Глава 2. Война Гитлера в Европе, но почему с нами был заключен мирный договор в 1939 году?

Первым актом агрессии Гитлера стал ввод 7 марта 1936 года 30-тысячной немецкой армии в Рейнскую зону. Неожиданный выпад Германии, разорвавшей Версальский договор, поставил Францию перед выбором: пресечь агрессию Гитлера, то есть вернуть сложившийся до этого политический статус-кво в Европе, или принять как должное сверкание германских штыков на своих восточных границах. Францию, в жизненно важном для нее вопросе, беззастенчиво обманул ее традиционный союзник Великобритания, так как, якобы, ремилитаризация Рейнской зоны не затрагивала жизненно важных британских интересов. Дальше — больше. Лига наций не поддержала Францию в данном инциденте с Германией и таким образом, французы проглотили горькую пилюлю. Колесо агрессии Германского фашизма тронулось с места. А ведь Рейнская зона — это кузница, где будет коваться оружие для будущей войны. Так что не просто так, этот район был возвращен Германии.

Затем летом вспыхнул мятеж генерала Франко в Испании. На Испанском военном «полигоне» Германия оттачивала образцы своей военной техники и прививала бойцовские навыки офицерам вермахта. Немецкий фашизм, как раковая опухоль стал расползаться по Европе. Вскоре, в марте 1938 года произошел «аншлюс» с Австрией. Надо было наращивать мышечное мясо Германии. Две страны — не одна. Людские ресурсы плюс промышленность и сельское хозяйство Австрии стали служить интересам Германского фашизма. Дальше была осень 1938 года — Мюнхенское соглашение. Теперь уже совместная закулисная игра дипломатов Англии и Франции привела к тому, что Судетская область, западная часть Чехословакии, без выстрела отошла к Германии. Весной 1939 года — остатки Чехии и Словакии с их огромным военно-промышленным потенциалом были проглочены немецким агрессивным хищником. В принципе, к агрессии против Советского Союза, своей основной цели, Гитлер готов, но вместо благодарности Западным державам за оказание финансовой и всякой другой помощи в деле подготовки к войне, он «вдруг» проявил к ним «черную» неблагодарность. Сначала неожиданно заключает мирный договор с нашей страной, т. е. со своим потенциальным противником, а затем осенью, первого сентября 1939 года вдруг нападает на Польшу и рвет на части этого «маленького шакала». Польша — фактически потенциальный партнер Гитлера по агрессии против Советского Союза, но с другой стороны, ко всему прочему, Польша еще и верный союзник ведущих стран Западной демократии. Это была очень сложная политическая ситуация, с Польшей, своеобразный «Гордиев узел», который трудно было развязать, но Гитлер поступает, как Александр Македонский — разрубает его. И тем самым, Гитлер, вопреки всему, еще больше накаляет политическую обстановку в Европе, ввязываясь в военные действия против ряда западных стран. Казалось, трудно понять логику Гитлера, тем более что он начинает военные действия и против своих покровителей по Мюнхенскому сговору — Франции и Англии. И лишь «отметелив» своих западных покровителей и прибрав к рукам всю Западную Европу, Гитлер, наконец-то, начинает готовиться к агрессии против нашей страны. Тех, кто хочет более подробно разобраться в хитросплетениях политики Гитлера в этом вопросе, я переадресовываю к книге Ю.Мухина «Крестовый поход на восток».

А по нашей теме получилось так, что вспыхнувшая осенью 1939 года Вторая мировая война, сразу устремившаяся на Восток, вдруг остановилась, практически, на старой границе Российской империи (без Польши). Солдаты Вермахта и Красной Армии, на удивление западным дипломатам, пока с улыбкой пожимали друг другу руки. Военные действия между СССР и Германией даже и не предполагались, если не сказать больше, что Гитлер, вроде бы, даже и не собирался воевать с нами.

Есть высказывания, что, дескать, Гитлер не напал на нас, ранее, так как, в то время, не было общей границы Германии и Советского Союза, и лишь с захватом Польши она появилась. Да, но Польшу ему Западные партнеры могли подарить и просто так, без войны. В конце августа того же, 1939-го года, велись закулисные переговоры между Германией и Западом — Францией и, особенно, Англией, — с тем, чтобы передать Гитлеру Польшу без боя. Известны переговоры по этому поводу между представителями названных стран и шведским посланником Биргером Далерусом. Но Гитлер не принял этот дар и решил данный вопрос военным путем. Почему? Четкого ответа на данный вопрос, нет. Хотя советская официальная точка зрения долго замалчивалась по данной теме, но, в конце концов, советская историческая наука пришла к определенному знаменателю: нас к этому вынудили обстоятельства.

А ведь, ко всему прочему, Гитлер мог напасть на Польшу и, не подписывая мирного договора с нашей страной. Однако не стал делать этого. Может, опасался преждевременного конфликта с Советским Союзом из-за территорий Западной Белоруссии и Западной Украины? Тоже не совсем понятно, — чего боялся? Сам же рвался на Восток, трубя об этом в своей книге «Майн кампф». Кроме того, Польша сама была не прочь поучаствовать в агрессии против Советского Союза, но Гитлер, почему-то, отказался от помощи потенциального союзника и раздавил его? Удивительно, не правда ли?

Действительно, в то время была очень сложная расстановка политических сил, и у нас фактически не было полноценного союза с Западными странами, чтобы воспрепятствовать дальнейшей агрессии Гитлера, а уж о мирном договоре с ним никто даже и помышлять не мог. И вдруг последовало неожиданное предложение Германского правительства о дружественном союзе и мы, казалось, вопреки всем обстоятельствам, вдруг, решили пойти на сближение с фашистской Германией.

Можно, даже ознакомиться с конкретным документом, написанным самим Гитлером, на тот период.

«20 августа 1939 г.

Господину И. В. Сталину, Москва.

1. Я искренне приветствую заключение германо-советского торгового соглашения, являющегося первым шагом на пути изменения германо-советских отношений.

