Редактор бюллетеня

Евгений Гончаров,

Председатель Сталинского блока Красноярья,

редактор бюллетеня

«За Сталина!»

И снова об идеологии…

Тема вечная и неисчерпаемая, - сколько раз мы уже останав­ливались на ней в нашей газете, - за что – точнее, за излишнее пристрастие к предмету – нас часто и, вероятно, заслуженно критиковали наши читатели.

Сейчас даже обывателю по­нятно, что ни одно жизнеспо­собное государство без идеоло­гии обойтись не может. Ведь основа идеологии, ее метафи­зическая база («предельные ос­нования», как говорит С. Курги­нян), аксиоматический фунда­мент – это представления об обществе и человеке, взятых в их взаимосвязи. Эти первичные представления иррациональны по своей природе, не могут быть доказаны или опровергнуты - ни логически, ни эксперимен­тально, т.к. лежат за пределами сферы научного дискурса. Они принимаются как данное – или не принимаются, подобно ак­сиомам евклидовой геометрии. Отсутствие этого метафизиче­ского основания ведет к тому, что человек оказывается абсо­лютно беспомощным перед об­ществом как постоянно разви­вающейся целостностью – он не может ни объяснить истоки того или иного явление, ни – тем бо­лее! – что-либо предсказать. Можно ли формировать хоть сколько-нибудь последователь­ную и непротиворечивую стра­тегию развития общества без лежащей в ее основе идеоло­гии? Вопрос, я думаю, ритори­ческий!

С точки зрения либерала, че­ловек – «свободный атом» («индивидуум»), суверенное, самодостаточное и по природе своей рациональное существо. Дай ему свободу – и он сам, без постороннего воздействия и тем более принуждения, поймет, что есть благо и найдет оптималь­ные пути к нему. Общество же – простая сумма атомов, газ (или куча песка), -нечто, не имеющее постоянной, стабильной струк­туры, совокупность «статусных групп» (М. Вебер), в котором «свободные атомы» - люди – постоянно перемещаются друг относительно друга, побуждае­мые стремлением к личному ус­пеху. Социальный императив индивидуалистического обще­ства – императив свободы: каж­дый человек должен быть мак­симально свободен – то есть чем меньше на него налагается ограничений, тем лучше. Это – «общество-рынок».

С точки зрения консерватора (или консервативного револю­ционера), общество есть цело­стный живой организм, в кото­ром каждое сословие выпол­няет жизненно важную для этого организма функцию, вы­ступая как некое подобие того или иного органа. Человек, с этой точки зрения – живая кле­точка, не способная ни сформи­роваться – как человек, homo sapience, ни существовать вне целого. Никакой свободы по от­ношению к обществу у него, в силу такого положения, быть не может. Социальный императив коллективистского общества – императив справедливости: цель общества – гармонизация отношений между людьми, ве­дущая к снижению конфликтно­сти – ибо в здоровом организме все его органы работают во взаимоувязке, не конкурируя, но дополняя друг друга. Это – «общество-семья».

С точки зрения марксиста, об­щество – это классовая струк­тура, в котором социальный статус человека и, соответст­венно его отношения с другими людьми определяются, в пер­вую очередь, его отношением к средствам производства. Вла­деешь средствами производ­ства – эксплуататор, лишен (или почти лишен) средств произ­водства и вынужден работать на хозяина – эксплуатируемый. Это уже совсем не «семья» и не обязательно «рынок» – инте­ресы классов антагонистичны, внутри каждого из них имеют место как конкуренция, так и кооперация. Если внутри экс­плуатируемого класса отноше­ния сотрудничества на­чинают преобладать над отношениями со­перничества, он пре­вращается в «класс для себя», - и, в конечном итоге, к моменту, когда существующая общест­венно-экономическая формация исчерпает свои производительные возможности, осущест­вляет социальную ре­волюцию – переход к иной, более совершен­ной в плане развития производительных сил общества, формации, с иной классовой струк­турой. Если же внутри­классовая солидар­ность эксплуататоров позволяет этому классу успешно противостоять раздираемым конку­ренцией эксплуатируе­мым, то данная форма­ция оказывается спо­собной продлить свое существование на бо­лее или менее длительный промежуток времени.

