Действительность

Таким образом, сложность и многокомпонентность текстовой деятельности как психолого-интеллектуальной коммуникации и сложность структурной, семантической и коммуникативной организации, соотнесенность с автором, читателем, обусловленность действительностью и знаковый характер самого текста как компонента и результата этой деятельности являются причиной множественности направлений исследования текста.

В зависимости от того, какой аспект текстовой деятельности является непосредственным объектом изучения, можно выделить следующие основные подходы к изучению текста:

1) лингвоцентрический (наиболее традиционный; аспект соотнесенности «язык – текст»);

2) текстоцентрический (текст как автономное структурно-смысловое целое вне соотнесенности с участниками литературной коммуникации);

3) антропоцентрический (аспект соотнесенности «автор – текст –читатель»);

4) когнитивный (аспект соотнесенности «автор – текст – внетекстовая деятельность»).

Охарактеризуем каждый из подходов, установив, на каких представлениях о тексте он основан.

Обобщая подходы к лингвистическому ( или лингвоцентрическому) исследованию текста как основной единицы человеческой коммуникации и к анализу его фрагментов, в качестве основных направлений можно выделить три:

1) собственно лингвистику текста;

2) грамматику текста;

3) стилистику текста.

Первая рассматривает текст как структуру, обладающую рядом специфических категорий «от целого к части», вторая анализирует текст в направлении «от части к целому», исследуя сверхпредложенческие единства, образующие особый – суперсинтаксический уровень языка (см. работы Г.Я. Солганика, О.И. Москальской и др.): текст представляет собой жестко фиксированную, передающую определенный связный смысл последовательность предложений, связанных друг с другом семантически… (М.И. Откупщиков) (текст как формально-семантическая конструкция); третья рассматривает функционально-смысловые и композиционно-смысловые типы речи. В центре внимания оказываются способы организации языковых фактов, их связи и соотнесенности. Стилистически значимые композиционные аспекты текстовой организации проанализированы, в частности, в работе В.В. Одинцова «Стилистика текста» (М., 1980) и в одноименной монографии Г.Я. Солганика. Также программными работами в этом направлении являются статьи М.Н. Кожиной, главная идея которой – необходимость различать понятия: текст (высказывание) как собственно языковой феномен, уровень языковой системы и целый текст (произведение) – как объект изучения стилистики. Специфика целого текста в том, что его единицы творятся по законам не только языка, а широкого контекста (когнитивного, коммуникативного, социокультурного – вернее, во взаимодействии с последними). Сегодня признается, что текстовый уровень не является вершинным для языка, он гармонично включается в уровень культуры.

Текстоцентрический (собственно текстовый) подход основан на представлении о тексте как результате и продукте текстовой деятельности, уникальном речевом произведении, имеющем набор собственных текстовых категорий и свойств и образующем завершенное структурно-семантическое целое. Разработку и реализацию этого подхода связывают, прежде всего, с именем И.Р. Гальперина, который определил текст как «произведение речетворческого процесса, обладающее завершенностью, объективированное в виде письменного документа, литературно обработанное в соответствии с типом этого документа, произведение, состоящее из названия (заголовка) и ряда особых единиц (сверхфразовых единств), объединенных разными типами лексической, грамматической, логической, стилистической связи, имеющее определенную целенаправленность и прагматическую установку» [34, с. 18] и выделил в качестве основных текстовых категорий следующие: 1) информативность; 2) когезия (сцепление); 3) континуум (логическая последовательность, основанная на темпоральной и/или пространственной взаимосвязи отдельных сообщений); 4) членимость; 5) автосемантия отрезков текста (относительная самостоятельность, даже иногда независимость фрагментов текста); 6) ретроспекция (отнесенность к предшествующей содержательно-фактуальной информации); 7) модальность; 8) интеграция (объединение составных частей в единое целое при нейтрализации их относительной автосемантии); 9) завершенность (исчерпывающее выражение замысла с точки зрения автора).

Проблемой выделения универсальных текстовых категорий занимались и др. исследователи, например, А.И. Новиков представил их следующую совокупность: 1) развернутость текста (полнота и глубина, обеспеченная соответствующими подтемами и субподтемами); 2) последовательность (порядок следования элементов содержания, связанный с их подчиненностью подтемам и субподтемам); 3) связность (внутренняя – общность предмета описания и внешняя – наличие определенных формальных и лексических показателей); 4) законченность (формирование целостного образа содержания); 5) глубинная перспектива (переход от внешней формы к внутренней); 6) статика и динамика текста (статическое состояние соответствует тексту, рассматриваемому как некоторый результат речемыслительной деятельности, динамическое состояние – тексту в процессе его порождения и восприятия) [107, с. 1983).

