Научная рациональность

В работе К.Поппера «Истина, рациональность и рост научного знания» рассматриваются требования, которым должна удовлетворять такая теория, которая обеспечивает реальный научный прогресс. Среди этих требований способность теории разрешать некоторые теоретические трудности, исходя из простой, новой, плодотворной идеи относительно некоторой связи между до сих пор не связанными фактами или явлениями. Данное требование весьма недвусмысленно указывает на необходимость выходить за пределы чувственного восприятия и достигать понятийного уровня мышления. П.Бернайс (Бернайс П. О рациональности// Эволюционная эпистемология и логика социальных наук: Карл Поппер и его критики. – М.: Эдиториал УРСС, 2000. – 464с.) приводит несколько примеров рациональности, связанной с формированием понятий:

-в чистой логике рациональность состоит в ясном определении того, что мы понимаем под такими терминами, как «и», «или», «не», «если…, то», «некоторые», «все». Принципы логики можно рассматривать как постулаты значения;

-в чистой арифметике и алгебре рационализирующее воздействие абстрактных понятий совершенно ясно;

-особый тип рациональности связан с тем, как мы понимаем идеальные фигуры в геометрии. В этом случае мы имеем дело с понятиями, которые подсказывают нам визуальные объекты. Но дело еще и в том, что эти понятия оказывают определенное обратное влияние на наше восприятие этих объектов. Таким образом, возникает тройственная значимость геометрических понятий. Они значимы: во-первых, для физической теории конкретных фигур и конкретных тел и для физики пространства; во-вторых, для формирования важной области чистой математики; в-третьих, для феноменологической теории интуитивных пространственных отношений. Во все этих аспектах рациональность нашего понимания обусловлена употреблением геометрических понятий;

-рационализирующее влияние образования понятий особенно ясно в теоретической физике. Выдающимся примером этого служит внушительное развитие классической механики, которое можно проследить от работ Ньютона вплоть до той формы, которую они приняли в 19 веке трудами многих ученых. Здесь рост рациональности связан не столько с критикой, сколько с разработкой концептуального аппарата;

-всякое эмпирическое исследование основано на базовом запасе понятий, который содержится в нашем исходном знании. Высказывания, которые мы обычно рассматриваем как высказывания наблюдения, уже предполагают этот концептуальный базис. Так что в некотором смысле мы не можем сказать, что естествознание начинается с наблюдений;

-в то время как при нашей первичной донаучной установке мы приписываем связи и регулярности природы свойствам вещей, в науке мы рассматриваем такие регулярности как нечто, требующее более глубокого понимания. Это уже критическая позиция. Вместе с тем здесь имеет место к тому же и позитивная руководящая сила – идея закона природы. Хорошо известно, что Д.Юм, который действительно доказывал, что мы не можем вывести общезначимость закона из наблюдаемых случаев, заключил, что в принятии закона природы не может быть никакой рациональности (никаких элементов разума). Однако рациональность не обязательно интерпретировать как несомненность. Она может быть характеристикой наших способов пытаться достичь понимания. Собственно говоря, идея закона природы – это рациональная концепция. Она не могла бы возникнуть у существа, не одаренного разумом. Более того, она выходит за рамки наших исходных, первичных понятий.

Следует добавить, что всякое теоретическое описание имеет некие схемы, внутренние структуры, основу которых составляют математические понятия. И математику можно рассматривать как науку об идеализированных структурах. Тогда получается, что физическая теория, а именно о ней идет речь, описывает некоторую часть физической природы как приближенную реализацию некоторой математической структуры.

Такова абстрактная научная рациональность. Говоря о рациональности в расширительном плане, выделяют три типа донаучной рациональности:

-первый тип - это понятие жизни, которая представляет собой аспект природы, фундаментально отличный от чисто структурного аспекта жизни;

-второй тип – это множество понятий, под которыми понимаются чувства и побуждения психических существ, такие, как «желать», «честолюбие», «стыд»;

-третий тип состоит из понятий, которые используются для описания осмысленных взаимодействий и взаимоотношений между индивидами, таких, как «коммуникация», «согласие», «общение», «порядок», «долг».

