Глава XXI. Fide, sed cui fidas, vide – Будь бдительным, доверяй, но смотри, кому доверяешь

Воспоминание первое:

Оттепель. Дождевые капли вперемешку с крупинками снега сыплются на землю из нависших над Хогвартской долиной низких серых облаков. Дороги развезло, под ногами хлюпает грязная противная жижа. «Маги, называется. Даже замостить дорогу не могут, — недовольно бурчит себе под нос Лили Эванс, юная ведьма в черной школьной мантии, спешащая в Хогсмит. — Я уже не говорю об асфальте». Добравшись, наконец, до окраины деревни и ступив на булыжную мостовую, она с облегчением вздыхает. Вытащив волшебную палочку, очищает себя заклинанием и уверенным, не по-женски широким шагом спешит дальше. Возле «Трех метел» ее ожидает невысокий полноватый мужчина под большим черным зонтом.

— Папа! — Лили бросается на шею отцу. — Это все-таки ты! Я так и знала. МакГонагалл не хотела меня отпускать, а я знала… Папа, но почему ты приехал? Что-то случилось? Что-то с мамой? Или с Пэти?

— Успокойся, милая, — мужчина, улыбнувшись ее горячности, отводит зонт в сторону и обнимает дочь за плечи. — Все в порядке. Мне просто надо с тобой поговорить.

— Но… вчера я получила от вас подарки ко дню рождения… и письмо… а сегодня… эта записка с почтовой совой… и как ты попал сюда? — растерянно лепечет девушка.

— Мне помогла наша соседка, — успокаивающе поглаживая девушку по плечу, объясняет отец. — Она помогла мне добраться до «Дырявого котла» — без нее я просто не нашел бы это ужасное заведение. И она договорилась с его хозяином, чтобы он разрешил воспользоваться камином. А письмо… ты поймешь, почему я не мог ничего сообщить в нашем с мамой поздравлении, которое мы отправляли с твоей совой. Как только я прибыл в эту деревню, я нашел ваше почтовое отделение и послал тебе записку с просьбой о встрече. Надеюсь, что у тебя не было проблем в школе?

— Нет, — Лили слабо улыбается, так и не успокоившись до конца. — Меня, как лучшую ученицу школы, декан не могла не отпустить, хотя и ворчала, что не хорошо в наши времена девушке бегать в Хогсмит совсем одной, — Лили задорно улыбается, но тут же становится серьезной: — Так что ты хотел мне сказать? И почему втайне от мамы? И, может быть, зайдем в трактир?

— Нет, — твердо отвечает мужчина, вытаскивает из кармана платок и отирает с лысины капли дождя. Затем снова поднимает зонт, закрывая себя и дочь, берет ее под руку и ведет по дороге: — Я не хочу, чтобы кто-то услышал наш разговор.

Несколько минут они идут молча, потом мистер Эванс не выдерживает и начинает говорить. Негромко, постоянно оглядываясь, словно опасаясь слежки:

— Вчера тебе исполнилось шестнадцать. Ты стала взрослой, умной и очень красивой девушкой. Я горжусь такой замечательной дочерью как ты. Но я должен сообщить тебе то, что я скрывал все эти годы.

— Скрывал? — Лили удивленно смотрит на отца. — От меня или от мамы?

— От вас обеих. Твоя мама… — мужчина глубоко вздыхает, словно набираясь решимости. — Она никогда не отличалась крепким здоровьем, но очень хотела иметь детей. Две первых беременности закончились выкидышами, что только ухудшило ее состояние. После второй неудачи она погрузилась в тяжелую депрессию и несколько месяцев даже посещала психоаналитика. Я умолял ее не впадать в отчаяние, убеждал ее взять ребенка из приюта, но она хотела родить собственное дитя. И вот, третья попытка удалась. Девочка родилась недоношенной, но врачам удалось выходить ее. Твоя мама была на седьмом небе от счастья. Когда нашей дочери исполнилось три месяца, мы решили отметить это событие в дорогом лондонском ресторане. Музыка, красивое платье, великолепный ужин. Роуз была так счастлива. За соседним столиком сидела красивая семейная пара с девочкой примерно того же возраста, что и наша Лили. Я обратил на это внимание Роуз, и она сказала, что они должно быть тоже долго ждали этого ребенка — настолько счастливые были у них лица. Мы улыбнулись друг другу, а потом… потом начался настоящий ад… Боевик IRA открыл стрельбу по посетителям, — мужчина тяжело сглатывает и продолжает рассказ: — Пуля убила нашу дочь, которую Роуз держала на руках, прошла насквозь и попала жене в легкое. Люди вокруг кричали, стонали, метались, пытаясь выбраться наружу, а я растеряно смотрел на Роуз и понимал, что даже если она выживет после ранения, то все равно не сможет смириться со смертью своего ребенка. И вдруг… я услышал плач. Девочка, та, из-за соседнего столика, вся измазанная в крови, плакала, цепляясь за мать, лежащую на полу. Ее родители были мертвы.

