Архитектура средневекового Новгорода

Археологические исследования позволяют уверенно утверждать, что вплоть до конца Х в. все строительство на Руси осуществлялось из дере­ва. Каменного или кирпичного строительства на Руси до этого времени не знали.

Началось такое строительство уже в конце Х века. В истории вос­точных славян Х век – период крутого перелома (политического, социального и культурного). К концу Х в. структура древнерусского госу­дарства (Киевской Руси) приобретает уже достаточно законченные фор­мы. Естественно, что вместе с социально-экономическими изменениями должны были существенно измениться и все надстроечные явления, ха­рактер культуры и важнейшая идеологическая сила средневековья – христианство.

Наладились тесные контакты Руси с Византийской им­перией, где феодальный строй сложился значительно раньше и все фор­мы идеологии, соответствующие этому строю, были уже полностью раз­работанными.

Вместе с христианством на Русь пришли и связанные с ним лите­ратура и искусство. Несомненно, что для своего времени принятие Русью христианства было прогрессивным ша­гом. Принятие Русью христианства не в западном, римском его варианте, а из Визан­тии, открывало путь приобщению к наиболее высокой европейской куль­туре того времени и наиболее совершенному искусству.

При раскопках на территории Новгорода до сих пор не удалось обнаружить слоёв старше десятого века. Первая крупная постройка – дубовая церковь Софии "о тринадцати верхах", ставшая своего рода прототипом Софии Киевской и впоследствии сгоревшая - была выстроена в 989(!!!) году присланным из Киева первым новгородским епископом Иоакимом.

Как и другие города древней Руси, Новгород даже в эпоху расцвета был по преимуществу деревянным: огромные лесные массивы этого края, делавшие дешевым материал, удобная доставка его по многочисленным водным артериям способствовали этому. О многочисленных деревянных постройках – крепостных стенах, мостах, церквах и хоромах знати – уже в древнейший период неоднократно повествуют летописи.

Таким образом, архитектурный ансамбль древнего Новгорода складывался в основном из деревянных построек. С 1044 года по приказанию князя Ярослава (Мудрого) началось строительство стен кремля, который в древнем Новгороде обычно называли детинцем. Год спустя, в 1045 году, в новом детинце был заложен грандиозный каменный храм Софии. Следует упомянуть, что князь Ярослав в 1014 году отказался платить дань Киеву, чем фактически провозгласил начало независимости Новгорода, а значит, свой, независимый путь в развитии архитектуры.

После завершения строительства киевского Софийского собора строители построили еще два больших собора в крупнейших городах Руси – в Новгороде (1045–1050) и Полоцке (по-видимому, в 50-х гг. XI в.). При строительстве обоих этих храмов мастера ориентировались на ки­евский собор как на образец. Связь между этими памятниками архитек­туры выявляется как в совпадении общей плановой схемы, так и в по­вторении некоторых размеров. Однако и новгородский, и полоцкий со­боры представляют собой не полное повторение, а как бы несколько со­кращенные реплики киевского: они меньше по размерам и имеют только три апсиды (Киевская София 5-нефная). У новгородского собора пять глав, одна галерея и одна ле­стничная башня. Вместо дорогой мозаики в его интерьере использована только фресковая роспись, да и то выполненная далеко не сразу после завершения строительства.

Строже и монолитнее не только ее экстерьер, поражающий благородством своих мощных форм, но и интерьер, скромнее его убранство, в котором не было ни мозаик, ни мрамора, ни шифера. Иной и строительный материал: вместо тонкой изящной плинфы используется местный грубый известняк. Кирпич использован лишь в сводах и арках. Собор стал главной святыней и символом города. «Где Святая София, там и Новгород» — говорили новгородцы. В соборе решали государственные вопросы, хоронили новгородских владык, князей и посадников, держали казну. Библиотека собора была крупнейшим собранием древних рукописей и книг, а в соборной ризнице хранилась богослужебная утварь, выполненная лучшими мастерами, — серебрянниками, златокузнецами и вышивальщицами. Для росписи собора князь Владимир «приведоша иконных писцев из Царяграда и начаша подпи-сывати во главе, и написаше образ Иисуса Христа со благословящею рукою». В XIV—XVI веках алтарь был отделен пятиярусным иконостасом — одним из древнейших на Руси. Облик могучего пятинефного шестиглавого собора, возведенного из известняка и булыжника, фасады которого членятся лишь мощными выступами, отличается суровой простотой и величием, выражая мысль о нерушимости Церкви Христовой, которую «не одолеют врата ада».

