Фигуры прибавления. Неупорядоченный повтор

Общие свойства фигур прибавления. Лексический повтор, многосоюзие, морфемный повтор, синтаксический параллелизм, период.

Общее структурное свойство фигур прибавления состоит в повторении в речевой цепи единиц плана выражения. Это могут быть повторы служебных или полнозначных слов, значимых частей слова (морфем) или синтаксических позиций. Общее изобразительное свойство фигур прибавления заключается в том, что все они демонстрируют неизменность, постоянство овладевшего говорящим чувства. Само это чувство может быть как положительным, так и отрицательным.

Фигуры прибавления делятся на фигуры неупорядоченного повтора, когда повтор не связан с симметричным относительно остального текста расположением повторяющихся элементов, и фигуры упорядоченного повтора, когда такое симметричное расположение имеется. Последние фигуры обладают своей спецификой, и мы рассмотрим их отдельно.

Самой распространенной фигурой прибавления является обычный лексический повтор – повтор полнозначных слов. Особенно часто используется двукратный повтор – геминация.

На примере двукратного повтора хорошо виден механизм фигур прибавления. На первый взгляд, повтор слова кажется избыточным. Зачем говорить «Сюда, сюда надо было вкладывать средства!» вместо того, чтобы сказать «Средства надо было вкладывать сюда»? Ведь нужное лексическое значение выражается уже первое «сюда». Однако второе «сюда» не дублирует этого значения. Оно свидетельствует об интенсивности чувств, охвативших говорящего. Вместо него в риторическом «подстрочнике» фразы следовало бы написать: «Именно сюда надо было вкладывать средства. И это обращает на себя внимание. Я даже говорить спокойно об этом не могу». Вот какую примерно гамму чувств передает второе «сюда»! Если расписывать значения повторов, они не только не окажутся длиннотами, но и обнаружат себя как отличные средства экономии слов. В этом их отличие от повторов вынужденных, которые не передают никаких дополнительных смыслов и тонких мыслей, но обнаруживают беспомощность говорящего, застрявшего на одном слове просто потому, что второе все никак не приходит ему в голову.

Пример повтора - знаменитое «Не могу молчать» Льва Толстого: «Не могу молчать и не могу, и не могу». Именно повтор и передает интенсивность толстовского чувства: молчание стало невыносимым.

Повторяться могут и служебные слова. Вспомним гоголевское «Что? что? что?» - сказало значительное лицо». В самостоятельную фигуру речи выделяют повтор союзов, называемый многосоюзием, или полисиндетоном. Чаще всего в русском языке повторяется союз «и». Сравните эффект от произнесения фраз «Он сделал одно, другое, третье» и «Он сделал и одно, и другое, и третье». Второе предложение звучит гораздо весомее. Как и в случае с обычным лексическим повтором, говорящий показывает, что описанные действия произвели на него определенное впечатление и делится этим впечатлением со слушателями.

«Откуда-то изнутри в Андрееве поднялась могучая волна, которая захлестнула собой и разум, и сердце, и совесть, и волю, и память о грозящем законе» –вот пример многосоюзия из защитительной речи С. А. Андреевского, доказывающего, что его подзащитный совершил преступление в состоянии беспамятства. Без многосоюзия эта фраза выглядела бы гораздо менее убедительной: выражение «волна, захлестнувшая разум, сердце, совесть, волю и память о грозящем законе» производит, пожалуй, даже комическое впечатление. А вот «волна, захлестнувшая разум, сердце, волю, память, страх перед законом» (фигура бессоюзия) подошла бы скорее обвинительной речи, чем речи в защиту.

Многосоюзие обладает и еще одним качеством: оно придает речи торжественность, приподнятость, поскольку создает стиль, который ассоциируется с языком Библии.

Повторятся могут и отдельные части слова. К такого рода повторам относится повтор морфем – приставок, корней, суффиксов, окончаний. Общее название этой фигуры – гомеология. Приставки и суффиксы выражают определенное грамматическое значение, и их повтор актуализирует это значение. В выражении «Высоко забрался, далеко залетел, на многое замахнулся» значение приставки «за» будет акцентировано, так как с нее начинаются сразу три глагола в одном предложении. Окуджавское: «Любовь такая штука, в ней так легко пропасть, зарыться, закружиться, затеряться» также актуализирует значение приставки «за». То же наблюдается при повторе суффиксов. Ср.: «Тощенький, маленький, слабенький» и «Тощий, маленький, слабый». Повтор суффикса страдательного причастия в названии повести «Униженные и оскорбленные» подчеркивает идею «страдательности», претерпевания, как и в некрасовских строчках: «Иди к униженным, иди к обиженным. Там нужен ты». У журналиста Шендеровича эта идея страдательности используется в целях создания комического эффекта: «Церковь, построенная при Алексее Михайловиче, перестроена при Анне Иоанновне, разграблена при Владимире Ильиче и взорвана при Иосифе Виссарионовиче».

Повтор корня усиливает то общее в значении, что заключено в родственных словах. Часто такие повторы образуют тавтологические словосочетания: «горе горевать», «зиму зимовать», «дурак дураком», «ливмя лить», «криком кричать», «кипмя кипеть», «кишмя кишеть» и т.п. Повтор в прилагательном корня существительного делает высказывание убедительным: «Кесарю – кесарево, Богу – богово».

