2020-06-12
55
– Нет, – Шадра покачала головой. – Твой народ больше не хочет видеть таких, как я, на своих землях. Остаться, значит, навлечь на тебя гнев соплеменников. Не хочу. А Алое пятно возьми. Мне оно уже без надобности. Второй жизни не хочу, успела устать от этой, – вздохнула. – Подарила бы ее твоему отцу, если бы могла, – закрыла глаза. Перешла на шепот: – Скучаю без него. И без тебя буду скучать.
– Мама! – Роэль прижал ее к груди и поцеловал в макушку. – Волнуюсь, как ты будешь там, как устроишься.
– Найду способ послать весточку, – Шадра высвободилась из объятий и вручила ‑таки амулет пасынку. Мужчина, смирившись со своей участью, повесил его на шею.
– Это не просто амулет, – торопливо заговорила мачеха. – Тебе второй жизни он не даст, нужна кровь Тел‑ар‑Керрина в жилах, но ты можешь заключить с ним договор, и он подарит тебе неслыханное могущество. Если, конечно, не поработит тебя и не заставит выполнять свою волю.
– Не понимаю, – нахмурился Роэль.
– Тут и понимать нечего, – улыбнулась Шадра. – Ты можешь просто попросить его о помощи, и он откликнется: пошлет видение, подскажет, добавит сил. Но взамен ты должен будешь напоить его чужой кровью. Не сделаешь – в следующий раз ответа не будет. А можешь один раз напоить его своей, произнести клятву, и вся мощь заключенной в нем части бога Латасара подчинится твоему слову. Один недостаток: чем больше ты используешь его силу, тем сильнее нить бога проникает в твой клубок. Чем больше у тебя могущества, тем больше в твоей душе и сущности Латасара и тем меньше тебя. Настанет день, когда ты либо расторгнешь договор у Белого древа Источника сущего, либо умрешь, чтобы уступить свое тело существу более могущественному.
– Зачем он нужен мне? – Роэль еще больше нахмурился.
– Сохрани, на память обо мне, – улыбнулась Шадра. – Или отдай детям при случае. Мне было видение, что твоя старшая внучка будет супругой правителя. Может, ей пригодится.
Вздохнула и опять обняла пасынка.
– Прощай. Врата закроются, – поцеловала в лоб. – Если судьба будет благосклонна, еще увидимся.
Развернулась, подобрала лежащий на земле посох и пошла в сторону благоухающих златоствольных черемух, что сплелись верхними ветвями, как влюбленные, желающие коснуться друг друга, но разделенные непроницаемой стеной.
– Береги себя, – напутствовал пасынок в спину.
– И ты, – отозвалась Шадра, стараясь не расплакаться.
Прошла сквозь врата и, утирая слезы, больше для порядка призвала магию перемещения. Удивительно, но сила ответила ей так, будто завесы между землями рядом с ней и не существовало вовсе. Не очень отдавая себе отчет в действиях, женщина перенеслась на берег моря. На нагретом солнцем песке тяжело стоялось даже в обуви. Шадра оглянулась вокруг, заметила деревушку, раскинувшуюся неподалеку, и зашагала туда.
На подходе ей попался рыбак. Он недоверчиво уставился на нее, но заметив знаки покоренных сущностей на руках, смягчился и состряпал улыбку.
– Скажи любезный, – Шадра залихватски перехватила посох, – как называется твоя деревня?
– Мы называем ее Тмар, госпожа маг, – сообщил прохожий.
Шадра поморщилась, Тмаром дети Повелителя неба называли огромного пятиглазого красного змея, что раз в десять–пятнадцать лет заплывал в их воды. Монстр питался силой из чаш и хоть и не выпивал до конца, для двухвостых существ был хуже смерти. Портились дороги, магия шалила и не отвечала, кто‑то несколько лет приходил в себя после его пристального взгляда. Говорили, боги создали Тмара, чтобы ставить на место чересчур могущественных чародеев, он должен был отнимать у них силы. А остальные просто попадали под горячий пятиглазый взгляд. Оказывались не в то время, не в том месте. Страдали заодно. Шарда тряхнула головой, отгоняя невеселые мысли.