Я… я не знаю, что подтолкнуло меня сделать это… возможно, я был слегка не в себе… Я подхватил этого ребенка на руки и спрятался с ним под наш стол, затащив туда и Роуз. Когда сумасшедшего фанатика застрелили полицейские, я подложил нашу девочку к тем людям. Ранение твоей мамы было тяжелым, но она выжила, хоть и провела в больнице почти полгода. Детям свойственно меняться, поэтому, вероятно, моя жена ничего не заметила. Либо не захотела замечать. Мне повезло — у нашей дочери тоже были зеленые глаза, правда, не такого яркого оттенка, как у тебя, а то, что вместо русых, волосы у тебя стали рыжими, так это мне удалось объяснить генами своей матери. Прости… — сдавленно шепчет мужчина, снова доставая носовой платок и стирая им выступившие на глазах слезы. — Такой сильный дождь…

Лили, ошеломленная рассказом отца, крепко стискивает его руку, удерживающую зонт, но все же находит в себе силы возразить:

— Я никогда не чувствовала себя чужим ребенком… не вини себя.

— Ты всегда была и будешь нашей дочерью! — мистер Эванс с надеждой заглядывает Лили в глаза, словно выискивая в них прощение. — Но я все равно чувствую себя виноватым. Возможно, у тебя есть другие родственники, о которых ты ничего не знаешь. Я боялся что-либо выяснять о тех людях, твоих родителях. Это могло показаться подозрительным. Но я все же смог получить информацию из газет, где были напечатаны списки жертв — к счастью, они оказались единственной парой с ребенком. Их имена — Элизабет и Ричмонд Брэдфорд. А твое — Ванесса. Несколько лет назад я попытался хоть что-то разузнать об этой семье, о том, где их похоронили, даже нанимал частного детектива, но все мои усилия оказались бесполезны. Казалось, что эти люди просто никогда не существовали. И только когда преподаватель принес тебе письмо из Хогвартса, я понял, что они, скорее всего, были волшебниками.

— Брэдфорд…— Лили хмурится. — По-моему, я где-то слышала или читала об этой семье. Но среди моих однокурсников нет людей с такой фамилией, — и, встряхнув роскошными рыжими кудрями, решительно вздергивает подбородок: — Я все узнаю.

— Моя маленькая упорная дочурка докопается до истины, — по-доброму усмехается мужчина. — Я даже не сомневаюсь в этом. Только…— мистер Эванс снова мнется, с подозрением оглядывая пустую улицу, — пожалуйста, будь осторожна. Не делись ни с кем этими сведениями, пока не будешь владеть всей информацией. И еще… мне бы не хотелось, чтобы твоя мать и сестра были в курсе происходящего. Решать, бесспорно, тебе, но… Роуз последнее время постоянно плохо себя чувствует, а Петунья и так сходит с ума от зависти к тебе.

— Конечно, папа, не беспокойся, — улыбается Лили, обнимая взволнованного отца. — Я не собираюсь рассказывать им об этом. Подожди, — тоненькая морщинка снова появляется между ее бровей, — а как тогда получилось, что Петунья старше меня, если я… она была первым ребенком?

Мужчина неуверенно крутит в руках ремешок зонта, но все же отвечает:

— Мы удочерили твою сестру через два года после всех этих событий, когда стало ясно, что у Роуз больше не будет детей. Но только…

— Да, да, папа, — нетерпеливо перебивает Лили, — я ничего не скажу ей об этом.

