Курское сражение. Освобождение Полтавы. Битва за Днепр

Гром грянул ночью 5 июля. Наши войска начали артподготовку, а немцы все равно перешли в наступление на Курск из районов Белгорода и Орла. Вскоре был получен приказ, и дивизия в полном снаряжении, за двое суток, прошла около 140 км от Старого Оскола до Обояни в июльский зной, по проселочным дорогам, делая в пути короткие привалы, на которых мы просто валились с ног. 11 июля дивизия вступила в бой, где ценой больших потерь уничтожала танки и пехоту противника. Но рядом, в 5-6 км в районе Прохоровки шло еще более крупное сражение. С обеих сторон участвовало более 1100 танков.

К 5 августу 1943 года наша дивизия, успешно прорвав оборону под Курском, наступала, преследуя противника. Неожиданно она была остановлена приказом Командующего армией. 13-й гвардейской стрелковой дивизии предписывалось быстрым маневром вдоль шоссе и железной дороги Борисовка – Грайворон выдвинуться на Головчино, чтобы замкнуть кольцо окружения вокруг частей трех пехотных и двух танковых дивизий противника в районе Борисовки. Я находился со своей радиостанцией в расположении 34 гв.стр.полка, двигался вместе со штабом командира полка. Остановились мы в каком-то доме в селе Березовка. На рассвете 7 августа мы услышали страшную стрельбу. С улицы вбежали солдаты и сообщили, что мимо нас через дорогу идут немецкие обозы и колонны обезумевших немцев. Мы выскочили из дома и открыли стрельбу по этой толпе. Бой уже шел на всем участке обороны, занятом нашей дивизией. Нам наверно здорово повезло. Врага охватила паника. Фашисты бежали, охваченные страхом смерти, и мы их били из всех видов оружия. Но и мы могли быть задавлены этой лавиной. К концу дня бой стих. Мы захватили много трофеев и пленных, которых загнали в большой ангар совхоза «Березовский». Оборону держали до следующего утра.

Г.В.Бакланов в своей книге «Ветер военных лет» подробно описал это сражение. О гибели командира дивизиона, Героя Советского Союза майора И.М.Быкова, о том, как на его глазах застрелился командир 19-й танковой дивизии генерал-лейтенант Шмидт. А у меня до сих пор перед глазами эта обезумевшая от страха толпа, надвигавшаяся на нас…

А попользоваться трофеями и разобраться с пленными нам не дали. Дивизия получила приказ сдать рубеж другой дивизии нашей армии, а самим перегруппироваться западнее, в район станции Максимовка, село Крысино и нанести удар на правом фланге армии, вслед за танкистами выйти на шоссе Харьков – Сумы и отрезать Харьковской группировке врага отход на Запад. Бой был страшный. Немецкие бомбардировщики разметали наши части, а танковая дивизия «Мертвая голова» атаковала большим числом танков. Потери наши были ужасными. Мой однополчанин и друг Володя Шулишов, радист 34 полка, до конца жизни нес в себе осколок снаряда под сердцем, полученный в сражении под с.Крысино. Мы дружили семьями, он очень рано ушел из жизни.

Дивизия с тяжелыми боями упорно шла на Полтаву. Немцы старались изо всех сил задержать наше наступление, чтобы успеть отвести свои войска за Днепр. Когда дивизия 22 сентября переправилась через реку Ворсклу и получила приказ отрезать немцам пути отхода на Запад, создать угрозу окружения противника в Полтаве. Комдив решил ввести в бой наш 34-й полк подполковника Панихина. Я находился с радиостанцией рядом с командиром полка. Наш полк двигался на Запад и остановился на какой-то развилке. Здесь нас застал Бакланов, который за что-то отчитывал Панихина. Когда Бакланов уехал, Панихин сел на повозку, в которой находилась медсестра, постоянная его спутница, и приказал двигаться по дороге, идущей на высоту. Я с радистом двинулся за ним параллельно по кукурузному полю. Вскоре мы наткнулись на нашу пехоту, которая залегла вблизи дороги, по которой поднималась повозка с Панихиным. Солдаты стали предупреждать нас о том, что на высоте – немцы, которые периодически бьют из крупнокалиберного пулемета. Мы с радистом остановились, а телега продолжала путь на высотку. Немцы открыли огонь по повозке и прошили пулями Панихина. Его, тяжелораненого, сумели довести до санбата, но он умер и был похоронен в Полтаве, которую освободили дивизии 33-го корпуса нашей армии. А нашей дивизии было присвоено наименование «Полтавская». Я думаю вполне заслуженно, т.к. именно мы создали угрозу окружения для немецких войск, находящихся в Полтаве. Мне было очень жаль командира полка, с которым был рядом с самого Сталинграда. Служил ему верой и правдой как радист, а иногда и как переводчик, когда приводили пленных немцев.