Вот на этой метафизической основе и выстраивается идео­логия – либеральная, консерва­тивная (или консервативно-ре­волюционная), марксистская – в зависимости от избранного нами фундамента.

Что есть, скажем, государство?

С точки зрения либерала – «ночной сторож», блюдущий по­рядок в обществе – т.е. не даю­щий индивидуальной и группо­вой конкуренции приобретать форму разрушительного для общества и убийственного для индивидов конфликта. «Полити­ческий рынок», на котором роль продавцов играют партии, роль покупателя – избиратель, роль товара – политическая про­грамма, и роль дирекции рынка – чиновничество.

С точки зрения консерватора – «отец семьи», в равной степени заботящийся обо всех своих домочадцах, обеспечивающий в доме мир и порядок.

С точки зрения марксиста – аппарат насилия в руках эконо­мически господствующего класса, с помощью которого эксплуататоры подавляют со­противление эксплуатируемых.

- - - - - - -

Все это понятно и довольно-таки тривиально. Каждая схема имеет свои плюсы – помогая ра­зобраться в том или ином ком­плексе общественных отно­ше­ний, - и минусы – игнорируя все те социальные факты, что в нее не вписываются. Бывает и хуже – фанатичные поклонники той или иной схемы («единст­венно верной идеологии») пы­таются применить ее к той сфере об­ществен­ной жизни, для которой она не предназначена, пытаясь с помощью привычного им ин­стру­ментария исследовать и объяснить явления со­вершенно иного по­рядка. Так, например, не в меру ретивые «мар­ксисты» пытались при­менить классовый ана­лиз в сфере гендерных или межэтнических от­ношений. Так возник, скажем, феминизм, рас­сматривающей отноше­ния по­лов как аспект от­ношений вла­сти, а со­временное государство – как патриархальную структуру, воспроизво­дящую, увековечи­ваю­щую господство мужчин (пол-«эксплуататор») над жен­щинами («экс­плуатируемый» пол). Или теория о «естест­вен­ном» исчезновении межнацио­нальных (точнее, ме­жэтниче­ских) противоречий в процессе построения социа­лизма…

Но, с другой стороны, совсем без схемы – то есть без идеоло­гии – нельзя, ибо лучше понять хоть что-то, нежели не понимать вообще ничего!

Следовательно, используя ту или иную схему для объясне­ния сути происходящих в об­ществе процессов, необходимо отда­вать себе отчет в пределах ее применимости. Грубо го­воря, не пытаться рассматри­вать звезды в микроскоп, а ба­рометром – забивать гвозди!

Вот, к примеру, наши «орто­доксальные марксисты» – не буду называть имена, но таким ярлыком отметили самих себя некоторые, весьма уважаемые нами, товарищи – революцион­ные коммунисты… Товарищ – истинный, правоверный, сто­процентный марксист, его сис­тема взглядов на мир – как он сам, видимо, искренне, полагает – зеркально отражает взгляды Маркса - или Энгельса? Или их обоих? Или еще и Ленина? И Сталина вдобавок? У И. В. Ста­лина есть работа «О статье Эн­гельса «Внешняя политика рус­ского царизма», где он крити­кует дорогого классика, который «…упустил из виду ряд … важ­нейших и даже определяющих моментов, результатом чего явилась однобокость статьи», выразившаяся в некоторой идеализации европейского им­периализма и демонизации России. Так чьи взгляды в дан­ном случае отразит наш «пра­воверный марксист» - Энгельса или критикующего его Сталина? И то, и другое – не получится, надо выбирать.