– Откуда такое странное слово? – поинтересовалась она.
Встречный молча указал в сторону моря.
Чародейка оглянулась и столкнулась взглядом с ним – огромным вишневым змеем с изумрудными полосками по всему телу. Проглотила застрявший в горле ком и застыла не в силах отвести глаз. Машинально потрогала место, где обычно висел амулет и, сжав в руке воздух, громко вздохнула. Собралась с мыслями, прогоняя объявший каждую частичку ее тела ужас, и сжала кулаки. Слабым голосом прочла заклинание, которому еще в детстве научил отец. Змей неловко дернул головой и нырнул в воду. Шадра с облегчением отвернулась от моря.
– Скажи любезный, у кого в доме можно остановиться ненадолго? – поинтересовалась она, отлично понимая, что останется здесь навсегда.
Глава семнадцатая
Дар глубоко вдохнул и нырнул в нишу. Втянул носом запах леса после дождя и застыл в немом удивлении. Прямо перед ним, уходя ветвями в недосягаемые своды светлой пещеры, росло кипенно‑белое древо. С могучим идеально‑гладким стволом и прозрачными, будто стеклянными, листьями, напоминающими человеческие фигурки. На каждый порыв ветра они отзывались тихим, едва слышным стоном.
У подножия дерева протекала речка, не слишком широкая, вряд ли тут смог бы развернуться большой корабль, но судя по видимому дну, очень глубокая. Вода в ней была такой прозрачной, что Дар не сразу поверил в ее реальность, подумал сперва о наведенном мороке. Чуть поодаль в речку впадали шесть быстрых ручейков. Они бурлили и приносили с собой кучу камней, песка, ила и другого мусора. Но к ближе к древу все ненужное оседало на дне, и вода очищалась.
– Злость, страх, долг, любовь, милосердие и упорство, составляющие реку бытия, – заметила Элла, аккуратно отодвигая мага, чтобы тоже войти в пещеру.
– Я знаю эту легенду, – ухмыльнулся Дар и обнял возлюбленную. Она казалась теплой и удивительно хрупкой. Маг погладил ее плечо. – Что бы ни несли воды твои, а оставишь все, возвращаясь к сути своей, – процитировал он с детства знакомые слова. – Не думал, что это буквально.
– И увидишь, что жизнь чиста, и только мы нитью рисуем на ней узоры, как искусный ткач, что колдует над ковром, – подхватила Элла. – И каждый сам выбирает свой рисунок, хоть нить дана от рождения.
– Что‑то в этом роде, – вздохнул Дарсир. – Начнем? Кто первый ты или я?
– Ты. Вдруг мне не хватит сил на твое заклинание, если я расстанусь с амулетом, – подмигнула Элла.
– Хорошо, – маг уселся под деревом и закрыл глаза, позволяя возлюбленной творить нужные слова.
Чародейка склонилась над ним, ласковая, трепетная и вместе с тем очень сильная. Дар почувствовал, как ее мощь обволакивает его чашу, заставляя разум открыться и дать добраться до нити. В нос ударил запах костра. Прикосновения нежной кожи будоражили воображение. Маг усмехнулся. Колдовала Элла, как любовью занималась: вроде податливее некуда, а точно знает, чего хочет. Расслабился и прикрыл глаза. Сила чародейки проникала в каждую частицу тела, но Дар не боялся, он доверял возлюбленной полностью.
Элла осторожно добралась до его нити, и с помощью заклинания стала отделять ее от нити части Латасара. Тело пронзила острая боль. Дар поморщился. Чародейка остановилась, будто раздумывая.
– Не тяни, солнышко, – проворчал маг. – Если это так больно, то чем раньше мы закончим, тем лучше.
– Боли быть не должно, – нахмурилась возлюбленная. – Получается, ваши нити срослись настолько, что я не в силах отделить одну от другой.
– И чем это грозит? – Дар накрыл ладони Эллы своими и притянул ее ближе для поцелуя.
