Развитие генеалогии в новое время

Подлинный расцвет генеалогии в Западной Европе, ее «золотой век» приходится на XVI–XVIII столетия. Именно в это время: начали закладываться основы научной генеалогии: в ее обиход прочно входит критическое изучение документальных актов, мемуаров и вещественных памятников, на которых основываются; родословные. Непременным требованием к серьезным генеалогическим трудам стало подтверждение каждого их положения выдержками из источников (регестами) или отсылками к ним. Критический подход был не только следствием закономерного развития науки и ее методов. XVI–XVII вв. – период резких социальных сдвигов, которые затронули различные группы дворянства, эпоха подъема из безвестности новых семейств, аноблирования выходцев из буржуазных слоев, которые стремились немедленно обзавестись приличествующей родословной. Спрос породил широкое предложение фальшивых генеалогий, которые обосновывали древнее происхождение вчерашних торговцев или судейских.

Наиболее яркий пример практической «критической» генеалогии этой эпохи – работа, проводившаяся английскими герольдами со времен Генриха VIII по конец XVII в. Им вменялось в обязанность совершать регулярные визитации во все графства страны, проверяя достоверность родословных местного дворянства. Герольды сличали их с церковными приходскими записями, грамотами, манориальными документами, скрупулезно обследовали надписи на саркофагах в родовых гробницах, гербы на старинных витражах. Родословие, выдержавшее проверку, заносилось в «Книгу визитации», регистрировалось в герольдии и получало юридическую силу. Имена же тех, кто присвоил себе незаконные родословные, вывешивались на крестах в главных городах графства, оповещая всех, что именовать самих нарушителей и их потомков прежним титулом запрещено.

Подобное начинание в масштабах всего государства было уникальным в истории генеалогии. Лишь в Ирландии предпринималась попытка массовой проверки родословных, но состоялось всего три визитации. Тем не менее контроль за достоверностью родословий осуществлялся повсеместно, хотя и не в столь широких масштабах (во Франции, Германии, Венеции и других итальянских государствах). Во Франции, например, незаконное присвоение титула влекло за собой штраф, а подделка документов, удостоверяющих дворянское происхождение, каралась еще суровее – вплоть до отправки на галеры.

В XVI–XVII вв. вышло большое количество справочников по генеалогии королевских и аристократических родов. В значительной степени их появлением научная генеалогия обязана скрупулезному труду историков-эрудитов, посвятивших себя собиранию и критическому изданию неизвестных ранее документов из; церковных и монастырских архивов и других источников.

Золотой фонд французской генеалогии составили труды Дю Шене, Дю Буше, Гишенона, Ла Рока, братьев Сен-Марте, Ле Лабурера, Менестрьера, дОзье, Дюканжа и др. Подлинной вершиной стала работа П. Ансельма (П. де Гибура), обобщившая генеалогии французского королевского дома, высшего дворянства и чиновничества. В Англии успехи генеалогии в XVI–XVII вв. связаны с деятельностью елизаветинских «антиквариев», основавших в 1586 г. историческое общество. Усилиями У. Бартона, У. Пола, Т. Джекилла, С. Арчера, Р. Гловера, У. Кемдена и других были написаны локальные истории различных графств Англии, содержавшие родословные местного дворянства. Высшим достижением английской генеалогии этой эпохи стал труд Дугдейла, посвященный родословным английского баронства, долго остававшийся непревзойденным. В Испании в XVII в. Луис Саласар и Кастро предпринял подобное фундаментальное издание генеалогий аристократических семейств.

Критические методы получили распространение и в Германии, которая дала плеяду выдающихся специалистов в этой области – Изингера, Геннигеса, Целлиуса, Риттершозена и многих других.