— У Петуньи сложный характер, — оправдывается отец, — поэтому мы не стали ее ни во что посвящать, тем более что других родственников у нее нет, а мать от нее отказалась. А теперь беги, тебе уже пора возвращаться в школу, а мне домой. Не хочу волновать маму своим долгим отсутствием.

Воспоминание второе:

Красивая женщина с царственной осанкой и высокой пышной прической взволнованно смотрит на сидящую напротив нее Лили.

— Дорогая, мне необходимо серьезно поговорить с тобой.

— Да, леди Поттер, — вежливо улыбается девушка.

— Пожалуйста, называй меня Алексис, я ведь просила тебя об этом, — с легкой обидой замечает дама. — Мы с Гарольдом уже считаем тебя своей дочерью. Ваша с Джеймсом свадьба через месяц, и нам нужно обсудить некоторые вопросы.

— Конечно, Алексис, я вас внимательно слушаю, — Лили бросает напряженный взгляд на собеседницу.

— Ты умная девушка и прекрасно понимаешь, что не будь ты чистокровной, мы никогда не дали бы разрешения на этот брак. Вливание неизвестной крови в род всегда чревато неожиданными осложнениями. И лучшим примером моей правоты является уже известная тебе история семьи Дамблдора. О частых рождениях сквибов в семьях магглорожденных я также упоминала. А сейчас хочу побеседовать с тобой о будущих детях. Ты должна выйти замуж под своим настоящим именем и заключить брачный контракт, согласно которому, первый твой ребенок мужского пола переходит в твой род и становится Слизерином.

— Нет! — пугается Лили. — Нет! Нет! Какая разница, под какой фамилией я выйду замуж? Вы же знаете, что я чистокровная! Разве этого не достаточно?

— Нет, дорогая, не достаточно, — ласково, но твердо возражает леди Поттер.

— Но я ведь объяснила вам, что мне опасно раскрывать свое происхождение. Все эти загадочные и ранние смерти моих родственников… Бабушка и ее муж бесследно исчезли во время войны с Гриндельвальдом, а родители… — Лили растерянно замолкает.

— Поттеры, также как и все волшебники Великобритании, принесли вассальную присягу Слизеринам, и служить этому роду наш долг. А твой долг, которому ты обязана следовать — родить наследника, который станет правителем нашего мира. Все это время я рассказывала тебе о долге и чести чистокровных, неужели все мои усилия пропали втуне? — строго спрашивает Алексис. — Мне казалось, что ты все усвоила.

— Да, но…

— Не беспокойся, — перебивает Лили будущая свекровь. — Гарольд устроит все так, что никто, кроме нас и свидетелей, не узнает об имени, которое будет записано в брачном свидетельстве, а контракт будет храниться в Гринготсе. Гоблины никогда не раскрывают тайны своих клиентов.

— А свидетели? — с сомнением произносит Лили.

— Они принесут клятву. Такую же, какую ты заставила дать нас, перед тем, как раскрыть тайну своего происхождения. Это был очень умный и хитрый ход… для гриффиндорки, — с одобрительной усмешкой признает леди Поттер.

— Шляпа хотела отправить меня в Слизерин, но я пришла в ужас, представив, что со мной, как с магглорожденной, сделают на этом факультете, — с юмором отвечает девушка.

— В поезде меня подробно просветили о взаимоотношениях на факультетах. Просилась на Рэйвенкло, но шляпа сказала, что я не подхожу для этого факультета, и предложила мне Гриффиндор. Я согласилась.

— Ты умная, но твое стремление к знаниям не абстрактно и не оторвано от повседневной жизни, — одобряет решение шляпы Алексис. — Так что ты решила?

— Я согласна, — кивает Лили. — Надеюсь только, что не пожалею об этом.

Воспоминание третье:

— Я все же недовольна твоим выбором крестного, — говорит Лили, с нежностью глядя на безмятежно посапывающего младенца в кроватке. — Сириус слишком безответственный и импульсивный.

— Не забывай, к какой семье он принадлежит, — возражает ей Джеймс. — Как бы ни отрекался он от своей семьи, все равно он останется Блэком. Это у него в крови, — состроив забавную рожицу, добавляет Поттер и беззаботно смеется.

