Обзор историографии

Начать краткий историографический обзор представляется целесообразным с рассмотрения работы, написанной в социалистической Венгрии с позиций оправдания советской «помощи» в «борьбе с контрреволюцией». Таковой является книга Э. Холлоша[5] и В. Лайтаи «”Холодная война” против Венгрии. 1956»[6], изданной на венгерском языке в 1982 г., на русском – в 1985 г. Подобное направление имел и целый ряд других работ, изданных до сер. 1980-х гг.[7] Э. Холлош и В. Лайтаи рассматривают события осени 1956 г. как контрреволюцию. Логику венгерских авторов-социалистов понять вполне можно: по их мнению, в Венгрии в то время было народовластие, а значит действия, направленные на свержение действующего политического строя, контрреволюционны. Авторы указывают на то, что США, например, не поддержали ни Октябрьскую революцию 1917 г. в России, ни приход к власти в Югославии социалистов после изгнания нацистов в 1943-1944 гг., ни революцию 1919 г. в Венгрии – события для тогдашних коммунистов однозначно прогрессивные. Значит, поддерживая по крайней мере морально восстание 1956 г. в Венгрии, США лишь остаются верными своему принципу оказывать помощь только «реакционным, колониальным или антинародным правительствам»[8]. Если сегодня многим (но, разумеется, далеко не всем) кажутся очевидным преимущества строя западной демократии над «народными демократиями», то для исследователей, работавших в соответствии с марксистко-ленинской методологией, все представлялось как раз наоборот. Э. Холлош пишет: «Допустим, что цель мятежа состояла в создании демократии западноевропейского образца. <…> Но почему же при наличии социалистического строя нужно считать это революцией? Почему реставрация капитализма – революция? Ведь поворот общественного развития вспять – контрреволюция <…>»[9]. При этом авторы считали, что сторонники демократизации Венгрии по западному образцу находились в меньшинстве; возглавляли же «мятеж» «представители прежних правых политических партий, буржуазно-помещичьих кругов, старого правительственного аппарата, бывшие хортистские и нилашистские офицеры». Э. Холлош подчеркивает, что опасения реставрации в Венгрии авторитарной диктатуры при помощи этих сил разделяли в том числе западноевропейские газеты[10]. Действительно, в 1956 г. эти люди выступали против социалистического строя, поскольку при коммунистах они были поражены в правах. Но нужно понимать, что этот слой был немногочисленный, в то время как протест был массовым, что, по мнению авторов, было результатом пропагандистского давления с Запада. В то же время Э. Холлош признает, что события 1956 г. были во многом спровоцированы внутренним кризисом в Венгерской республике, который был вызван «сектантско-догматической политикой прежнего Центрального Комитета ВПТ». Также он возлагает вину на «ревизионистов и предателей» внутри партии (в первую очередь, И. Надя), разваливших ее в критический момент[11]. И главными виновниками восстания остаются, конечно, западная пропаганда, американский капитал, внутренние враги Венгерской республики. Собственно, большая часть книги посвящена деятельности антикоммунистических сил Венгрии и эмигрантских кругов и их поддержке со стороны Запада. Эти организации действительно функционировали, но почему-то при этом авторы ничего не говорят о собственно советской политике по отношению к венгерскому восстанию и действиях правительства СССР; нигде не указаны обстоятельства прихода к власти «революционного рабоче-крестьянского правительства» Я. Кадара. Подчеркнуты лишь нерушимость и благотворный характер дружбы СССР и ВНР, равноправный и взаимовыгодный характер их связей, а также суждение, что именно санкционированное И. Надем «провозглашение нейтралитета, выход из Варшавского Договора как раз и открывали путь к подрыву независимости и нейтралитета Венгрии»[12].