– Скорой смертью, – выдохнула возлюбленная.
– Не обнадеживает, – маг потянулся и чмокнул ее в губы.
– Или вечной жизнью, – Элла высвободила ладони и потерла лицо. – Но это только если в твоих жилах течет кровь Тел‑ар‑Керрина, – со скорбной ехидцей добавила она. – Тель делал этот амулет в надежде при случае получить второй шанс. Ему не пригодилось, – вздохнула.– Жаль, что у вас с Пиларом разные матери.
– Скажи, а если я скоро умру, могу я получить немного ласки перед безвременной кончиной? – Дар улыбнулся и, собрав губы трубочкой, потянулся в ее сторону.
– Прекрати! – чуть не плача ответила возлюбленная, – я о серьезных вещах говорю.
С досадой хлопнула его по плечам. Маг поймал руки Эллы и, потянув, усадил чародейку себе на колени. Как же хорошо было ощущать ее теплое тело в руках!
– Не волнуйся, – поцеловал ее в нос. – Мы с Пиларом близнецы. Просто я обижен на мать и всячески делаю вид, что не имею к ней никакого отношения, – потерся о ее щеку, с наслаждением вдыхая запах костра. – А в жилах членов семьи хранителей Тмара течет кровь Тел‑ар‑Керрина. Рассказала бы ты мне сразу, что у тебя за вещица, меньше было бы хлопот.
– Это Алое пятно, амулет, его Тел‑ар‑Керрин отдал дочери, чтобы уберечь ту от смерти, – пояснила Элла.
– Уже понял, – кивнул Дар. – Видишь ли, в семейных летописях не сохранилось ни его описания, ни названия. Одно хорошо, – он заглянул возлюбленной в глаза, – у меня будет достаточно времени, чтобы надоесть тебе.
– Опрометчивое заявление, – совершенно отчетливо услышал Дар голос в своей голове. А затем нечто неведомое атаковало его каким‑то незнакомым сковывающим заклинанием.
Перед тем, как кануть в забытье, маг успел с досадой отметить, что против незнакомца бессильна даже самая мудреная защита.
Элла потрясла Дара за плечо. Никакой реакции. Маг так и остался лежать неподвижно. Безвольной и расслабленной тряпочкой. Чародейка испуганно посмотрела вокруг. Она тоже услышала голос, и пыталась понять, где прячется Латасар. Оценить, может ли она отвлечься, чтобы помочь Дару или следует приготовиться к схватке. Латасар, конечно, бог, но сейчас он слаб, и Элла надеялась, что у нее есть шанс дать ему отпор.
Вокруг стояла мертвая тишина, даже ручейки бурлили беззвучно. Чародейка тряхнула головой, прогоняя мрачные мысли о глухоте. Наклонилась к Дару, положила руки ему на грудь и затянула заклинание. Нужно, чтобы маг пришел в себя, одной ей не справиться. Первое, что почувствовала: холодный, полный ненависти взгляд, он скользил по телу словно чьи‑то липкие прикосновения. Поежилась, прогоняя неприятные ощущения, но прерываться не стала.
– Твой спутник нам только помещает, – снова раздался тот же голос, а Элла лишь закрыла глаза, отвлекаться было смерти подобно.
Наконец, она сжала кулак, обозначая завершение колдовства, и с тревогой уставилась на Дара. Ничего. Мужчина все так же лежал, словно брошенное одеяло. Голос в голове мерзко хихикнул. И запел свое заклинание. На чужом непонятном языке. Элла сжалась в комок, она узнала слова. С их помощью в прошлую встречу, когда Латасар хотел сделать ей ребенка, он выманивал ее сущность из человеческого тела. В горле пересохло. Обратилась к амулету, чтобы добыть силы на сопротивление, но Алое пятно не ответило ей. Разве можно пользоваться мощью части Латасара, когда рядом он сам?
Потянулась к шейному ремешку, но так и не смогла сорвать кристалл: ледяной ветер прошил ее насквозь, неведомой силой увлекая за собой, заставляя покинуть тело. Сама того не желая, Элла взлетела к вершине древа. Совсем близко появились едва заметные сверкающие полоски, всполохи яркого желтого света – пожаловал сам Латасар.
