Жак Маритен (1882-1973)

Эволюция неотомизма XX в. тесно связана с именем выдающегося французского философа Жака Маритена. Именно благодаря его усилиям многие основоположения томизма («вечной философии») приобрели современное звучание и были проинтерпретированы в соответствии с контекстом социокультурной ситуации XX в. Сам Маритен настаивал на том, что его учение является «палеотомистским», т. к. полагал, что существует необходимость не столько обновления томистской философии, сколько необходимость возвращения к источникам, к текстам св. Фомы. Но при этом на деле прочтение им воззрений Фомы Аквинского отличается весьма своеобразной спецификой.

Ж. Маритен считается одним из основателей социально-философского направления, которое он сам называл «интегральным гуманизмом или персонализмом», но которое обычно принято считать католическим или томистким персонализмом, т.к. в его основе лежит томистская концепция человека.

Ж. Маритен родился в Париже в 1882 г. во вполне обеспеченной, добропорядочной протестанской семье. В 1906 г. он принял католическое вероисповедание, а четыре года спустя открыл для себя «Сумму теологии» Аквината и стал его ревностным почитателем. Учился он в Сорбонне, а по ее окончании в 1906-1908 гг. стажировался в Гейдельбергском университете. Уже в студенческие годы Маритен интересовался естественными науками и философией. Он пережил увлечение социалистической идеей, зачитывался К. Марксом. На формирование мировоззренческих предпочтений молодого Маритена повлияли идеи Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого, Б. Паскаля, Б. Спинозы, Ф. Ницше, А. Бергсона. С 1914 г. он читал лекции по современной философии в католическом институте в Париже. С 1940 по 1945 г. жил и работал в США; преподавал в католических учебных заведениях в Торонто, в Колумбийском и Пристонском университетах. В послевоенные годы был послом Франции в Ватикане. С 1960 г. безвыездно жил во Франции. Умер в 1973 г. в Тулузе в общине Маленьких братьев, членом которой являлся.

К числу основных произведений Ж. Маритена относятся: «Бергсоновская философия» (1913), «Три реформатора» (1925), «Ангельский доктор» (1930), «Религия и культура» (1930), «Наука и мудрость» (1935), «Интегральный гуманизм» (1936), «Краткий трактат о существовании и существующем» (1947), «Личность и общее благо» (1947), «Человек и государство» (1951), «О философии истории» (1957), «О церкви Христовой» (1970) и др.

Вся сознательная жизнь Маритена – философа, ученого, общественного деятеля – была своеобразным подтверждением его представлений о миссии философа, о природе философии, ее функциях в культуре и обществе.

Как полагал Ж. Маритен, «философ – это человек, ищущий мудрость», и таких людей всегда было немного, т.к. «мудрость на самом деле не является чрезвычайно ходовым товаром». Только философ, обладающий способностью к рефлексии, может увидеть и концептуально выразить насущные проблемы общества, поэтому град (общество) не может обойтись без философа в своем реальном существовании. «Даже когда философы ошибаются, они подобны зеркалу в высотах духа, глубинным потокам, что скрыто работают в человеческом уме в каждую историческую эпоху (и чем более они велики, тем более активным и мощным будет сияние этого зеркала)… Великий заблуждающийся философ подобен маяку на рифах; он говорит морякам: плывите подальше от меня; он позволяет людям (по крайней мере тем, которые не были им обольщены) выявлять ошибки, от которых они страдают, полно осознать их и бороться против них».

Тем не менее, Ж. Маритен полагал, что европейская мысль Нового времени разрушила гармонию средневекового мировоззрения. Особенный вред нанесли Реформация, М. Лютер и рационалистическая философия XVII в. Вершиной рационалистической философии стала, по Маритену, философия Гегеля, провозглашавшая очарование «тоталитаризма разума» и сделавшая реальность всецело рациональной.

Ж. Маритен подчеркивал, что философия томизма («вечная философия») открыта для включения в себя тех истин и глубоких прозрений, которые являются достоянием современных философов, которые сами могут не разделять ее положений, т.к. преемственность присуща философии, несмотря на наличие споров между представителями различных направлений.

Положительно Маритен оценивает верное понимание бергсонизмом роли интуиции в познании и его справедливую критику «кинематографичности» научно-рационального мышления. Заслугой Фрейда данный философ считает обнаружение фундаментальной роли бессознательного, хотя «пансексуализм» им не признается. В современной западной философии науки Маритеном приветствуется неопозитивизм и французский неорационализм, которые, несмотря на то, что выявляют механизм развития научного знания, при этом ограничивают его непомерные притязания.