В XVI–XVIII вв. усилился чисто научный интерес к теоретической генеалогии: разрабатывались методы составления родословных таблиц и росписей, системы нумерации родства. Постепенно лидерство в теоретической генеалогии перешло к немецким ученым (Имгоф, Келер, Кох и др.). В 1721 г. была основана первая кафедра генеалогии в Венском университете. С середины XVIII в. активно разрабатывались учебники и курсы лекций по теоретической генеалогии, первый из которых был прочитан в Геттингене.

Эпоха буржуазных революций XVIII–XIX вв. принесла некоторое охлаждение к генеалогии, которая традиционно занималась лишь аристократическими семействами. Это было особенно заметно во Франции после Великой французской революции. Несмотря на это, здесь продолжали появляться работы по родословиям провинциального дворянства. В Англии же наблюдалась противоположная тенденция. Победа в наполеоновских войнах способствовала обращению англичан к своему прошлому, а также появлению новых работ по генеалогии: трудов Коллинза, посвященных английскому пэрству и баронству; локальных генеалогических исследований в многотомной викторианской истории графств Англии и др. Ряд непревзойденных генеалогических работ по истории как крупных аристократических родов, так и провинциального дворянства выходит из-под пера немецких авторов. Они по-прежнему лидировали в теоретической генеалогии (Виль, Гаттерер). В своих трудах и учебниках они впервые стали разрабатывать генеалогию как вспомогательную историческую дисциплину, которая стоит в одном ряду с геральдикой, хронологией, дипломатикой и т. д. Ее развил и поднял на новую высоту Оттокар Лоренц, показав возможности генеалогии в исследовании социальных проблем и перспективы статистических методов применительно к этой науке. Он отстаивал для генеалогии самостоятельное место на стыке истории и биологии, общественных и естественных наук.

В XVIII–XIX вв. интерес к генеалогии захватил Бельгию, Голландию, Венгрию, Польшу, Россию, Скандинавские страны. Происхождение предков – выходцев из Европы – стало привлекать внимание исторических обществ в Соединенных Штатах, и эта наука нашла благодатную почву на Американском континенте. Во всех западноевропейских странах выросло количество локальных генеалогических исследований благодаря массовому распространению всевозможных местных исторических, антикварных и генеалогических обществ. Возникла обширная периодика. Среди важнейших тенденций в развитии генеалогии в XIX– начале XX в. – обращение, наряду с традиционными исследованиями по дворянству, к генеалогиям семейств недворянского происхождения, прежде всего, буржуа.

В первой половине XX в. появились работы профессора Венского университета О. Форста де Баттальи, который до сих пор остается крупнейшим авторитетом в современной генеалогии. В них уделялось большое внимание новым направлениям генеалогических изысканий, критике источников и методике работы с ними. В настоящее время эти вопросы усиленно разрабатываются специалистами Франции, Германии, Бельгии, Англии. Отражением роста интереса к научной генеалогии стало учреждение международных конгрессов по генеалогии и геральдике, первый из которых состоялся в 1928 г. в Барселоне, а также основание в 1953 г. Международного института генеалогии со своим регулярным печатным органом «La Hidalgia».

Характерная черта новейшей генеалогии – стремление к актуализации исследований, поиск новых аспектов в них, сближение с другими дисциплинами – при этом не только историческими, но и естественными: биологией, генетикой, медициной, психологией. В современной генеалогии находят широкое применение математические методы.

Все большие права приобретает генеалогия в социальных исследованиях. Она находит применение при изучении классовой и социальной структуры средневекового общества и в особенности специфики положения отдельных социальных групп, их мобильности. Генеалогия позволяет проследить условия формирования различных категорий населения: из кого они рекрутировались; какими путями достигали финансового благополучия; каковы были их взаимоотношения с другими слоями общества. Исследуется и социальная психология этих групп – мотивация выбора профессии и рода деятельности, господствующие религиозные воззрения и т. п.