По сравнению с Софией киевской новгородский собор отличается меньшими габаритами и количеством глав, что соответствовало иерархической подчиненности Новгородской епархии Киевской митрополии. Сохраняя связь с образцом, новый собор приобрел самобытные черты, связанные со спецификой заказа и местными условиями строительства. Ряд изменений, очевидно, появился спонтанно — таковы романские черты в облике постройки (плоская аркатура по верхнему краю барабана введение треугольного в сечении свода с пощипцовым покрытием, подчеркнутая массивность стен, сложенных из известняка и булыжников незначительными добавлениями Византийского кирпича-плинфы). В результате облик новгородского собора стал строже, лаконичнее и в то же время живописнее. Так изначально проявились основные черты, определившие дальнейшее развитие каменного храмового зодчества на Руси с одной стороны, ориентация на образец, с другой — свобода в варьировании второстепенных особенностей, характерная как для средневекового, так и для народного искусства. Эта тенденция проявляется и во всей последующей истории храмостроительства на Руси.

В Новгороде опытные мастера при строительстве широко приме­няли местную постелистую известняковую плиту, затирая поверхности стен известковым раствором. Кирпич же (плинфу) они употребляли очень экономно, в основном для кладки сводов и арок. В результате ха­рактер поверхности стен новгородской Софии существенно отличается от фактуры стен киевской Софии.

Исследования показали, что новгородский собор был задуман как храм с одноэтажными галереями. Однако в процессе строительства здание было изменено и галереи сделаны двухэтажными. В результате он приобрел более лаконичный объем.

Новгородская София, подобно киевскому прототипу, была парадным сооружением, резко выделявшимся среди окружавших ее деревянных жилищ горожан. Подчеркнутая монументальность княжеских парадных построек характерна для искусства феодального общества. В этом отношении чрезвычайно выразительна также организация внутреннего пространства храма, резко расчлененного на две части – нижнюю полутемную, как бы подавленную низкими сводами хор, доступную для всех горожан, и верхнюю – залитые светом роскошные полати (хоры), предназначенные только для князя, его семьи и ближайшего круга придворных, входивших на полати через лестничную башню.

Несмотря на близость к киевскому собору, новгородская София существенно отличается от него не только в конструктивных особенностях, но и в своеобразии художественного замысла: она проще, лаконичнее и строже. Проще решена вся композиция масс здания. Сложное завершение киевского собора тринадцатью главами заменено более строгим пятиглавием. Архитектурные формы новгородской Софии монолитнее и несколько статичнее, чем расчлененные динамичные массы Софии киевской, с пирамидальным нарастанием устремленной ввысь архитектурной композиции.

Различен и характер интерьеров обоих соборов: в новгородской Софии намечается некоторый отход от сложного "живописного пространства" Софии киевской. В новгородском соборе больше простоты и больше расчлененности, разобщенности пространственных ячеек здания, значительно строже декор. Отказ от мрамора и шифера, мозаики в пользу фресок делает интерьер новгородской Софии более суровым.

После окончания возведения новгородского и полоцкого соборов мастера, очевидно, вернулись в Киев, и строительство в Новгороде и Полоцке надолго прекратилось.

Причиной своеобразия русских памятников была совершенно иная, чем в Византии, обстановка строительства. Требовалось создать круп­ные храмы с очень большими хорами, что было нехарактерно для ви­зантийских церквей того времени. В стране, недавно принявшей христи­анство, большую роль должны были играть помещения крещален, что тоже не было присуще памятникам Византии той поры. Все это застав­ляло греческих зодчих принимать совершенно иную, чем они привыкли на родине, схему планового и объемного решения. Кроме того, они должны были приспосабливаться к наличию местных строительных ма­териалов. К этому следует добавить, что они должны были к тому же считаться со вкусами заказчиков, эстетическое чувство которых было воспитано на традициях деревянного зодчества.

Развитие архитектуры XII в. происходило в совершенно иных усло­виях, чем в XI в. В стране начал интенсивно развиваться процесс фео­дального дробления. В этих весьма сложных условиях разви­тие культуры, искусства и, в частности, архитектуры в разных русских землях проходило далеко не идентично. Во многих крупных городах появились собственные строительные кадры, способные самостоятельно вести монументальное строительст­во. В ряде случаев в развитии архитектуры намечались настолько суще­ственные различия, что можно говорить о возникновении самостоятель­ных архитектурных школ.

В начале XII века Новгород становится вечевой республикой. Боярство завладевает государственным аппаратом, оттесняя князя на роль наемного военачальника города. Князья переселяются в Городище, возле которого возникает княжеский Юрьев монастырь, а чуть позже – Спасо-Нередицкий.

На Новгородской земле после постройки Софийского собора мо­нументальное строительство прервалось на полстолетия. Лишь в 1103 г. в княжеской резиденции Городище под Новгородом была построена церковь Благовещения. Несколько позже (1113) был возведен Николо-Дворищенский собор на Ярославовом дворище (P). Он шестистолпный, с нартексом, четко отделенным от основного помещения. На хоры собора попадали по пе­реходу из княжеского деревянного дворца через дверь во втором ярусе. Когда в конце XII в. дворец перестал функционировать, в одно из члене­ний нартекса встроили лестничную башню. В настоящее время собору возвращено пятиглавие и позакомарное покрытие.