С.Г. Ильенко считает основными текстовыми категориями целостность, членимость и модальность [51].

В зависимости от предмета рассмотрения в качестве самостоятельныхнаправлений изучения текста выделяются: семантика как определение закономерностей содержательных отношений компонентов текста, что проясняет содержательную целостность речевых произведений и грамматика (или отдельно синтаксис) каканализ правил сцепления предложений, позволяющий установить структурные свойства текста).

Антропоцентрический подход вконце ХХ века усилил внимание к языковой личности читателя и его познавательной деятельности, организованной средствами текста.

Внутри в зависимости от фокуса исследования выделяются следующие направления изучения текста:

Психолингвистическое, специфика которого состоит в рассмотрении текста как динамического процесса взаимодействия автора и реципиента, как «продукта речи, детерминированного потребностями общения» [16]. Поскольку цель любого общения состоит в том, чтобы некоторым образом изменить поведение или состояние реципиента, т. е. вызвать определенную вербальную, физическую, ментальную или эмоциональную реакцию, то задачей текста является воздействие на реципиента, но только в том случае, если автор текста выбрал языковые средства, адекватные своему замыслу (коммуникативной программе), а реципиент понял текст адекватно замыслу автора. И поскольку текст «не существует вне его создания и восприятия» [86], то, следовательно, задачей является исследование процессов и механизмов порождения и восприятия текста во всей совокупности его элементов и категорий. При этом «основой построения психолингвистической модели того или иного типа должен быть учет не только лингвистических аспектов его организации, но и психологических мотивов его порождения. Построение психолингвистической модели восприятия должно строиться как на основе учета содержательных и формальных характеристик текста, так и психологических закономерностей восприятия текста различными реципиентами» [16].

В русле этого направления изучали модели порождения текста также Т.В. Ахутина, Л.С. Выготский, А.А. Леонтьев, А.Р. Лурия, С.Д. Кацнельсон, Г. Кларк, А.М. Шахнарович, Ч. Осгуд, а модели восприятия – Т.М. Дридзе, Н.И. Жинкин, И.А. Зимняя, В.В. Красных, Ю.А. Сорокин и др.; все они пришли к выводу, что в основе текстовой деятельности (как порождения, так и восприятия) лежит универсальная схема смены ее фаз, воспринимаемая с противоположных позиций (автор – читатель): 1) мотивация и замысел (программа, план); 2) осуществление (реализация) плана; 3) сопоставление реализации с планом.

Текст представляется как двуединый процесс порождения/восприя-тия, лежащий в основе коммуникативной деятельности; это одновременно и его результат, и его продукт, и сам процесс создания данного текста, вследствие чего текст по своей природе процессуален и динамичен.

Раскрыть психологические механизмы текстообразования как динамического процесса – цель исследования текста в данном направлении. Таким образом, если в собственно лингвистике текст рассматривается статически как законченный продукт написания или говорения, то в психолингвистике – динамически как продукт речевой (текстовой, речетворческой) деятельности.

Прагматическое; изучение текста как динамического элемента коммуникации; процесса взаимодействия автора и адресата; инструмента осуществления конкретных коммуникативных интенций говорящего, как сложного речевого акта, который осуществляется с определенными намерениями и целями и в котором используется комплекс языковых средств и приемов воздействия на адресата. Текст представляется в виде последовательных реплик двух участников – адресанта и адресата с определенными целями (см. работы О.Б. Сиротининой, Ю.М. Лотмана, А.Н. Баранова, В.С. Выготского, Т.В. Шмелевой, М.Ю. Федосюка и др.).

Коммуникативное (теория массовой коммуникации) направление развивает в некотором отношении предыдущее, рассматривая текст как некий коммуникативный тип или регистр речи, используемый в качестве целостной подсистемы акта речевой коммуникации – системы значений и знаковых последовательностей, воплощающей модель отношений между внеязыковой действительностью и речемыслительной деятельностью говорящего; текст представляет собой иерархию коммуникативных программ и подчинен деятельности, в которую он включен: Текст – основное свойство вербальной коммуникации (О.Л. Каменская), средство передачи знаний и представлений от одного субъекта к другому (см. работы Золотовой Г.А, Н.Ф. Алефиренко, Н.А. Герасименко, Н.С. Болотновой, И.Р. Гальперина и др.)

