Свадебные обряды малороссиян слободы Воронцовки Павловского уезда

Малоросс тщательно хранит предания старины и ревниво бережет обряды, завешанные ему предками.

Он любит эти обряды, он находит в них поэтический отдых от повседневной прозы жизни; они напоминают ему о дорогой для него старине. Всмотритесь в разные обряды, отправляемые малороссиянами при торжественных случаях их домашнего быта; в них нет разгульного великорусского веселья, буйного движения страстей, - напротив, все медлительно-томно, чинно и церемониально; все идет как бы по заданной программе. И это все в духе Малороссии, вообще он очень медлителен как относительно восприимчивости впечатлений, так и во внешней жизни. Он не спеша думает и говорит, медленно ходит, ездит, еще медленнее тратит свои душевные силы. Он немножко тщеславен, а потому в его обрядах большая церемониальность, нарушить которую никто не может без сильной для него обиды. Да редко кто и покушается на это, потому что малоросс, вообще, небольшой охотник мешаться не в свои дела, не любит постороннего вмешательства в свою жизнь. К тому же он немножко и формалист. Придет ли к вам, прямо не объяснит своего дела, как бы вы ни дорожили временем, а еще предпошлет целый ряд поздравлений в роде того: як поживаете, та добрий вичер, та с понедельником, будьте здоровы, помогай Бог; да еще, пожалуй, при входе скажет: чи е хто в хати? Хотя ясно видит в ней двух, трех человек.

Особенно характеристично организовывались свадебные обряды малороссиян; вот как они отправляются у нас в слободе Воронцовке.

Малоросс - поэт в душе и вполне гуманен в домашней своей жизни; по крайней мере, он нисколько не стесняет детей своих в выборе себе пары. Начало сватовства, или, что тоже, зародыш истинного чувства, совершается большею частью при поэтической обстановке - при луне. Целые толпы парубков и девчат, особенно в праздничные дни, несмотря ни на какую погоду, разгуливают с вечера до поздней ночи. Во время этой прогулки молодые люди сближаются друг с другом; здесь-то парубок оценивает достоинства избираемого предмета и, если он соответствует составленному им идеалу, объясняет дивчине свои чувства и дает обещание за нее свататься. Эти гуляния при луне не имеют в себе ничего безнравственного, а потому родители нисколько не останавливают детей своих от этих ночных сходбищ. Даже некоторые чадолюбивые матери, если их тяготит немного положение перезрелых дочек, после ужина очень важно объясняют сим последним, что они гораздо лучше сделали, если бы вместо бесполезного убивания осенних (а осенью бывает много свадеб) ночей во сне шли на улицу да шукали (искали) себе парня. Это своего рода ловля женихов. Как бы то ни было, парубок наглядел себе Девку, сердце его избрало суженую. Родители, с нетерпением ожидая совершеннолетия сына, лишь только оно исполнится, спешат обзавестись невесткой, разумеется, если нет каких-либо обстоятельств, препятствующих исполнению их желания. Мать парня давно уже следит за ним в его любовных похождениях и старается дать им, сколько от нее зависит, надлежащее направление. Но, задумавши свадьбу, родители жениховы считают нужным расспросить своегосына, куда посылать сватов, и он объясняет им желание своего сердца. Иногда это сердечное желание наполняет горечью души родителей, потому что они предполагали бы вовсе иначе женить своего сына. По их мнению, нужно бы посватать у такого-то: там дивка, простодушно замечают они, и не совсем та, да уж сваты таки добры та богата!

Проведши несколько дней в бесплодных убеждениях, родители обыкновенно сдаются и в утешение себя печально говорят: парубок не хоче.