Вскоре после сооружения Николо-Дворищенского собора в Новго­роде были построены храмы Антониева (1117) и Юрьева монастырей (1119). По плановой схеме эти здания близки церкви Благовещения на Городище: они шестистолпные с лестничной башней, примыкающей к северо-западному углу. В церкви Рождества Богородицы (Антониев мо­настырь) (P) башня круглая, а в соборе Георгия (Юрьев монастырь) (P, л) – квадратная. Оба храма полностью сохранились, хотя и не восстановлены в первоначальных формах.

Храмы этих монастырей трехглавые; наличие главы над лестнич­ной башней создавало беспокойную асимметрию, и поэтому зодчие для организации уравновешенной композиции разместили над юго-западным углом здания еще одну небольшую главу. Письменные источ­ники сохранили имя мастера, построившего собор Юрьева монастыря: «...а мастер трудился Петр» – первое известное нам имя русского зодче­го. Декоративные элементы и строительные приемы, использованные в соборе Юрьева монастыря, почти полностью совпадают с таковыми в церкви Благовещения на Городище и Николо-Дворищенском соборе, то­гда как церковь Антониева монастыря демонстрирует руку другого зод­чего, явно стремившегося к большей лаконичности форм. Во всех трех сохранившихся зданиях уцелели фрагменты фресковой живописи. Па­мятники новгородского зодчества той поры, несомненно, несут на себе еще черты киевской архитектурной традиции (прообраз – Успенский со­бор Киево-Печерского монастыря), хотя в них уже видны некоторые осо­бенности, отличающие их от киевских храмов. В первую очередь, эти особенности сказываются в строительной технике – широком использо­вании местной известняковой плиты в сочетании с плинфой. Наиболее ярко новые черты проявились в церкви Антониева монастыря, во многом как бы предвосхитившие черты самостоятельной новгородской архитек­турной школы. Несколько позже в Новгороде были построены церкви Ивана на Опоках (1127)(л) и Успения на Торгу (1135) (л). Оба храма полностью перестроены.

После 1135 года крайне неуютно чувствовавшие себя в городе князья не выстроили ни одного здания. Нередко сбегавшие с "новгородского стола", а еще чаще изгоняемые вечевым решением, они не решались на крупное строительство, требовавшее времени и средств.

В 30-х годах XII века после изгнания князя Всеволода строительная артель из Новгорода перебазировалась в Псков, где возвела один за другим четыре храма: Троицкий собор, церковь Дмитрия Солунского и соборы Ивановского и Мирожского монастырей (Л), из которых уцелели по­следние два. В соборе Ивановского монастыря продолжается развитие новшеств, заложенных еще в новгородском соборе Антониева монасты­ря. Однако были и очень существенные новшества – л естница для подъема на хоры проходила не в башне, а в толще западной стены, в интерьере отсутствовали лопатки. В этом здании зодчие явно отошли от киевских традиций, которые еще сильно чувствовались в новгородских соборах первой трети XII в.

Завершает этап псковского строительства Спасо-Преображенский собор (P л) Мирожского монастыря, построенный в конце 40-х – начале 50-х гг. XII в. по заказу новгородского архиепископа Нифонта. Он значительно отличается от всех возведенных до этого памятников русской архитек­туры. Его западные угловые членения, как и боковые апсиды были резко понижены, благодаря чему здание имело отчетливо выраженную снару­жи крестообразную объемную композицию (практически сразу после за­вершения строительства зданию была придана более традиционная для русской архитектуры форма). Такая композиция характерна для зодчества византийских провинций, на Балканах, в Крыму. Вероятно, строи­тельством руководил какой-то византийский зодчий, что, может быть, связано с грекофильской политикой Нифонта. Но судя по строительной технике, возводили здание новгородские строители. В здании сохрани­лась значительная часть старинных фресковых росписей.

В 1153 г. Нифонт перевел строителей из Пскова в Ладогу – другой важнейший город Новгородской земли. Здесь они возвели церковь Кли­мента, которая повторяла схему Спасо-Мирожского собора, но уже с надстроенными угловыми членениями и, добавленным с запада, нартексом. Лестница на хоры размещалась в толще западной стены, западные подкупольные столбы в плане квадратные, лопаток на внутренних сте­нах нет. Здесь, таким образом, сложились уже все формы, которые ха­рактерны для новгородской архитектурной школы.

Последняя по времени сооружения Ладожская церковь (Георгиев­ская) (Р) была построена в 60-х гг. XII в., после чего монументальное строи­тельство в Ладоге прервалось и возобновилось в Новгороде, куда, оче­видно, вернулась строительная артель. Начиная с этого времени, строи­тельство в Новгороде ведется уже непрерывно. Сложившиеся в середи­не XII в. особенности новой архитектурной школы были полностью пере­несены из Ладоги в Новгород: тот же вариант типа храма, те же конст­рукции и материалы, те же декоративные элементы. Большинство нов­городских памятников зодчества второй половины XII в. известны лишь по итогам археологических раскопок. Почти целиком дошла до наших дней лишь церковь Петра и Павла на Синичьей горе (1185)(л) и частично церковь Благовещения на Мячине (1179)(л), в которой уцелела даже часть фресковой живописи.