Деривационное; содержанием этого термина является понятие производности. По мнению, например, Л.Н. Мурзина и Е.С. Кубряковой, в основе текстообразования лежат общие процессы мышления: механизмы образования языковых единиц разных уровней, в том числе такого речевого образования, как текст, тождественны. Образовать текст – образовать мысль, так как мысль, заключенная в тексте, составляет его глубинный уровень, содержательную основу. Именно на этом уровне закладывается фундамент текста и действуют универсальные законы его построения: инкорпорирование (включение каждой последующей семантической конструкции в общий смысловой комплекс) и две его стороны: предикация и номинация. На поверхностном (лексико-грамматическом) уровне действуют еще два взаимосвязанных и противоположно направленных текстовых механизма – контаминация (развертывание текста) с целью превращения предыдущего высказывания в тему последующего, сохранения, дублирования темы, и компрессия (свертывание) с целью сократить, например, план выражения текста при сохранении в полном объеме содержания.

Речеведческое (жанровоцентрическое, жанрово-стилевое) направление анализа текста через принадлежность его тому или иному функциональному стилю и, преимущественно, жанру речи (см. исследования М.М. Бахтина, М.Н. Кожиной, М.Ю. Федосюк, Т.В. Шмелевой и др.).

Лингвориторический подход обоснован в работах А.А. Ворожбитовой. В рамках лингвориторической парадигмы текстовые категории и синтаксические, стилистические, семантические, коммуникативные, психолингвистические аспекты организации текста осмыслены на новом уровне и становится возможным логически обосновать трихотомию «текст – дискурс - произведение» (ср.: язык – речь – речевая деятельность). Учитывая, что «событие жизни текста, его подлинная сущность всегда развивается на рубеже двух сознаний, двух субъектов» [13, с. 127], что литературное произведение – это всегда единство авторского замысла и читательского восприятия, текст и произведение, по мнению А.А. Ворожбитовой, корректнее рассматривать в качестве разноуровневых филологических категорий (тогда как данные термины зачастую употребляются как синонимические), а текст и дискурс в качестве соотносительных как текст в становлении и действии [87, с. 136], как «знаковая» и «смысловая» составляющие продуктивного творческого процесса. В тексте как речевом продукте языковые единицы обладают присущим им как семиотическим знакам тройным измерением – семантическим, синтаксическим, прагматическим и, будучи объединенными в единицы более крупные, чем предложение – в ССЦ, приобретают дополнительное риторическое измерение: образуется трехмерная речевая структура, характеризующаяся параметрами «что сказано?», «в каком порядке сказано?», «как сказано?», а за всем этим, за текстом как статическим знаковым продуктом дискурсивно-текстообразующего процесса) стоит автор – языковая личность, носитель языка, производитель речи, субъект текстовой деятельности[2].

Когнитивный подход исходит из понимания языка как основного средства выражения знаний о мире (ван Дейк, Ю.Н. Караулов, Т.М. Николаева, Б.А. Серебренников и др.). Текст осмысляется как сложный знак, выражающий знания автора о действительности, индивидуально-авторская картина мира, построеннная с помощью концептов, означенных средствами языка, на основе национальной картины мира. Текст – языковое выражение замысла его создателя (Д.С. Лихачев). Окончательно сформировавшейся когнитивной теории текста пока еще нет, поэтому «концептуальная картина (модель) текста – понятие развивающееся» [19, с. 14], но «текст мертв без акта познания» [148].

Существование различных охарактеризованных выше направлений изучения текста объясняется также тем, что каждый его исследователь, рассматривая «один из сложнейших объектов лингвистического исследования» [90, с. 4], явление настолько многогранное и разноплановое, берет за основу своих рассуждений лишь некоторые из его свойств и признаков, и соответственно вкладывает в понятие «текст» свой собственный смысл, дает термину свое собственное толкование исходя из постулатов той науки, представителем которой является, и в соответствии со своими научными взглядами, представлениями и пристрастиями, в соответствии со своей концепцией и пониманием природы и человека[3].

Сложившаяся в связи с многогранностью и сложностью самого объекта изучения ситуация множественности подходов к тексту и соответственно плюрализма мнений о его природе привела к тому, что до сих пор не существует, да и вряд ли сможет когда-либо существовать, единое понимание и определение текста.

Только в лингвистике в настоящее время насчитывается более 300 его определений; существующее неоднозначное понимание текста подтверждается и лексикографически, см. толковые словари (5–7 значений в статье).