Ярко выраженная тенденция современных работ – интерес к происхождению недворянских родов: крестьянства, бюргерства, купечества, чиновничества. Очень популярны работы по происхождению различных категорий средневековых ремесленников – каменщиков, плотников, ткачей, построенные на материале частных актов, контрактов, подрядов, документации городских магистратов. Использование этих и других нетрадиционных для генеалогии источников (судебные протоколы, налоговые списки, документы о массовых амнистиях после социальных волнений) делает реальным восстановление истории семей даже таких категорий, как наемные работники и подмастерья. Опыт подобных исследований есть в Англии. По описям и прочим сеньориальным документам вплоть до X–XI вв. прослеживаются историк крестьянских фамилий.

Безусловно, перспективное направление, в котором лидируют французские историки, – использование данных генеалогии в истории государственных учреждений, анализ природы и происхождения чиновничества.

Широкое применение нашла генеалогия в исторической демографии. Средневековье не оставило нам надежных статистических данных о народонаселении, его динамике: рождаемости и смертности, потерях в результате войн и опустошительных эпидемий. Применительно к этой эпохе современной социальной демографии приходится оперировать приблизительными цифрами, косвенными данными. Многие из этих массовых подсчетов базируются на использовании данных научной генеалогии, выведенных в результате многолетних наблюдений генеалогических закономерностей, одна из которых – установление приблизительной: длительности жизни одного поколения. На основании анализа обширного генеалогического материала доказано, что в среднем на столетие приходится по три поколения по мужской и четыре поколения по женской линии. Средняя разница в возрасте между отцом и детьми составляла приблизительно 30–35 лет, матерью и детьми – 20–25 лет. Генеалогия дает также возможность, судить о среднем брачном возрасте и средней рождаемости в различных социальных группах, а, следовательно, об их динамике. Эти данные хорошо поддаются машинной обработке.

Интересные результаты дает применение генеалогии в сочетании с исследованиями по медицине, биологии, генетике, криминалистике. Данные генетики, знание законов наследственности в; свою очередь уточняют наше представление о генеалогических, закономерностях, благодаря чему устраняется, например, один из мнимых парадоксов генеалогического счета. Известно, что число предков каждого лица возрастает в геометрической прогрессии. Средняя разница в возрасте между поколениями родителей и детей – от 20 до 35 лет. В результате, если следовать только математическим закономерностям, у каждого из нас уже в двадцатом поколении окажется более миллиона предков, а в тридцатом поколении их количество превзойдет реальное население земного шара в ту эпоху. (На этом основано остроумное заявление английских генеалогов, что любой, желающий считать себя потомком Вильгельма Завоевателя, имеет на это право, так как среди миллиона его предков до XI в. обязательно отыщется кто-нибудь, состоявший в родстве с нормандским герцогом.) На самом деле количество реальных предков гораздо меньше вследствие перекрестных браков близких родственников и узости круга, из которого выбирали брачных партнеров. В результате – одно и то же лицо могло занимать сразу несколько мест в рядах предков. Генетика еще более уточняет этот момент. Наследственность человека определяется всего 24 хромосомами, которые он получает от обоих родителей. Следовательно, он не может иметь более 48 реальных, или, как их называют, «эффективных», предков. Правда, современная наука еще не в состоянии распознать их среди общей массы предков.

В свете этого особый интерес приобретает изучение наследственности по мужской линии, так как известно, что лишь одна хромосома, определяющая мужской пол ребенка, абсолютно во всех случаях переходит от отца к сыну. Следовательно, каждый мужчина несет в себе по меньшей мере одну хромосому от прародителя. Это представляет специфический интерес при изучении наследственных признаков или заболеваний, передающихся по мужской линии, – знаменитые «габсбургская губа», носы Бурбонов, деформация пальца в семействе графов Шрусбери и т.д.