Причины сложения самостоятельных архитектурных форм в новго­родском зодчестве следует видеть, главным образом, в изменившихся условиях заказа: с середины XII в. строительство велось по заказам бо­яр и местных церковных властей, а мастера были уже не княжескими, а свободными городскими ремесленниками. Это существенно отличало условия строительства в Новгороде от обстановки в других русских зем­лях. При таких условиях строительство должно было быть более массо­вым, быстрым, дешевым, чем строительство по заказам князя или ми­трополита. Церкви во второй половине XII в. строились обычно за один строительный сезон, причем только за последние 30 лет XII в. здесь бы­ло возведено не менее 17 каменных храмов. Кроме того, на изменение форм существенно повлияло также применение местных строительных материалов. Наконец, вероятно, здесь сказались и эстетические пред­ставления новгородцев, воспитанных в иной, чем в Киеве, художествен­ной среде.

Сложение в XII в. различных архитектурных школ не означало, что русская архитектура разделилась на отдельные, совершенно самостоя­тельные части. Общность русской архитектуры не исчезла, несмотря на многообразие направлений, в которых она стала проявляться. Русские церкви XII в. повсюду, как правило, одноглавые, с крестово-купольной системой перекрытия, лаконичные по объему, со спокойным и статич­ным обликом. Каковы бы ни были техника кладки и декоративные дета­ли, памятники русского зодчества того времени обладают целым рядом общих признаков, которые отличают их от памятников романского или византийского зодчества и объединяют в понятие «древнерусская архи­тектура».

Не менее важно и то обстоятельство, что характер эволюции зод­чества во всех русских архитектурных школах был по существу едино­образен, что особенно явно проявилось к концу XII в., когда на Руси сложилось новое архитектурное направление. На смену статичным хра­мам, увенчанным одной массивной главой, со спокойным ритмом зако­мар приходят здания со столпообразным построением объема, подчерк­нутой динамичностью композиции, богатой декоративной разработкой фасадов и, как правило, трехлопастным их завершением. Если в памят­никах середины XII в. имело место гармоничное соответствие решения интерьера и экстерьера, то в памятниках нового этапа интерьер оказы­вается полностью подчиненным композиционному замыслу внешнего облика храма. При этом архитектурные формы порой приобретают чис­то декоративный характер и не зависят от конструкции.

Новое направление зодчества проявилось во всех архитектурных школах Руси, причем общие закономерности построения композиции, а главное, архитектурные образы во всех школах были чрезвычайно близ­кими, несмотря на многообразие форм, в которых эта общность получи­ла свое отражение.

С 80-х гг. XII в. яркое развитие это направление получило в Смо­ленской земле: внимание заказчиков привлекли композиционные реше­ния, разработанные в соседнем Полоцке. В смоленских храмах можно отметить и существенные нововведения, свидетельствующие о том, что здесь был сделан следующий шаг в разработке нового архитектурного на­правления: двухступенчатые наружные пилястры усложнены введением тонких полуколонок, ликвидированы стенки, отделяющие притворы от основного помещения. Это позволяло разработать единый интерьер, подчиненный композиции экстерьера. Эти нововведения вызваны стремлением зодчих к созданию вертикально устремленных, столпооб­разных композиций. Естественно, что подобные приемы почти одновре­менно появились и в других русских архитектурных школах – тонкие ко­лонки на фасадах в киево-черниговской архитектуре, а открытые внутрь храма притворы – во владимиро-суздальском зодчестве. Так, несомненно, смоленскими строителями была возведена церковь Пятницы на Торгу в Новгороде (Р2).

Новгородская школа была единственной на Руси, где на рубеже XII и XIII вв. не произошло никаких существенных изменений. Построенная в самом конце XII в. церковь Спаса-Нередицы (1198) (Р л) (последний памятник княжеского строительства в Новгороде заложенная в 1198 году князем Ярославом Владимировичем подле новой княжеской резиденции на Городище)почти полностью повторяет храмы предшествующего времени, не отличаясь от них ни общим композиционным решением, ни архитектурными деталями, ни техникой. Характерные черты этого храма – квадратные в плане подкупольные столбы, отсутствие лопаток на внутренних стенах, плоские одноуступчатые наружные лопатки, чрезвычайная скупость декоративного убранства. Единственное отличие Нередицы от более ранних памятни­ков новгородского зодчества – заметно пониженные боковые апсиды. Вплоть до Великой Отечественной войны в церкви сохранялся почти це­ликом ансамбль древней фресковой живописи.