Некоторые из этих понятий связаны с регулятивной идеей справедливости, которая является существенным элементом рациональности и тоже образует определенную область объективности. Можно провести следующую аналогию. С одной стороны, мы имеем соотнесенность теоретической системы в физике с областью физической природы, которую она описывает. А, с другой стороны, соотнесенность системы позитивного права с некой выступающей как цель объективной справедливостью, к которой эта система приближается в большей или меньшей степени.

В работах К.Поппера мы находим лишь указание на то, что единственным элементом рациональности в наших попытках понять мир является критическая позиция. Между тем мы вполне можем приписать рациональности некое творческое начало: не в отношении принципов, а в отношении понятий.

Статья была написана в 1967 году. Позже, около 1974 года Поппер ответил на нее. Суть сводится к следующим положениям. Поскольку термины разум и рациональность довольно расплывчаты, необходимо дат им пояснения. Часто их употребляют для обозначения не только интеллектуальной деятельности, но и для наблюдений и экспериментов. Но не менее часто также как противоположные не столько иррационализму, сколько эмпиризму. И вот здесь следует пояснить.

Когда я говорю о рационализме, я включаю в него эмпиризм, поскольку наука использует эксперименты в такой же степени, как и методы мышления. К тому же, открытие новой проблемы – это всегда творческий акт, но одновременно это есть и акт критики. Таким образом, открытие проблем – рациональное действие.

Основные формы рациональности

На первое место обычно ставят научную рациональность, но она не является единственной. Мы признаем также рациональными наши действия и поступки, если они целесообразны и эффективны. Кроме того, поступки и поведение людей должны соотноситься с нормами морали, которые признаются рациональными.

Идея рациональности имеет начало в античной философии, когда Парменид стал различать знание по истине, доступное разуму, и знание по мнению, опирающееся на чувственное восприятие. При этом критерием истины он считал разум. Как европейская традиция рационализм стал интенсивно формироваться в 17 – 18 веках, что совпадает со становлением классического типа науки.

Основная задача, которую решали ученые того периода состояла в разработке методов поиска новых научных законов и теорий. Среди всех наук предпочтение отдавалось математике, затем механике, принципам детерминизма.

Дальнейшая рационализация научного знания связана с именами Канта и Гегеля. Всякое наше знание, пишет Кант, начинается в сфере чувств, переходит затем к рассудку (способность давать правила для подведения чувственного многообразия под единство понятий) и заканчивается в разуме (способность давать принципы). Принцип – это не любое общее положение, которое могло бы служить большей посылкой умозаключения. Так, аксиомы геометрии - это не принципы, потому что они предполагают опору на созерцание, являются результатом конструирования. А познание из принципов мы имеем тогда, когда познаем частное в общем посредством понятий, не прибегая к опыту.

Согласно Канту, мышление – это способность давать единство. В этой способности Кант выделяет как бы два уровня:

-рассудок, создающий единство посредством правил, т.е. с помощью категорий;

-разум, создающий единство правил рассудка по принципам.

Это значит, что разум организует не чувственный материал, не опыт, а сам рассудок. Разум стремится свести огромное многообразие знаний рассудка к наименьшему числу принципов, и таким образом, достигнуть высшего их единства.

Кант различает два способа применения разума:

-формальный, или логический;

-реальный, или трансцендентальный.

При логическом применении используется способность разума давать опосредованные выводы, т.е. умозаключать.

Реальное применение предполагает способность разума производить особые понятия, которые Кант вслед за Платоном называет идеями.

Философия должна исследовать в первую очередь трансцендентальное применение разума, его способность порождать трансцендентальные идеи, с помощью которых он дает наибольшее систематическое единство знания.

Данный принцип позволит нам, полагает Кант, связывать вещи в мире согласно телеологическим законам и тем самым дойти до их наибольшего систематического единства. В этой связи разум он называет способностью целей.

Высшая задача науки – проникнуть в самую глубь природы сообразно всем возможным принципам единства, из которых гласное составляет единство целей.

Не случайно, что у Канта в системе категорий рассудка, т.е. тех правил, с помощью которых создается мир опыта и которыми оперирует современное естествознание, нет категории цели цель – это принцип разума, а не категория рассудка, но и рассудок не может обойтись без него, ибо он лишается регулятива.