Теперь следует обратиться к противоположной точке зрения другого венгра, Тибора Мераи[13], так же, как и Э. Холлош, современника восстания 1956 г.. В центре его книги «13 дней. Имре Надь и венгерская революция 1956 года» – личность Имре Надя и, главным образом, его деятельность в период с 23 октября по 4 ноября 1956 г. Она была впервые издана в Париже в 1958 г.[14] Т. Мераи, первый биограф одного из самых известных политиков Венгрии ХХ века, в данной книге рассматривает личность И. Надя в контексте исторических процессов, происходивших в стране, причем самое пристальное внимание уделяется восстанию 1956 г. Автор описывает премьер-министра Венгрии едва ли не как идеального политика, который делал все возможное для того, чтобы примирить исповедуемые им самим коммунистические идеи, изрядно дискредитированные во времена «клики Ракоши-Гере», с национальными ценностями. Героичной и трагичной фигуру И. Надя сделал, по мнению Т. Мераи, выбор премьера в пользу самостоятельного развития государства, борьбы с навязыванием каких-либо директив извне, что логично вело за собой демонтаж действующего неэффективного режима и известную демократизацию политических институтов. Эти веяния были, как вполне резонно считает венгерский писатель, неприемлемы для Советского Союза, для которого И. Надь стал врагом номер один в Венгрии. В то же время в книге Т. Мераи из всех рассмотренных нами работ, наиболее четко делается упор на идею, состоящую в том, что руководство СССР в значительной мере и спровоцировало венгерский кризис 1956 года. Автор подчеркивает, что именно Москва заставляла правительство ВНР сначала развиваться по сталинской модели, затем, в 1953 г., резко изменила свой курс и сделала ставку на И. Надя, а в 1955 г. в результате борьбы внутри Президиума ЦК КПСС и интриг М. Ракоши вновь оказала доверие последнему и сделало опальным первого. Частая смена политических курсов и возвращение в 1956 г. к фактически сталинистскому режиму предопределили, по мнению Т. Мераи, глубокий кризис и последовавшее за ним восстание.

Несомненными преимуществами книги Т. Мераи является то, что она писалась «по горячим следам»: сам автор был непосредственным очевидцем многих событий, происходивших в Венгрии осенью 1956 г. и был знаком с И. Надем. Вместе с тем писатель, не имел возможности ознакомиться с архивными документами (которые даже профессиональные историки получили много лет спустя); он был далек от сферы принятия политических решений; наконец, ему как горячему стороннику И. Надя свойственно субъективное отношение к лицам или событиям, описанным в его произведении. Особенно резко бросается в глаза ненависть Т. Мераи по отношению к фигуре Я. Кадара, личности, к которой, по мнению автора доклада, нельзя относиться с безусловным осуждением. Эта ненависть только усилилась, когда спустя много лет автор, ознакомившись с открытыми в начале 1990-х гг. документами, узнал, что не Н. Хрущев, а именно Я. Кадар является инициатором процесса над И. Надем и вынесении ему смертного приговора[15]. Т. Мераи в 2007 г. в «приветствии русскому читателю» в русском издании книги отмечал, что он, разумеется, ничего не мог знать ни о международных переговорах о советской интервенции в Венгрию, ни об обстоятельствах формирования ВСРП и договоренностей Я. Кадара с советским руководством. Однако большинство положений данной книги оказались при открытии архивных документов совершенно верными, хотя, конечно, он им давал свою собственную оценку, которая в ряде случаев может показаться пристрастной. Российские историки В. Середа и А. Стыкалин отмечали, что изученные ими в начале 1990-х гг. документы архива ЦК КПСС в основе своей подтверждают то, что писал Т. Мераи уже в 1958 г.[16]

Другая работа венгерского историка, которая была использована при написании доклада, - книга Ласло Контлера[17] «История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы». На венгерском языке она была издана в 1999 г., на русском – в 2002 г.[18] Книга Л. Контлера в первую очередь была нужна для рассмотрения событий 1956 г. в контексте развития Венгрии после Второй мировой войны. На данный момент это самый большой обобщающий труд по истории Венгрии, изданный на русском языке. Он помогает проследить развитие противоречий в социально-экономическом и политическом развитии Венгрии в преддверие событий осени 1956 г. В качестве основы противоречий Л. Контер приводит тезис о том, что основная идея коммунистического тоталитаризма (который, по его мнению несомненно присутствовал в Венгрии) тождественна идее тоталитаризма национального, поскольку обе эти теории утверждали, что индивидуум способен реализоваться только как член коллектива. Различие же между ними состояло в том, что национализм в качестве этого сообщества рассматривал нацию, а коммунизм – общественный класс. Однако, по мнению Л. Контлера, подобные претензии коммунистической идеологии на универсализм, навязываемые странам «народной демократии» И. Сталиным, был чужд для Венгрии, в корне меняли традиционные основы венгерской экономики, культуры и политической системы[19]. Поскольку труд Л. Контлера носит обзорный характер, собственно венгерским событиям 1956 г. в ней уделено не слишком большое место. Можно только заметить, что автору присуща взвешенная оценка политики СССР по отношению в венгерскому кризису; он характеризует решение советского руководство как давшееся ему с трудом, после безуспешного поиска других способов разрешения конфликта, и, хотя противоправного по сути, но закономерного с точки зрения стратегических интересов СССР в регионе[20].