Отпраздновать победу, освобождения Полтавы, никто тогда и не собирался. Дивизия спешила к Днепру. Но в праздновании 50-летия освобождения Полтавы я участвовал. По приглашению местных властей мы прибыли большой делегацией ветеранов-однополчан 13-гв. стр. дивизии из многих городов России, Украины и других мест бывшего СССР. Нам был оказан замечательный прием хозяевами и жителями Полтавы. Мы побывали на многих предприятиях города, прошлись по городу с оркестром, где нас приветствовало все население города, который мы освобождали от фашистов 50 лет назад. Впервые я положил цветы на могилы павших в боях и вместе с гвардейцами 34-го гв. стр. полка молча почтил память нашего замечательного командира Панихина Дмитрия Ивановича.

23-го сентября 1943 года, после освобождения Полтавы 13-ая гв. стр. дивизия двинулась к Кременчугу и завязала бой в городе, получила приказ выйти из города и расположиться севернее его в 5-6 км. В районе села Недогарки. Мы вышли к левому берегу Днепра. На высоком правом берегу была немецкая оборона. А на середине Днепра параллельно берегу тянулся низкий песчаный остров, поросший мелким кустарником. Саперы начали готовить переправу для форсирования Днепра, мобилизовали в деревне все лодки, бочки, плетни, а также использовали бревна, поваленные деревья.

Наблюдательный пункт комдива был рядом с КП нашего 34-го полка, на берегу. Несмотря на сильный артобстрел противника, за подготовкой плавсредств наблюдал зам. командира дивизии полковник Гаев, беспечно прогуливаясь вдоль берега. Это была очень импозантная фигура: высокого роста, крупного телосложения, с развивающейся на ветру седовласой шевелюрой. Мне он чем-то напоминал короля Лира. Полковник Гаев ходил вдоль берега как заговоренный от снарядов и мин, долетавших с правого берега Днепра и палкой подгонял саперов, собирал свободных от дел солдат, торопил с подготовкой переправы, говорил, что его не берут ни пули, ни снаряды. Но таких людей на войне нет! Полковник Гаев был убит разрывом снаряда, рядом с НП комдива.

Первым, форсировать Днепр, было приказано 1-му батальону 34-го полка майора Выговского. Я в это время обеспечивал батальон радиосвязью. В ночь на 3-е октября 1943 года из села Власовка, правее города Кременчуг дивизия на плотах и лодках начала переправу. Правый высокий Днепра, где немцы заняли оборону, был очень выгоден для противника. Река Днепр в местах ее форсирования была глубокой, достаточно широкой, с быстрым течением. Посредине реки находился остров под названием Каска. Мы этот остров потом назвали островом смерти из-за многих погибших при форсировании Днепра. Как назло, ночь на 3-е октября выдалась безоблачной, звездной и тихой. Над рекой взлетали немецкие ракеты, освещая реку и остров. Но приказ был занять остров, и лодки с бойцами стали переправляться, но, достигнув середины реки, были обнаружены противником, который открыл сильный огонь из всех видов оружия. На наших глазах несколько плотов разлетелись в щепки от прямого попадания снарядов. Река кипела от разрывов снарядов и мин. Многие лодки опрокидывались, люди гибли, но, оставшиеся в живых продолжали плыть к острову. Добравшись до берега, бойцы пошли в атаку и в рукопашном бою выбили немцев с острова.

Я с радиостанцией и со своим помощником успешно добрались до острова. Моя задача состояла в том, чтобы окопаться и наладить связь со штабом полка. Но представьте себе наше положение после высадки на остров. Остров песчаный, полностью открыт для противника, находившегося на высоком берегу Днепра, и ведущего по острову шквальный огонь. Мы начали окапываться, но сразу проступила вода. Получился не окоп,а колодец. Песок оползал, ссыпался в неглубокие ямки, которые мы отрывали под страшным огнем, попадал в затворы винтовок. в рот и глаза, в еду, везде. До сих пор я ощущаю этот песок на зубах. Наша пехота ценой огромных потерь целую неделю вела бои на острове, пытаясь добраться до правого берега. Бакланов в своей книге пишет, что какой-то группе это удалось, но я этого не помню.

Немцы ничего не предпринимали для возвращения себе острова, Но мы, гвардейцы 1-го батальона 34-го гв. стр.полка были просто обречены на гибель, о чем я и сообщал в своих донесениях в штаб полка, несмотря на ранения и контузию от разрывов снарядов. В этих боях был ранен мой помощник. Моя шинель была вся изрешечена осколками мин, но только несколько ранили ноги и бедро. Раны небольшие и скоро затянулись. Комиссар 34-го гв. стр.полка П.В.Данилов, дал мне рекомендацию в партию. Форсирование Днепра нашей дивизией на этом участке фронта оказалось безуспешным, и командование объявило эту операцию отвлекающей. Мы потеряли в этих боях лучших солдат и офицеров, прошедших Сталинград. Командир 1-го батальона Выговский представил меня к награде, и к Новому 1944 году мне был вручен орден Красной Звезды.

Печальная участь постигла и сам «остров смерти». После войны была построена Кременчугская ГЭС, и остров вместе с близлежащими населенными пунктами левого берега Днепра были затоплены, образовав Кременчугское море. После войны многие участники описанных мною событий приезжали к этим местам, чтобы почтить память погибших, но цветы уже опускали в Днепр.