2. Заключение пакта о ненападении означает для меня закрепление германской политики на долгий срок. Германия, таким образом, возвращается к политической линии, которая в течение столетий была полезна обоим государствам. Поэтому Германское Правительство в таком случае исполнено решимости сделать все выводы из такой коренной перемены.

3. Я принимаю предложенный Председателем Совета Народных Комиссаров и Народным комиссаром СССР господином Молотовым проект пакта о ненападении, но считаю необходимым выяснить связанные с ним вопросы скорейшим путем.

4. Дополнительный протокол, желаемый Правительством СССР, по моему убеждению, может быть, по существу, выяснен в кратчайший срок, если ответственному государственному деятелю Германии будет предоставлена возможность вести об этом переговоры в Москве лично. Иначе Германское Правительство не представляет себе, каким образом этот дополнительный протокол может быть выяснен и составлен в короткий срок.

5. Напряжение между Германией и Польшей сделалось нетерпимым. Польское поведение по отношению к великой державе таково, что кризис может разразиться со дня на день. Германия, во всяком случае, исполнена решимости отныне всеми средствами ограждать свои интересы против этих притязаний.

6. Я считаю, что при наличии намерения обоих государств вступить в новые отношения друг с другом является целесообразным не терять времени. Поэтому я вторично предлагаю Вам принять моего Министра иностранных дел во вторник, 22 августа, но не позднее среды, 23 августа. Министр иностранных дел имеет всеобъемлющие и неограниченные полномочия, чтобы составить и подписать как пакт о ненападении, так и протокол. Более продолжительное пребывание Министра иностранных дел в Москве, чем один или максимально два дня, невозможно ввиду международного положения. Я был бы рад получить от Вас скорый ответ. Адольф ГИТЛЕР».

Кто же больше заинтересован в договоре? Судя по письму, — немецкая сторона, в лице Гитлера. Сталин, в данной ситуации, был более сдержан. Его ответная реакция на письмо такова:

«21 августа 1939 г.

Рейхсканцлеру Германии господину А. Гитлеру

Благодарю за письмо. Надеюсь, что германо-советское соглашение о ненападении создаст поворот к серьезному улучшению политических отношений между нашими странами.

Народы наших стран нуждаются в мирных отношениях между собою. Согласие Германского Правительства на заключение пакта о ненападении создает базу для ликвидации политической напряженности и установления мира и сотрудничества между нашими странами.

Советское Правительство поручило мне сообщить Вам, что оно согласно на приезд в Москву г-на Риббентропа 23 августа. И. СТАЛИН»

Разумеется, по итогам этого договора наша страна получила без войны Западную Белоруссию, Западную Украину, а в дальнейшем и Бессарабию, а также, всю Прибалтику.

Разве это не выглядит удивительно странным? Войны возникают порой из-за ничтожного клочка земли, а здесь мы получили колоссальные территориальные приобретения, фактически подарок от Гитлера. Не за красивые же глаза Вячеслава Михайловича или Иосифа Виссарионовича это было сделано? Когда-то, эти земли входили в состав Российской империи и, даже в состав молодого Советского государства. Затем, были силой отторгнуты у нас, но возвращать эти земли нам, что-то никто ранее не собирался. Помните историю с Троянским конем? Там ведь тоже, помнится, кто-то, кому-то, «коня» подарил, и что из этого вышло, знают даже школьники изучавшие историю Древней Греции. А как получилось у нас?

После этого мирного «подарка», правда, пришлось с позиции силы, с боем вырвать у Финляндии Карельский перешеек, но зато после Зимней войны, мы заключили с ней выгодные для себя соглашения. Германия, на удивление, и на этот раз, ни в чем, не чинила нам препятствий. Где же казалось бы логика поведения Гитлера? Все время он был в авангарде сил стремящихся к войне с Советским Союзом, а здесь, вдруг, в 1939 году пошел на попятную, и заключает с нами, то есть, со своим потенциальным противником, мирный договор. Что получил Гитлер в 1939 году? Половину Польши, взятую, пусть и в кратковременной, но все же, войне, отказавшись от другой ее части. Заявил о себе на мировой арене, как об агрессоре, развязавшем

Подписание Советско-Германского Пакта о ненападении.

Вторую мировую войну, и вообще-то, это было всё для Германии! Кстати, Франция и Англия, союзники Польши, после нападения на нее Гитлера, так доблестно «выполняли» свои союзнические обязательства, что не сделали по Германии ни единого выстрела, хотя и объявили Гитлеру войну. А наша страна, в результате договора с Германией, получила колоссальную выгоду, приобретя и обширные территории, и людские ресурсы, и значительно отодвинула на Запад свои границы и что, особо существенное, все это было получено без вооруженных столкновений с самой Германией. Более того, Гитлер по условиям Экономического соглашения, вытекающего из условий подписанного договора, поставил нашей стране современное машиностроительное оборудование, предоставил и образцы новейшего вооружения (не всё же мы имели), и даже осуществил их значительные поставки и многое другое. Мы этой выгоды от договора никогда и не скрывали. И если, наши историки-демократы, этот мирный договор осуждали и осуждают поныне, говоря, что Сталин, дескать, сам тиран, и поэтому союзу с Западными демократиями предпочел сближение с Гитлером, то историки-патриоты занимают противоположную позицию. Они объясняли и объясняют своим оппонентам всю выгоду данного соглашения с Гитлером, добавляя, что этот договор помог нам, ко всему прочему, лучше подготовиться к войне. Но, правда, уточняют, как бы разводя руками, по поводу произошедшей катастрофы 1941 года с Красной Армией — что мы, дескать, как всегда, просто многого не успели сделать по времени.

Впрочем, действительно, перенос границы далеко на Запад, существенно помог нам выстоять в том трагическом 1941 году. Заметьте, в отличие от Германии, как бесновались, в свое время, западные политики, особенно Англии, по поводу присоединения к нам стран Прибалтики, Западных Белоруссии и Украины, да и Бессарабии тоже. А уж из-за нашего конфликта с Финляндией по Карельскому перешейку, чуть было сами не начали против нас военных действий. В своем ответном послании премьер-министру Черчиллю уже в июле 1941 года после начала войны с Германией, Сталин все-таки утер нос, своему английскому визави, по поводу выше сказанного:

«…Можно представить, что положение немецких войск было бы во много раз выгоднее, если бы советским войскам пришлось принять удар немецких войск не в районе Кишинева, Львова, Бреста, Белостока, Каунаса и Выборга, а в районе Одессы, Каменец-Подольска, Минска и окрестностей Ленинграда».