Многие определения текста стали классикой на сегодняшний день: «Текст (от лат textus – ткань, сплетение, соединение) – объединенная смысловой связью последовательность знаковых единиц, основными свойствами которой является связность и цельность» [165, с. 507]. Или: «Текст – 1. Всякая записанная речь (литературное произведение, сочинение, документы, а также часть, отрывок из них). 2. В лингвистике: внутренне организованная последовательность отрезков письменного произведения или записанной либо звучащей речи, относительно законченной по своему содержанию и строению» [111, с. 791].

Существует множество определений текста, которые изменяются в ходе развития языкознания. Например, исследователь У. Эко рассматривал текст как зависимое от человека явление, то есть текст создается и воспринимается человеком, без которого существует лишь «тело текста». Оно является только звуковым шумом или цепочкой знаков до тех пор, пока кто-либо не сможет придать им значение, т. е. означить. Существует и другой взгляд на «жизнь» текста. Н.Л. Мышкина исследует энергетическую природу текста и разрабатывает концепцию внутренней его жизни [102, с. 10]. Автор данного исследования утверждает, что существуют спонтанные процессы в самоорганизации текста. У него есть своя внутренняя жизнь, развивающаяся по своим законам.

Даже в традиционной лингвистике текста, определение его варьируется: текст есть «феноменологически заданный первичный способ существования языка» [162]; «связный текст понимается обычно как некоторая (законченная) последовательность предложений, связанных по смыслу друг с другом в рамках общего замысла автора» [105], это «понятие одновременно синтагматическое и функциональное. Это – специальным образом организованная, закрытая цепочка предложений, представляющая собой единое высказывание» [99]. Текст понимается как структура любого законченного и связного, независимого и грамматически правильного письменного или устного высказывания [44].

«Любая последовательность предложений, организованная во времени или в пространстве таким образом, что предполагает целое, будет считаться текстом» [68, с. 162].

«Текст – это упорядоченная последовательность морфем, состоящая минимально из двух морфем, максимальный же ее состав не ограничен» [20, с. 373].

«Текст как единица языка может быть определен как то общее, что лежит в основе отдельных конкретных текстов, то есть, так сказать, схемы построения или «формулы строения» текста (или текстов разных типов)» [11, с. 40].

По утверждению А.И. Новикова, «лингвистика, сделав текст предметом рассмотрения, как бы возвела его в статус языковой единицы наряду со словом, словосочетанием и предложением» [107, с. 7]. Это, в свою очередь, повлекло ряд вопросов: является ли текст языковой единицей и какое место в системе языковых уровней он занимает? Как соотносится с другими языковыми единицами?

Чтобы решить проблему статуса текста в языковой системе, необходимо, рассмотрев его определения, установить, на какие основные параметры текста опираются исследователи и какие же спорные моменты затрудняют поиск его адекватной дефиниции.

Суммируя все проведенные наблюдения за определением природы и сущности текста разными исследователями, можно утверждать, что признаки, с помощью которых строятся эти определения, самые разнообразные: от чисто формального (последовательность морфем) до полностью содержательного (законченность смысла; от широкого (речевое произведение, причем, как процесс и как результат) до узкого (зафиксированная речь); от понимания текста как речевого произведения до отнесения его к единицам языка; и, наконец, как абстрактная общая схема (формула) построения любого текста.

Поиски же адекватной дефиниции понятия «текст» сопряжены с решением ряда следующих спорных вопросов; затруднение вызывает: во-первых, вопрос о форме существования (фиксации) текста; во-вторых, о границах и объеме текста.

В обыденном сознании текст – это речевое произведение, зафиксированное в письменной (!) форме (см. толковые словари).

В научной же трактовке понятия текста, учитывая разнообразные подходы, существует как узкое, так и широкое его понимание.

В первом случае акцент может делаться на внутритекстовые критерии (тематическую, грамматическую, ритмо-мелодическую связность элементов) и тогда текст определяется как особая языковая синтаксическая единица, когерентная последовательность предложений, связанных в единое целое благодаря грамматическим (преимущественно прономинальным) соединительным средствам и обладающая относительной тематической завершенностью.

Наиболее известная концепция уровневого устройства языковой системы принадлежит Эмилю Бенвенисту. «Языковая единица является таковой, только если ее можно идентифицировать в составе единиц более высокого уровня» [17, с. 132].

Проблема выделения единиц языковой системы представляет собой, по существу, проблему установления минимальных единиц, что нашло отражение в определениях этих единиц: так, например, фонема, звук – минимальная единица плана выражения, морфема – минимальная значимая единица, слово – минимальная номинативная единица и, наконец, предложение традиционно определяется как минимальная коммуникативная единица.

