страстями, подобно чуме. Все общество оказывается постепенно охваченным завистью и соперничеством, т. е. капитализмом.

Ф. Месмер исходил из представлений о межзвездной силе тяготения и флюиде, который передается как магнетическое излучение через все тела, связывая их в единую цепь. У Месмера нет понятия индивидуальности, он трактует человека как животный магнит, втянутый в ансамбль флюидальных взаимодействий. Собственно, концепция избирательного сродства Гете ― это тоже использование физиогномической и магнетической моделей. Хотя Фрейд отказался от гипноза, но в его представлениях о либидо сохраняется «магнетическая» модель, согласно которой между индивидами имеют место отношения притяжения и отталкивания, возникает силовое поле, пронизанное флюидами и влечениями. Вполне возможно, что от этой аттрактивной модели вообще невозможно избавиться вполне, и об этом свидетельствует возрождение «флюидной» теории в современной культуре. Впечатляющий синтез все эти течения получили в «сферологии» П. Слотердайка[15].

Проблематизация тела и души произошла задолго до возникновения философии. Вместе с тем мифы, религии и ритуалы Ї это не только рефлексия, но и технология производства присущего той или иной культуре особого типа духовности и телесности. Античные философы противопоставили грубым практикам инициализации изощренные методы самопознания. Они учили молодежь управлять телесными желаниями и душевными аффектами на основе разума. Христианство сохранило старое искусство заботы о себе философов-наставников. Усилия сконцентрировались на том, чтобы укротить страсти души. Главный враг внутри нас, и это не тело, а душа. Было изобретено понятие «плоти», означавшей некий сплав греховных желаний и действий. Для их преображения католики практиковали «пастырство плоти», основанное на аскезе, а православные исихасты Ї психотехнику, призванную уловить грех в точке возникновения желания.

Проблема управления телом остается предметом заботы Декарта и Спинозы. Истинное знание, как продукт сомневающегося разума становится методом исправления души. Трудности ее научного познания вызваны тем, что она не похожа на физические объекты. Поэтому философия и психология разрабатывали методы сведения душевных интенций к телесным реакциям, т. е. к физиологии. В результате возникла так называемая механистическая психология, которая, собственно, уже не была наукой о душе.

В ответ на это Дильтей предложил проект «понимающей психологии». Гуссерль воспользовался его основным понятием «переживание». Однако продолжил попытку избавиться от субъективности душевных явлений. Его «строгая наука» ищет за переживаниями ноэмы Ї идеи сознания. Заслуга М. Шелера состоит в том, что он раскрыл интенциональный характер эмоциональных актов. Чувства не спонтанны, они формируются не как попало, а организуются иерархией ценностей, которая лежит в основе «порядка сердца». Франк тоже предложил проект «философии души», которая понимается как онтологическая альтернатива интроспективной психологии. Душа не может быть понята методом наблюдения. Для ее понимания не годятся метафоры зеркала или «камеры обскуры». Душа Ї это не пассивный приемник информации, а генератор чувств, желаний, волений и других духовных актов.

Согласно мнению представителей марксизма, душа проходит по ведомству психологии. Общественные отношения каким-то образом интериоризируются, отражаются индивидом, группой, классом и целым народом. Не отрицается существование даже групповой души. Но и она лишь надстройка над реальными общественными отношениями.

Эта установка сохранилась и в структурализме, изменилось лишь представление о базисе. Душа трактуется как изнанка власти, как сцена господства. Не только экономика, но и структуры дискурса определяют душевные процессы. Именно они выполняют упорядочивающую функцию в сфере чувств. Столь же категоричен и Н. Луман. В своей работе «Passion» он раскрывает медиумы эмоциональной коммуникации. Ими выступают религия, мораль, истина и деньги. По Делезу, последние разрушают все коды. Кажется, что все позволено настолько, насколько хватает денег. Это единственный ограничитель.

Сложнее обстоит дело с психоанализом. Кажется, именно он реабилитировал душу, от которой отказалась механистическая психология. На самом деле бессознательное, по Фрейду, Ї это работа, которая осуществляется в режиме Эроса и Танатоса, как игра принципа реальности и принципа удовольствия. Возможно, Фрейд и реанимировал христианскую заботу о душе, но все же ее основой считал энергию либидо, которое понимал натуралистически. Много шуму при этом наделал В. Райх, который собирал, накапливал и передавал «либидо», которое он называл «эргоном». Он продолжил теорию «животного магнетизма» Мессмера. А тот возродил симпатическую магию Фичино и Бруно. Натурфилософия Шеллинга, теории порыва Бергсона и Шелера, витализм, русский космизм, холизм Уайтхеда — все эти философские концепции продолжают гностическую традицию. В современной культуре значимым оказывается не подавление, а производство желаний. Так эманация снова становится главным принципом понимания работы души. Она используется как аккумулятор желаний, подзарядка которого осуществляется современными масс-медиа.