Кант обнаруживает практический корень разума, показывая, что целевая способность разума в области науки обусловлена его главной функцией – быть законодателем в сфере нравственности, т.е. указывать цель для человеческой деятельности и устанавливать иерархию целей.

Нравственно-практический корень разума Кант рассматривает в этике. Здесь разум как способность принципов обладает уже не только регулятивной, но законодательной функцией. Принципы разума, т.е. его цели, становятся реальными причинами действий. Практический разум – это разумная воля.

Воля – есть вид причинности живых существ, поскольку они разумны. Действовать, исходя из принципов разума – значит, руководствоваться идеей блага. Наука, которая познает цель, или благо – это философия (Аристотель).

Согласно Аристотелю, цель – это сущее-ради-себя. Все остальное – ради нее, но она больше не отсылает к другому, она замыкает ряд, кладет ему предел и тем самым останавливает механическое, беспредельное движение от одного к другому. Именно такой незавершенный, не содержащий в себе конца, цели ряд есть нечто несовершенное, а потому и чуждое разуму.

Исключение принципа целесообразности из естествознания Нового времени как раз превращало природу в такой вот незавершенный, не имеющий в себе конца, а значит и смыслового измерения ряд. Проекция механического воззрения на мир из области естествознания на человеческую жизнь и деятельность, на сферу нравственности грозила устранению понятий цели и смысла и из этой сферы. Все это вело к устранению также и понятия разума, который к концу 19 века (в науках о природе) был сужен до так называемой научной рациональности. Что означало объяснение всех явлений с помощью установления между ними причинно-следственной связи. В смысле действующей, механической, а не целевой, конечной причины.

В качестве отличительных признаков рациональной деятельности позитивизм, особенно критический рационализм К.Поппера, выдвинул нормы и стандарты исследования.

Иное положение дел сложилось в гуманитарных науках. Макс Вебер одним из первых обратил внимание на то, что понятие рациональности по-разному трактуется в разных типах общественного устройства. Он характеризовал традиционное общество как ценностное, в нем распределение материальных благ и оценка деятельности людей происходят согласно той роли, которую они играют в данном обществе. Капиталистическое общество он характеризует как целерациональное, в нем основное значение приобретают результаты целесообразно организованного труда, техника и технологии.

Долгое время рациональность и деятельность рассматривалась как взаимно исключающие друг друга категории. В классической концепции рациональность относится к сфере мышления, она выступает как характеристика разума, его норм и логики. Вопрос о деятельности, как одной из центральных категорий человеческой разумной деятельности, впервые стал рассматриваться в классической немецкой идеалистической философии. Но это была трактовка деятельности с позиций не практической стороны, а деятельности духа, сознания и мышления.

В настоящее время рациональность в широком смысле слова рассматривается как целесообразная деятельность, направленная на достижение адекватных и наилучших результатов в той или иной области познания и практического действия. Важнейшими характеристиками такой деятельности являются выбор цели и достижение ее результатов. В зависимости от цели определяется и вероятность ее достижения и сама оценка результатов действия.

Однако только в том случае, если мы вернем рациональности ее изначальное значение, если мы поймем ее как разум, как смысл, мы сможем положить в основу как наук о природе, так и наук о культуре единое начало, единый принцип целесообразности, преодолев дуализм. Частичное же спасение начала целесообразности и ее смыслового начала, как это мыслили себе представители неокантианства (учение о ценностях), Дильтей (учение о понимании), современная герменевтика, не освобождает нас от субъективизма и культур-релятивизма, пишет П.П.Гайденко. (Гайденко П.П. Научная рациональность и философский разум. – М.: Прогресс-Традиция, 2003. – 528с.).

От научной рациональности, понятой как техника овладения природой, необходимо вновь обратиться к разуму – как к той высшей человеческой способности, которая позволяет понимать – понимать смысловую связь не только человеческих действий, но и явлений природы, взятых в их целостности, в их единстве, в их живой связи. А это предполагает оживление интереса к философии природы, к натурфилософии.

На протяжении двух последних столетий человечество стремилось главным образом изменить природу, сегодня надо вновь вернуться к глубинному ее пониманию. А для этого от слишком узко понятой научной рациональности перейти на точку зрения философского разума.