Так вот – В. И. Ленин по сути дела не был «ортодоксальным марксистом» (хотя порой име­новал себя таким образом). «Ортодоксальными», т.е. «пра­воверными и православными» марксистами были Плеханов, Каутский, Мартов, Дан и им по­добные, жестко критиковавшее Ленина в 1917 году и позже за идеологические уступки народ­никам и отказ от классической марксистской схемы, согласно которой социальная революция, т.е. переход к более прогрес­сивной социально-экономиче­ской формации, возможна только при условии полного ис­черпания предыдущей форма­цией ее производительных воз­можностей! А так как российский капитализм к 1917 году не только не исчерпал своих про­изводительных возможностей, но и вообще – был чрезвычайно молод и способен к дальней­шему развитию, социалистиче­ской революции – по Марксу! – в России произойти не могло!

Кстати – по какую сторону баррикад оказались эти «орто­доксальные марксисты» после Октября? Напомнить?

Теория «слабого звена в цепи капиталистических держав» и теория построения социализма в одной, отдельно взятой стране (да еще в стране с преоблада­нием докапиталистических ук­ладов!) – это не мелочь, не «дальнейшее развитие» вели­кой теории Маркса – это корен­ной переворот в революционной теории, а то, что Ленин и Ста­лин осуществили в России – ре­волюция в социальной практике! Россия не должна ждать, когда пролетариат передовых, про­мышленно развитых стран За­пада поднимется на социали­стическую революцию (к слову, до сих пор так и не поднялся)! Россия может совершить скачок из отсталой, патриархальной, полуфеодальной страны – сразу в социализм, минуя капитализм! А социально-классовая основа такого скачка – союз рабочего класса и крестьянства, того са­мого крестьянства, которое, по Марксу, представляло собой обреченный на ис­чезновение класс уходящей эпохи фео­да­лизма, и чей со­циализм, со­гласно «Манифесту коммуни­стической партии», имел РЕАКЦИОННЫЙ ха­рактер!

Какая ересь с точки зрения «ортодоксального марксизма»! Недаром меньшевики упрекали Ленина в том, что он похерил выводы своего же собственного фундаментального труда «Раз­витие капитализма в России», в котором, за 17 лет до Октября, доказывал, что об­щинное кре­стьянство в России исчезает, что капитализм доби­вает его, превращая в пролетариат…

Но ведь в том и ге­ниальность Ленина, что он смог пересмот­реть свои взгляды, исходя из практики – несмотря на тяже­лейшие условия су­ществования, община в России не только не слабела, она крепла, выдержи­вая конкуренцию с кулацким и помещичьим – капиталистиче­ским – хозяйством! В результате столыпинской реформы из об­щины вышло не более 10% кре­стьян, половина потом верну­лась обратно! Цитирую:

По данным Вольного эконо­мического общества, за 1907-1915 гг. из общины вышли 2 млн. семей. По данным МВД Российской империи, 1,99 млн. Более половины из этого числа вышли за два года - 1908 и 1909, потом дело пошло на спад, вопреки сильному эконо­мическому и административ­ному давлению. То есть, всего из общины вышло около 10% крестьянcких семей России. Возникло около 1 млн. хуторов и отрубов. Немного. Причем 57% всех вышедших из общины пришлось на 14 губерний юга, юго-востока и северо-запада. Иными словами на все губернии с русским населением пришлось лишь 43% тех, кто покинул общину. Это данные из ста­тьи 1916 г., в которой приве­дены итоги землеустройства по всем районам России (Н.Рожков. Аграрный вопрос и землеустройство. - Современ­ный мир, 1916, № 3).