Задумавши женить сына, отец приглашает двух родственников или близких соседей, обык-новенно немолодых лет, и просит их принять на себя должность старостов, т.е. сватов. (Примечание. Их бывает по два со стороны жениха и невесты). От этой почетной должности редко кто отказывается. И вот в какой-нибудь прекрасный вечер старосты с женихом отправляются в дом невесты. Подъехавши к нему, старосты, имея в руках хлеб, взятый из дома жениха, перекрестившись, направляют свои стопы к хате, а жених остается при лошади на улице. Тут между страхом и надеждой проводит он иногда не один час, пока его ходатаи ведут переговоры. Дело старостов обставлено следующими формальностями: подойдя к двери хаты, они обыкновенно говорят: добрый вичер, пускайте на хватиру. Хозяева отвечают: як добри люди, милости просимо. Это воззвание и потом хлеб, который старосты, вшедши в хату, кладут на стол, ясно говорят хозяевам, за каким делом к ним пожаловали гости. Ставши в оборонительное положение, отец и мать невесты холодно смотрят, холодно отвечают гостям своим на предложение о сватовстве. Дивка (по словам их) еще молода, - да вона и замуж не думо хоче, - да и николи им свадьбу грата, и те и се. Послушавши этот разговор, незнакомый с местными обычаями решит прямо, что старостам тут и делать нечего: за шапки, да и вон. Но старосты народ тертый, все дело знают исправно; они начинают упрашивать, убеждать, умасливать родителей невесты, а сами посматривают на хлеб, принесенный ими: если он на столе - надежды терять нечего. Все эти отнекиванья и отказы делаются для тону, чтобы после люди сказали, там уж як просили та молили, насилу подався! Другое дело, если сватам возвратят хлеб: это уж отказ решительный, тут уж надо подниматься да говорить: прощения просимо. Наконец, мать делает обычное отступление. Да хто е зна, як ще дивка. Ну, дивка - дело известное. Если бы просьбы старостов не согласовались с ее сердечными желаньями, ее никакою силою не втянул бы в хату. Пытают девку, она молчит и улыбается - это несомненный знак согласия. Старосты достают из-за пазухи водку, которая непременно у них в запасе, все пьют, по первой чарке от старостов, и начинают, в виде отдыха, расследовать прежний разговор. Старосты жалуются, что сват утомил, упарил их. В это время по данному знаку жених идет к хате, но его место еще подле дверей. Тут ожидает он, между холодом и теплом, окончательного решения своей участи. Собираются соседи, родственники, за которыми догадливые свахи давненько уже послали, и усаживаются. Начинается угощение чинно, по порядку, от отца и от матери с отсылами - своему здоровью. Потом невеста подносит старостам по платку или шитому ручнику, а жениху непременно платок.

Дело формально начато, уж ручники побрали; после этого ни жених, ни невеста не могут отказаться безнаказанно друг от друга, или, как говорят, откинутця. Иначе возникает процесс, который обыкновенно оканчивается решением уплатить обиженной стороне несколько десятков рублей. Но это откиданье случается редко.

На другой день женихова родня и соседи отправляются к новому свату гулять сватанье. Собравшись, гости чинно усаживаются (на этот раз и вообще в подобных случаях вся хата устанавливается столами и скамьями, которые берут у соседей), выпивают по нескольку небольших рюмок водки и обедают. При этом первая чарка подносится от отца невесты, затем от ма-тери; потом является невеста с дружкой (это ближайшая ее родственница - девица). Вошедши в хату, она раскланивается в пояс на все четыре стороны и непременно должна перецеловать всех от будущего свекра до последнего гостя. Затем она обносит всех водкой на красной деревянной тарелке, всякий из гостей, выпивши, кладет какую-нибудь мелкую медную монету. После стола отец жениха приглашает всех к себе. У него происходит тоже потчиванье, только без поцелуев, потому что невеста остается дома; к ней собираются подруги, приезжает жених с парубками, и происходит вечерница. Молодые люди пляшут под незатейливые звуки цимбал или какой-нибудь доморощенной скрипки, поют песни, наконец, вечеряют и на заре расходятся. Сватанье кончено, жених до самой свадьбы каждый вечер должен проведывать невесту.

После сватанья недолго и до свадьбы, много-много недели две.