Собралась в густое темное облако и, взывая ко всем имеющимся источникам, попыталась вернуться в тело. Тщетно! Никакая сила не отвечала! Тем временем полосы подплыли почти вплотную, окружили ее кольцом и накренились, образуя над ней нечто вроде крыши.
– Сегодня мне не нужно твоего разрешения, – прозвенело где‑то внутри. – Сейчас я на границе миров и не подчиняюсь вашим законам.
Элла сжалась сильнее. Может, внешне она и напоминала облако, но внутри была тверже алмаза. Страх сковал все ее существо. Не знала, чего ждать, поэтому не понимала, как сопротивляться. Полосы лязгнули, словно металлические, и распались на множество тонких серебряных нитей, каждая из которых, будто в ткацком станке, иглой прошила облако. Элла изогнулась, пытаясь исторгнуть из себя нежеланных гостей, но иглы увязли внутри и никуда не двигались. «Убирайся!» – приказала Элла, вкладывая в слова все свои силы, но в ответ услышала только мерзкий смех.
Внезапно иглы прокрутились и вышли, снова собираясь в полоски. Голос в голове произнес что‑то невнятное, похожее на ругательство, и Элла почувствовала, как заклинание отпускает, и она падает в собственное тело. «Неужели все произошло?» – с омерзением подумала она, но засомневалась. Духи, как и люди, испытывали удовольствие от соития, вряд ли Латасар стал бы ругаться на пике наслаждения.
– Убью твоего выродка, хитрая девчонка, а потом доберусь до тебя, – возвестил голос, и тут же пространство тисками сжало тело.
Элла поморщилась. От боли голова соображала плохо. О каких выродках говорит Латасар? Великие боги, ну почему она не может ответить? Превозмогая муку, чародейка потянулась к кристаллам на шее. Хотя бы раз, но она ударит! Не позволит издеваться над собой безнаказанно! Низ живота, казалось, ножом резали, Элла закрыла глаза и попыталась унять дрожь в руках. Пальцы не подчинялись, и никак не удавалось сорвать кристалл с ремешка. «Да что же это такое!» – пронеслось у нее в голове, прежде чем страдания стали невыносимыми. Чародейка вскрикнула, из глаз брызнули слезы, а руки беспомощно повисли вдоль согнувшегося от боли тела. Это не было развоплощением. Бог творил что‑то иное, не менее ужасное и жестокое.
Элла скрутилась, как нить на катушке, даже вздохнуть оказалось тяжело. Над губой выступили бисеринки пота. Из груди вырывался не то стон, не то хрип, с уголка губ закапала слюна. Тело била дрожь. Чародейка умоляла хоть какие‑нибудь силы помочь ей, но ни отец, ни Повелитель неба, ни амулет не отвечали. Чаша откликалась гулкой пустотой. Черный вихрь, видимо, не слышал ее зова. «Уж лучше развоплощение, чем это», – подумала Элла прежде, чем Латасар атаковал с новой силой. От боли потемнело в глазах. Чародейка закричала, но не услышала своего голоса. Как в тех кошмарах, где она открывала рот, но оттуда не доносилось ни звука. Мука казалась бесконечной.
Краем глаза Элла уловила какое‑то движение сбоку, но боль мешала разглядеть точно, что там происходит. Показалось, Дар приподнялся на локте и сел. Потер лицо ладонями. Элла только застонала, как бы ей ни хотелось, вряд ли это было правдой. А потом она услышала голос любовника: он пел заклинание на незнакомом языке. Боль ослабла, Латасар, вероятно, переключился на Дарсира. Элла хватанула ртом воздух и попыталась подняться, чтобы помочь любовнику. Тщетно. Тело подчинялось плохо.
Полосы окружили Дара и, беспорядочно дергаясь в причудливом танце, разрезали пространство. Маг не сдавался. Заклинание не прервалось ни на мгновение. Бесновались яркие всполохи, пробивая щит Дарсира, громыхали воздушные удары, но голос любовника по‑прежнему главенствовал в пещере.