Ну, и где же здесь видна логика в поведении господина Гитлера? Договор 1939 года фактически принес в большей степени выгоду нашей стране, чем Германии, однако Гитлер пошел на это. Как это объяснить? Он, дескать, обезопасил свои тылы с Востока, когда в дальнейшем начал свои военные действия на Западе, пытаются таким образом истолковать его действия некоторые поклонники военного таланта немецкого фюрера. Да, но ведь согласно договору границы-то, Советского Союза, продвинулись значительно дальше на Запад, чем были ранее. Более, того, получил общую границу с Советским Союзом. Тоже мне, обезопасил себя Гитлер на Востоке?! Раньше Польша была барьером между Германией и нами, теперь же стали в позицию: грудь в грудь. Гитлер и без договора с нами прекрасно знал, что СССР не будет вести никакой войны с Германией, поэтому и ознакомил наших военных представителей со всей своей новейшей военной техникой, да еще и продал нам некоторые образцы вооружения, которые, даже, еще не поступили (?) в массовом порядке в войска Вермахта. Тут казалось бы, полный маразм, в мозгах фюрера, с нашей точки зрения, то есть, с точки зрения, нормального человека.

Поставить на 22 июня 1941 г. в СССР оборудования на общую сумму 409,1 млн. немецких марок (разумеется, все это работало на оборону нашей страны), в том числе на 81,5 млн. марок чисто военной продукции! Сам Штирлиц отдыхает, по такому случаю. Наш переводчик в Кремлевских кулуарах по тому времени, Валентин Михайлович Бережком, (мы еще не раз встретимся с ним по ходу исследования) в своих воспоминаниях подчеркивает этот удивительный момент: «В задачу советской закупочной комиссии входило, как уже было сказано, наблюдение за выполнением обязательств немецкой стороной и приемка готовой продукции. Группа, в которую входил я, работала на заводе фирмы «Крупп» в Эссене. Мне вместе с Селецким поручили приемку орудийных башен для крейсера «Лютцов»… Мы получили от немцев самый современный для того времени крейсер «Лютцов», однотипный с крейсером «Принц Евгений», — оба эти корабля германский флот строил для себя. Кроме того, нам передали рабочие чертежи новейшего линкора «Бисмарк», 30 боевых самолетов, среди них истребители «Мессершмитт-109» и «Мессершмитт-110», пикирующие бомбардировщики «Юнкерс-88», образцы полевой артиллерии, новейшие приборы управления огнем, танки и формулу их брони, взрывные устройства. Наряду с этим Германия обязалась поставлять нам оборудование для нефтяной и электропромышленности, локомотивы, турбины, дизель-моторы, торговые, суда, металлорежущие станки, прессы, кузнечное оборудование и другие изделия для тяжелой промышленности».

Желающих, более подробно ознакомиться по этому вопросу, отсылаю к книге Ю.Мухина «За державу обидно!»

Кроме того, есть еще один любопытный эпизод из договора 1939 года Молотова — Риббентропа, который показывает, с какой особой заинтересованностью Гитлер жаждал подписания данного соглашения. У Германии нет природных месторождений нефти, и она остро переживает из-за отсутствия данного природного ископаемого на своей территории. У Польши, которую она собирается вскоре «порвать на куски», есть месторождения нефти на юго-востоке страны, в районе Дрогобыча. Правда, есть одно «но»: данную территорию, в результате переговоров, затребовал себе Советский Союз. Казалось бы, Гитлер должен упереться в переговорах по этому вопросу — Германии самой, позарез, нефть нужна. Однако Гитлер дает указание Риббентропу не препятствовать пожеланиям советской стороны.

И в показаниях на Нюрнбергском суде немецкий генерал В.Мюллер подтверждает данную характерную особенность того времени, сообщая, что в личном разговоре с другим генералом Кребсом (входившим в состав германских представителей на переговорах с Советским Союзом в 1939 году), тот говорил «что Гитлер дал делегации указание идти во всем навстречу русским». А о своем министре иностранных дел (Кребс) выразился так, сказав, что «Риббентроп вообще не проявлял никакого интереса к этнографическим и географическим условиям при проведении границ между Россией и оккупированной немцами Польшей».

Это также трудно прокомментировать, как и задать какой-либо вопрос по данному поводу. Поистине, в тот момент были «чудеса» переговорного процесса.

Можно привести еще пример благожелательного отношения Гитлера к договору. Его личный пилот Ганс Баур с изумлением вспоминает:

«Гитлер был весьма доволен достигнутыми в Москве результатами и часто высказывал свое удовлетворение по этому поводу. Многие гости обращали внимание на то, что мнение Гитлера о Сталине изменилось непостижимым образом. Гитлер находил, что их судьба со Сталиным во многом сходны. Сталин, подобно Гитлеру, вышел из самых низших слоев общества, и никто лучше Гитлера не понимал, какого труда стоит пройти путь от никому не известного человека до руководителя государства.

Один из гостей сказал: «Но, мой фюрер, вы не можете сравнивать себя со Сталиным. Он грабитель банков!» Гитлер резко возразил: «Если Сталин и грабил банки, то они (деньги) не оседали в его кармане, а шли на пользу его партии или движения. Это не одно и то же с простым налетом!»

Уж не отсюда ли «растут ноги» всяческих публикаций по поводу, якобы, родства душ Гитлера и Сталина? Лучше бы авторы подобных инсинуаций задались вопросом, в связи, с чем это Гитлер, вдруг изменил своей идеологической направленности?

