Старинные здания. О чем поведают они?

На страницах нашей газеты мне хочется рассказать о том, что я помню из детства и что рассказывали мои родители.

В городе до революции жили купцы-торговцы, мещане-кустари, портные, сапожники, и особенно много было бахчевников, которые выезжали в основном в Донбасс, на юг, снимали там земли, растили бахчи, сбывали продукцию. Для этих целей деньги занимали в казначействе и, если случались неурожаи, разорялись.

Но речь пойдет не о них, а о купце Одинцове Иване Михайловиче. Жизнь его мне немного знакома. Он жил на проспекте Революции. После революции в этом доме был детский дом, а затем долгое время помещался райком партии. В настоящее время дом в лесах - реставрируется. Хозяин дома являлся головою города, возглавляя городскую управу. Со своими обязанностями справлялся умело и по-хозяйски. Жители города видели его постоянно едущим на объекты в «линейке». Он был жизнелюбом и кипел деятельностью. Многое сделал для города.

Восточная окраина во время бурь засыпалась песком по окна. Надо было его очищать так, как снег зимой лопатой. По инициативе управы и лично Одинцова был насажен сосновый лес. Пески были остановлены. Холмы их до сих пор сохранились под корнями сосен восточнее улицы Маяковского.

Как голова управы Одинцов заботился о благоустройстве и чистоте города. Берег Дона был укреплен кирпичной стеной. Начиналась она от водовозного спуска по улице 9 Января и тянулась до нынешней лестницы. Эта стена в свое время не ремонтировалась и к настоящему времени исчезла. Мешали этим заниматься войны, голодовки, разрухи. Свалок нечистот по берегам Дона не было и в помине. Каждый хозяин обязан был следить за своей улицей, виновные наказывались. Люди, имевшие лошадей, отбывали ежегодно гуж - повинность на благо города.

В Павловске чувствовался хозяин. Его боялись, почитали и слушались. Поэтому город был необыкновенно чистым, уютным, архитектурно правильно построенным. Улицы довольно широки и прямолинейны, почти одного размера кварталы.

У Одинцова жена была немка - Эмилия Александровна. Сам он преклонялся перед немецкой культурой. Присмотритесь к старым зданиям - они на своих крышах несут купола, шпили и красивые решетки, как на Западе. И все это по его инициативе.

Одинцов не был богатым купцом. Богаче его в те времена был Антонов, у которого Один-цов одалживал деньги. Антонов - торговец, жил в доме, где сейчас размещается районная библиотека. Жилые комнаты его были наверху, а внизу размещалась лавка. В гражданскую войну Антонов был расстрелян на Сергиевском лужку. Свое богатство перед этим он надежно упрятал, даже его жена не знала где. Она умерла в крайней бедности.

В своем хозяйстве у И.М. Одинцова была скобяная лавка и мыловаренный завод. Лавка (где теперь книжный магазин) (К.И. Акимова ошибается. Скобяная лавка находилась на теперешней улице 1 Мая. К лугу от железных ворот. - И.А.) дохода не давала. Доход он получал от мыловаренного завода. Мастером-мыловаром был сначала мой дед Никита Тимофеевич Акимов, а потом отец Иван Никитович Акимов. Выписаны они были из Борисоглебска.

Завод находился на окраине города, у Сергиевского лужка. Там после революции размещались валяльный цех и пошивочная мастерская. На обширном заводском дворе были выстроены несколько длинных кирпичных сараев для хранения сырья и готовой продукции мыла. В этих сараях во время гражданской войны окрестные жители прятались от пуль и снарядов, настолько они были добротны и прочны. Во дворе было 2 дома. Один - для управляющего Н.Ф. Шапошникова, а второй - для обслуги. Сам завод выглядел примитивно. Это был просторный, крытый железом сарай, если можно его так назвать. Внутри он имел глубокий котлован, на дне которого укреплялись два огромных черных котла. Вокруг коглов проложены дощатый настил и сходни. Они нужны были для того, чтобы свободно ходить вокруг коглов во время варки мыла. Самое страшное и опасное было, когда это мыло кипело и пенилось. Шла химическая реакция. Нужно было держать определенную температуру, и отец днями и ночами не отходил от котлов. Грели коглы дровами. Сваренное мыло выливали в длинные, узкие лотки, которые были прикреплены к стенам завода. В них оно застывало, а потом его резали на куски.

При заводе была отцова конторка, в которой он мог поесть и немного отдохнуть.

Рабочих, обслуживающих завод, было немного - около 20 человек. Нанимали их в Белогорье. Хозяин к ним относился благосклонно. Отпускал на праздники, давал месяц на уборку сена и жатвы хлеба с сохранением жалованья. Рабочих кормили на заводе, и для этой цели нанимали в Белогорье кухарку Аннушку. Отец работал по договору. Ему платили 50 рублей в месяц. Полагалось 10 кусков мыла и питание во время варки мыла.

В ведении управляющего Шапошникова была закупка каустической соды, дров, животных и обязанности по обслуге рабочих и отца. Сбыт мыла - это тоже была его забота. Жители окрестных сел пригоняли целые отары овец, привозили живых свиней. Мясо шло на питание рабочих, часть его засаливали в бочках впрок. Сало шло на мыло. Закупали испорченный жир в бочках.

Елизаветовцы на своих волах нанимались возить грузы. Отец варил несколько сортов мыла по рецептам, взятым из литературы, которую выписывал из Киева. Помню «мраморное» мыло, полупрозрачное, с вкрапинами синьки. До чего же оно было красивое и качественное! Одинцовское мыло раскупалось охотно по всей Воронежской губернии. Затруднений в сбыте не было.

Так как хозяин получал доход солидный, моими дедом и отцом дорожили. Для них Одинцов построил кирпичный дом на улице Коммунистов. Тогда она называлась Нижняя Луговая. Дом и теперь стоит на углу. В общей сложности мои родители проработали 70 лет у одного хозяина и были довольны.

Перед самой революцией Одинцов умер. Умер он от очередной попойки в Дворянском клубе (где теперь поликлиника водников). Во дворе у Одинцовых в дом ведет небольшое каменное крыльцо. Он едва ночью вскарабкался на него, свалился и мертвецки заснул. Простудил ногу, а потом от гангрены умер.

Управлять хозяйством недолго пришлось его жене - Эмилии Александровне. Революция заставила ее бросить все и уехать на юг. По дороге она заболела, и на станции Миллерово ее сняли с поезда, где она и умерла.

В семье у них были 2 дочери и сын. Одна дочь вышла замуж за Павленко и уехала за границу. Дом Павленко с мезонином стоит и сейчас рядом с нефтебазой. Вторая дочь была психически больной, и ее судьба неизвестна. Сын Михаил Иванович поселился в Москве, лет двадцать назад он приезжал посмотреть на свою родину и дом.

В гражданскую войну моего отца-мыловара призвали в Красную Армию. Под Орлом он погиб.

Так прекратил свое существование мыловаренный завод.

В начале 20-х годов в доме Одинцовых был размещен детский дом. Их тогда в городе было много. И вот однажды воспитанница его Щербакова, прыгая в подсобном помещении во дворе, обнаружила необычный гул. Сказала воспитателям. Подняли пол в этой подсобке, и там обнаружили упрятанную Одинцовыми всю богатую и многочисленную посуду. Ее сдали, а часть растащили. Щербаковой, как поощрение, дали одну чайную чашку на память. Эту историю мне рассказывала лично сама Щербакова.

(Ксения Ивановна Акимова, учитель биологии павловской средней школы №I, «Маяк Придонья», №94, 5 августа 1989 года).