Полосы разбежались на мгновение, вероятно, замышляя очередную пакость, но раньше, чем Латасар сумел что‑то сделать, пространство вокруг содрогнулось и наполнилось невыносимо ярким светом. А потом Элле показалось: все вокруг рассыпается на мелкие частицы, а она летит куда‑то вниз. Еще увидела, как всполохи, укладываясь горизонтально, подлетают к Дару, как он срывает с шеи новый кристалл, почувствовала, как все вокруг еще раз содрогается, как от удара гигантского молота, а после провалилась в блаженное забытье. Боль отступила.
Очнулась оттого, что кто‑то покрывает поцелуями ее лицо и трясет за плечи, будто яблоню с наливными плодами. Первая мысль была о заклинании, что пел маг, о том, что она уже слышала его раньше из уст Повелителя неба. Хотелось верить, что теперь‑то все точно будет хорошо.
– Элла! Элла! – пытался достучаться до нее Дар, когда она открыла глаза.
Слабо улыбнулась и посмотрела на любовника. Мужчина, не переставая целовать ее глаза и щеки, прижимал ее к себе, словно дитя.
– Как ты? – спросил он и запустил ладонь в ее мокрые от пота волосы. – Латасар спит. Больше он нас не потревожит.
Чародейка прислушалась к себе. Низ живота еще немного ныл, но резкой боли не было. Все остальное вроде бы ничем не беспокоило.
– Ничего, – высвободилась из объятий и села. Поморщилась. Все‑таки тело еще не вполне ей подчинялось. – Спасибо! – Поцеловала мага в нос. – Вот уж не думала, что ты знаешь те же заклинания, что и Повелитель неба.
– Не знал, – покачал головой Дар. – Просто правильно применил выкуп Хранителя тьмы. Это его бумага подсказала мне нужные слова. А ты неверно закончила заклинание, в итоге я все видел и слышал, но не мог пошевелиться. Было так страшно за тебя, что пришлось вспомнить неопробованные слова из семейных архивов. Все бы ничего, но башка раскалывается, как после попойки.
– Ерунда, милый, – Элла снова поцеловала Дара в нос. – Сейчас я немного оклемаюсь, и мы тебя полечим. Амулет‑то со мной, значит и силы найдутся.
Обняла любовника и закрыла глаза. Как же хорошо снова оказаться в его теплых объятьях, таких ласковых и таких надежных.
– Люблю тебя, – прошептала чародейка ему на ухо.
Вместо ответа маг выругался. Элла удивилась сначала, но потом догадалась оглянуться и увидела их. Тяжело проглотила застрявший в горле ком. Обратилась к амулету. Четыре огромные бесформенные черные фигуры двигались прямо на них со стороны входа в пещеру из туннеля. Твари из‑за темных гор все‑таки пробрались к Источнику!
– Не смотри на них, – приказал Дар. – Они тебя добьют.
– Зачем им я? – отмахнулась Элла. – Они достигли своей цели.
Позади раздался звон, будто тонкий хрустальный бокал разбился о гранитный пол. Маги оглянулись, но не поняли, откуда звук. В проходе возникла еще одна тварь. Дар поднялся на ноги, и собрался читать заклинание, когда упавший с Белого древа листик‑человечек со звоном разбился у его ног. А потом еще, еще и еще. Чем ближе оказывались твари, тем чаще падали фигурки. В конце концов, они стали падать так часто, что какофония звуков стала походить на шум стеклянного дождя.
Дар запрокинул голову и с мутным взглядом запел еще одно незнакомое Элле заклинание. Чародейка, сообразив, что любовник собирается атаковать, принялась выстраивать вокруг них щит. Благо, по дороге маг успел объяснить ей, как создавать тот, особенный, что против воздействия тварей.