«Даже крупные издательства, и среди прочих издательство Эгера, получили приказ прекратить печатать все антикоммунистические материалы. Я знал, что владельцы этого издательства не могли понять причину такого запрета, было и много других, которые только разводили в изумлении руками…

Точно так же, как и после первого полета в Москву, и на этот раз состоялись многочисленные и подробные обсуждения всех деталей договора с русскими. Среди прочего Гитлер отметил, что мы были бы гораздо больше ограничены в ресурсах, если бы не заключили столь выгодные для нас торговое соглашение и пакт о ненападении. В завершении он выразил надежду, что заключение этого пакта произведет должное впечатление и на Британию… В то время у нас всех сложилось впечатление, что Гитлер весьма доволен тем договором, который подписал Риббентроп».

Но, по-моему, вершиной эйфории Германского фюрера, является его высказывание, приведенное в книге Джона Толанда «Адольф Гитлер»: «Получив сообщение о подписании договора, Гитлер радостно воскликнул: «Мы победили!» Хотя он и пожертвовал возможностью захватить всю Польшу, но в главном добился большего — нейтрализовал Россию».

В данном случае меня в меньшей степени интересует умозаключение американского историка по факту подписания договора (американцы — еще те, «умники»), а приведенная Толандом реакция Гитлера на состоявшийся дипломатический акт. Как понять, его радостный возглас: «Мы победили!», если не был сделан еще ни один выстрел по потенциальному врагу? Но, ведь не будут же, просто так проявлять буйную радость по заключению договора с будущим противником, которому была оказана, по истине, царская щедрость?

К тому же и «нейтрализация России» по-Толанду, тоже дает пищу для размышлений. Этот шаг Германии, с заключением договора, нам надо понимать так, что Гитлер именно таким образом хотел что? обмануть «коварного» Сталина? Или если посмотреть с другой стороны, то Гитлер что? не понимал того, что делает и тогда все выходит наоборот? И байки, про доверчивого Гитлера, которого обманул Сталин, скоро будут, наверное, печататься в учебниках по истории для нашей оболваненной молодежи.

Да, но человек изучающий историю Второй мировой войны, должен знать и понимать, что в мировой политике глупых людей, уровня Адольфа Гитлера, не бывает. А если их представляют в таком свете, то это, говорит, лишь об уровне интеллекта историка, описывающего данное историческое лицо, а не о самой исторической личности. И если Гитлер все это, вышеперечисленное, сделал, то нам надо попытаться понять логику его действий. Ведь целью всей его политики являлась война с Советским Союзом. Наконец, Гитлер получил возможность заиметь вожделенную общую границу с нашей страной в 1939 году — почему же сразу не напал? Удивительно, но даже границу на запад, в свою сторону, сильно отодвинул. Не дать, не взять — бескорыстный миротворец, одним словом. У Чемберлена, видимо, перенял опыт?

Договор же заключил с нами, подскажут нам «компетентные» историки, как же можно-с, было им нападать-с? Но в 1941 году не помешал же, договор Гитлеру напасть на нас, несмотря на все предпринимаемые с нашей стороны сдерживающие факторы. Нет, тут дело, думается, в другом. В 1941 году Гитлер и вел себя уже иначе, чем раньше: стал больше походить на капризного ребенка. Уперся тупо — хочу, дескать, разорвать с Советским Союзом дипломатические отношения, и все тут! И ни какая аргументация с нашей стороны не могла повлиять на его мнение. Все выдвинутые Германией обвинения в адрес нашей страны были смехотворно-надуманными и абсолютно беспочвенными, тем не менее, Гитлер договор разорвал и напал на нас. Но это случится в 1941 году. А двумя годами ранее, в 1939-ом году, он пытался выглядеть, по отношению к нам, «белым и пушистым». Ведь это же Германская дипломатия инициировала подписание мирного договора с нашей страной. Более того, немцам нашей стороной, через дипломатический корпус Молотова, были предложены довольно жесткие условия по общему договору и они их, тем не менее, приняли. Речь шла вот о чем: сначала стороны подписывают экономическое соглашение с нашими требованиями, и лишь затем, уже всё остальное (как один из примеров экономического соглашения, о нефти — приведен выше). И где же здесь, спрашивается, выгода господина Гитлера? Разумеется, Адольф Алоизович не был настолько доверчивым и простодушным в вопросах внешней политики своего государства, чтобы вот так просто подарить нам нефтеносные месторождения в Дрогобыче. Нефть требует переработки. И что же случилось с расположенным рядом, в Бориславе, нефтеперерабатывающим заводом? Вот что пишет в своих мемуарах Н.С.Хрущев, побывавший там, сразу после окончания военных действий с Польшей.

«…Приехал на химический завод. Он был довольно основательно потрепан. Это сделали немцы, уходя оттуда перед нашим прибытием, и не без умысла. Они разрушили главные аппараты для переработки нефти. Когда я приехал, там было просто как бы пепелище, по которому ходили люди».

Кто бы сомневался в подлости и коварстве г-на Гитлера? Но договор-то был подписан, и многие его пункты немцами были выполнены. Этого не надо сбрасывать со счетов.

Продолжаем дальше разбираться с политикой фюрера. Итак, его определенная цель, подписание договора с нашей страной, достигнута. Дальше, его действия не становятся более понятными — он начинает военные действия на Западе Европы. Но эта война, как «странно» началась в 1939 году, так «странно» и закончилась в 1940 году. Англичан Гитлер не стал добивать у Дюнкерка и позволил им убрались к себе на остров, а французов, за две недели боев, отделал, как бог черепаху и они подписали капитуляцию. Все эти военные действия против Запада объяснялись тем, что Гитлер, якобы, опять боялся «получить удар в спину». Конечно, определенный резон в этом есть. Еще неизвестно, как повернулись бы события, если бы, например, Гитлер напал бы на нас в 1940 году и завяз бы под Москвой? Где могли бы быть в это время Франция и Англия, решись они на активные военные действия? Но, все же, версия «удара в спину Гитлеру со стороны Запада», смотрится, тоже, как-то мелковато. Тем более что в 1941 году против нас на стороне Гитлера воевала практически вся «цивилизованная» Европа. А уж от, «опасных» для Германии, к примеру, Франции, — из числа претендентов на «удар в спину», было выставлено в пользу Гитлера на Восточный фронт около 80 тысяч добровольцев-французов, из которых более 23-х тысяч попали к нам в плен. А всего тех, кто потенциально являлся «ударником в спину Гитлеру» воевало на стороне Германии против Советского Союза около 1 млн. 800 тысяч. Кстати, и выдвигая претензии к нашей стране в 1941 году, Гитлер, расположив вдоль наших границ 170 дивизий, тоже ставил нам в вину, что мы, дескать, можем нанести ему «удар в спину», а он этого боиться. Некоторые наши горе — историки, апологеты Гитлера, вполне с этим абсурдным доводом согласны.