Видимо, сложившийся тип новгородского храма – экономичный, возводимый с большой скоростью (их строили, как правило, за один строительный се­зон), суровый и лаконичный по облику – удовлетворял требованиям, как заказчиков, так и строителей.

И все же к началу XIII в. консерватизм новгородских мастеров, ве­роятно, уже не мог соответствовать художественным вкусам тех заказ­чиков, которые знали, как строят в это время в других русских городах. В результате новгородские купцы, ведшие заморскую торговлю, заказали в 1207 г. строительство Пятницкой церкви (Р) не новгородским, а смоленским мастерам. Возведение в Новгороде такого яркого памятника смоленской архитектурной школы не могло пройти бесследно и для новгородских строителей. Они заимствовали от Пятницкой церкви такие формы, как трехлопастное завершение фасадов и одноапсидность, но претворили эти формы совершенно по-иному, не приняв основных особенностей смоленского образца – ее декоративности, динамичности и вертикаль­ной устремленности композиции. Продолжая тенденции новгородского зодчества второй половины XII в., они пошли по пути разработки еще более простых объемных решений, лаконичных и скупых по декоратив­ной обработке.

В маленькой Перынской церкви близ Новгорода (вероятно, 20-е или 30-е гг. XIII в.) трехлопастное завершение фасадов помогло создать памятник, обладающий редкой целостностью объема, благодаря чему даже маленькая постройка кажется величественной. Идея переработки форм новгородского храма, намеченная в Перынской церкви, позднее, в XIV в., легла в основу сложения совершенно самостоятельного и ориги­нального типа новгородских храмов.

В русском зодчестве явно проявились тен­денции интеграции, которые сказались, прежде всего, в том, что в раз­ных районах Руси шло сложение композиционных форм, близких по ха­рактеру архитектурного образа. Это явление объясняется близостью со­циальных процессов развития всех русских земель, общностью культуры и, в частности, ярким расцветом городской культуры.

Большую роль играли также общность происхождения основного типа древнерусского храма и многочисленные передвижения строителей из одного строительного центра в другой, обеспечивавшие активные контакты между мастерами. Наконец, тенденции к усилению декоратив­ности, яркости силуэта и столпообразное построение здания определя­лись и внутренними закономерностями развития зодчества. Очевидно, что к этому периоду относятся самые первые и еще очень робкие шаги, которые вели к созданию общерусского архитектурного стиля.

В 30–40-х гг. XIII в. расцвет зодчества был прерван монгольским вторжением. Оно нанесло страшный удар развитию русского монумен­тального зодчества: разгромлены и сожжены наиболее крупные архи­тектурно-строительные центры, уничтожены или уведены в плен масте­ра. Крайне неблагоприятные условия для развития монументального строительства сложились и на Северо-Западной Руси, т. е. в Новгород­ской земле. Хотя Новгород и не был разгромлен монголами, однако ос­лаблением Руси воспользовались немецкие рыцари, литовские и швед­ские феодалы. Естественно, что все внимание пришлось уделять обо­ронным нуждам.

Лишь к концу XIII в. обстановка в Новгородской земле несколько стабилизировалась, и в 1292 г. была построена первая после перерыва каменная постройка – церковь Николы (Р) на Липне близ Новгорода – не­большая квадратная в плане постройка, четырехстолпная, с одной ап­сидой. Она имеет крестово-купольную систему сводов, причем в восточ­ных углах размещены полукоробовые своды, а в западных – сомкнутые своды с ребрами. Восточная пара столбов в нижней части имеет квадратное сечение, а западная – восьмигранное; в верхней части все стол­бы крещатые. Церковь Николы на Липне имеет хоры; в угловых членениях они представляют собой замкнутые камеры, а в средней части – настил на балках. Снаружи здания лопатки находятся только на углах, а промежу­точные лопатки отсутствуют. Завершение фасадов трехлопастное, отве­чающее конструкции сводов. Сверху стен, под линией кровли, проходит ползучая аркатура, общим контуром повторяющая трехлопастную фор­му завершения.

Строительство церкви Николы на Липне было не случайным и еди­ничным явлением, а началом нового этапа монументального строительст­ва в Новгороде. К сожалению, памятники эти (кроме церкви Николы) до нас не дошли: одни были капитально перестроены, другие полностью раз­рушены.

В 1342–1343 гг. на месте разрушенного храма XII в. была построе­на церковь Благовещения на Городище. Еще через несколько лет, в 1345 г., построена церковь Спаса на Ковалеве. (P) Она была разрушена во время Великой Отечественной войны, но после войны восстановлена. Церковь имеет квадратный план с четырьмя столбами и одной апсидой – план, ставший почти стандартным в новгородской архитектуре. Впро­чем, в отличие от остальных новгородских памятников зодчества первой половины XIV в., западная пара столбов в церкви Спаса на Ковалеве не восьмигранная и не круглая, а квадратная, так же как восточная пара. Наиболее существенными особенностями храма являются позакомарная система покрытия, напоминающая домонгольские архитектурные памятники, а также – разновеликие притворы с трех сторон здания.