В проходе появились еще несколько монстров. Элла сжала кулак, завершая щит. Человечки с древа посыпались с такой бешенной скоростью, что это потянуло бы на бурю, не меньше. Выдохнула и опять обратилась к амулету: не мешало бы ей подготовиться к атаке. Прикрыла глаза, припоминая нужные слова. Звон бьющихся человечков стал невыносим, она закрыла уши, чтобы сосредоточиться. Подняла голову вверх, увидела ветви древа и вздрогнула. Ветви, лишившиеся листьев, иссыхали и чернели прямо на глазах. Вскрикнула. В голове всплыли слова из легенды: «Почернев, Белое древо потеряет отличия от того, что растет на входе в Мир мертвых. Погибнет, не оставив живым места в этом мире. Только непроглядную тьму, безвременье и пустоту небытия». Элла еле слышно застонала и тяжело проглотила слюну. Латасар заснул, а бой за жизнь только начинается.
Глава восемнадцатая
Четыреста девяносто лет после Явления небожителей в Окрестности Горла богов
Сурж вернулся домой усталый и злой. Он не умер от яда, что был на оружии Эллы, но хлопот приобрел достаточно. Лечение раны отняло много сил, а результат оказался так себе. Место удара время от времени кровоточило, плохо поднималась левая рука, шею простреливало острой противной болью. В голову лезли странные мысли и появились непонятные видения. Требовалась помощь мага, врачевание для которого было делом жизни. Сурж послал за таким сразу же, благо, особо срочных дел не намечалось.
Вздохнул. Не стоило соваться к людям, тем более, когда у Пра сложился договор с Алым пятном. Но тиран опасался, что без амулета часть войск потеряет неуязвимость, а рисковать подчиненными понапрасну не хотел. Вот и решил попробовать добыть Алое пятно. К тому же в этом случае он получал оправдание и мог безнаказанно осуществить давнюю мечту: убить Эллу. На землях Повелителя неба избавляться от женщины с меткой бога было рискованно, гнева Повелителя боялись, а Пра получила его благословение. Людям оказалось все равно. И если бы не этот выскочка, Сурж получил бы желаемое!
Ударил кулаком по столу и уселся на стул рядом, достал из сумки нож Эллы и присмотрелся к оружию. Ничего особенного: отличная сталь, едва заметная гарда, удобная простая рукоять, выпуклая заточка. Ухмыльнулся: «Как на крупный скот». Положил перед собой и запел заклинание. Выйдет просто отлично, если удастся навести морок на Пра через ее предмет.
Голос Суржа наполнил комнату, слова эхом отражались от стен почти пустого помещения, многократно усиливая заклинание. Клинок стал бурым, деревянный стол задымился. Маг запрокинул голову, пытаясь воплотить свою задумку. От напряжения на шее выступили вены, а из горла между осмысленными фразами вырывались гортанные беспорядочные звуки. Руки двигались в безуспешной попытке поймать чужую нить. Наконец, Сурж перешел на крик и неимоверными усилиями завершил заклинание.
Рана на спине снова закровоточила. Маг выругался и посмотрел на нож. Обычно, если все прошло хорошо, предмет как‑то портился, чаще всего на нем появлялись дыры, выщербины или другие заметные отметины. У самой гарды на клинке проявилась гравировка: «Авар сын Эскала и Силаты, князь Латирады». Сурж в злом бессилии ударил кулаком по столу. Потратился напрасно. Муженек защищал Пра даже из Мира мертвых. Но ничего, есть еще одно средство использовать нож против Эллы, и он, Сурж, обязательно им воспользуется.
В дверь постучали, а следом вошел слуга с магом Тифаром, давним другом семьи и бессменным ее лекарем.
– Оставь нас, – приказал Сурж, и слуга, поклонившись, исчез за дверью.
Тифар сверкнул желтыми глазами, обнажил зубы, пытаясь улыбнуться. Он не был оборотнем, и околочеловеческая ипостась была ему недоступна, но в Дариополе не знали лучшего лекаря.
– Поведаешь мне свои печали, мой князь, или позволишь посмотреть самому? – он развел когтистые лапы так, будто хотел обнять господина.
– Смотри сам, – вздохнул Сурж и подошел к гостю вплотную.