Лили шикает на мужа, заставляя того приглушенно хихикать в рукав мантии.

Успокоившись, Джеймс негромко продолжает:

— Я не знаю, почему он так ненавидит свою семью и магию рода, но мне кажется, что что-то или кто-то очень сильно напугал его в детстве. А поскольку он ненавидел этот страх и не хотел бояться, то решил обвинить во всем свою семью, отказавшись от нее. Надеюсь, что Сириус все же сможет преодолеть себя и помирится со своей матерью. Остаться без рода — это страшно, — Джеймс передергивает плечами, словно от холода. — Блэки всегда были первыми помощниками и соратниками Слизеринов. Я просто следую традиции, — лукаво ухмыляется он.

— Традиции, — недовольно ворчит Лили, — что-то ты не очень вспоминал о них, когда учился в Хогвартсе.

— Мы же светлые маги, — важно объясняет Поттер, шутливо пихая жену в бок локтем. — Любители магглорожденных. И для нас соблюдать традиции — это не comme il faut. Посмотри, как Гарри похож на тебя, — резко меняет он тему разговора. — Говорят, если сын похож на мать, он будет счастливым. Такие же черты лица, как и у тебя, твои глаза, нос и губы. Только волосы черные, но, судя по этим завитушкам, у него будут такие же шикарные локоны, как у тебя. Когда он подрастет, все девчонки будут его.

— Это меня и беспокоит, — недовольно хмурится Лили.

— Тебя беспокоит судьба несчастных влюбленных девчонок? — явно дурачась, удивляется Джеймс.

— Перестань! — тихо шипит Лили, раздраженно хлопая мужа по руке. — Твои родители объяснили мне, что портретов Салазара Слизерина было только три. Один из них недоступен и находится в Слизерин-мэноре, а два других, в Хогвартсе и министерстве, были утеряны. Остались только не слишком качественные наброски и описания его внешности. Но я все равно беспокоюсь. Меня спасало то, что я девушка с рыжими волосами. Кроме того, все были уверены в моем маггловском происхождении. Но Гарри будет обладать всеми чертами рода Слизерин, даже черными волосами. Кто-нибудь чересчур умный может догадаться. Я хочу провести ритуал Facie Alicujus Rei(1), чтобы Гарри был похож на тебя, — решительно закончила она.

— О горе мне! — Джеймс с комическим отчаянием хватается за голову. — Моя жена мне неверна!

Разбуженный последним возгласом отца, Гарри недоумевающее хлопает большими зелеными глазищами и кривит ротик, готовясь зареветь. Лили, бросив негодующий взгляд на мужа, подхватывает сына на руки и начинает его укачивать.

Воспоминание четвертое:

— Как ты мог! Даже не посоветовавшись со мной! — Лили в гневе мечется по комнате.

— Но, любимая, Дамблдор… — Джеймс растерянно и виновато смотрит на жену, переминаясь с ноги на ногу.

— Плевать я на него хотела! — перебивает его Лили, которой, вероятно, хочется в этот момент стукнуть мужа чем-нибудь тяжелым. — Этот… этот старый лживый козел!

Джеймс, услышав эпитет в адрес директора, не выдерживает и нервно хихикает.

— Тебе смешно?! — рыжеволосая фурия подскакивает к мужу, хватает его за плечи и довольно ощутимо встряхивает. — Смешно? Ты поставил наши жизни в зависимость от трусливой похотливой крысы! И тебе смешно!!!

— Вот поэтому никто на него и не… подожди, — перебивает сам себя Джеймс, — что значит «похотливой»?

Лили перестает трясти мужа, недоверчиво смотрит на него, а потом, безнадежно махнув рукой, бессильно опускается в кресло.

— Ты что не замечал, как он буквально раздевает меня своими маслянистыми гадкими глазенками? — ядовито спрашивает она. — Будь его воля, он, наверное, разложил бы меня прямо на кухонном столе, за которым вы так любите устраивать свои посиделки.

— Лили! — шокировано восклицает муж.

— Да, да, знаю — выражаюсь не как леди. Прошу прощенья: издержки маггловского воспитания, — язвительно продолжает супруга. — Но тебе давно пора прекратить закрывать глаза на недостатки других людей, даже если они твои друзья.