Еще одним венгерским историком, на работу которого следует обратить внимание при изучении вопросов, связанных с новейшей историей Венгрии, является профессор Будапештского университета Лайош Ижак[21]. Он является автором книги «Политическая история Венгрии. 1944 – 1990»[22], что опять же позволяет нам рассмотреть венгерское восстание 1956 г. в контексте венгерской истории. Разумеется, поскольку книга охватывает более короткий, чем у Л. Контлера, период, то восстание 1956 г., а также события, предшествовавшие ему и последующие за ним, описаны более подробно. Л. Ижак считает, что начало революционных событий было спровоцировано незаконченной десталинизацией венгерского общества и кризисом политической системы, вызванном в первую очередь действиями М. Ракоши и его окружения. Учитывается также то, что перед венграми был пример выступлений в ГДР и Чехословакии и относительная либерализация режима в Польше. Историк полагает, что движение за демократизацию не было спонтанным; общественное мнение еще со времен первого правительства И. Надя было настроено на перемены, а потому отставка И. Надя и растерянность руководства ВПТ лишь радикализировало интеллигенцию. Фактор иностранного пропагандистского воздействия Л. Ижак не рассматривает вообще, по-видимому, будучи убежденным в его незначительном и вторичном влиянии. В значительной степени верную оценку Л. Ижак дает советской политике в дни венгерского кризиса, правда, не выделяя тот факт, что в первую неделю кризиса правительство И. Надя пользовалось поддержкой Советского Союза, но справедливо отмечая, что советское руководство, подавляя восстание, не допустило реставрации ракошизма. Говоря о причинах принятия в Кремле решения о жестком силовом варианте разрешения проблемы, Л. Ижак, помимо традиционного выделения геополитических и внешнеполитических интересов Советского Союза, говорит также о определенной роли волны антикоммунистического террора, которая накрыла Венгрию в конце октября 1956 г. и, по мнению автора, стала последней каплей для руководства СССР[23].

Обращаться в данном обзоре к работам официальной советской историографии не представляется целесообразным. В целом концептуально и фактологически они схожи с рассмотренным трудом Э. Холлоша и В. Лайтаи. Первой работой в СССР, которая противоречила официальной версии подавления «контрреволюционного мятежа», стала написанная в 1950-х – 1980-х гг. и опубликованная только в 1996 г. книга В. Алексеева[24] «Венгрия-56: прорыв цепи». Исследование В. Алексеева в отличие от работ своих предшественников носит комплексный характер. Прежде всего, в нем впервые была сделана попытка объяснить, каковы были причины революционного поворота 1956 г., помимо «разрушительного влияния западной пропаганды». Автор рассматривает положение основных слоев венгерского общества в середине ХХ в.[25] и политику венгерской власти после установления режима «народной демократии»[26], приходя к тем же выводам относительно истоков кризиса 1956 г., что и современные венгерские историки. В. Алексеев также аргументировано опровергает заявления своих предшественников о том, что венгерское восстание было инициировано правыми силами и «хортистами»[27]. Во-первых, он отмечает, что под определение «хортиста» по анкетам арестованных проходили все те, кто служил в армии до 1945 г. и имел звание офицера, а таковых было немало. Во-вторых, в восстании участвовали достаточно широкие массы трудящихся, преданных идеалам социализма и не желавших реставрации капиталистического строя. Большинство лидеров повстанческого движения призывали сохранить «завоевания социализма», к числу которых, например, принадлежала национализация[28]. Рассматривая политику Советского Союза в эти дни, даже несмотря на невозможность ознакомиться с документами ЦК КПСС, автор приходит к верному заключению о том, что «в высших инстанциях СССР <…> решение о новых радикальных и срочных мерах военно-политического характера в Венгрии <…> выкристаллизовывалось по мере того, как выявлялась катастрофичность таможней ситуации и уходили надежды на то, что защитники «народной демократии» смогут справиться с нею собственными силами»[29]. Достаточно аргументировано В. Алексеев обосновывает также роль советского руководства в назначении Я. Кадара фактическим главой ВНР и объясняет этот выбор[30]. Наконец, одним из первых среди исследователей, В. Алексеев дал верную характеристику природе режима Я. Кадара. Автор говорит о том, что новое венгерское правительство нельзя называть марионеточным (как это делали на Западе), поскольку оно сумело консолидировать страну и с начала 1960-х годов опираться не на советские штыки, а на успехи социально-экономического развития, которых оно добилось с помощью неортодоксальных мер, во многом некогда предвосхищенных И. Надем[31].