Другая мерка реформы - пе­реток земли. В целом после реформы 1861 г. на рынке земли стали господствовать трудовые крестьянские хозяй­ства, а не фермеры. Если при­нять площади, полученные ча­стными землевладельцами в 1961 г. за 100%, то к 1877 г. у них осталось 87%, к 1887 г. 76%, к 1897 г. 65%, к 1905 г. 52% и к 1916 г. 41%, из кото­рых 2/3 использовалось кре­стьянами через аренду. То есть, за время “развития ка­питализма” к крестьянам пе­ретекло 86% частных земель. А.Чаянов дает к этому такой комментарий: “Наоборот, эко­номическая история, например, Англии дает нам примеры, ко­гда крупное капиталистиче­ское хозяйство... оказывается способным реализовать ис­клю­чительные ренты и пла­тить за землю выше трудо­вого хо­зяйства, разлагая и уничтожая последнее”.

Таким образом, община пе­режила столыпинскую аграрную реформу, деклариро­вавшую ее уничтожение как основ­ную цель, - пережила и усилилась. Кстати, по­сле ликвида­ции поме­щичьего зем­левладе­ния и частной соб­ст­венности на землю, в сере­дине 20-х годов уже 94% всех зе­мель сельскохозяйст­венного назна­чения в СССР на­ходилось в пользовании крестьян­ских об­щин! Если б это было не так – уда­лось бы в кратчайшие сроки и без сопротивления со стороны ос­новной массы крестьян про­вести коллективизацию?

Впрочем, надо защитить Мар­кса от «ортодоксальных мар­ксистов». Как пишет С. Кара-Мурза, «…самым дальновид­ным из марксистов в отношении общины оказался сам Маркс - мы и сегодня в этом вопросе до него не доросли. Он увидел именно в сельской общине зерно и двигатель социализма, возможность перейти к круп­ному земледелию и в то же время избежать му­чительного пути че­рез капитализм. Он пи­сал в 1881 г.:

“Россия - единст­венная евро­пейская страна, в которой “земледельческая община” со­храни­лась в националь­ном масштабе до наших дней. Она не является, подобно Ост-Ин­дии, добы­чей чужеземного за­воевателя. В то же время она не живет изолиро­ванно от со­временного мира. С одной сто­роны, общая земель­ная собст­венность дает ей возмож­ность непосредственно и по­степенно превращать парцел­лярное и индивидуали­стиче­ское земледелие в земле­делие коллективное, и русские кре­стьяне уже осуществляют его на лугах, не под­вергшихся раз­делу. Физическая конфигу­рация рус­ской почвы благо­при­ятст­вует при­менению машин в ши­роком мас­штабе. При­вычка крестьянина к ар­тель­ным от­ноше­ниям облегчает ему пере­ход от парцел­лярного хозяй­ства к хозяйству коопе­ратив­ному... С другой сто­роны, од­новременное сущест­вование западного производ­ства, гос­подствующего на ми­ровом рынке, позволяет России вве­сти в общину все положи­тель­ные достижения, добы­тые ка­питалистическим строем, не проходя сквозь его кавдинские ущелья”. («Совет­ская цивилиза­ция»).

Впрочем, эти взгляды о рус­ской крестьянской общине на­столько противоречили «орто­доксальному марксизму», что и сам Маркс не решился их обна­родовать - они остались в трех (!) вариантах его письма В.Засулич, и ни один из этих ва­риантов он так ей и не послал. Позже, в 1893 г., Энгельс в письме народнику Дани­ельсону (перево­дчику первого тома “Ка­питала”) пошел на попят­ный, сделав ого­ворку, что “инициа­тива по­добного преобра­зова­ния русской общины может ис­ходить не от нее самой, а ис­ключительно от промышлен­ного пролета­риата Запада”. Таким образом, после некото­рых колебаний Маркс и Энгельс уступили мар­ксизму». Тому, что именуют се­годня «ор­тодоксаль­ным мар­ксизмом»…

То есть социалисти­ческая ре­волюция в за­висимых странах воз­можна лишь под влия­нием социалистической революции на Западе. Что утверждал по этому поводу Бакунин и его по­следователи – рус­ские комму­нисты-народ­ники? Социалисти­че­ская революция нач­нется и победит отнюдь не в развитых капитали­стических странах – ибо в эпоху колониализма все их население, включая рабочий класс, в боль­шей или меньшей степени ста­новится эксплуата­тором наро­дов колоний и зави­симых стран. Отсюда - утрата революционно­сти пролетариа­том Запада (что мы и наблю­даем). Но ведь об этом же, о подкупе буржуазией империа­листических держав своего про­летариата – писал и Ленин!