— Ну, может быть, Питер и посмотрел на тебя пару раз с интересом, — торопится высказаться Джеймс, — но это понятно — ты ведь потрясающая красавица!

— Поттер! — раздражение Лили снова вспыхивает, как угли костра от порыва ветра. — Его «интерес» имеет только сексуальную направленность. После его визитов мне кажется, что он словно облапал меня всю своими похотливыми руками, и мне хочется немедленно принять душ, чтобы избавиться от этой грязи. А тебе он завидует. Сильно. И, что больше всего меня беспокоит, постоянно чего-то боится, особенно в последнее время. Ты не должен был назначать его Хранителем! Лучше пусть Сириус или Ремус! — яростно выпаливает она.

— Сириус слишком очевидный выбор для всех, а Люпина обратил Фенрир Сивый, преданный сторонник Волдеморта. Ты ведь знаешь, какую власть над оборотнем имеет его альфа, — объясняет Джеймс, виновато заглядывая жене в глаза.

— Перестань цитировать этого старого лгуна! — Лили явно не собирается уступать. — Либо ты делаешь, как я сказала, либо я собираю вещи, и мы с Гарри покидаем этот дом! Я не понимаю, как ты еще можешь верить Дамблдору, после той неправдоподобной сказки, которую он сочинил о смерти твоих родителей!

— Но… может быть… ты ошиблась? — робко выговаривает Джеймс.

— Ошиблась?! Я?! — Лили почти срывается на визг, но потом, все же, берет себя в руки и более-менее спокойно продолжает: — Ты сомневаешься в моих способностях эмпата? И потом, ты сам сказал, что защита поместья была разрушена изнутри, то есть, твои родители должны были впустить кого-то… кого-то, кому они доверяли. А потом этот кто-то очень ловко устроил так, чтобы казалось, что атака была снаружи.

— Но… может быть… я ошибся? — снова повторяет Джеймс.

Лили бросает гневный взгляд на мужа и качает головой:

— Ох, Джеймс, меня удивляет, насколько ты бываешь слеп и наивен в отношении тех людей, которых ты считаешь своими близкими.

— Хорошо, хорошо, — уступает Поттер, — сразу же после Хэллоуина я попрошу Сириуса стать нашим Хранителем. За неделю ничего не случится, верно?

— Ладно, но не больше недели, — соглашается Лили и внезапно она улыбается: — Помнишь, когда я выходила за тебя замуж, для меня это был простой брак по расчету — мне нужна была защита какого-нибудь сильного рода, не замаранного связью с Волдемортом. Но сейчас… я чувствую, что для меня нет дороже людей, чем ты и Гарри. Мой наивный, милый гриффиндорец!

— Ты тоже, между прочим, с этого же факультета, — хмурится Джеймс, но потом не выдерживает и расплывается в улыбке. Усевшись в кресло, он тянет Лили за руку, усаживая к себе на колени. — Знаю, знаю, ты любишь меня как брата…

— Давно не как брата, — в зеленых глазах Лили горят задорные искорки.

— Наконец-то первая красавица Хогвартса влюбилась в меня! — радостно восклицает Джеймс. — Теперь мне не стоит опасаться, что твой мрачный дружок отобьет у меня жену!

— Ты считаешь, что Северус влюблен в меня? — уточняет Лили и весело хихикает.

— Безусловно, — решительно отвечает Джеймс и с недоумением смотрит на супругу. — Не из-за меня же он сюда приходит? Он даже со мной начал нормально общаться, хотя раньше терпеть меня не мог. Впрочем, как и я его. Но теперь у него ничего не выйдет! — самодовольно заканчивает он.

— Ну-ну, — Лили страстно целует мужа. — Конечно, не выйдет — я тебя никому не отдам!

После просмотра воспоминаний в кабинете воцарилось молчание — все старались осмыслить увиденное — кто-то ошеломленно и неверяще, кто-то быстро анализируя и просчитывая ситуацию с точки зрения полученных данных. Наконец, Валбурга, обведя всех присутствующих грозным взглядом, остановила его на непривычно рассеянном Северусе, который, казалось, полностью погрузился в какие-то свои воспоминания.

— Так, мистер Принц! — командирским тоном рявкнула она, — Когда вы намереваетесь забрать господина в Хогвартс?