Возникновение таких патологий связывают с распространением в средние века, инбридинга – браков близких родичей. Вопреки расхожему представлению, это явление не заслуживает однозначно, отрицательной оценки. Современная генетика доказала, что браки в «своем кругу» способствовали формированию у отдельных замкнутых популяций определенных комплексов генов, которые могли давать преимущества в биологическом отборе. В этом отношении в более выигрышном положении находилось дворянство, которое существовало в лучших условиях, лучше питалось и т. д. Однако и наследственные патологические признаки, если они возникали в популяции, сохранялись в высокой концентрации, о, чем свидетельствуют приведенные выше примеры.

Сказанное выше о роли наследования по мужской линии нисколько не умаляет того интереса, который проявляется в новей шей генеалогии (немецкой, французской, американской) к родству по прямой женской линии. Оно не имело практического значения в средние века, но важно в. теоретических и научных целях, в первую очередь в социальной демографии, так как позволяет наиболее полно представить потомков всех членов рода. Это необходимо для более точного выявления генеалогических закономерностей.

Изучение прямого родства по женским линиям открывает новые перспективы и в разработке проблем политической истории. Наши представления о международном характере династических связей в средние века, об устойчивой зависимости политических интересов и соображений кровного родства, клановости существенно уточняются, когда в расчет принимаются связи не только по мужской, но и по женской линии. Многие средневековые европейские монархи принадлежали к общей женской линии, восходившей к Анне Венгерской. Сюда входили 39 правивших королей (в том числе французских, испанских, шведских, русских, германских императоров) и 37 консортов (супруг правящей королевы принц).

Изучение прямых женских линий позволяет выявить и некоторые закономерности медико-биологического порядка. Например, физическое вырождение некоторых династий, в частности испанских монархов, по-видимому, объяснялось браками королей, относившихся не только к одной и той же мужской, но и общей женской линии. ОФОРМЛЕНИЕ РОДОСЛОВИЯ

Методика генеалогического исследования. Данные, собранные в ходе генеалогических изысканий, оформляются в виде родословия. Оно включает в себя родословную легенду – предания о происхождении семейства и перечисление всех членов рода по коленам (quartiers).

В самом общем виде родословия делятся на восходящие и нисходящие. Первый тип указывает всех предков того лица, которое является объектом родословного исследования. Второй строится по принципу от общего родоначальника к его потомкам.

Графическое оформление генеалогических данных может быть самым разнообразным. Ранние родословия порой изображали в виде человеческого тела: имена отца и матери располагались на его «голове», дети уподоблялись плечам, ближние и дальние родственники – рукам, пальцам и т. д. Широкое распространение в средние века получили родословия в виде генеалогического древа (arbor consanguinitatis). Возникновение и устойчивая популярность такой формы родословных неслучайны.

Генеалогическое древо – одна из модификаций образа, так называемого «мирового древа» (arbor mundi), или «древа жизни», характерного для космологических представлений древнего.мира и средневековья. Универсальная идея «мирового древа» отражала представление о всеобщей взаимосвязи мира: единстве природных стихий, божественных сил, животного и человеческого начал. В сложной символике «мирового древа» явственно прослеживался мотив жизненной силы, плодовитости, детородности. Он по-своему преломлялся в мифологии и ритуалах древних кельтов и германцев (жертвы деревьям во имя плодородия, предания о распятии бога Одина на «мировом древе»). Идея «аrbоr mundi» была воспринята и христианством (библейское «древо жизни» в раю, неоднократно повторявшиеся изображения Христа, распятого на символическом древе мира).

Как вариация «аrbоr mundi» возникает образ «древа человеческой жизни», в котором соединяются прошлое, настоящее и будущее, воплощенные в человеческих генерациях (предки, ныне живущие поколения, потомки), и торжествует идея бессмертия, вечного продолжения жизни. Такой же символический смысл придавался и родословному древу рода, семейства: его листья умирают и падают, но само древо рода продолжает жить.

Имя родоначальника помещалось подобно корню в основании генеалогического древа, а на стволе и ветвях располагались в картушах имена, портреты и гербы его потомков. Встречались и иные варианты. В основании располагалось имя того, для кого составлялась родословная, а его предки образовывали «ствол» и «крону».