Вскоре после сооружения церкви Спаса на Ковалеве, в 1352 г., бы­ла возведена Успенская церковь в Волотове (P л), которая почти полностью повторяет тип церкви Николы на Липне, но в более аскетическом виде: здесь отказались не только от промежуточных наружных лопаток, но и от лопаток на углах. С севера и запада к Успенской церкви примыкали при­творы. Через три года после сооружения Волотовской церкви построена церковь Михаила в Сковородском монастыре. Эта церковь в значительной степени походила на Волотовскую.

Значительная часть новгородских памятников первой половины и середины XIV в. не сохранилась, и формы их нам неизвестны. Уцелев­шие фрагменты свидетельствуют о том, что в новгородском зодчестве шел интенсивный процесс разработки новых художественных и конст­руктивных решений. Разнообразно было и декоративное решение архи­тектурных памятников. Таким образом, период с конца XIII до середины XIV в. был перио­дом исканий, когда разрабатывали различные варианты храмового зда­ния. Искания эти завершились к 60-м гг. XIV в.

К середине XIV в. экономическое положение Новгорода значитель­но укрепилось. Вместе с тем усилилась и строительная деятельность. Крупные новгородские бояре заказывают церкви, которые строятся одна за другой. И пышность оформления, и сам размер этих церквей должны были демонстрировать богатство их заказчиков. Как итог исканий пред­шествующего времени и как ответ на вновь появившиеся требования сложился почти каноничный тип новгородского храма, первым примером которого была церковь Федора Стратилата на Ручье (1360–1361) (P л). Этот храм представляет собой четырехстолпную одноглавую постройку с од­ной апсидой и трехлопастным завершением фасадов. Объемно-пространственная схема здания целиком восходит к схеме церкви Нико­лы на Липне; именно такой тип церкви, разрабатывавшийся в различных вариантах в переходный период, и стал основой классического новго­родского храма. Однако церковь Федора Стратилата все же существен­но отличается от более ранних построек. Прежде всего, она значительно крупнее. Ее фасады расчленены лопатками соответственно внутренне­му членению столбами, т. е. каждый фасад разделен на три прясла. Под трехлопастным завершением проходят ползучие декоративные арки, связывающие между собой лопатки. Особенность, резко отличающая церковь Федора Стратилата от более ранних, – богатое декоративное убранство фасадов. Аркатура на апсиде, бровки над окнами барабана, полоса богатого орнамента под основанием купола, фигурные кресты и ниши на стенах – таков набор декоративных элементов этого храма, делающих его нарядным и даже пышным. Внутри здание сохраняет старую крестово-купольную систему сводов с нормальными, т. е. пониженными, подпружными арками. На хо­рах устроены закрытые угловые помещения и в отличие от всех после­дующих новгородских храмов – закрытое каменной стенкой среднее членение; каменная лестница на хоры размещена в северо-западном углу здания. Оконные проемы и порталы имеют стрельчатое заверше­ние, видимо, отражая некоторое влияние готической архитектуры. С за­пада к церкви примыкал притвор, а с юга – небольшая пристройка, по-видимому, придел-усыпальница.

Церковь Федора Стратилата открывает целую серию памятников новгородского зодчества, хотя и отличающихся величиной и деталями, но по существу однотипных. К ним, например, относится построенная в 1367 г. церковь Петра и Павла на Славне. Декоративное оформление этого храма значительно скромнее, чем у церкви Федора Стратилата. Построенная через несколько лет (1374) церковь Спаса на Ильине ули­це (P л), наоборот, выделяется чрезвычайной насыщенностью декоративны­ми элементами. Она самая нарядная из всех построек данного круга, отличающаяся к тому же прекрасными пропорциями и являющаяся од­ним из лучших памятников новгородского зодчества. Церковь полностью сохранилась, хотя ее первоначальное трехлопастное покрытие пока не восстановлено.

Близки по формам, хотя меньше по величине, церкви Рождества на кладбище (1382) (Л) и Иоанна Богослова на Витке (1384)(л). Последняя имела с запада притвор (ныне перестроенный) и богато декорированный (почти как в церкви Спаса на Ильине) южный фасад, тогда как северный фасад решен очень аскетично.

Все памятники данной группы были возведены из камня разных пород с небольшим количеством кирпича. При реставрации большинст­во памятников восстановили со штукатурным покрытием (церковь Власия, 1407), хотя некоторые удалось реставрировать с открытыми по­верхностями стен. Например, восстановлены церковь Петра и Павла на Славне и один из лучших памятников данной группы – церковь Петра и Павла в Кожевниках (1406) (P). Несколько храмов того же типа построили уже в середине XV в. Хорошим примером может служить церковь Две­надцати Апостолов (1455). Церкви подобного типа строят и в 60-х гг. XV в.