Перед браком жених с боярами (Примечание. Боярами называются все молодые люди, участвующие в свадьбе со стороны жениха и невесты. Главные из них (обыкновенно братья или родственники) называются дружкам и подружием; девицы, участвующие в свадьбе, - дружкими, а молодые женщины - свашками) и свашкой идет за невестой. Невеста уже убрана и непременно имеет на голове цветы из лент. Промолившись Богу и принявши благословение от отца и матери, они отправляется в церковь. По совершении брака в доме жениха бывает обед, и затем отвозят молодую в дом к ее отцу. Хотя молодые повенчаны, но настоящей свадьбы еще не было. Настоящая свадьба - это гулянье, которое, по обстоятельствам, иногда откладывается на два, на три дня, а иногда на целую неделю. Молодая во все это время находится в отцовском доме (впрочем, последнее обыкновение, по внушению местного духовенства, из употребления выводится).

С самого утра в день, назначенный, по взаимному согласию сватов, для гулянья свадьбы, молодая с толпою дружек, которая все более и более увеличивается, и с хлебом в руке ходит со двора на двор для приглашения гостей. Вшедши в хату, она кладет хлеб на стол и говорит: «Просил батько-маты на хлиб, на соль, на висилье, - а мини пускайте дружку». Вслед за этим берет свой хлеб и идет далее. Обходивши все предположенные дворы, молодая с дружкими ходит по слободе иногда до самого вечера.

Эта прогулка выражает ее прощание с девичьей жизнию, с своими подругами, но вместе с тем составляет своего рода торжество. Разряженная до пес молодая выступает величаво среди окружающих, тоже разряженных, ее подружек; всю эту торжественную процессию обрамляют целые толпы мальчуганов и девочек, из которых некоторые очень живописны в отцовских сапогах и материнских кофтах. Девки величают молодую песнями; но она уже не поет; она прожила время беззаботного веселья, время девичьей жизни; теперь, при дневном свете, она как бы прощается с теми местами, на которых еще недавно, при лунном свете, она испытала столько поэтических восторгов. Между тем, в доме новобрачных собираются гости. Гулянье свадьбы начинается отдельно в том и другом доме. Лишь гости усядутся (на первых местах под образами сидят старосты), отворяется дверь, и на пороге явятся поддружий с ржаным снопом в руках и словами: «Староста, наше подстароста! Хто до кого, а мы до Бога и до вашего здоровья челом 6ieM». Те отвечают: «А ми рады слухаты». Подружий продолжает: «Благословить в сш честнш дом покрасу внесты». «Бог благословит», - отвечают. «В друпй раз и третш», - говорит подружий. «Тричи разом Бог благословит», - отвечают старосты. Вошедши в хату, подружий разделяет сноп на пучки, которые втыкает около образов, в трещины стен, где можно. Молодую со старшей дружкой заводят за стол; начинается потчивание; подносят отец, мать и прочие; а молодая с дружкой отвешивают усердные поклоны до самого стола перед тем, кто, взяв рюмку, собирается проводить в рот влагу веселья. Невеста выходит из-за стола; гости ужинают и расходятся. То же самое бывает и в доме молодого: и сноп, и угощение, и прочее. После ужина молодой с боярами и свашками едет на дружбины к своей новобрачной. Эти дружбины то же, что и русский девичник, потому что в следующий только за ними день молодая меняет свой девичий наряд на женский.

Для молодого первая забота следующего дня состоит в том, чтобы добыть побольше приличных саней или тележек (смотря по времени), лошадей и особенно колокольчиков. Иногда, смотришь, запряжена хилая шкапсика, над ушами которой безжалостно звенят два колокольчика; она поневоле вдохновляется, бодрится, делается проворной. Лишь только собрались бояре, их усаживают за столы, отбирают шапки и пришивают к ним красные ленты. Упряжь на лошадях украшают тоже красными лентами и красным коленкором. Снарядивши все, как следует, поезжане и новобрачные усаживаются на повозки. Старший дружко подает каждому гостю подарок (платок или кусок красного коленкора) и непременно на палке; получивший утирается им и перевязывается или закладывает за пояс, если подарок ценен. Затем дружко берет в руки шест и, грозно потрясая им, обегает 3 раза весь поезд; за ним следует мать молодого, осыпающая всех овсом, орехами и мелкими деньгами. Вероятно, шестом дружко старается устрашить и отогнать от поезда всякую вражью силу, а мать в образе овса предрекает изобилие всем, а особенно молодым, а деньгами предсказывает