Глава 3. Почему Гитлер менял планы?

Что же мы видим в итоге всех действий Гитлера в период с 39 — го по 41-й год? Какую-то скрытую от нас логику поведения фюрера Германии. А некоторые действия, например, с передачей нашей стране новейших образцов своей военной техники накануне войны с нею, просто поражают своей, на первый взгляд, абсурдностью. Правда, эти сведения, особо не освещались в советской военной историографии. Даже, более того, принижалась военная мощь нашей страны. Дескать, у нас на время нападения Германии не было в должном количестве новейшей военной техники, как своей, а уж, сделанной по немецким образцам или полученным из Германии, и тем более. Все это, конечно писалось нашими советскими историками из чисто конъюнктурных соображений в угоду властям. А им-то, зачем все это надо было скрывать? А как же тогда объяснить народу тот неимоверный погром Красной Армии в приграничных сражениях

Сосредоточение немецких- фашистских войск вдоль советских границ перед вторжением. Июнь 1941 год.

первых недель военного столкновения с Германией. Вот и приходиться историкам, вкупе с крупными военачальниками, изворачиваться и врать, сваливая в кучу все мыслимые и немыслимые аргументы, объясняющие успешные действия немецкой стороны. И невольно закрадывается мысль, что, не в самом ли Советском Союзе (точнее в людях, приближенных к политическому и военному руководству страны) была причина всех этих нелогических вывертов немецкого фюрера? Возможно, что нападать в 39-ом году на нашу страну Гитлеру было, как говориться, не с руки, не те обстоятельства, вот он и устраивал игры в мирные договора, да раздаривал нам свои территории, да военные секреты. А в 40-ом году ситуация в нашей стране, стала для Гитлера, видимо, более привлекательной и он даже наметил общий план нападения, сначала «Отто», затем «Фриц», и наконец, окончательный и более детальный — «Барбаросса». Название «Барбаросса» произошло от игры слов. Воинствующий германский император Фридрих 1 Барбаросса имел, как известно, рыжие, с ярко-красным отливом волосы. Военная операция Вермахта планировалась против Красной армии, что и послужило, своего рода, поводом к названию данной операции. По словам генерала Вальтера Варлимонта, начальник штаба ОКВ Альфред Йодль, видимо автор названия, страшно гордился данным наименованием.

Далее, военно-политический расклад сил, видимо, вполне удовлетворил Гитлера и к маю 1941 года он уже принял окончательное решение о нападении на Советский Союз. Что же это были за обстоятельства в нашей стране, от которых так резко менялась внешняя политика фашистской Германии? А наша «пятая колонна» военных заговорщиков, о которой мы упоминали ранее, не могла ли она быть причиной всего того, о чем мы говорили выше? Очень даже могла быть, и посмотрите, какая интересная вырисовывается картина.

Как же собирался А.Гитлер разгромить Советский Союз? Как говорилось выше, кроме «блицкрига» у германской стратегии не было иных вариантов, чтобы одерживать победы. И как же Германский штаб спланировал разгромить Красную Армию за несколько недель? До начала второй мировой войны, т. е., до сентября 1939 года, нашу Родину с запада вдоль границы прикрывала так называемая «линия Сталина» — система укрепрайонов.

Военные, из немецкого генштаба поставили перед своими политиками, разумеется, и перед Гитлером, в первую очередь, условие — выманить Красную Армию из-за «линии Сталина» с помощью договора при разделе Польши, и зафиксировать ее на новых западных, необорудованных рубежах. А потом? А потом за дело примется «пятая колонна» из «советских» военных и политиков. Поэтому Польшу и отдали на закланье. Там много чего было с Польшей и по совокупности, но так всегда: вопросы большой политики решаются комплексно, хотя этот фактор, связанный с Красной Армией, был, на мой взгляд, одним из приоритетных. Что получилось? Граница Советского Союза далеко продвинулась на запад, и потребовалось новое строительство укрепрайонов, но на всё, как мы знаем, требуется время. Гитлеру же, не надо было строить оборонительные полосы на Востоке, так как он же планировал агрессию. Он их, как известно, и не строил. Теперь задача наших Мазеп сводилась к простому решению — сорвать сроки строительства новой защитной полосы — «линии Молотова». Далее, по возможности, добить «старую» линию укрепрайонов — «линию Сталина». И главное — желательно, сохранить европейскую сеть железнодорожных сообщений на данной территории. Дело-то, вот в чем. При начале войны армиям вторжения требуется снабжение войск всем необходимым для ведения военных действий. Железная дорога, это важнейшая транспортная артерия для армии, которая питает ее, армию, «живительными соками» в виде: военной техники, боеприпасов, продовольствия, живой силой и прочим. Но, если, скажем, часть перечисленного груза можно перебросить в район боевых действий и автотранспортом, то, например, танки, без железной дороги — очень затруднительно и нежелательно, так как переброска данной техники самоходом, будет «съедать» драгоценный моторесурс. Кроме того сами объемы перевозок: один железнодорожный эшелон вберет в себя сотни автомобилей.

Но, главная тонкость, в этом деле, заключалась, оказывается вот в чем: железнодорожная колея в отошедших к нам территориях была европейского размера, в отличие от нашей отечественной, более широкой. Таким образом, с началом военных действий германская военная техника могла спокойно покатиться по рельсам европейского стандарта прямо по новой западной территории Советского Союза. Наша же военная техника и прочие грузы, которые будут доставляться из глубины страны по своей широкой магистрали, смогут добраться только до старой границы Западной Белоруссии и Западной Украины. А дальше как? В зависимости от ситуации.