Дополнительная информация могла передаваться с помощью двета: медальоны с именами замужних женщин было принято изображать лиловым, девиц – синим, мужчин, имевших потомство,— желтым, не имевших – красным. Живущих отличали от умерших предков зеленым цветом.

В конце XV–XVI в. наиболее употребительной формой обобщения генеалогических сведений стали таблицы. Как и все родословия, они делятся на восходящие и нисходящие. Генеалогические таблицы могут, прослеживать родство по мужской, женской линиям или смешанное родство по обеим линиям. Наиболее употребительный в научной работе тип – таблицы нисходящего родства по мужской линии. Они включают потомство обоего пола, но происходящее только от мужчин. Потомство же женщин – представительниц рода – не указывают, ограничиваясь лишь именами их супругов. Это определялось тем, что и земельная собственность, и социальный статус, и титулы передавались в средние века по мужской линии. Иногда, например, в Англии, потомство по женской линии фиксировалось в специальных книгах в виде приложения, к которому можно обратиться при необходимости.

Широко используются также смешанные таблицы восходящего родства, которые указывают только прямых предков как по мужской, так и по женской линии. Боковые ветви в таких таблицах отсутствуют. Смешанные восходящие таблицы удобны тем, что всегда известно число предков любого лица, которое возрастает в геометрической прогрессии – 2, 4, 8 и т. д. Восстанавливая родословную по неполным данным, исследователь всегда будет знать, где имеются лакуны в его таблице.

Наконец, крайне редко используются таблицы восходящего или нисходящего родства по прямой женской линии, указывающие всех членов рода обоего пола, происходящих только от женщин. Исключение составлял лишь средневековый Уэльс, где такие таблицы были нормой. Выше уже указывалось на возрождение интереса к подобным таблицам в работах современных историков.

В зависимости от целей, которые преследует составитель, содержание информации в генеалогической таблице может быть сужено или расширено. Так, например, родословная правящей королевской династии может быть представлена не во всей полноте, а в виде таблицы преемственности верховной власти. В этом случае она будет указывать только происхождение особ, имевших права или наследовавших правление, и игнорировать всех прочих родичей. С другой стороны, широкое распространение получили синхронистические генеалогические таблицы, прослеживающие одновременно родословные нескольких родов, их взаимные связи, преемственность.

Внешний вид генеалогических таблиц может варьироваться: они бывают вертикальными, горизонтальными и даже круговыми.

Использование родословных таблиц чрезвычайно удобно: они наглядны, компактны, в таком виде их легко издавать. Графическими средствами легко подчеркнуть пол лиц, включенных в таблицу, выделить систему перекрестных браков между линиями и т. д. Однако таблицы имеют и свои недостатки. Такая форма вынуждает составителя быть чрезвычайно лаконичным. Она позволяет указать лишь минимум сведений о каждом лице: его имя, прозвище, титул, даты рождения и смерти, количество браков, некоторые иные подробности. Между тем в современной генеалогии наблюдается тенденция к насыщению родословия все большим количеством информации. Сюда предлагают включать портреты исторических лиц, сведения из их биографий, медицинские свидетельства, а также ссылки на источники. Таблица не дает этих возможностей. Кроме того, генеалогическая таблица может охватить около десяти поколений, редко – более, так как в этом случае число лиц, входящих в нее, приблизится к тысяче. Дальнейшее ее продолжение затруднит работу и создаст проблемы с изданием такого материала.

В этом случае более удобной формой, чем таблицы, оказывается родословная, или поколенная роспись. В поколенной росписи под № 1 помещается родоначальник семейства или династии. Далее идет перечисление имен его потомков в каждом колене, снабженных собственными номерами. Роспись ведется построчно и позволяет помещать при имени все необходимые сведения, включая ссылки на источники.