В то же время у работы В. Алексеева есть и свои слабые стороны, вреди которых первое место занимает отсутствие у автора возможности работать с архивными источниками. В силу этого у историка не было возможности детально реконструировать механизм принятия решений в Кремле, что впоследствии сделал в работе, рассмотренной ниже, А. Стыкалин. В то же время, как отмечается в предисловии к книге В. Алексеева, фактически невосполнимыми оказались некоторые умолчания, к которым прибегнул автор, желая пронести свою книгу к читателю сквозь преграды цензуры. Поскольку данный труд готовился к публикации по рукописи уже после смерти автора, затруднительным оказалось восстановление научно-справочного аппарата[32]. Никак не освящен в силу приведенных выше причин также такой важный аспект как вмешательство советников из Москвы в работу правительства Я. Кадара после подавления восстания.

Еще раньше работы В. Алексеева был издан коллективный труд сотрудников Института славяноведения и балканистики РАН «Венгрия 1956 года. Очерки истории кризиса»[33]. Он ставил своей задачей познакомить читателей в основном с новыми, прежде недоступными историографическими концепциями (в первую очередь венгерских историков) и на их основании дать по возможности полную и объективную картину событий октября – ноября 1956 г. Однако авторы еще не имели возможности работать с документами из архивов ЦК КПСС и МИД СССР, которые раскрывали проблематику, поднятую в данном докладе, а потому данная книга носит скорее обзорный характер, хотя она по существу впервые демонстрировала отказ от концепции «контрреволюционного мятежа», свойственной ранее для отечественных историков.

Из всех работ в российской историографии по венгерскому восстанию 1956 г. наиболее полной является книга А. Стыкалина[34] «Прерванная революция. Венгерский кризис 1956 года и политика Москвы»[35]. Еще ранее большим событием для историографии была публикация источников по нашей теме в книге «Советский Союз и венгерский кризис 1956 года. Документы», в работе над которой А. Стыкалин также принимал участие. Таким образом, автор данного доклада во многом использовал при написании работы те же источники, что и А. Стыкалин в своей монографии, хотя, разумеется, данный исследователь задействовал в своей монографии более широкий круг документов и рассматривал больше проблем. Поскольку данная книга является научным исследованием, в ее введении присутствует полноценный историографический обзор работ, затрагивающих проблематику венгерского кризиса. Также автор дает информацию об источниковой базе своего исследования. Все это отличает работу А. Стыкалина от книг, которые мы рассматривали выше.