Давайте-ка предоставим слово человеку, который прекрасно разбирался в этом вопросе. Ковалев Иван Владимирович, был в ту пору начальником Управления НКПС. Мы еще встретимся на страницах нашего исследования с этим замечательным человеком.

«Поскольку наша граница значительно выдвинулась на запад, и в ведение НКПС перешли тамошние железные дороги, пришлось и нашему Военному отделу срочно взяться за новую работу. Прежде всего, мы, проехав по западным областям Украины и Белоруссии, убедились, что с точки зрения мобилизационной готовности железные дороги в этих местах не отвечают даже минимальным требованиям. Подавляющее большинство паровозов были старыми, вагонный парк также, ремонтная база очень слабая, рельсы повсюду изношенные, шпалы на многих участках пути превратились в труху. А главное заключалось в том, что все это большое железнодорожное хозяйство существовало — в сравнении с нашим — в других технических измерениях, в другом, более низком качестве.

Например, средний вес товарного поезда здесь был втрое меньше, чем у нас. Соответственно короче строились выгрузочно-погрузочные пути и платформы. Рельсовая колея тут узкая, западноевропейская — 143,5 см. Наш стандарт колеи несколько шире — 152,4 см. Разница около 9 см, пользоваться западной колеей наш транспорт не может. Значит, у нас три варианта железнодорожного обеспечения войск Красной Армии на случай их массовой перевозки в этот обширный район…».

Как видите, наши гражданские руководители проявили заботу: как снабжать Красную Армию во время военных действий на этих западных территориях. И это несмотря, на объективные трудности предвоенного периода. А военные руководители из Наркомата обороны пока себя никак не обозначили. Ковалев, далее вспоминает:

«Первый и наилучший вариант — немедленно, не дожидаясь военно-политических осложнений, проще сказать — войны, перешить западную колею на нашу. Одновременно удлинять выгрузочные пути, строить высокие платформы, улучшать водоснабжение и ремонтную базу — в общем, постараться в наикратчайший срок развить здешние железные дороги до наших стандартов. Этот вариант дорогой. По тогдашним ценам он обошелся бы стране примерно в 6 миллиардов рублей.

Второй вариант был много дешевле и заключался в том, чтобы оставить все как есть. А при необходимости развертывания войск Красной Армии в западных районах Украины и Белоруссии перегружать воинские поезда с нашей колеи на западноевропейскую. Эта экономия в денежных средствах повлекла бы за собой громадный перерасход во времени. А ведь еще Карл Маркс учил нас, что любая экономия материальных средств упирается в экономию времени. Второй вариант этой формуле не соответствовал.

Третий вариант развертывания войск также был чреват большими потерями времени. Войска, подвезенные к старой границе на поездах, дальше к новой границе и в районы развертывания должны следовать своим ходом — в основном пешими маршами. Ясно, что вероятный наш противник, войска которого имели более высокую степень механизации, чем мы, опередил бы нас.

Помимо этих военно-технических препятствий, которые неизбежно и надолго задержали бы развертывание советских армий в случае войны, существовали и многочисленные мелкие препоны. Вместе взятые, они показывали, что этот новый для нас район будущего Западного театра военных действий чрезвычайно неудобен для быстрого сосредоточения и развертывания крупных сил Красной Армии. Не говоря уже о том, что и после развертывания — пусть даже благополучного, снабжение этих сил, устройство фронтового тыла опять натыкались на те же проблемы железной дороги…».

Вот вам и «Троянский конь в мешке» — подарок от Гитлера. Разумеется, такие умные и патриотично- настроенные руководители, как И.В.Ковалев, раскусили «троянского коня» и выдвинули перед правительством предложения о реконструкции железнодорожного хозяйства Западных областей.

Интересно, а как к этому делу отнеслись наши военные высшего звена из Наркомата обороны?

«Генеральный штаб поддерживал наше предложение о немедленном приведении приграничных железных дорог в готовность к массовым воинским перевозкам. Однако сознавать необходимость какого-то общественного дела и воевать за его внедрение в жизнь — эти качества не всегда совмещаются в характере человека, в том числе и военного. Работники отделов Генштаба — оперативного и военных сообщений шли — с нами в одном ряду и в ногу, пока мы не входили в кремлевский кабинет очень высокого начальства. Тут они вместо того, чтобы биться и доказывать нашу правоту, начинали соглашаться, и я нередко оставался один и выглядел, наверное, как фанатик с его идеей-фикс…».

Согласитесь странная позиция работников советского Генштаба, если не сказать жестче и грубее. Более того, обратите внимание на фразу «Генеральный штаб поддерживал наше предложение…». Не военные выдвинули инициативу о реконструкции железных дорог, что было бы само собой разумеющее дело, а лишь «поддержали» идею железнодорожников, что у нормального человека должно вызвать чувство легкого недоумения. Неужели так легкомысленно вел себя наш Генштаб? Увы! По-русски написано. Вот вам и скрытый элемент саботажа, и замаскированная позиция лже-патриотизма, в чистом виде, на что видимо и надеялись немецкие стратеги. Короче, время шло, а явных подвижек по решению данной проблемы не было. И пока ситуация «не взяла за горло», только в 1941 году (Постановление СНК № 309-146сс от 1 февраля 1941 года «О плане ж/д строительства на дорогах Юго-Запада, Запада и Северо-Запада СССР и обеспечение его выполнения») начали перешивать железнодорожное полотно по нашим стандартам. И то, по всей видимости, только одну ветку на магистральном направлении. Но как отмечает Ковалев, «физически невозможно было до июня завершить огромный объем работ по перестройке всей железнодорожной сети приграничных областей и республик. Время было упущено, мы опоздали и во многом также по этой транспортной причине оказались битыми в первые месяцы войны… Железные дороги Прибалтики, западных областей Украины и Белоруссии встретят войну, слабо подготовленными к ней… В результате мы за одну-две недели понесем громадные военные потери, потеряем все эти территории с их полями, лесами, заводами и фабриками, с миллионами людей…».