будущее довольство молодой четы. Впрочем, на последний обряд толпящиеся около поезда мальчики и девочки смотрят с практической точки зрения. На перерыв друг перед другом они стараются поймать на лету или поднять какую-нибудь монету. При общем соревновании в этом прибыльном деле они забывают опасность, лезут под лошадей, под телеги - и получают иногда вместо добычи очень порядочные толчки за свою неуместную жадность. Наделивши талисманами весь поезд, мать обматывает свою руку полою и берет ею за подводья ту лошадь, которая запряжена в экипаж молодого, и выводит ее на улицу. Это тоже для счастья. Говорят же о человеке, который умеет вести свои дела и которому все удается: его голою рукою не хватай?

Распростившись с матерью новобрачного, весь поезд с песнями и криком начинает катанье по улицам. Иногда около него верхом гарцуют два или три боярина, нередко фантастически разодетые.

Между тем старосты молодого отправляются в дом молодой с приятным известием, что поезд составлен. При входе в хату их встречают старосты молодой и подают по старшинству глечик, наполненный пивом или брагой и покрытый шишкой. (Примечание. Глечик - корчага из глины, в которую сливают молоко. Шишки приготовляются из хлебного теста. Обыкновенно делается толстая пышка вершков 3-х и 4-х в длину, тоже или немного меньше в ширину; на ее поверхность накладывают заостренные клоки теста, расположение которых зависит от изобретательности печей. Этих шишек приготовляют до 50 и более, даже до сотни, -ив известное время, как увидим ниже, раздают гостям). Гость берет шишку и прячет, а из глечика пьет сколько угодно. Потом на глечик кладут другую шишку и подносят следующему; он поступает так же, как и первый. Это потчиванье повторяется три раза с отсылами, разумеется, своему здоровью. Это старостам почет за их хлопоты. Они получают лучшие шишки; а глечиком выражают им удовольствие за отличное исполнение своего дела; значит, теперь они могут пить не рюмкой, а хоть целым глечиком.

До приезда новобрачного в дом молодой происходит немного печальная история. Дружки печальными звуками своих песен вызывают слезы у всех присутствующих; но особенно трогают эти песни молодую и ее родителей. Содержание этих песен напоминает молодой, что она лишается теперь родительского крова, а родителям - что они лишаются своей любезной дочери, а вместе с нею всех удовольствий, которые неразлучны с пребыванием в доме дивчины-дочки. Вот одна из таких песен:

Даешь мини, милой батиньку, и сам бачишь:

Не раз, не два по мини заплачишь;

Як на висни цветочки цвестимуть,

А дивки та виночки плестимуть,

Мимо твои воротички та нестимуть,

Не будит до хаты завертаты,

Не будут Оксану (или другое имя) выкликаты.

Только приезд поезда с молодым прогоняет мало-помалу тоску, навеянную унылыми песнями дружек. Впрочем, молодой с боярами не прямо идет в хату: все поезжане его устанавливаются рядом против сенечных дверей на дворе. Перед ними становится стол с угощениями. Мать молодой выносит в решете дары (платочки), которыми одаривает приехавших. Потом она подает молодому стакан пива или водки, но непременно с овсом. Молодой, взявши стакан, выливает находящееся в нем питье через правое плечо на землю. Этим обрядом он выражает свою готовность жить в мире и согласии с молодой женой. Но зачем тут замешен овес? Это едва ли не потому, что овес в хозяйстве малороссиянина имеет ничтожное приложение и есть самое последнее из хлебных зерен; поэтому, быть может, и считают его в этом случае символом разных семейных неприятностей. К тому же и репутация овса, по мнению малороссов, не совсем завидна. Его едят кони (а не шкапы), на которых ездят разные неприязненные малороссу особы - воры и разбойники всех видов и проч.