Между традиционно выделяемыми языковыми единицами существуют отношения включения, вхождения, т. е. единицы более низких уровней входят в состав единиц более высоких уровней. С другой стороны, каждая более крупная единица в минимуме может быть сведена к единице предыдущего уровня.

При включении в состав единиц более высокого уровня языковые единицы претерпевают определенные изменения, касающиеся как формы, так и содержания; наблюдается, например, некоторое приращение содержания. В этом отношении принципиального различия между словом, предложением и текстом не обнаруживается. Но не следует забывать, что при создании текста мы имеем дело не с языком (системой), а с его реализацией – речью, в процессе которой и создается текст. В речи же основным критерием текста, его достаточности является понятность для слушающего и исчерпанность для говорящего, определяемые, диктуемые ситуациями общения, т. е. определение текста может быть только содержательным, причем правила построения текста не заложены в системе языка [115, с. 156]. Если языковая система усваивается ребенком к 5 годам, то овладение механизмом текстообразования – результат длительной тренировки. «Текст никогда не может быть переведен до конца, ибо нет потенциального текста текстов» [13, с. 284–285].

Таким образом, в социокультурном и психолингвистическом контекстах акцент трактовки понятия текста смещается в сторону экстратекстовых (внетекстовых) критериев, в результате чего текст рассматривается как продукт речемыслительной (текстовой) деятельности человека, обладающий отчетливой коммуникативной функцией: «Текст – вербальный и знаково зафиксированный (в устной или письменной форме) продукт речемыслительной деятельности» (В.В. Красных), подлинная, едва ли не основная, единица речевой коммуникации, ибо, по выражению Г. Вайнриха, «мы говорим нормально не разрозненными словами, а предложениями и текстами, и наша речь покоится на ситуации» [цит. по: 162].

В современных научных исследованиях воедино связываются внутренние и внешние текстовые признаки, а текст понимается широко – как когнитивно, грамматически, иллокутивно (отвечающий определенной цели) структурированный результат устного или письменного действия говорящего (пишущего), в котором представлена контекстная и адресная соотнесенность и который представляет собой основу для когнитивно и интенционально (связанных с волеизъявлением) структурированных действий адресата.

На речевое производство влияют такие факторы, как автор, ситуация, материал, адресат, цель, предмет, тема, проблема (основная мысль) и жанр.

Текст создается для того, чтобы его воспринял адресат, поэтому автор должен достаточно четко представлять адресата данного текста и то, что и как он воспримет из текста и как текст может на него повлиять. Иной ученый излагает научное содержание настолько сложно, что его трудно понять даже специалисту, тогда как популярная манера изложения расширила бы круг читателей.

Цели создания текста могут быть разные: внешние и внутренние, открытые и скрытые, осознанные и неосознанные, объективные и субъективные, истинные и ложные. Например, один поступает в институт, чтобы стать высокообразованным человеком и квалифицированным специалистом в своей области знаний, а другой — чтобы получить диплом и хорошую должность. Эти цели могут быть противопоставлены одна другой. Когда побеждает первая, то студент готов заниматься самым серьезным образом, а если побеждает вторая, то он мало думает о науках и заключенных в них знаниях. В то же время они могут мирно уживаться в целевом комплексе, объединяющем в данном случае потребность в самовыражении и развитии личности, укреплении своего положения в обществе, приобретении круга новых друзей, желании пожить студенческой жизнью и пр. Цели могуг изменяться с течением времени. Например, в начале обучения студента заботит только получение диплома, но, увлеченный специальными дисциплинами, он уже мечтает о своем совершенствовании в них и даже об аспирантуре.