Маритен подчеркивает величие миссии и ценность интуиций «экзистенциального экзистенциализма» Кьеркегора, Кафки, Шестова, Фондана, который был по своей сути «вторжением и протестом религиозного порядка, агонией веры, криком субъективности, взывающей к своему Богу, и одновременно открытием личности в ее тоске по ничто, которое представляет собою небытие в существующем, “трещину в существующем”». Но современная философия «адаптировала» экзистенциальный экзистенциализм и появился «философский» или «академический экзистенциализм» (М. Хайдеггер, Ж.П. Сартр), в котором «моральная трагедия была заменена софистической метафизикой», а сам экзистенциализм, по Маритену, стал «искаженным и искусственным».

Маритен провозглашает Аквината «апостолом Нового времени» и видит основное достоинство его системы в обосновании нерасторжимого гармоничного единства разума и веры. Маритен показывает также, что «центром метафизики св. Фомы является не сущность, а существование, таинственное возникновение акта существования, в котором актуализируются и оформляются, согласно множеству по аналогии, ступени бытия, все качества и сущности, преломляющие в своей сотворенной причастности трансцендентальное единство самосубсистирующего бытия». Таким образом метафизика томизма у Маритена приобретает экзистенциальное звучание, что, по его мнению, наиболее соответствует мироощущению современного человека, и может быть рассмотрена как экзистенциальный неотомизм.

Понятие божественного творения у Маритена, так же как и у Аквината, является одним из центральных в его концепции. Но у него Бог предоставляет большие возможности всему существующему для саморазвития. «Бог не творит сущностей». Он не придает им окончательного вида бытия, чтобы затем заставить их существовать. «В мире существования есть лишь субъекты или основания и то, что приходит от них в бытие». «Реальность индивидуального существования» не творится Богом, а формируются самим субъектом. Следовательно, «этот мир есть природа и приключения», в этом мире происходят случайные и внезапные события и поток событий в нем гибок и изменчив, хотя сущностного порядка все-таки необходимы.

«Лестница бытия» у Маритена предполагает иерархически выстроенные ступеньки, которым соответствуют «субъекты существования, основания». При движении по лестнице бытия происходит переход ко все более и более богатым в своей внутренней сложности субъектам существования, нарастание их индивидуальности и «совершенной спонтанности» их действий: «от простой транзитивной активности неодушевленных тел к скрыто имманентной активности растительной жизни, к явно имманентной чувственной жизни и совершенно имманентной жизни интеллекта». На последней ступени преодолевается «порог свободы выбора» и одновременно «порог собственно независимости» и личности. С появлением человека «свобода спонтанности становится свободой автономии», т.е. целым, которое «бытийствует и существует в силу самого бытия и существования души», которое само дает себе цели и является самостоятельным универсумом. Свободна только личность, – подчеркивает Ж. Маритен, – только у нее одной есть в полном смысле слова внутренний мир и субъективность, поскольку она «движется и развивается в себе». Таким образом, по мере движения по лестнице бытия нарастает импульс творчества, присущий субъектам, и в полной мере творческая субъективность присуща только человеку.

Различным ступеням бытия, по Маритену, соответствуют и свои ступени «коммуникабельности» или стремления к Благу. Онтология Маритена носит ценностно окрашенный характер: абсолютная божественная реальность представима лишь через высшие надкатегориальные определения – транценденталии Единства, Истины, Блага и Красоты. Мир обретает единство в абсолюте и следовательно получает совокупность ценностных ориентиров, регулирующих направление его движения и дающих потенциальную возможность гармонии культур и всестороннего совершенствования личности.

Путь восхождения к Богу, по Маритену, начинается с экзистенциального переживания конечности и бренности человеческого бытия.

Данный философ ставит серьезную проблему, выводимую из подмеченной им антиномичности существования человека. С одной стороны, «являясь для “Я” единственным субъектом как таковым среди других субъектов мира, которые открываются моим чувствам и моему интеллекту только в качестве объектов, я нахожусь в центре мироздания… Относительно моей субъективности в действии я являюсь центром мира…» С другой – «если говорить о мире как таковом и с наиболее очевидной “точки зрения здравого смысла”, я знаю достаточно хорошо, что “я не принадлежу к роду значимых существ” и что “ничего бы не изменилось в мире, если бы я и вовсе не существовал”. Я хорошо знаю, что подобен всем другим, я не лучше других и не более ценен, нежели они; я – лишь маленький завиток пены на гребне волны, уходящий в мгновение ока в безбрежность природы и человечества». Человек колеблется между этими двумя образами и не может сам разрешить данную ситуацию и в результате положение его трагично. Возможность разрешения данной антиномии Маритен усматривает «только свыше»: «Если существует Бог, то тогда не я, а он является центром всего… Теперь я могу знать одновременно и то, что я не имею значимости, и то, что значима прежде всего моя судьба, – знать это, не впадая в гордыню и не изменяя своей уникальности, – ибо, любя божественный Субъект больше, чем себя, я люблю себя для него, и, следуя его воле, для него я хочу прежде всего следовать своей судьбе; ибо, не имея значимости в мире, я являю ему значимость; и не только я, но и все другие субъективности, чья способность к душевности выявляется в нем и для него, едины со мной, и мы призваны наслаждаться его жизнью».