Тифар прошуршал обоими хвостами по полу, по‑звериному дернул головой и положил лапы на виски тирана. Шепнул несколько слов и глубоко вдохнул.
– Могу я взглянуть на оружие? – поинтересовался он, не отпуская Суржа.
– Да, – выдохнул пациент. Ему явно было не по себе от проводимых манипуляций. Потом молча указал на стол.
Лекарь выпустил тирана из лап и подошел к ножу. Взглянул на него вторым зрением, прошептал несколько слов и потер морду.
– Пра мастер изощренных рецептов, – произнес он глубокомысленно.
– Вот хвалить ее при мне не надо, – отрезал Сурж. – Лучше объясни, что происходит.
Тифар дернул головой и сложил когтистые лапы в замок. Тиран нахмурился, ничего хорошего такая поза не сулила. Лекарь поиграл желваками и не сразу, но заговорил:
– Видишь ли, мой князь, яд очень многогранный, но если кратко, то он, как древний Дасилин, создает барьер между магом и его чашей. Если бы ты был обычным дитятей Повелителя неба, к полнолунию ты бы остался без силы. – Тут Тифар тяжело сглотнул и замолчал, будто раздумывая. Сурж жестом велел ему продолжить. Лекарь прошуршал хвостами по полу и пристально посмотрел на тирана. Перешел на едва слышный шепот: – Ты знаешь, что родился не один. Знаешь, что было два тела, с одной головой. Знаешь и то, что сущностей тоже было две. Одна с чашей, другая без. Обе они сейчас живут в твоем теле. Одном теле на двоих. Так вот, яд заставляет их бороться за тело. Если ничего не сделать, со временем у тебя останется только одна сущность.
Сурж нахмурился, морщинка на лбу стала удивительно четкой.
– Какая из них останется со мной, если ты не сваришь противоядие?
Тифар пожал плечами:
– Вероятно та, что сильнее, а вот какая именно, я не знаю. – Вздохнул: – Есть и хорошие новости. Рану я залечу сейчас, а отвар будет готов через пару дней. Если я ничего не упустил, он поможет. Главное, чтобы разделение не случилось раньше.
– Хорошо, – согласился Сурж. – Действуй. Если все пойдет, как надо, можешь рассчитывать на щедрую награду.
– Счастье служить тебе, мой князь, – поклонился Тифар. Обошел Суржа сзади, положил лапу на его рану и запел заклинание.
Тиран лишь закрыл глаза, полностью полагаясь на преданного слугу.
Тифар пробыл недолго, ушел сразу после лечения. От любезного приглашения отобедать вместе с князем отказался. Оправдываясь, сказал, что надо успеть собрать ингредиенты для отвара. Сурж отпустил его и направился в столовую один. Сестра Олатра, к обеду не вышла. Когда тиран послал за ней, слуга вернулся ни с чем. Принес лишь запечатанный конверт, что лежал на комоде.
Сурж взял его в руки, посмотрел вторым зрением и ухмыльнулся, только сестре пришло бы в голову посылать послания магией перемещения. Нетерпеливо распечатал. Олатра писала:
«Дорогой брат,
сожалею, что не могу встретиться с тобой лично и вынуждена доверять бумаге столь деликатное дело.
Спешу напомнить тебе наш давний разговор о твоем происхождении и хочу сообщить, что ныне имею документальное подтверждение своих слов. Посему предлагаю тебе заключить мир с врагами, и тогда, клянусь, оставлю за тобой положенную тебе по праву происхождения Латираду. Дариополь же придется отдать мне.
Если ты воспротивишься, я буду вынуждена обнародовать документы, и тогда ты вряд ли получишь хоть что‑нибудь, потому что семья Латирадских князей не примет тебя, и ты навсегда будешь заклеймен званием бастарда. Бастарды не заслуживают власти. Никому еще не удавалось обойти этот запрет.
Ответ можешь положить туда, где нашел это письмо: на комод около стойки с книгами. Я заберу его сама.
С любовью,
Олатра».