На следующем этапе речевого производства определяются предмет, тема и проблема текста. Под предметом понимается некая целостная часть действительного мира, отраженного в речевом произведении. Это может быть человек или группа людей, материальный объект, явление, событие и т.п. Под темой понимается то главное, о чем говорится в тексте; это и материал, отобранный и организованный в соответствии с задачами текста, это и предмет, отраженный в определенном ракурсе и ставший поэтому содержанием текста. Проблема (основная мысль) — это та мыслительная задача, которую автор должен решить в тексте. Проблема нередко настолько тесно связана с темой, что разделить их бывает очень трудно. В этом случае тема сама как бы становится проблемой, и можно говорить о проблемной теме. Таким образом, понятия предмета, темы и проблемы взаимосвязаны. Например, в тему (или проблемную тему) «Заботы молодой семьи» войдут проблемы жилья, совместного ведения хозяйства, досуга, стиля общения, взаимоотношений с родителями, рождения ребенка и т.п., а также соответствующие предметы. Если выделить из этого комплекса проблему досуга, то речевое производство может вестись с использованием следующихтем: спорт, туризм, телевизор, театр, летний отпуск и др. Кроме того, понятия предмета, темы и проблемы конкретизируются в зависимости от жанрово-стилистической принадлежности текста. Под жанром в данном случае понимаются коллективно выработанные в процессе коммуникативно-речевого опыта и развития типовые модели текста (подробнее о жанрах см.: лекция 12). Каждый жанр предполагает определенный физический объем текста, принципы отбора и расположения словесного материала и его стилистического оформления соответственно условиям и целям общения. Жанр может либо свободно избираться автором, либо предписываться ему. Если автор вправе выбирать жанр, то знание жанровых критериев помогает успешно прогнозировать, в каком жанре задуманное содержание может оптимально воплотиться. Когда же жанр предписан, то знание его законов помогает автору определить необходимый объем текста и выбрать стилистико-речевое оформление. Текст создается, как правило, от общего к частному, но воспринимается в основном от частного к общему. Иными словами, читатель по запомненным фрагментам воссоздает содержание текста; автор же создает текст, отталкиваясь от общей темы, проблемы, цели. Однако возможен и другой путь: написание отдельных частей в более или менее случайном порядке, а затем оформление их в композиццонное целое. Этот путь более сложен, практикуется чаще всего при коллективном авторстве, иногда в области литературно-художественного творчества.

Говоря о содержании, различают текстовое, затекстное и подтекстное содержания.

Затекстное содержание несут обычно научные и учебные тексты, значительная часть газетных информационных текстов, а также информационно-аналитические и официально-деловые тексты.

Подтекстное содержание опирается на намек, о котором адресат может или должен догадаться. В одних случаях автор заинтересован, чтобы адресат догадался о подтексте, а кто-то другой не догадался или же не мог доказать, что это сказано. В других случаях автор может быть заинтересован в том, чтобы непосредственный адресат не догадался о «полусказанном», но догадался бы об этом кто-то другой (косвенный адресат), или сам автор впоследствии мог претендовать на то, что это выражено. В тексте может проявиться также подтекстное содержание, автором не предусмотренное, даже нежелательное, например, показывающее пробел в его культурном развитии или его неискренность в отношении собеседника. Затек

стное и подтекстное содержания в одних случаях вполне различимы, в других — сливаются полностью. Например, в официально-деловом документе возможна аргументирующая ссылка на какое-то постановление по проблеме содержания текста. Если у автора нет иного намерения, кроме аргументирующего напоминания то налицо затекстное содержание, но если автор намекает на предусмотренную постановлением ответственность за игнорирование данного аргумента, то налицо подтекстное содержание. Для иллюстрации технологии речевого производства можно привести анализ рассказа О. Осекина «Подтекст»[4].

Ко мне зашел Крышкин. Я как раз заканчивал лирическую новеллу о тюльпанах. Крышкин прочел новеллу и поморщился.

— Уж очень все в лоб.

— А как надо — по лбу? — поинтересовался я.

— Надо с подтекстом. Сам вроде бы говоришь и пишешь об одном, а думаешь, оказывается, совсем о другом.

— Но я же пишу Лирическую новеллу о тюльпанах, — засомневался я.

— Ха! — усмехнулся Крышкив. — Когда ты даришь девушке цветы, ты разве думаешь о том, где они росли и как часто их поливали? Нет, ты думаешь о том, позволит ли она поцеловать себя после киносеанса.

Слова Крышкина взволновали меня. Я буквально прозрел. Так вот почему меня не печатают. Пишу себе, о чем думаю, и совсем упускаю из виду подтекст. С этой мыслью я схватил мою новеллу и помчался в редакцию.

Редактор, как всегда, бегло пробежал глазами рукопись, вздохнул и сказал: — Не пойдет. О тюльпанах уже было триста тысяч новелл.

— А почему вы решили, что это о тюльпанах? — спросил я.

— То есть как это почему?! — загорячился редактор. — Тут ведь ясно написано: «Как красивы тюльпаны на живописных полянах у склонов величавых гор. Будто это красное море с черными пестиками лодок... И все такое прочее. — Вы так считаете?

— Я просто уверен в этом.

— А может, вы прочтете повнимательнее? Между строчек, — сказал я и прищурился.

— Между каких строчек? — съязвил редактор. — Вы разве не знаете, что такое подтекст?

— При чем здесь подтекст?