Маритен подчеркивает, что, познавая другие субъекты, мы познаем их не в качестве субъектов, а в качестве объектов – объективируя, занимая по отношению к ним объективную позицию, превращая субъекты в объекты. Поэтому мы никогда не можем познать субъекты до конца. Когда человек познает себя, то его мыслящее «Я» является самому себе не как объект, а как субъект, но его субстанция сокрыта от него. Чем более человек осваивается с внутренней жизнью, тем более он чувствует, что остается «в состоянии незнания сущности своего “Я”». Субъективность как субъективность неконцептуализируема, так как любая реальность, познанная с помощью понятий, идей или образов, постигается в качестве объекта, а не субъекта. В результате, как полагает Маритен, «другие люди знают меня в качестве объекта, не субъекта. Они игнорируют мою субъективность как таковую». Быть познаваемым в качестве объекта, быть известным другим, по Маритену, означает «быть отторгнутым от самого себя и пораженным в собственной тождественности». Это означает всегда быть неверно понятым. В результате человек без Бога оказывается обречен на безысходное одиночество и страстное желание смерти.

Но есть выход из такого состояния. Это – любовь к Богу и отнесение себя к нему. «Я ведом Богу. Он знает все обо мне как о субъекте. Я являюсь ему в моей субъективности самой по себе, и ему нет нужны объективировать меня с целью познания… Только Богу я известен в таком виде, и только ему я являюсь открытым… Даже если Бог осуждает меня, я знаю, что он меня понимает». И человек уже не чувствует себя одиноким. При этом, когда субъект рассматривает себя в Боге и в перспективе божественной вечности, он не только познает самого себя и собственную жизнь в экзистенциальном свете, но, с точки зрения Маритена, получает возможность постигать другие существа, которые он наконец познал в Боге как субъекты во всех открывающихся глубинах их бытия.

Маритен подробно анализирует и развивает традиционные для Аквината метафизические, естественно-научные и теологические проблемы, но при этом он пытается, опираясь на наследие томизма, проанализировать и те области бытия человека, которые специально не исследовались Фомой Аквинским, но которые стали актуальными в наше время. Среди них: проблема человека, его места в мире, свобода человека, государство и т.п. Неотомистская концепция Маритена культуроцентрична. Он пытается обосновать религиозно-нравственную перспективу разрешения современных проблем общества, найти пути согласования томизма с достижениями современной культуры и применить принципы томизма в контексте культурной и политической ситуации нашего времени.

В попытках Маритена обновить католическую мысль значительную роль сыграла его концепция философии истории, хотя вначале она не была признана догматическим богословием. В 50-60-х гг. ХХ в. Маритен создал также свою концепцию «интегрального гуманизма», которая нашла сочувствие в официальном католичестве. Проводимая папами Иоанном XXIII и Павлом VI линия «обновления» по своей направленности совпадала с исканиями Маритена. Дух его сочинений присутствует в официальных документах II Ватиканского собора. «Обращение Вселенского церковного собора к мыслителям и ученым» было вручено именно Маритену 8 декабря 1965 г. папой Павлом VI, а в 1967 г. Павел VI в энциклике «О прогрессе народов» (De populorum progression) прямо ссылается на работы этого философа и говорит о стремлении католической церкви к реализации идеала «интегрального гуманизма».

Для догматического христианства характерно провиденциально-эсхатологическое видение истории. Маритен, основываясь на нем, внес существенные изменения в представления о процессе исторического развития общества. В его интерпретации «сакральная» и «мирская» история взаимодополнительны, а мир культуры выступает как постоянное «обогащение собственно человеческой жизни», непрестанное совершенствование интеллектуальной, художественной и нравственной деятельности. По Маритену, общество – это единство составляющих его личностей, а значит, оно само имеет личностную природу и стремится в своем развитии к достижению «общего Блага». Существует неразрывная взаимосвязь «града земного» с «градом Божьим» (церковным сообществом), а христианин должен и играть в миру активную роль, способствуя процессу воплощения абсолютных ценностей в контексте культуры.