В генеалогии сложилась устойчивая система нумерации, применяемая как в таблицах, так и в поколенных росписях. Для восходящих родословий используется нумерация, предложенная еще в XVII в. испанцем X. Coca (система Соса-Страдонитца). Лицо, которое является объектом исследования, обозначается № 1, его отец и мать получают номера 2 и 3, родители отца — соответственно 4 и 5, родители матери – 6 и 7 и т. д. При этом четные номера всегда присваиваются мужчинам, нечетные – женщинам. Таким образом, номер отца всегда представляет собой удвоенные номера детей, номер матери – удвоенный номер детей. Эта нумерация проста и позволяет оставлять пропуски в родословной, когда имена прародителей неизвестны.

Нумерация в нисходящих родословиях сложнее, так как число детей в каждом поколении неодинаково, и здесь не соблюдаются математические закономерности. В этих случаях для обозначения порядкового номера колена используют римские цифры, а для нумерации детей внутри одного поколения – арабские. Номер 1 получает, как всегда, общий предок. Его детям в порядке рождения присваиваются: № 1/1, 1/2, 1/3, содержащие, таким образом, и номер их отца. Внуки от первого сына получают обозначения 1/1/1, 1/1/2; от второго сына – 1/2/1, 1/2/2 и т. д. Количество цифр в номере каждого лица указывает, к какому поколению оно принадлежит. Эта система счета родства носит название системы Абовилля.

Нисходящая нумерация еще более усложняется, если необходимо отразить повторные браки и разграничить пол детей. В этом случае применяется вариант счета, сочетающий в себе элементы систем как Соса-Страдонитца, так и Абовилля. В нем все четные номера, начиная с 0, присваивают мужчинам (при этом О обозначают и прародителя, и старших сыновей от любого из браков), а нечетные — женщинам. Повторные браки обозначают буквами. Тогда старший сын общего предка получит 0, второй сын – № 2, третий сын – 4, старшая дочь – 1, вторая дочь – № 3 и т. д. В общем виде такая родословная роспись может выглядеть следующим образом:

I поколение 0 – общий предока — его первый брак, в — его второй брак

II поколение Оа/0 – старший сын общего предка от первого брака

Оа/2 — второй сын от первого брака

Оа/1 — старшая дочь от первого брака

Ов/0 — старший сын от второго брака Ов/1 – старшая дочь от второго брака

III поколение Оа/0/1–первая дочь старшего сына общего предка от первого брака

Ов/1/4 – третий сын старшей дочери от второго брака и т. д.

Эта громоздкая на первый взгляд нумерация обретает смысл, когда генеалоги имеют дело с большим количеством лиц, которое трудно поддается анализу. В этом случае нумерация позволяет установить степень родства между различными, порой отдаленными ветвями и поколениями, которая будет определяться совпадением первоначальных цифр номера. Например, совпадение в IV поколении двух первых цифр номеров указывает, что эти лица – кузены, совпадение трех цифр – родные братья и сестры. Чем больше совпадение цифр, тем ближе степень родства.

Составление родословия – итог или один из важных промежуточных результатов генеалогического исследования. Ему предшествует длительная работа по сбору и систематизации сведений о тех лицах, которые войдут в генеалогическую таблицу или роспись. Огромное количество и разнородный характер этих данных делают необходимыми их предварительную обработку и унификацию. Одним из таких принятых в современной науке подготовительных этапов работы с генеалогическим материалом служит составление генеалогического досье. Это банк подлинных документов или выдержек из исторических источников, которые всесторонне характеризуют интересующую генеалога личность. Французские историки разработали универсальный набор пунктов, которые целесообразно отразить в подобном досье:

1) гражданское состояние. (свидетельства о рождении, смерти и пр.); 2) семейное положение (брачные контракты и свидетельства, документы, регистрирующие гражданский или церковный брак, развод);

3) национальность;

4) внешние приметы и физическое состояние (портреты, медицинские свидетельства, свидетельство о смерти);

5) интеллект (образцы письма, свидетельства современников);

6) вероисповедание (акты о крещении, документы, удостоверяющие религиозность или атеизм);

7) политические убеждения (воспоминания, документы, отражающие политическое кредо в разное время жизни);

8) образование (дипломы, табели);

9) должностное и социальное положение (приказы о назначении, присвоении званий, титулов);

10) финансовое положение (закладные, долговые расписки, прочие акты).