Если хохлу удалось видеть одно из означенных лиц, то, описавши его яркими красками, он непременно прибавит: а кинь пид ним такш, як муха. Дружко вообще отличается вежрстию в отношении к старостам; без их позволения он и шагу не сделает. Так и в этом случае: подошедши к порогу хаты, он спрашивает у старостов позволения ввести молодого князя. Те по-прежнему посылают ему разом троекратное благословение. Но несмотря на это, лишь только дружко с молодым покажутся в хате, как два или три мальчика (ближние родичи молодой) с большим усердием начинают их приветствовать палками по головам. Концы этих палок заблаговременно бывают обмотаны соломой, чтобы смягчить тяжеловесность ударов. Это палочное угощение продолжается до тех пор, пока молодой не одарит хлопцев мелкими деньгами, а невесте не предложит чулки и другие какие-нибудь принадлежности туалета. Впрочем, дружки не совсем довольны мирным окончанием этого дела. Они поют с укором брату:

Татарин, брату, татарин!

Продав сестру за дары!

Киева города запросив,

А забили, калачи отдав.

Получивши пропуск, дружко подводит молодого к столу и просит у старостов позволения: молодого князя за стол завести. Они изрекают свое позволение в прежней форме. А между тем дружки трунят над молодой и над несостоятельностию ее конвоя. Они поют:

Кого любила,

Того и разгневила;

За которого посмиялась,

Тому и досталась.

После того свашки, приехавшие с молодым, вступают помаленьку в свои права и заводят песню в следующем роде:

Серденыю миленький!

Присунься близенько.

Будем говориты,

Як на свити жыты.

Но лишь только «серденько» этот присунулся к молодой, дружки замечают большие недостатки в его наряде. Они поют:

Мае кисонька, мае,

У Ивана хустни не мае;

Треба киску трепаты;

Ивану хустку шукаты.

Молодой просит хустки, но даром она не дается, надобно подарить дружек. Получивши хустку (платочек или кусочек коленкора), молодой закладывает ее за пояс. Но дружки не успокаиваются. Они поют:

Мае кисонька, мае,

У Ивана квитка не мае,

Треба киску трепаты;

Ивану квитки шукаты.

Молодой подает шапку старшим дружкам и просит их пришить квитку; они пришивают, но за шапку требуют выкуп. Делать нечего - опять расплачивается молодой. Но дружки все-таки не очень довольны. Они поют:

А казали люди, зять богат,

Та казали люди грошей лих;

Положил полушку, як на смих.

Семь день молотыли.

Четыре ваяли,

Полушку заробили И ту положили.

Впрочем, дурное расположение дружек уменьшается от сделанной ими выручки, к тому же первенствующая роль, видимо, стала переходить к приезжей свашке; почему они стараются |р задобрить, обращаясь к ней с покорнейшей просьбой:

Сванечко свиталочко,

Билое пичко,

Як яблочко!

Заспивай нам, хоть одной

Веселой приезжеи песенки.

Она отвечает:

Дружечки мои голубочки!

Я щоумила, перепела;

Що знала - перезабувала;

Спивайте сами.

Но тут не до пения. Является торба, привезенная из дома молодого, с шишками. Взоры всех обращаются на нее; всякому приятно и почетно получить шишку на свадьбе. Дружко спешит удовлетворить общее желание и раздает шишки сначала в должном порядке; но по мере истощения торбы поднимается суматоха - всякий старается быть поближе к предмету раздачи и нередко криком усиливается обратить внимание дружка на свою издали протянутую руку. «Ще, ще давайте, - кричит, - хиба на сухари чумакам крошить будите». У дружка один ответ: «Пекли руки, да стали уныматьця».

Но торба не талисман - истощилась; вместе с этим окончательно рушила и все несбывчивые надежды на получение шишек. Все умолкают, восстанавливается тишина. Одни дружки не могут перенести равнодушно своего разочарования. Они поют:

Свашка нелинишка.

Шишок не лепила,

Дружок не дарила;

Одну слепила 3 зеленого сина И ту сама зъила.