А. Стыкалин приводит серьезные аргументы в пользу внутривенгерских причин кризиса 1956 г. В числе факторов, бывших в его основе были «активизация закулисной внутрипартийной борьбы в верхах ВПТ, <…> рост оппозиционных настроений в партийных низах», которые происходили «на фоне усиления в обществе недовольства существующим режимом, чему способствовали серьезные экономические трудности, которые продолжала переживать страна»[36]. В Кремле, как это убедительно показывает автор, уже в начале 1956 г. серьезно обеспокоились ухудшением внутриполитической обстановки в Венгрии и начали постепенное ослабление поддержки М. Ракоши, который в 1955 г. после опалы 1953 г. вновь пользовался доверием руководства СССР. Но время было упущено, а режим – дискредитирован; перед кризисом уже не было той фигуры, на которую советские руководители желали бы сделать ставку, не усомнившись в ее преданности (таковыми были И. Надь и, в меньшей степени, Я. Кадар), а другие венгерские коммунисты, пришедшие на смену М. Ракоши (Э. Гере, А. Хегедюш), были скомпрометированы связями со старым руководством ВПТ и не могли к тому же предложить никакой программы обновления экономики и политических институтов. Это впоследствии и вызвало выступления и выдвижение на пост премьера И. Надя. Вслед за Т. Мераи А. Стыкалин также приходит к выводу о том, что Советский Союз вовсе не собирался поначалу подавлять венгерское восстание, надеясь, что одного советского военного присутствия будет достаточно для того, чтобы правительство И. Надя смогло самостоятельно навести порядок. Однако ситуация обострялась тем, что именно присутствие советских войск вызывало раздражение восставших венгров, делало их требования и действия более радикальными, а И. Надь в стремлении утихомирить восставших положился не на военную поддержку Москвы, а на разрыв союза с ней, что нашло отклик среди повстанцев, к лагерю которых Надь автоматически примыкал после заявления о выходе Венгрии из состава Организации Варшавского Договора. Угроза «потери Венгрии», краха там социалистического режима вкупе с развитием событий на Ближнем Востоке, поддержкой СССР в венгерском вопросе странами «народной демократии» предопределили жесткое подавление восстания. Свою роль сыграли, конечно, и жестокие расправы над венгерскими коммунистами и советскими военнослужащими[37]. Касательно вопроса о роли в венгерских событиях «западного» фактора и сил «правой реакции» А. Стыкалин отмечает, что она действительно имело место, но уже после того, как революция фактически уничтожила действовавшие до осени 1956 г. политические институты. Уже после подавления восстания правые силы никак себя не проявляли, «саботаж» шел со стороны сторонников строительства «национального» социализма в Венгрии, без навязывания директив из Москвы. Именно эти леволиберальные или национал-социалистические[38] силы и были, по мнению автора, главными движущими силами восстания[39].

Впрочем, в современной историографии также сохраняется и точка зрения о том, что события в Венгрии не имели бы подобного развития без действий западных спецслужб. В книге «Венгерские события 1956 года глазами КГБ и МВД СССР» в главе с характерным названием «Инспирированная революция» авторы-составители прямо пишут: «по нашему мнению, есть все основания утверждать, что «венгерская революция 1956 года» была… искусно инспирирована извне»[40]. Они утверждают, что началу венгерского кризиса предшествовала тщательная подготовка провокаций и акций по расшатыванию режимов стран «народной демократии». Например, репрессии конца 1940-х – начала 1950-х гг. объясняются подготовкой американскими агентами данных против уважаемых коммунистов с целью пробуждения недоверия у И. Сталина. Иными словами, не И. Сталин и М. Ракоши были виновны в развязывании репрессий, а подбрасывавшие им фальшивки американские шпионы[41]. Католическая церковь обвиняется в том, что она действовала во вред социалистическому правительству и фактически по указке Белого Дома[42]. Но могла ли по-другому реагировать церковь на преследования, ущемление в правах, стремлении властей подчинить церковную жизнь партийному диктату и, наконец, пропаганду атеизма? Авторы подчеркивают, что в XX в. до прихода к власти коммунистов Венгрия не знала либерально-демократического правления; это, на мой узгляд, призвано внушить читателю мысль, что венгерский народ не мог бороться за изменения, исторически ему чуждые, а восстание было организовано теми самыми сторонниками столь привычного для Венгрии авторитаризма, которые прикрывались лозунгами о суверенитете и свободе[43]. Характерно и суждение о том, что руки американской пропаганде развязали арест Л. Берии и реорганизация МГБ в КГБ при СМ СССР, что нанесло удар по органам госбезопасности Советского Союза[44]. Но даже, несмотря на такой «удар в спину», «органы государственной безопасности СССР и Венгрии совместными усилиями вели борьбу с внешней и внутренней угрозой государственному строю ВНР, создаваемой и постоянно усиливаемой западными спецслужбами». Таким образом, истоки кризиса 1956 г. следует искать, согласно логике авторов, в субъективном факторе, каковым является, например, «целый ряд политических решений Н. С. Хрущева, направленных на глубокое реформирование, а фактически на уничтожение прежней системы государственной безопасности, включая внешнюю разведку и контрразведку, а также на активное умиротворение западных стран»[45].