Вот Гитлер и вернул все то, что так «щедро» подарил в результате подписанного соглашения о сотрудничестве. Но обратите внимание, на такой факт. Все это произошло не без помощи наших высокопоставленных военных из Наркомата обороны и, особенно, Генштаба! Не забыли, кстати, кто командовал этим ведомством до начала войны? Сначала Мерецков, которого арестуют в самом начале войны, но вывернется, с помощью Хрущева. А затем, звездный Георгий Константинович Жуков, который 22 июня сочинял Директиву, как быстро «победить» немцев. Как раз в этих числах февраля и произошла смена начальника Генерального штаба. Один забудет сказать, другой забудет спросить. Так дело и заволокитят до мая месяца.

Кроме того, Гитлеровские войска ворвутся на основную территорию нашей страны, если сказать по-военному, как бы «на плечах» отступающих наших войск. Вот вам и «блицкриг» в действии.

Еще пример из воспоминаний Ковалева о неприглядной картине с нашими военными. Незадолго перед войной Ковалев был переведен в Госконтроль по делам железнодорожного транспорта. Ему ли не знать, как проистекали дела на железной дороге страны?

«Как заместителю наркома госконтроля и специалисту-железнодорожнику вменили в обязанность наблюдать за перешивкой железнодорожной колеи в западных областях Украины и Белоруссии, в советских республиках Прибалтики и в Молдавии. Наконец-то это важнейшее дело пришло в движение, развернулись работы широким фронтом, это радовало, и никто не думал, что спохватились мы слишком поздно».

Куда же еще позднее! Ковалев был назначен заместителем наркома Госконтроля 21 мая 1941 года. Пока съездил по местам, посмотрел, затем подготовил документы для доклада, разумеется, еще несколько дней прошло. Почти конец мая.

Читаем, кого вызвал Сталин к себе в Кремль по жележнодорожной проблеме.

«Через несколько дней на моем докладе Сталину присутствовали начальник Генерального штаба Г.К.Жукови его заместитель Н.Ф.Ватутин. Сталин спросил, как, в общем, обстоит дело с подготовкой железнодорожных коммуникаций на северо-западном, западном и юго-западном стратегических направлениях».

Ясное дело, что Ковалеву не дали откровенно высказаться в воспоминаниях, а Куманеву все сказанное им — издать. Поэтому надо уметь прочитать написанное выше Иваном Владимировичем, между строк. Следует понимать, что в Кремле собрались выслушать, именно, товарищей из Наркомата обороны и Генерального штаба о результатах Постановления СНК от февраля месяца сего года, о котором упоминалось выше. А в данном отрывке воспоминаний эти товарищи военные ни слова не произнесли, как-будто не для них данные дела затеяны.

Представляется, что не Ватутин был вместе с Жуковым. Зачем же вызывать начальника Генштаба с заместителем? Скорее были вызваны Нарком обороны Тимошенко и начальник подведомственной наркомату обороны структуры — Генерального штаба — Жуков. Разумеется, наши друзья-товарищи, скорее всего Тимошенко с Жуковым бодренько отчитались, что, дескать, не волнуйтесь, товарищи дорогие, работа двигается, так что пыль летит из-под колес. Все под бдительным оком военных, все успеется в срок.

Но для чего же, тогда в Кремль был вызван заместитель наркома Госконтроля Ковалев? Он сам сейчас и пояснит цель его нахождения в Кремле.

«Отвечаю <…>, что даже на основных дорогах колея перешита не полностью. Работы же по развитию выгрузочных районов, то есть постройка или удлинение выгрузочных путей и высоких воинских платформ, улучшение системы водоснабжения локомотивов, ремонта и т. д. — только-только начаты. Выгрузочная способность районов Прибалтики, западных областей Украины и Белоруссии, а также Молдавии по-прежнему очень мала — в три с половиной раза меньше необходимой для развертывания первого эшелона войск Красной Армии».

Это малая толика того, что возможно было опубликовать, да и то, не привлекая к ответственности «маршала Победы». По-русски же написано, что все это было необходимо «для развертывания первого эшелона войск», именно, Красной Армии, которую и представляли в Кремле двое военных с высокими званиями и должностями, а не для исполнения, якобы, прихотей Сталина, или пожеланий, того же Ковалева. А ведь четыре месяца прошло со дня выхода Постановления, а результат, как видите — плачевен. Удивляет ли читателя, все высказанное Ковалевым? И что имеем в итоге: «Сталин выслушал, отдал распоряжение ускорить работы…».

Жаль что не написано: «По окончанию заседания Сталин погладил военных по головкам и дал каждому по паре пряников и по пригоршне конфет». Это чтоб подсластить горечь от доклада Ковалева. Вот так готовились встретить врага товарищи из военных ведомств.

Наш хитрюга Хрущев, тоже решил «примазаться» к делу о железнодорожном полотне. С одной стороны, — хотел показать себя деятельным патриотом, а с другой стороны — вывести из-под удара, наших военных, из Генштаба. Вот как это всё выглядело по версии Никиты Сергеевича.

«Стали мы перешивать железнодорожную колею Западной Украины с узкой на широкую, то есть с европейской на советскую. А немцы, бывавшие у нас в Прикарпатье, попросили через контакты своих органов безопасности с нашими органами не делать этого. Серов (в то время нарком внутренних дел Украины. — В.М.) сообщил мне об этом. Тогда я сказал Сталину: «Они считают, что прежняя железная дорога вскоре им пригодиться. Это же по размерам их колея, и они просят не перешивать ее». Сталин выругался и приказал: «Перешить!»

Зная Хрущева, как злостного пакостника в сторону Советской власти, легко представить, что именно он, скорее всего, и противился, перешивке железнодорожного полотна: если, и не на всей присоединенной Западной территории Советского Союза, то уж на Западной Украине обязательно.