Таким образом, тип новгородского храма, сложившийся к 60-м гг. XIV в., в дальнейшем продолжал применяться в течение целого столе­тия. Более того, даже существенные функциональные изменения (появ­ление подклета) не изменили общей структуры экстерьера храмов. Оче­видно, что тип новгородского храма сознательно пытались сохранить в неприкосновенности. Вместе с тем в середине XV века в новгородском зодчестве можно отметить и еще одну необычную черту: восстановление в старых формах церквей до­монгольского времени. Постройка нового здания церкви «на старой ос­нове», т. е. на фундаментах или нижних частях стен более древнего здания, – явление достаточно обычное. Но в данном случае обращает на себя внимание то, что новые церкви строили «реставрационным» ме­тодом, т. е. в формах более древнего памятника, что противоречило всем традициям древнерусского зодчества. Так, церковь Ивана на Опо­ках, построенная в XII в., была полностью перестроена в 1453 г., а церковь Успения на Торгу – в 1458 г. Еще несколько позже, в 1465 г., также заново построили церковь Благовещения на Мячине. Такой «реставрационный» метод строительства, в сочетании с со­хранением объемно-планировочной структуры сложившегося за сто лет до этого типа храма свидетельствует о каких-то чрезвычайно консерва­тивных, «охранительных» тенденциях. Объяснение этому – политиче­ская обстановка той поры. К середине XV в. только Новгород, формаль­но признавая московского великого князя своим сюзереном, пытался со­хранить политическую самостоятельность. В области искусства и архи­тектуры это выразилось в стремлении опираться на собственные новго­родские традиции, не допуская московских влияний.

Особенно четко проявились антимосковские тенденции в деятель­ности новгородского архиепископа Евфимия (1429–1458), по заказам ко­торого строилось большинство новгородских храмов II-й четверти и се­редины XV в. В новгородском детинце Евфимий произвел коренную пе­рестройку Владычного двора, что должно было поднять престиж самого архиепископа, возглавлявшего Новгородскую республику. В 1433 г. была построена большая парадная палата для торжественных заседаний и приемов, так называемая Евфимиева палата (позднее по сходству с па­радной палатой Московского Кремля ее стали называть Грановитой). Евфимиева палата представляла собой большое квадратное в плане помещение, имеющее в центре столб, на который опираются своды, имеющие откровенно готический характер. Из письменных источников известно, что на строительстве палаты вместе с новгородскими масте­рами работали «немецкие мастера из Заморья». Через несколько лет по распоряжению Евфимия здесь же были построены дворец и высокая башня – часовня.

Комплекс архиепископского дворца был позднее полностью пере­строен и, кроме Евфимиевой палаты, не дошел до наших дней.

Тесная связь новгородского зодчества XV в. с политикой новгород­ского сепаратизма привела к тому, что архитектура Новгорода раздели­ла судьбу Новгородской республики. В 1478 г. Москва вооруженной ру­кой подчинила себе Новгород. Конец новгородской независимости был и концом развития новгородской архитектурной школы.

В XVI в. начинается яркий расцвет монументального зодчества в Московском государстве. После падения новгородской независимости быстро теряет свой особый характер новгородская архитектура, сближаясь с зодчеством Москвы. К середине XVI в. этот процесс зашел уже настолько далеко, что вполне можно говорить о ликвидации самостоятельной новгородской архитек­турной школы. И лишь зодчество Пскова в течение всего XVI в. продол­жает развиваться особняком, составляя отдельную архитектурную шко­лу.

После того, как Новгород был военной силой приведен в подчине­ние Москве, культовое строительство в нем на некоторое время прерва­лось. Московское правительство, рассматривая Новгородскую землю как форпост борьбы с Ливонией. Однако вскоре, уже в начале XVI в., возобновилось и строительство церквей. Но к тому времени здесь коренным образом сменился контингент заказчиков. Чтобы ликвидировать тенденции нов­городского сепаратизма, московское правительство выслало из Новго­рода всю боярскую знать и вместо нее поселило московских купцов. Но­вые заказчики требовали от строителей возведения храмов, более отве­чавших их привычным, т. е. московским, представлениям о зодчестве. И хотя в Новгороде продолжали работать местные мастера-строители, они должны были считаться с этими требованиями. С 1508 по 1511 г. по заказу богатого московского купца Ивана Сыркова было осуществлено строительство церкви Жен Мироносиц на Яро­славском дворище (л), где находился и двор этого купца. Церковь разделе­на внутри на три этажа, из которых первый расположен ниже уровня земли, т. е., в сущности, он – подвальный этаж, а второй играет роль высокого подклета. Оба эти этажа использовались как складские поме­щения, а собственно церковь находилась на третьем этаже. При этом западное членение церкви было, в свою очередь, разделено на два яру­са; в верхнем ярусе размещались два небольших придела. Каждое чле­нение фасадов храма завершалось полукружием, как бы закомарой, над которым, однако, находился треугольный щипец. Ко всем трем порталам примыкали деревянные крыльца.