При этом авторы совершенно не учитывают объективные факторы кризиса, охватившего Венгрию. Ничего не сказано ни об экономических трудностях, ни о борьбе внутри руководства ВПТ. Формирование в интеллигенции протестного настроения объясняется исключительно воздействием враждебных радиостанций. Большинство документов, приведенных в данной книге – это материалы КГБ и МВД СССР, которые расследовали причастность тех или иных венгерских граждан к участию в венгерском восстании. Название книги как нельзя точно отражает психологию работников внутренних органов: если кто-нибудь борется с ними, то такая борьба противозаконна. Но насколько была законной интервенция советских войск в Венгрию, которая совершалась вопреки протестам действующего правительства? Насколько были законными действия КГБ и МВД СССР на территории другого, суверенного в своих правах, государства? Осуждая западное влияние, авторы игнорируют неправомочность постоянного прямого давления руководства СССР на венгерских лидеров, которое, конечно, отвечало интересам Москвы, но не известно, насколько отвечало чаяниям венгров. Разумеется, сам факт причастности к восстанию был для советских внутренних органов действием, направленным против советской государственности. С этим нельзя не согласиться, но опять-таки встает вопрос: а против чего боролись венгерские граждане? Даже документы данной книги свидетельствуют о массовом характере движения. Сам факт наличия большого числа находившихся в подполье антиправительственных организаций еще до восстания косвенно свидетельствовали о том, что положение дел в ВНР было не вполне нормальным. Конечно, в Венгрии действовали антикоммунистические, а также правые, если не сказать реакционные силы. Но они развернули свои действия на волне народного недовольства, спровоцированного глубоким кризисом, а это не учитывается авторами. Официальные лица на Западе всегда с удовольствием обещали поддержку «демократическим устремлениям» любой антикоммунистической силы. Другое дело, что эти декларации не подкреплялись весомыми действиями, которые могли бы нарушить мировой баланс сил, а ограничивались незначительными акциями, которые в данном случае не противоречили негласному делению мира на социалистический и капиталистический лагерь и, согласно которому, Венгрия входила в сферу интересов СССР. Это признается в данной книге: «Хотя США поддерживали надежду венгров на свободу и независимость, в документах ЦРУ не содержится свидетельств сколько-нибудь серьезных попыток Вашингтона воплотить эту надежду в жизнь»[46]. Впрочем, в данной работе высказывается и достаточно здравая мысль о том, что советская интервенция остановила в Венгрии эскалацию насилия и, вполне вероятно, предотвратила начало гражданской войны[47]. Наконец, СССР не допустил ослабления своего влияния в регионе, то есть выполнил, хотя и не без издержек, свою первостепенную стратегическую цель.

Подводя итог данному краткому историографическому обзору, следует отметить, что, несмотря на частое обращение историков, публицистов и литераторов к венгерскому кризису 1956 г. (автором доклада была рассмотрена лишь незначительная часть литературы), работ, которые освещали бы его с разных сторон, практически нет. В российской историографии по интересующей нас проблематике, а именно политике СССР по отношению к событиям в Венгрии, существует только одно глубокое, основанное на источниках исследование – названная выше работа А. Стыкалина. Поэтому имеет смысл взглянуть на эти события вновь. В литературе присутствует широкий спектр мнений по данной проблеме; как мы удостоверились, мнения эти зачастую противоречат друг другу, и в значительной степени основываются на субъективном восприятии. При написании данной работы я руководствовался принципом прежде всего опираться на тексты имеющихся источников о политике Советского Союза в «венгерском вопросе», отступая от него только в первой главе, посвященной предпосылкам кризиса. Она написана в значительной степени с опорой на исследования, поскольку опубликованных источников по развитию Венгрии в 1945-1955 гг. мне обнаружить не удалось, а рассмотрение этого периода важно для понимания того, что произошло в 1956 г.