Свашка в долгу не любит оставаться. Она отвечает:

Ой, брешете, дружки:

Я лепила шишки В гречаное лузги,

Шоб подавилися дружки.

Этот скандалезный ответ бесцеремонной свашки ставит в совершенный тупик расходившихся было дружек. Они между собою шушукают и пересмеиваются. Впрочем, к их успокоению, общее внимание обращается теперь совершенно на другой предмет. На пороге является дружко (молодой), держа в руках вико, на котором лежат каравай, очипок и платок. (Примечание. Виком называется крышка с дежи, в которой приготавливается тесто для хлебов. Эта крышка имеет ободок, который при закрывании плотно находит на края дежи. Обращенная крышка представляет нечто вроде деревянного круглого подноса).

Совершивши этот простой и обыденный для них обряд, они спешат прикрасить его таинственностью. Одна из них надевает себе на голову шапку молодого, другая цветы молодой и, взявши за концы белый платок, принесенный на вике, машет таинственно над головами новобрачных. Это махание повторяется три раза с тою разницею, что шапка и цветы с каждым разом переходят у свашек с одной головы на другую. Свашки при этом поют три раза:

Покрыванычко плаче,

Покрыватьця хоче;

Не так покрыватьця,

Як поцеловатьця.

Окончивши таинственное махание, свашки опускают покрывало на голову молодой, чтобы скрыть ее стыдливость от любопытных взоров. Затем требуют награды: «Староста, пеше - пидстароста! Шо вы загадалы, то ми сдилали; за сю висть чарок по шисть, а хочь по одний да по повнш». Но дружки не могут объяснять себе, откуда взялся белый убор на голове новобрачной. Они поют:

Куда ты, Присечко, ходила,

Шо ты свою головыньку побелила?

Свашки отвечают:

Ходила я, подруженьки, в вишневый сад,

И на мою головыньку весь иней опал.

! Затем дружко режет принесенный каравай на мелкие куски; подружий раздает эти куски гостям, которые не едят их, а берегут для дома. Дружки поют при этом:

Казали люди, дружко стар, стар,

А ж вин молоденский:

На нему кафтан Соломою напхан;

Обручем голова сбита,

Мочалою борода сшита,

Лычками подпирезався,

К караваю прибрався.

Затем дружко спрашивает у старостов позволения молодого князя с княгинею на гулянье повести. Они отвечают, как и прежде. Дружко выводит молодых из-за стола, и молодая окончательно прощается с отцовским домом. А дружки, как воины, потерявшие поле сражения, спешат ранее других выбраться из хаты и при этом поют скоро:

Брала Оксянка лен, лен,

Выгоняла дружечек вон, вон,

На что ж було браты,

Коли выгоняты.

В следующий день гуляют свадьбу в доме молодого. Теперь, покончивши все свадебные обряды, обращают исключительное внимание на пир и угощенье. Подгулявши, гости спешат оказать почесть свекру и свекрови. Сажают их чинно рядком на сани и с песнями и музыкой везут на себе до кабака. Смотришь, целая толпа народа всякого пола и возраста окружают сани, на которых сидят старички, очень довольные оказываемою им почестью. В следующие дни бывают зазовы. Каждый из участвовавших в свадебном гулянье приглашает молодых и гостей в свой дом; разумеется, первые визиты делают старостам. В праздновании этих зазовов тоже проходит не один день, смотря по состоянию молодого и по количеству свадебных гостей. Случается, иной, проспавшись после зазовов, не знает, где он оставил свою шапку или рукавицы; а потому и отправляется с интересными вопросами:

«Шо вчера я у вас був?»

- Був.

— А шапки не забувал?

-Ни.

После зазовов собираются все в дом молодого благодарить за угощение. Тут опять погуляют и, пообедавши, отправляются в дом родителей молодой и здесь ужином заканчивают все свадебные обряды.

(Воронежская беседа на 1861-й год.Издание М.Де-Пуле и П.Глотова, Санкт-Петербург, 1861 г., стр. 167-178)..