Как я узнал, что «родился в рубашке»

Я хоть и не верующий, – вспоминал Александр Ильич, – но предполагаю, пусть и не совсем уверенно, что у каждого человека своя судьба. В молодости, когда в послевоенные годы, когда служил в Севастополе, с приятелем Иваном Андреевичем, ну, подумаешь, отправились порыбачить. Двое в надувной лодке – я на веслах, Иван же Андреевич, сидя на дне, готовил снасти. Ветер дул такой силы, что постоянно удерживать лодку против ветра мне не удавалось, и нас начало потихоньку сносить. Вижу – оглушенная рыба почти рядом, но – какая досада – сачком не дотянуться. Поднатужился, пытаясь веслом повернуть лодку – опоздал. И тут неожиданно натянутое дно лодки разорвалось. Иван Андреевич вмиг буль – и нет его. Едва спаслись тогда...

Было и такое, – к слову сказать, тоже на рыбалке, но зимней, – ушел под лед вместе с машиной. Тонул я ещё и в октябрьской воде нашего Жигулевского моря – на водохранилище… И всегда везло, – усмехнулся Александр Ильич, – жив, как видите, остался! А ведь и плохо могло кончиться – не рассказывал бы сейчас этих историй…

С детства в моей жизни, как, пожалуй, и у большинства мальчишек, далеко не все было гладко. Конечно, были, и другие какие-то счастливые или, точнее сказать, курьезные происшествия. Но, как и многое остальное в молодые годы – все они были мелкими позициями, особенно в детстве. Хотя, наверное, пережить подобное повторно было бы, конечно, очень тяжело...

Отчетливо помню случай, как впервые услышал, что мне угораздило родиться в рубашке. Вышло же тогда всё из-за обычного, пожалуй, для такого возраста детского озорства и показной храбрости. Было же мне той памятной осенью 1929 года всего-то пять с небольшим лет. Вечерело. Стадо коров возвращалось с выгона, проходя через узкий переулок. А мы – группа мальчишек – с самодельными кнутами, подражая пастуху, хлестали коров, чтобы их подогнать. Увлёкшись, я не заметил, как со спины ко мне приблизилась черная бодливая корова. Поддев меня рогами, она перебросила меня через себя. Лечу этак я по воздуху и вижу в стороне под собой маму, сидящую с соседками на лавочке. Испугался тогда страшно. Очнулся, когда меня осматривал и долго изучал врач скорой помощи. «Да, очень повезло, – произнёс он, – видать, родился парень в рубашке». Тогда мне невдомёк было, что это означало, но было любопытно узнать – в какой такой рубашке я родился. Но спросить не мог, так как почему-то долго не разговаривал.

В следующий год меня также угораздило попасть в больницу без сознания. Произошло же всё опять-таки из-за детской шалости, причем тоже осенью. Кто-то из ребят, найдя выброшенное железное корыто, приспособил его для катания по бетонной дороге – кто в корыте сидит и понукает, другие же тянут его за веревку, третьи бегут рядом, ожидая своей очереди. Грохот, из-под корыта вьётся пыль, и искры летят. Весело! Впрягся и я, да так здорово потянул, что, как рассказывали друзья, вдруг упал, как подкошенный и не двигаюсь. Очнулся больнице с паховой грыжей. И снова врач, но только совсем другой, сказал, что я родился в рубашке. И так на меня всё это – случаи с коровой и с корытом – подействовало, что после долго побаивался людей в белых халатах: как только их видел, так сразу прятался. Выздоровление было окрашено для меня одним радостным событием – папа сделал для меня и моих друзей тележку на четырёх колесах…

Третья моя «встреча» с врачами случилась в конце августа 1935 года, когда уже был школьником и должен был пойти в пятых класс. Надо сказать, что в первый класс меня приняли в семилетнем возрасте, несмотря на то, что для поступления в школу возрастной ценз в 1931 году и был восемь лет. В конце августа мама привела меня в школу к директору, который выслушал чтение мной стихов, как я читаю букварь, как складываю и вычитаю. Я ему даже рассказал таблицу умножения на «4». После этого он и объявил о моем зачислении в первый класс. И я понял тогда, что директор школы был очень хорошим (в том моём ещё детском, конечно, понимании). А сейчас мне это и тем более понятно, ведь он поступил не согласно канцелярской инструкции, а с пониманием, исходя из реальности и пользы дела…

Пришлось немного отвлечься, – вздохнул Александр Ильич, – Но это отступление, мне кажется, вполне здесь уместно для лучшего понимания событий прошлого. Признаюсь, что в пятый класс меня перевели с условием переэкзаменовки по родной речи. Стыдно было возвращаться домой с такими документами, и я в отчаянии пошёл на стадион поиграть в футбол. Там, познакомившись с одним новым пацаном Василием Дмитриенко, рассказал ему о своем школьном «горе». Он шёпотом предложил за три рубля подправить документ. И уже на следующий день у меня была «характеристика» с оценками по всем предметам «Дуже Добре». Эту липу я не без тяжести в сердце и вручил маме, а сам уехал на два срока в пионерский лагерь «Святогарек».

Тем временем мама записала меня в новую среднюю школу № 9. И вот, вернувшись 30 августа из пионерского лагеря, я сразу побежал на спортивную площадку, чтобы снова поиграть в любимый футбол. В азарте игры, побежав за выкатившимся на дорогу мячом, меня угораздило попасть под «линейку». Это такая четырёхколесная открытая повозка с возможностью для пассажиров усесться по обе стороны спиной друг к другу. В итоге с сильным ранением головы снова угодил в больницу. Врачи осмотрели меня, обработали рану, дав указание сделать «Шапку Гиппократа». Там снова услышал так уже мне знакомое – «в рубашке родился».

***