Ж. Маритен оправдывал культурную активность человека и наделял ее самостоятельностью, что предполагало выделение имманентного смыслового содержания истории, ее внутренней финальности, которая дополняет трансисторическое божественное предначертание. Им выделялись следующие составляющие «мирского» смысла истории: 1) покорение природы и завоевание автономии для человечества; 2) прогресс знаний, искусства и морали; 3) манифестация всех возможностей человеческой природы («естественная цель» истории). Но помимо «мирского» в истории присутствует трансисторический смысл, который отличен от первого и никогда полностью не может быть постигнут человеком. История приобретает этот смысл в свете явления Христа, к которому она тяготеет как к своему центру и финалу, но, полагает Маритен, обнаружение ее «тотального» смысла есть задача сверхчеловеческая.

Маритеном был также предложен свой взгляд на идеал гуманистической культуры. Он рассматривал историю общества в перспективе реализации в ней гуманистических ценностей. Маритен утверждал, что уже в античности обнаружились «трансцендентные основания» европейского гуманизма, связь человека и божественного бытия. Но только в теоцентрическом христианском гуманизме Средневековья, признававшем ценность личности, на его взгляд, в полной мере были созданы предпосылки для всестороннего развития личности. Антропоцентризм и индивидуализм же ренессансного гуманизма Маритен объявил неприемлемыми и видел в них основную предпосылку кризиса европейской культуры Нового времени, не завершившегося и сегодня.

С точки зрения Маритена, первый этап кризиса гуманистической культуры – это период XVI-XVII вв., когда происходит разворачивание противостояния науки и религии на фоне возрождения античной культуры и распространение атеизма. Второй этап кризиса – XVIII-XIX века, которые продемонстрировали опасность альянса науки и техники, безудержной погони за прибылью, забвения христианских ценностей. Пик кризиса приходится на XX столетие и характеризуется им как «период материалистического низвержения ценностей», когда «Бог умирает».

Данный философ предложил переосмыслить разрушительные последствия светского, «антропоцентрического гуманизма», гуманизма без Бога, в котором были забыты или принижены «трансцендентные основания». Он полагал, что необходимо «интегрировать» изначальные религиозные («трансцендентные») основания и различные феномены европейского гуманизма и утверждать новый «теоцентрический гуманизм», который он назвал «интегральным». Антропоцентрический гуманизм исходит из веры, что сам человек есть центр человека и, следовательно всех вещей, и заслуживает названия «негуманного гуманизма». Теоцентрический гуманизм признает, что Бог есть центр человека, он предлагает христианскую концепцию грешного и искупленного человека и христианскую концепцию благодати и свободы.

«Новый гуманизм не имеет ничего общего с буржуазным гуманизмом, он силен тем, что не обожает человека, но реально и действенно уважает человеческое достоинство и поддерживает общие требования личности; для нас этот гуманизм ориентирован на социально-историческую реализацию заботы о человеке, о котором говорит Евангелие, при этом человеческое не должно существовать лишь в духовном плане, но воплощаться и идти к достижению идеала братского сообщества». Новый гуманизм не требует от людей в социально-временном порядке, чтобы они жертвовали собой во имя расы, класса или нации ради их развития и процветания. Он требует от них самопожертвования во имя наилучшей жизни для людей и конкретного блага для сообщества человеческих личностей. Это означает, что этот гуманизм будет не чем иным, как «героическим гуманизмом».

Идеи интегрального гуманизма, полагает Маритен, пронизывают философию истории в целом. Этот гуманизм, «который рассматривает человека в целостности его природного и сверхприродного бытия и который не ставит заранее никакого предела проникновению божественного в человека» может быть назван также «гуманизмом Воплощения».

По мысли Маритена в новой христианской цивилизации человек должен обрести вновь свое утраченное единство, «идти к Богу» будет прежде всего означать создание на земле для человека таких условий, где на него смогла бы снизойти суверенная любовь и совершить в человеке и с человеком божественно-человеческое дело. Исходя из идеала интегрального гуманизма он предлагает осуществить глобальный переворот в сфере духовно-ценностных ориентаций современного общества и возвратиться к абсолютным ценностям: единству Истины, Красоты, Блага. Эта идея пронизывает многие работы Маритена.

Философские взгляды Жака Маритена сыграли важную роль в преобразовании облика «вечной философии» и формировании социальной доктрины современного католицизма. Они во многом послужили идейной предпосылкой политических программ партий христианско-демократической ориентации в Европе и в Латинской Америке.