Коммунистическая революция есть явление не классовое, но цивилизационное – и побеждает она в странах, коллективистских по типу цивилизации, в странах, основой социального организма которых является ОБЩИНА. Потому ударная сила револю­ции – общинное кре­стьян­ство и рабочий класс, непо­средст­венно из этого кре­сть­янства вышед­ший, а потому и ос­тав­шийся носителем общинных – т.е. коммуни­стических ценно­стей (рабо­чему классу в мас­штабах всей страны проще са­моор­ганизо­ваться). Коммуни­сти­ческая ре­волюция в странах, где капиталистические от­ноше­ния только начи­нают разви­ваться – проявление «ре­ванша культуры», выражаю­ще­гося в массовом со­противлении по­пыткам наиболее прозапад­ной, антина­циональной части обще­ства по­вернуть страну на иной цивили­зационный путь, путь за­падной, индивидуалисти­ческой цивили­зации, притом – в версии от­нюдь не полноценного (разви­того), но периферийного (зави­симого) капитализма.

Как известно, практика есть критерий истинности любой теории, в т.ч. и Теории Ре­волю­ции. Посмотрим, что произошло в ХХ веке – кто оказался прав, - народники или марксисты?

Не только русская револю­ция, но и все успеш­ные социа­листи­ческие (точ­нее, коммуни­стиче­ские) ре­волюции ХХ века про­изошли в странах, где абсо­лют­ное большинство населения со­ставляли не просто крестьяне – а крестьяне-общинники! Ки­тай, Индонезия, Корея, страны Ин­докитая, Куба, последние де­ся­тилетия – другие страны Ла­тин­ской Америки – Венесуэла, Бо­ливия, Эквадор, Никарагуа… И это очень просто понять. Ра­бо­чий уживается с капитали­стом. Более того, капитализм без ра­бочего существовать не может. Посмотрите на сего­дняшнюю Европу, - она бурлит, массовые стачки, митинги. Ма­нифестации, акции граждан­ского неповино­вения… и наши «ортодоксаль­ные марксисты» делают вывод – «в Европе бли­зится социали­стическая рево­люция»!

Ага, ждите – дождетесь… Борьба идет чисто ЭКОНОМИЧЕСКАЯ – за более выгодные условия продажи ра­бочей силы. Какой социализм? О нем и речи нет, разве что пара-тройка «экстремистов» с та кими лозунгами повылазит… Ну посмотрите на Грецию – ка­залось бы все, уже третий год трясет страну. Чуть наизнанку не выворачивает! Где социаль­ная революция? Что-то и не пахнет… Борьба с урезанием социальных льгот, с пониже­нием зарплат, с увеличением платы за обучение студентам – пожалуйста! Сколько угодно! Но что-то я не видал там массового движения, направленного на революционный захват власти и построение социализма…

Не нужен Европе социализм, а коммунизм – тем более! Рабо­чий и служащий стран «золотого миллиарда» прекрасно ужива­ется с капитализмом, - ибо ку­сочки от грабежа «третьего мира» перепадают и пролета­риям. Одно дело – заставить буржуев поделиться, а другое дело – прогнать буржуев во­обще. Холява-то сразу закон­чится, грабить будет некого – место привилегированное в структуре глобального рынка страна теряет – и все! Самому вкалывать придется…

(окончание следует)

------------------------------------------------

= точка зрения =