Такое досье ориентировано на широкую трактовку задач генеалогии. Оно дает возможность проанализировать изменения социального статуса и имущественного положения членов отдельного рода или целой группы, их профессиональные занятия, конфессиональную принадлежность в зависимости от избранного аспекта исследования.

В еще большей степени на это ориентирована работа с унифицированными генеалогическими карточками, которые позволяют систематизировать материал и подвергнуть его машинным методам обработки. Это – перспективное направление в широкомасштабных социальных или демографических исследованиях с применением данных генеалогии. За основу карточки взят набор данных, разработанный бельгийским центром генеалогических и демографических исследований: год и место рождения; год и место смерти; родители; муж или жена, время и место бракосочетания; происхождение мужа или жены; данные о его или ее смерти или разводе; тот же комплекс сведений для всех повторных браков; национальность; физические данные; причины смерти; состояние психики; религия; политические убеждения; образование; социальное положение; титулы, награды; финансовое состояние; дети; ссылки на источники.

В генеалогических исследованиях, которые проводятся на большом материале, может быть применен метод составления генеалогического словаря. Например, при изучении состава средневекового учреждения составляется алфавитный каталог его членов с краткими биографическими справками, унифицированными по определенной схеме. На основе этого подготовительного материала создается коллективный «портрет» целой социальной группы; определяются общие закономерности происхождения, способов получения должности и титула, финансового положения, браков и т. д.

Таким образом, методика генеалогических исследований достаточно разнообразна, постоянно совершенствуется и изменяется в соответствии с исходным материалом и целями работы.

Источники генеалогии. Уникальность генеалогии как специальной исторической дисциплины определяется не только широкими задачами, которые ставятся перед ней, но и ее практически неограниченной источниковой базой. Собственно прямыми источниками в генеалогии считаются родословные росписи, таблицы, составленные в практических целях, записи и документы коллегий герольдов, относящиеся к изучаемой эпохе.

Однако потребности идентификации исторических лиц, установления характера их родственных связей, фактов биографии, осмысления места тех или иных родов в современном им обществе открывают перед генеалогом необъятное поле для научного поиска. Источником в нем может служить практически любой памятник, содержащий какие-либо сведения об исторических лицах и их биографиях или даже просто упоминающий имя исторического персонажа. Это равным образом относится к письменным; источникам, устной традиции и вещественным памятникам.

«Прямые» генеалогические источники – родословные легенды, росписи и таблицы – требуют весьма осторожного и критического подхода к себе. Это в особенности относится к легендам о происхождении родов. Как правило, они достоверны на протяжении лишь 2–3-х поколений. Затем свидетельства становятся неточными. Кроме того, надо иметь в виду направленное «формирование» таких легенд, сознательное привнесение фантастических и мифологических элементов в семейные предания королевских и аристократических домов. Выше уже шла речь об их традиционных претензиях на прямое родство с Адамом, Юпитером, Осирисом, Гераклом и прочими библейскими персонажами, богами и героями. Родословная, составленная генеалогами для Филиппа II испанского, например, насчитывала 118 поколений, которые соединяли его с прародителем человечества Адамом. Механизм создания подобной родословной легенды и поколенной росписи к ней хорошо иллюстрирует история родословия венгерского короля Матяша Хуняди по прозвищу Корвин (Ворон). Он был сыном влашского дворянина средней руки. После его восшествия на престол придворный историк итальянец Антонио Бонфини составил для него генеалогию, в которой объяснял возникновение прозвища Матяша родством с известной римской фамилией Валериев Корвинов (по преданию, их предку ворон принес победу в битве). Через Валериев Корвинов род Хуняди был возведен к сабинянам и троянцам, а от них к Гераклу.

