Искажения любви

Главный источник искажений – подмена духовных отношений «душевностью», которая нарушает гармонию отношений как к людям, так и к Богу. Это осознается с трудом, так как для большинства очевидна ценность сердечных чувств и в то же время неизвестно, что должно быть вместо происходящего в душе. Суть дела определяет внутренний тип переживания, чему человек отдает предпочтение, что для него важнее: объект переживания или его собственный акт переживания.Человек говорит: «Больше всего на свете я люблю Бога». И доказать ему, что он любит больше всего свои ощущения любви – невозможно. Такой тип мнимой любви хорошо известен подвижникам благочестия. Ее основная форма проявления получила название «прелести». «Прельщенный», обманутый силой своего чувства и яркостью его проявлений ждет во всем – в молитве, в покаянии, в литургии – благодатных ощущений, которые определяют для него сущность религиозной жизни. В крайних степенях ее проявления человек, находящийся в ее плену, может совершенно перестать адекватно воспринимать реальность, начать чрезвычайно высоко ценить свои возможности и, напротив, презирать других, «неодаренных» людей, перестать обращать внимание на «профанное» и малоинтересное течение жизни, слишком «внешнее», «недуховное» и прочее. К ней склонны люди особо душевно одаренные.Одна из специфических форм экзальтированного проявления прелести состоит в трансформации обычного иконопочитания в активную работу воображения, мечтательности. В результате – своеобразная влюбленность, порою вполне с плотскими ощущениями. Подобный же тип экзальтированно-мечтательной «любви» известен по отношению не только к Богу и к святым, но и к людям, особенно часто по отношению к священникам, духовникам и, вообще, к лицам, занимающим какое-то место в церковной иерархии.Центральное слово, определяющее искаженный тип любви: пристрастие. Оно не обязательно имеет ярко экзальтированный характер, особенно, когда оно раскрывается как родственное чувство: между супругами, между родителями и детьми и прочее. Его можно выявить только имея духовный опыт, опыт настоящей любви. Когда человек творит себе кумира, он знает, что это такое, и способен бывает оценить его греховную природу. В такой ситуации оказывается возможным отличить пристрастие от любви или, по крайней мере, понять степень зараженности, особенно, когда любовь приобретает несомненно преступный характер (например, прелюбодеяние). Греховные пристрастия начинаются там, где выделение возлюбленного осуществляется «за счет» других, так что другие – и чем сильнее пристрастие, тем это обычнее – становятся предметом безразличия для пристрастного сердца, а при особых обстоятельствах – и предметом ненависти. Пристрастная мать, когда видит, например, своего сына вступившим в драку, готова бывает тут же без разбора встать на его сторону, даже когда он несомненно виноват. Такие пристрастия могут иметь и общественное содержание (например, пристрастие квази-националистическое или сословное). Подлинная любовь, особенно если это любовь к Богу, расширяет сердце так, что оно становится способным вместить весь мир; любовь пристрастная сужает сердце так, что оно оказывается способным вместить только предмет пристрастия, и тогда она оказывается по своей природе искаженной и греховной.В сердце воздвигается кумир, и ему приносятся жертвы квазирелигиозного характера, и в личности совершается активно или пассивно разрушительная работа. Бог не только перестает быть необходимым, но и становится ненужным, а то и ощущаемым враждебно, как помеха к исключительному общению с кумиром. Но это-то и значит, что любовь становится мнимой, подмененной и замененной, потому что источником подлинной любви может быть только Бог.Элементы собственничества являются только симптомами искажения. Обычней всего это выражается в крайнем недовольстве, если «предмет любви» проявляется не таким образом, как этого хочется любящему собственнику. Ропот на Бога, требование от Нетто исполнения желаемого – имеет ту же природу. Подобное собственничество, по сути, есть прямая противоположность любви, потому что любовь жертвенна, а собственничество, напротив, требует жертвенности от других по отношению к себе. Такая любовь не имеет сознательного стремления и основания, она всегда инстинктивна (Я – мать, и потому он обязан меня слушаться, и т.п.).Порою искаженность встречается и вовсе в психопатическом и одновременно нравственно-философском варианте любви к «дальним» без любви к «ближним» (порою даже к родственникам). Это – «любовь» социалистически извращенная. Гораздо чаще, чем совершенно полные искажения любви, встречаются частные искажения ее свойств или, по крайней мере, изменчивость в любви, как и во всем, что имеется изменчивого в чувствах и в нравственных отношениях человека. Например, то любовь побеждает эгоизм, то сама побеждается эгоизмом. Эгоизм является не только одним из главных мотивов искажений любви, но и один из наиболее обычных видов искаженной любви; потому что это любовь, болезненно направленная на себя, и не замечающая других.Но главным мотивом и одновременно также и видом искаженной любви следует считать сердечное изменение порядка заповедей: вторая (о любви к ближнему) впереди первой (о любви к Богу). Неизбежны тогда и некоторые другие искажения: любовь мечтательная, «в воображении», «в чувствах», а не «делом и истиною»; наоборот, любовь как бы деятельная, но бесчувственная и бессердечная; любовь, все время ищущая благодарности и «платы»; любовь, не выдерживающая никаких испытаний и постоянно теряющая надежду и так далее.