Сурж нехорошо ухмыльнулся и, сосредоточившись, нашел мыслями сестру. «Если я сын Кнута, то откуда у меня чаша, Олатра? – вкрадчиво поинтересовался он. – Среди Латирадских князей магов не бывает». По тому, что в ответ он почувствовал удивление и страх, тиран понял, родственная связь куда надежней бумажных писем, особенно, когда сестра восприимчивый к чужим мыслям маг. Довольно улыбнулся и принялся за еду.
***
Четыреста девяносто лет после Явления небожителей в Окрестности Горла богов
Дарсир выкрикнул несколько слов и замолчал. Элла в ожидании посмотрела вокруг. Человечки падать перестали. В повисшей тишине отчетливо слышалось шуршание огромных фигур по каменной поверхности. Твари приближались, мучительно медленно, но неотвратимо. Когтистые массивные лапы, черные бесформенные морды, с подернутыми слепой пеленой глазами, заставляли сердце чародейки биться быстрее. Она призвала на помощь Алое пятно и приготовилась к атаке.
Взгляд Дара стал осмысленным, он улыбнулся и ударил чистым сгустком силы. Не по врагам, а куда‑то в сторону, почти за спину. Чародейка непонимающе уставилась на спутника, тот подмигнул:
– Латасар оставил там Зовущую мать. Еле нашел, где.
Элла понимающе кивнула. Зовущей матерью называли артефакты, привлекающие первородных существ. При силе и умении Латасара можно было создать такую даже для разумных демонов, а уж для тварей, что поглощают силу Источника сущего тем более. Первородные возникли в мире одновременно с богами, наделенные разной магией и свойствами, все они неизменно теряли волю, заслышав особый зов. Сигнал для каждого оказывался свой, а вот реакция на него одинаковая. Чародейка ухмыльнулась: вероятно, можно сделать нечто подобное для старых небожителей. На новых богов эта приманка действовать не должна.
– Что стоишь? – окликнул ее Дар. – Бей! Пока они здесь, древо в опасности.– Сорвал с шейного ремешка кристалл и атаковал тварей мудреным заклинанием.
Элла кивнула и ударила. Новых монстров не появится, но те, кто пришел, просто так не отступят: Источник сущего для поглотителей самое изысканное лакомство. Вот только на всех точно не хватит.
Ухмыльнулась. Закрыла глаза, мысленно разбивая пространство на квадраты, чтобы накинуть на монстров сеть демона. Применять ее не доводилось, но Элла верила в благополучный исход. Шум дождя из человечков, как ушат холодной воды, отвлек от нужных слов на мгновенье. Дар выругался и, сорвав с шеи несколько кристаллов, снова запел заклинание поиска зовущей. Прежде чем накинуть на тварей сеть, Элла успела отдать должное Латасару, чтобы уничтожить Источник, бог сделал все возможное и даже немножечко больше. Оставалось загадкой, зачем? Мертвый мир и для небожителя бесполезен.
Серебристая сеть с серыми кристаллами в узлах накрыла нескольких тварей. Элла едва слышно хлопнула в ладоши, и ловушка закрылась. Поглотив монстров своей ненасытной утробой, сетка сжалась, сминая добычу, превращая ее в месиво безжизненной плоти и силы, которой эта плоть обладала. Затем, будто облако, сжалась в большую каплю и рухнула вниз. Элла глубоко вдохнула и начала заклинание снова.
Перестали падать человечки: видимо, Дар снова избавился от Зовущей матери. Краем глаза Элла заметила, что маг сменил заклинание. Теперь он бил тварей чем‑то напоминающим бледно‑зеленый жар, с той лишь разницей, что порошок, попадая на монстров, не выжигал их дотла, а забирал всю силу. Для поглотителей это было равносильно смерти. Питаясь чужим источником, они не опустошали свой и без силы существовать не могли.
К тому моменту, когда тварей стало меньше, сеть демона успела изрядно поднадоесть Элле. Да и силы на нее находились все труднее и труднее. Что там говорил отец? Заключая договор с Алым пятном, получаешь все могущество части Латасара. Чародейка ухмыльнулась. Слаб, нынче бог, слаб, а уж его часть и подавно.