Повторяться могут и окончания. Этот случай называется гомеотелевтоном.

Вот пример повтора окончаний из древнерусского оратора Серапиона Владимирского. Речь идет о татарском нашествии.

«И землю нашу пусту створиша, отци и братию нашу избиша, матери наши и сестры наши в поругание быша».

Любопытно, что русская рифма возникла именно как следствие гомеотелевтона. У рифмы в романских и германских языках судьба была иной.

Часто гомеотелевтон входит в синтаксический параллелизм. Синтаксическим параллелизмом называется повтор однотипных синтаксических единиц в однотипных синтаксических позициях:

«... сильный губернатор – большие права, слабый губернатор – никаких прав; публичный политик – республика известна в стране, непубличный политик – о ней никто не знает» (В. Рыжков).

«Цель конституционного правительства – сохранить республику; цель революционного правительства – создать ее» (М. Робеспьер).

В обоих примерах параллелизм парный, что особенно типично для этой фигуры, родившейся в фольклоре, где одно предложение обычно характеризует состояние природы, другое – человека: «Собрались мрачные тучи, пригорюнился добрый молодец».

Синтаксический параллелизм может быть очень компактным и не обязательно парным. Он используется даже в газетных заголовках, придавая им особый динамизм: «Цены растут, инфляция галопирует, власть не выполняет обещания». Здесь параллелизм объединяет три члена.

Синтаксический параллелизм бывает и весьма пространным. При этом он может быть не вполне точным. Повторяться может лишь общая схема предложений.

Вот какую картину счастливой и гармоничной жизни рисует в своей обвинительной речи А. Я. Вышинский, оттеняя ею преступления «троцкистско-зиновьевского террористического центра»:

«Цветет, радостно растет наша великая родина. Богато колосятся золотом хлебов бесчисленные колхозы, полной грудью дышат тысячи новых социалистических стахановских фабрик и заводов. Дружно и чудесно работают на благо своей родины железные дороги, по бесконечно сверкающим стальным лентам которых из конца в конец мчатся кривоносовские поезда и маршруты. Несокрушимо, как гранит, стоит на страже родных границ окруженная любовью народа Красная Армия. Дороги и близки родные нам и всем, кто преисполнен сыновней любовью к своей матери-родине, имена замечательных большевиков, неутомимых и талантливейших строителей нашего государства – Серго Орджоникидзе, Клима Ворошилова, Лазаря Моисеевича Кагановича, руководителей украинских большевиков – Косиора и Постышева, руководителя ленинградских большевиков – Жданова. С непревзойденной великой любовью произносится трудящимися во всем мире имя великого учителя и вождя народов СССР – Иосифа Виссарионовича Сталина!»

Предложения построены по-разному, но их объединяет то, что все они начинаются со сказуемого. Одного этого достаточно, чтобы создать своеобразный синтаксический ритм, вписав в него и расположив в порядке возрастания все пропагандистские штампы времени.

Синтаксический параллелизм используется и в сложной синтаксической конструкции, называемой периодом.

Период – двучастная конструкция. Одна из ее частей – протазис – состоит, как правило, из нескольких синтаксически параллельных конструкций и сопровождается повышением интонации, другая часть – аподозис – представляет собой общий член ко всем частям протазиса и сопровождается понижением интонации. Аподозис, в отличие от протазиса, состоит обычно из одной части. Так, Конституция Российской Федерации открывается периодом:

«Мы, многонациональный народ Российской Федерации, соединенные общей судьбой на своей земле,

утверждая права и свободы человека, гражданский мир и согласие,

сохраняя исторически сложившееся государственное единство, исходя из общепризнанных принципов равноправия и самоопределения народов,

чтя память предков, передавших нам любовь и уважение к Отечеству, веру в добро и справедливость,

возрождая суверенную государственность России и утверждая незыблемость ее демократической основы,

стремясь обеспечить благополучие и процветание России,

исходя из ответственности за свою Родину перед нынешними и будущими поколениями,

сознавая себя частью мирового сообщества,

принимаем КОНСТИТУЦИЮ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ»

Графика документа сохранена нами полностью. Последовательность деепричастных оборотов, начинающихся с деепричастия (утверждая, сохраняя, исходя, чтя, возрождая, стремясь, исходя, сознавая) задает синтаксический параллелизм, образуя протазис. Эта часть читается с повышением интонации. Заключительная часть предложения («принимаем Конституцию Российской Федерации»), относящаяся ко всем причастным оборотам и произносящаяся с понижением интонации, является аподозисом периода. Период призван придать тексту конституции особую торжественность.

Бывают и такие периоды, в которых протазис состоит из одной части, а апаодозис – из нескольких:

«Наоборот, если вы хотите заменить эти власти, вы покажете аристократии, что не одобряете того, что свершил народ, того, что вы сами свершили; вы воскресите надежды недоброжелателей, вы вторично возбудите аристократические секции против народных масс; вы предоставите злонамеренным лицам возможность клеветать на патриотов, подавлять их и снова нарушать общественное спокойствие» (М. Робеспьер).

С периодом связано такое качество речи, как красота. Мы еще обратимся к периоду во второй части нашей книги, когда будем говорить о красоте политической речи.