Любовь и церковь (община, причастие)

Божественная литургия в земных условиях, в Церкви есть высшее осуществление любви Божественной. Любовь Божественная питает подлинным телом и кровию Сына Божия верных Ему людей, решившихся на участие в Евхаристии. Любовь Божественная не перестает низводить Сына в сей мир, в церковь, где вечность соединяется с временной жизнью. Любовь Божия осуществляет свое действие в условиях ответной любви человеческой, иначе чудо не совершается – «по неверствию их». Вся литургия – непрекращающееся действие Божественной любви, но и к человеческой любви она тоже взывает. Начальный возглас литургии как бы открывает вход в Царство, приглашает в него. Один из образов Царства – брачный пир, то есть его сущность – любовь. Кто не имеет брачной одежды любви, тот остается вне пира. «Возлюбим друг друга» – это условие, при котором только и может совершиться литургия – общая взаимная любовь. «Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любы Бога и Отца, и причастие Святаго Духа буди со всеми вами» – такое благословение Отеческой любви пребывает на всех верных во все время совершения литургии верных. И никто не смеет и не может отказаться от факта этого благословения, и оно не может не пребывать действенно на всех молящихся. Но «действенно» и означает – и в них действовать, и таким образом, любовь действительно пребывает в их сердцах. И обычно – некое чувство молящихся прямо свидетельствует об этом. «Со страхом Божиим, верою и любовию приступите», – таков был в древности призыв к причастникам при выносе чаши, и если теперь слово «любовь» и выпало, то, видимо, мысль церкви при этом заключалась в том, что страх Божий и вера совместно предполагают и любовь. Все движение литургии – это переживание прославления и благодаре­ния. Недаром же само таинство называется евхаристия (в переводе с греческого – благодать, благой дар, благодарение). В антифонах литургии поются псалмы благодарения (Благослови, душе моя… и Хвали, душе моя…). Сердце человека, участвующего в таинстве Евхаристии, принимает новое, святое содержание жизни, и освящающее действие чистейшей любви распространяется на всех и, прежде всего, на причастников этого таинства. Становясь через причастие жизни Христовой царем и священником, причастник и кругом себя встречает царей и священников (1Пет.2,9) и вместе с ними совершает царское и священническое служение любви. И все вместе они становятся единым телом любви. Принимающий частицу Тела Христова становится Телом Христовым и входит членом в Тело Христово – святую Церковь «прикровеннейшим образом». И малая частица Святых Христовых Тайн, и необъятный мистический организм, объединяющий верных на небе и на земле, называются одним и тем же словом: Тело Христово. И то и другое созидается одним – любовью Христовою. «Где двое или трое собраны во имя Мое, там и Я посреди них» (Мф.18:20). Эти слова определяют сущность и главный принцип собранности: «во имя Христово». Единение множества во имя Христа и есть Церковь. Но нравственное условие, указывающее на безошибочность собрания – любовь («По тому узнают, что вы Мои ученики, что будете иметь любовь между собою» (Ин.13:35)). Там, где эту любовь трудно различить по внешним признакам, ее может свидетельствовать только личный опыт и совесть каждого любящего и верного. В общине, где все или многие члены непосредственно знают друг друга, наличие или отсутствие любви не может укрыться. Задача священника и прихожан создать из прихода общину, то есть реальное единство христиан на основаниях христианской любви. Внутриобщинная любовь не так уж редко встречается на деле, но не так уж легко указать конкретно, в чем она проявляется. Общинное единство, безусловно, создается любовью каждого из ее членов, но эти единичные и единственные «любови» в общинной реальности таинственно переплавляются в некое общее свойство: общую любовь, главное свойство которой – это любовь всех ко всем. Такое общинное единение людей решительно отличается от любого «доброго отношения» друг к другу в хорошем коллективе. И это потому, что главным основанием становятся не человеческие отношения, а скрепляющая людей вышечеловеческая любовь Христова, и по ней настроенная любовь членов общины ко Христу, а тем самым – и друг к другу.