Но вернемся к Гитлеровской стратегии по отношению к Советскому Союзу. Нельзя сбрасывать со счетов и такой важный географический фактор, как конфигурация образовавшейся новой границы на западных рубежах, в результате соглашений Германии и Советского Союза в 1939-ом году. Не просто же так Гитлер отдавал территорию Польши? Наши воинские части, дислоцирующиеся в военных округах, как в Западной Белоруссии, так и в Западной Украине, оказывались как бы, в своеобразных «мешках», так как территориальные выступы с Германской стороны, глубоко вдавались в нашу территорию. Именно с этих выступов (район Сувалки — Западный фронт, и район Сокаля — Юго-Западный фронт) немцы и нанесут основные охватывающие удары по Красной Армии в июне 1941 года. Теперь, что касается, всех этих укрепрайонов в западных военных округах. На старой линии границ их состояние перед войной было просто безобразным (см. об этом в книге А.Б.Мартиросяна «Трагедия 1941 года» и в статье М. Свирина «Зачем Сталин уничтожил «линию Сталина?»). К этому подлому делу, например, на Украине, приложил руку, упоминавшийся уже Никита Сергеевич Хрущев, а на новой линии границ, их просто не успели, в полном объеме, обустроить (Об УРах, подробнее, читатель узнает в одной из последующих глав). Кроме того, ДОТ, например, требует не только железобетонного колпака, но и вооружения, боеприпасов и главное, обученного личного состава. А без «начинки», он ничем не будет отличаться от пустой консервной банки, разве что только большими размерами и материалом, из которого изготовлен. На первый взгляд, все это, как бы ни стыкуется, по смыслу. Если укрепрайоны в таком плачевном состоянии были на линии Сталина, то Гитлер мог, ведь и напасть в 1939-ом году, однако не напал. Как же в этом случае его понимать? Что же касается УРов на старой границе 1939 года, то они были в, относительно, нормальном состоянии. Их, впоследствии, сделали непригодными к использованию. К тому же, я подчеркиваю, что задачи политики решаются комплексно. Были видимо, и другие причины у немцев, тащить нашу границу на Запад.

Вполне вероятно, что в Германском ОКВ предполагали, что русские на новой границе не успеют воздвигнуть полноценный рубеж обороны — сроки, действительно, были ограниченными. Кроме того, с помощью своих друзей из «пятой колонны» были уверены, что те устроют 100 % — ное разгильдяйство, как на новой границе, так и на старой. И действительно, все для немцев получилось в лучшем виде!

Кроме того, надо было учитывать мобилизационный фактор. Как показали события начального периода войны, жители западных областей не очень охотно шли на призывные пункты, что срывало мобилизацию. А были и такие факты: например, литовские новобранцы, в одной из воинских частей, получив оружие, перестреляли советских командиров и сдались в плен немцам. Нельзя, также, не учитывать и то обстоятельство, что на западных территориях было оставлено довольно крупное разведывательно-диверсионное подполье. Совокупи, это создавало мощный дестабилизирующий фактор, не учитывать который, мы просто не могли, а немцы на него, разумеется, очень, и не безосновательно, рассчитывали. Все это, описанное выше, составляло один из элементов «блицкрига».

И еще немного о железных дорогах на Западе страны. Ковалев, все-таки, пробил решение о реконструкции путей сообщения в западных областях (не без помощи Сталина) и успел частично перешить железнодорожные ветки, что не могло не сказаться на немецких темпах наступления. Думаете, что немцы не следили за тем, что стал делать Ковалев в Западных областях? Как бы, не так! Читаем у Ф. Гальдера в довоенных записях:

«19 февраля 1941 года… Подготовка строительства железных дорог после (начала) операции «Барбаросса». На каждую группу армий — по одной линии! Всего возможно строительство шести железнодорожных линий».

Теперь читаем у него же, что он записал в своем дневнике сразу, после начала войны:

«24 июня. Сообщение Герке — начальника военно-транспортной службы сухопутных войск. Начата перешивка железнодорожной колеи от границы в соответствии с разработанным планом».

Время, важнейший фактор во время войны. Вот Ковалев, фактически, и задержал, как мог, немецкие войска, подсунув им своеобразную «козью ногу», в виде нашего широкого железнодорожного полотна. Извольте, сначала повозиться с перешивочкой шести основных магистральных веток, а уж потом, катите свои вагоны по нашей земле.

Вот кому мы должны быть благодарны за срыв «блицкрига», а Хрулев, тоже, «темная» личность, в свое время «зажал» Ковалеву звание Героя Социалистического Труда, не включив его в список награжденных. Все, выше изложенное, никоим образом не противоречит Сталинскому высказыванию в письме Черчиллю о перемещении наших границ на Запад. Если планы врага поняты и предприняты соответствующие меры по их нейтрализации, то это только радует. К тому же, если бы не «тихий» саботаж наших военных, то полностью перешитые ж/д ветки Западного направления в еще большей степени затормозили бы наступление немцев.

Наш знакомый англичанин Д.Фуллер тоже обратил внимание на железную дорогу, которая явилась частью причиной срыва планов блицкрига, но делает это несколько неуклюже. Видимо, сказалось «качество» перевода.

«Трудности быстро возрастали, как это обычно случается в войнах. Некоторые из них немцы предвидели. Так, например, колею русских железных дорог пришлось менять на принятую в Европе. Немецкие железнодорожные войска были подготовлены к этому, однако темп наступления был настолько высок, что они не поспевали».

Пишет так, как будто вся территория Западных Белоруссии и Украины были покрыты сетью железных дорог с широкой русской колеей. Она присутствовала, как сказал выше, лишь на шести магистральных направлениях. Кроме того, акцент надо было сместить в сторону того, что немецкие войска вынуждены были подстраиваться под изменившиеся условия, которые предприняла советская сторона. Хорошо, хоть отмечено, что немецкие железнодорожники не успевали за своими войсками, и тем самым замедлялся темп наступления. Ладно, Фуллер не обязан был знать о Ковалеве и его стараниях, но наши-то историки, почему не заострили на этом факте свое внимание. Понятное дело, что это потянуло бы на свет многие неприглядные факты, о которых упомянул в своих воспоминаниях, наш Иван Владимирович. Поэтому и набрали в рот воды «творцы» военной истории, прикрывшись высказываниями бывшего английского генерала.

Но это всё мы вели речь о том, что составляло, как бы, внешнюю составляющую нашей «пятой колонны». А люди, точнее командный состав, который был в западных округах? Кто были они и могли ли, представлять собой заговорщиков?