— Если вы считаете мое творчество неким бревном, лежащим строго параллельно линии строчки, то вы ошибаетесь, — внушительно и вместе с тем задумчиво сказал я. - Это не красное море тюльпанов с черными пестиками плещется у склонов гор. Это девушки в ярких, нарядных одеждах пришли сюда сплясать и спеть о любви, дружбе и собранном урожае зерновых.

— Но почему именно девушки? Почему не косяки осетровых, приплывших в это море метать красную и черную икру? — из последних сил сопротивлялся редактор.

— Ну, знаете! — вскипел я. — У вас свой подтекст, у меня свой.

Редактор капитулировал и, краснея, подписал мою новеллу к печати. Между строчек я прочитал: «Не пойдет!».

Автор создал этот текст потому, что, с точки зрения редакции, нужно было отразить такую тему. В этом заключается ситуация.

Материалом в данном случае послужили некоторый опыт автора как молодого писателя-юмориста и, естественно, творческая фантазия. Автор был относительно свободен в выборе жанра, и он решил раскрыть тему в юмористическом рассказе, что предопределило физический объем произведения (около двух страниц) и отбор стилистико-речевых средств, характерных для юмористики. Проблему автор рассказа увидел в том, что иные писатели, не имея дарования для создания интересного текстового содержания, намекают на подтекстовое, хотя на самом деле для подтекста у них тем более не хватает дарования. Целью явилось желание показать, что подтекст — явление не однозначное, каждый волен понимать его по-своему, особенно если его нет.

Таким образом, в качестве рабочего определения объекта исследования теории текста используется узкое лингвистическое определение текста как осмысленной словесной последовательности знаков, обладающей свойствами цельности и связности; тогда как наука о знаковых системах вообще – семиотика – предлагает максимально широкое определение: текст – любая организованная совокупность знаков, развертывающаяся во времени и в пространстве, например обряд как текст, культура как текст, танец как текст [73], любое сообщение, словесное и несловесное. Например, на языке искусства картина, симфония или архитектурный ансамбль — тоже текст. Член тартусско-московской семиотической школы А.М. Пятигорский определяет текст как сообщение, знак, «сигнал».

Учитывая сказанное, текст, по мнению одних, языковая единица, по мнению других, и их больше, не совсем очередной уровень языковой системы, а способ ее реализации, функционирования. Этим и обусловлены, например, затруднения, связанные с решением проблемы типологии текстов.

Язык предоставляет человеку систему средств, при помощи которых осуществляется коммуникация. В процессе коммуникации порождается текст. Иначе говоря, язык предназначен для порождения текста, а не отдельных слов, предложений и т. д. Говоря, мы всегда порождаем текст определенной длины и сложности, который, будучи единицей коммуникации, может быть сведен (по крайней мере - теоретически) к отдельному высказыванию, последнее – к предложению, «которое стоит за высказыванием», а оно – к слову, к морфеме, и, наконец, к фонеме и звуку. В этом проявляется аналогия текста как единицы другим единицам. Но в отличие от других, строительных единиц, а не коммуникативных, текст не может быть сведен до такого минимума, как отдельная фонема, морфема или слово.

Как коммуникативную единицу текст должна отличать, прежде всего, его законченность, завершенность передаваемой мысли, которую можно определить как понятность. «Текст кончается там, где полностью для говорящего исчерпана тема» [1, с. 5]. А «структура текстов определяется не только содержанием и лежащими в создании порождающего процесса исходными структурами, но также ситуативными условиями речи и некоторыми другими, не поддающимися точному учету факторами, влияющими на стратегию говорящего» [59, с. 121].

По мнению третьих, текст – речевое произведение, которое может быть и особой языковой единицей. Таким образом, статус этой единицы (единицы языка, единицы языка и речи или единицы речи?) пока не бесспорен.

В связи с самым широким пониманием текста и изучением языка в условиях его реального функционирования в науку был введен (предложен социологом Ю. Хабермасом, заимствован и разработан в лингвистике Т. ван Дейком, А.Е. Кибрик, Ю.Н. Карауловым) термин дискурс, который традиционно в самом общем виде может быть истолкован как «связный текст (речевое произведение) в совокупности с экстралингвистическими - прагматическими, психологическими, социокультурными и другими факторами»; текст, взятый в событийном аспекте; речь, «погруженная в жизнь» [Н.Д. Арутюнова; 87, с. 173]; «текст плюс ситуация» (а текст – «дискурс минус ситуация»); «вербализованная речемыслительная деятельность, представляющая как совокупность процесса и результата и обладающая как собственно лингвистическими, так и экстралингвистическими планами» [71, с. 203]; поэтому термин «дискурс», в отличие от термина «текст» не применяется к древним и другим текстам, связи которых с живой жизнью не восстанавливаются непосредственно.