Снейп, даже не сразу сообразивший, что к нему обращаются, недоуменно переспросил:

— В Хогвартс? Забрать? — он потер изящными пальцами виски, словно пытаясь избавиться от головной боли.

— Я еще не объяснял Северусу ситуацию, — вмешался Люциус, с сочувствием глядя на друга.

— А сколько тебе для этого понадобилось бы времени? — возмутилась старуха. — Ты бы еще Рагнарека подождал!

— Но, — теперь уже рассердился Малфой, — когда бы я успел…

— Что за манера перебивать старших! — не дала ему закончить леди Блэк, стукнув об пол тростью, и снова обернулась к Снейпу: — Вы, молодой человек, должны взять господина в Хогвартс. Нам необходимо провести несколько ритуалов: принятие замком наследника рода и снятие щита Бэра. Кстати, — нахмурилась она, — кто-нибудь в курсе, где находится Lapis genericus Слизеринов?

— Думаю, что в Тайной комнате, — осторожно предположил Люциус, решивший не связываться со вздорной старухой.

— Тайная комната — это сказка, — презрительным тоном заявил Северус, с некоторым удивлением взглянув на своего, как правило, здравомыслящего друга.

— Не сказка, — качнул головой Малфой, и его собранные в хвост волосы легли на плечо, сияющие, платинового оттенка, словно сделанные из драгоценного металла. — Я даже знаю, где вход — в туалете девочек на втором этаже. Но открыть комнату может только змееуст.

— А господин? — вопросительно взглянула на Люциуса леди Блэк.

— Конечно, — кивнул Малфой, — он змееуст. Он уже проник в нашу фамильную сокровищницу, приказав магическим змеям-охранницам пропустить его.

— Откуда тебе все это известно, Малфой? — уточнил Сириус, нервно покусывая губу. Ему казалось, что он попал в какой-то непрекращающийся кошмар, от которого никак не мог пробудиться. Осознать, что все, во что он верил, оказалось ложью. Что его крестник принадлежит к роду, который сам Сириус и его друзья всегда проклинали. Что люди которых он считал своими врагами, спасли его и Гарри, а друзья предали и его, и беззащитного ребенка… Все это было слишком сложно, слишком больно для восприятия и понимания. Но одно он знал точно — для своего крестника он готов сделать все, что угодно. Даже изменить собственным убеждениям.

Люциус посмотрел на всех своих союзников, немного подумал и, решив, что пора им все рассказать, начал, обращаясь к Снейпу:

— Помнишь тот день, когда мы должны были варить зелье? Я тогда не пришел. Я встретил тебя.

Северус удивленно выгнул бровь, но промолчал, давая Люциусу возможность все объяснить.

— Да, тебя, — подтвердил Малфой, — только ты был намного старше. Ты перенесся из будущего с помощью хроноворота…

— Я никогда бы не стал пользоваться хроноворотом, — резко прервал его Снейп. — Я знаю, как это опасно. По-моему, это была чья-то провокация. И ты на нее купился!

— Не провокация, — спокойно парировал Люциус. — Все факты из документов, которые я получил от тебя, подтвердились.

— Ты смог проверить какие-то факты из будущего? — ехидно поинтересовался Снейп. — Тебе подсунули странные документы, зная, что кое-что из них ты сможешь проверить, поэтому, естественно, они содержали и правдивую информацию, но все остальное — это ловушка! Я уверен в этом!

— Хватит перепираться! — прервал спор приказ Валбурги. — Молодой Малфой сейчас отправится за этими документами, и мы сами оценим их.

Люциус пожал плечами и отправился в семейную сокровищницу — недавно он перенес все туда, опасаясь, что тайник в кабинете недостаточно надежен. Он был рад наконец-то разделить тяжелый груз знания о будущем с кем-то, переложить хоть какую-то его часть и на другие плечи. Он был уверен, что его поддержат, помогут выйти победителем в неравной борьбе. «Война со всем миром началась! Только вот мир об этом еще не знает! И слава Мерлину! — почти весело подумал он. — Мне есть, кого терять, поэтому я не собираюсь проигрывать!»

Facie alicujus rei(1) — под предлогом (под видом) чего-л. (лат).

29.04.2011