Через несколько лет, в 1529 г., рядом с этим храмом по заказу Сыркова-сына была построена церковь св. Прокопия. По внешнему об­лику она несколько ближе к старым новгородским памятникам, но и в ней наличествует много явно не новгородских черт.

В Новгороде в XVI в. начали также строить и большие пятиглавые соборы. Первым и самым крупным является Преображенский собор Хутынского монастыря, построенный в 1515 г. по заказу московского вели­кого князя. Этот шестистолпный трехнефный и трехапсидный собор увенчан пятью главами. Несомненно, что тип собора заимствован от Ус­пенского собора Московского Кремля. Общий облик собора также явно московский, но и в конструкциях, и в декоративных элементах здесь наличествуют новгородские черты. Не менее откровенно московский харак­тер имел и четырехстолпный, также пятиглавый, собор Сыркова монасты­ря (1548 или 1554 г.).

В то же время начали возводить и бесстолпные храмы, которых ранее в Новгороде никогда не строили. Такова, например, Сретенская церковь при трапезной в Антониевом монастыре (1533). Квадратная в плане, двухэтажная церковь примыкает к квадратной же трапезной со столбом в центре зала. Покрытие церкви восьмискатное. Близкая по ти­пу церковь и двухстолпная трапезная были построены в Хутынском мо­настыре в 1552 г. Церковь при трапезной Александро-Свирского мона­стыря (1533) имеет завершение в виде пирамиды из трех ярусов кокош­ников, однако и здесь, несмотря на такой чисто московский прием, деко­ративные мотивы выдают работу новгородского мастера. Близка по формам и церковь Николая при трапезной Воскресенского монастыря на Красном поле в Новгороде, точная дата постройки которой неизвестна.

И все же бывали случаи, когда новгородские мастера даже в XVI в. возводили церкви, почти полностью повторявшие старые новгородские храмы XV в. Примером может служить церковь Климента на Иворове улице (1520). Единственное нововведение в церкви Климента – подклет, перекрытый деревянными балками и ничем не выделенный снаружи.

Итак, в I-й половине XVI в. новгородское зодчество быстро потеря­ло свой самостоятельный характер, подчинившись московской, т. е. об­щерусской, архитектуре. Но наличие собственных кадров строителей, имевших сложившиеся традиции, естественно, не позволило новгород­скому зодчеству полностью слиться с московским. Черты московской ти­пологии, общий характер московского зодчества соединились в Новго­роде с местными конструктивными и декоративными приемами, в ре­зультате чего новгородская архитектура, влившись в общий поток разви­тия русского зодчества, сохранила некоторое своеобразие. Новгород­ская архитектура II-й половины XVI в. не настолько отличается от мос­ковской, чтобы ее можно было называть самостоятельной школой, но она позволяет все же выделить ее как особый вариант общерусского зодчества. Характерным примером может служить церковь Св. Троицы при трапезной Духова монастыря (1557) – небольшой храм на подклете, завершенный пятиглавием и несколькими рядами довольно мелких де­коративных кокошников.

Архитектура Новгорода XVII века отражает те глубокие изменения, которые произошли в Новгородской земле и самом Новгороде. После шведской интервенции город не вернул себе былого значения крупного ремесленного центра. Монументальное зодчество не имело уже соответствующей базы для своего развития. Лишь инициати­ва церкви и государства в лице воеводы приводила к появлению новых построек. Так, следуя общей традиции того времени, в конце столетия возводятся два комплекса гражданских сооружений – Воеводский и Гос­тиный дворы. Их строительством руководил московский зодчий Ефимов. Завершает древнерусский этап в развитии новгородской культовой архитектуры Знаменский собор (1680-е гг.) (л), вобравший в себя все харак­терные особенности современной ему русской архитектуры, особенно архитектуры Поволжских городов.

Вывод

Во второй половине двенадцатого века в Новгороде складывается новый тип храма. Вместо грандиозных, но немногочисленных сооружений появляются здания небольшие и простые, но строящиеся в большом количестве.

Решительно меняется характер интерьера. Пышные открытые полати - хоры – заменяются закрытыми со всех сторон угловыми камерами на сводах, соединенными между собой небольшим деревянным помостом.

Снаружи масса храма также становится монолитнее и проще. Башни для входа на хоры заменяются узким щелевидным ходом в толще западной стены. Парадная многокупольность, столь характерная для более раннего зодчества с конца двенадцатого века исчезает совершенно. Фасады становятся лаконичнее.

В XIII веке появляется новая техника кладки: из грубоотесанной волховской плиты на растворе из извести с песком. В кладке столбов и сводов применялся кирпич в форме продолговатых брусков крупного размера. Эта кладка типична для Новгорода XIII- XV веков. Подобная техника придает поверхности чрезвычайно неровный вид и скульптурную пластичность.