Четкого и общепринятого определения «дискурса», охватывающего все случаи его употребления, не существует, и не исключено, что именно это способствует такой широкой его популярности. Во вступительной статье к вышедшему на русском языке в 1999 г. сборнику работ, посвященных французской школе анализа дискурса, П. Серио приводит далеко не полный список из восьми различных пониманий и это только в рамках французской традиции. Свидетельством такого нестабильного положения термина является и поныне не устоявшееся ударение в нем: чаще встречается ударение на втором слоге, но и ударение на первом слоге также не является редкостью.

В.И. Карасик в работе «Языковой круг: личность, концепты, дискурс» достаточно детально анализирует разнообразные интерпретации этого понятия, предваряя обзор следующим замечанием: «Изучению дискурса посвящено множество исследований, авторы которых трактуют это явление в столь различных научных системах, что само понятие «дискурс» стало шире понятия «язык» [56, с. 271].

В заключение обзора автор приходит к следующему выводу: «Анализ дискурса – междисциплинарная область знания, находящаяся на стыке лингвистики, социологии, психологии, этнографии, семиотического направления литературоведения, стилистики и философии... Дискурс представляет собой явление промежуточного порядка между речью, общением, языковым поведением, с одной стороны, и фиксируемым текстом, остающимся в сухом остатке общения, с другой стороны» [56, с. 276].

Как новый объект изучения дискурс повлек появление особой отрасли лингвистики, вырабатывающей собственные методы для его исследования, – дискурсивного анализа (ДА); термин впервые был использован в 1952 г. Зеллигом Харрисом, но оформление ДА как дисциплины относится к 1970-м гг. В это время появляются важные работы европейской школы лингвистики текста (Т. ван Дейк, В. Дресслер и др.).

При изучении дискурса, как и при изучении текста, встает вопрос о его классификации и типологии.

Самое основное разграничение по разным коммуникативным сферам, соответственно, по разной тематике и назначению, так В.И Карасик выделяет различные виды дискурса: большие – политический, деловой, научный, армейский, педагогический и др., и множество малых, в качестве которого можно рассматривать, например, транспортный дискурс[5].

Кроме типологии исследователей интересует структура дискурса и влияние дискурсивных факторов на мелкие языковые составляющие – грамматические, лексические и фонетические.

Все больше входит в нашу жизнь, меняя традиционные представления о письменной коммуникации (см.: [27, 43, 128, 143 и др.]) гипертекст, идея которого связана с появлением сети Интернет.

Сам термин «гипертекст» введен математиком и философом Т. Нельсоном в 1965 г. для обозначения текста, состоящего из относительно небольших фрагментов, организованных таким образом, что их можно читать в произвольном (при желании каждый раз новом) порядке. Гипертекст, по Нельсону, «непоследовательная запись», актуальная тем, что «мысли образуют структуры, которые не являются последовательными, они связаны многими возможными переходами». Применение компьютеров превратило идею нелинейного текста из абстрактной концепции в реальную модель построения текста. Но, несмотря на широкое применение гипертекстовых технологий, целостная лингвистическая концепция гипертекста, его адекватное описание пока отсутствуют, толкование самого термина неоднозначно. Наиболее распространенное определение – «текст нелинейной структуры», позволяющий читателю выбирать последовательность восприятия информации (в этом можно провести аналогию с печатными изданиями типа энциклопедии).

Логичнее определить гипертекст как специфический способ изложения, хранения и презентации информации (как текстовой, так и иного рода), обладающий рядом структурных и функциональных особенностей. К ним относятся мультимедийность и нелинейность, а также характеристики феномена интертекстуальности, например, открытость, возможность множественности интерпретаций и др.

Вопросы для самопроверки

1. Охарактеризуйте текст как компонент речетворческой деятельности.

2. Назовите основные аспекты и направления изучения текста.

3. Чем объясняется множественность определений текста?

4. Покажите особенности изучения текста в психолингвистическом освещении.

5. Каковы основные аспекты изучения текста в прагматическом аспекте?

6. В чем заключаются основные деривационные механизмы текстообразования?

7. Раскройте своеобразие когнитивного направления в изучении текста.

8. В чем заключается проблема определения текста и чем она обусловлена?

9. Каков статус текста?

10. Что понимается под дискурсом и дискурсивным анализом? Расскажите о типологии дискурса.

11. Определите понятие гипертекста и мотивируйте необходимость его использования наукой.