В своих претензиях на древность происхождения не уступали королевским династиям и прочие дворянские роды. В насмешку над своими современниками, которые поголовно приписывали себе родство с библейскими персонажами, в XVII в. лорд Честер-филд непосредственно изобразил их в своем генеалогическом древе, снабдив своим родовым именем – Адам Стенхоуп и Ева Стенхоуп. Но большинство дворянства делало это вполне серьезно.

Однако, несмотря на свою недостоверность, а зачастую именно благодаря ей, родословные легенды – ценный исторический источник, ибо они прежде всего продукт идейной атмосферы своей эпохи; они отражают идеалы и претензии дворянства, господствовавшие в обществе представления о благородстве и престижном происхождении.

С другой стороны, родословные легенды – интереснейший источник по политической истории средневековья. Они нередко имели вполне конкретную политическую направленность и активно использовались в династической борьбе. Так, Вильгельму Завоевателю, чтобы обосновать законность захвата английского престола, пришлось вспомнить о своем родстве с полулегендарными королями Узссекса. Гальфрид Монмутский в своей «Истории бриттов» включил в родословное древо королей Британии мифических королев – Гвендолену, Корделию и Елену, чтобы, опираясь на эти «прецеденты», склонить общественное мнение в пользу Матильды, дочери Генриха I, которая боролась за корону со Стефаном де Блуа. Яркий пример использования родословной легенды в политической борьбе – претензии рода Гизов на французскую корону в XVI в. Доказывая свое превосходство над правящей династией Валуа, лотарингские герцоги ссылались на то, что они ведут родство от Каролингов, а Валуа происходят лишь от Капетингов (эти претензии были необоснованными, так как их род восходил к Каролингам по женской линии, следовательно, не давал прав на наследование престола).

В эпоху позднего средневековья в связи с успехами книгопечатания и развитием публицистики родословные легенды и генеалогические таблицы стали еще более действенным оружием в политической борьбе. Они широко распространялись соперничающими группировками в виде печатных листовок, чтобы каждый мог судить о правах на престол того или иного претендента. Так было в XVI в. в ходе борьбы Португалии за отделение от Испании, когда «португальская» партия распространяла листовки с родословной своего претендента дона Антонио. В Англии на закате правления бездетной королевы Елизаветы I, когда встал вопрос о наследовании престола, по рукам ходили запретные печатные листки с генеалогиями сразу нескольких претендентов, среди которых были испанская инфанта и король Шотландии Яков. Во второй половине XVI в., когда в Испании ужесточились преследования иноверцев и инородцев, генеалогическая «карта» была «разыграна» в борьбе против гонителей мавров и евреев. Большой резонанс получил анонимный памфлет, в котором доказывалось, что нет ни одного аристократического семейства, в роду которого не нашлось бы тех или других.

Таким образом, родословные легенды – перспективный источник в исследованиях общественной мысли, идеологии, политической истории. Достоверность исторической канвы в легендах устанавливается путем сопоставления их с источниками других типов – документальными и вещественными, со свидетельствами,, исходящими из других стран. Источниковедческое исследование: в данном случае предполагает выявление тех фактов и идей, с которыми был знаком составитель легенды, и анализ того, как он использовал и интерпретировал их. Проверка подлинности родословных росписей и таблиц помимо сравнения с данными других источников предполагает текстологический анализ, выявляющий: подделки и приписки, учет времени составления родословия, личности того, кто был его составителем. Важная роль в проверке-подлинности родословных отводится генеалогическому счету. Если в поколенной росписи разница в возрасте между родителями и детьми сильно расходится со средними цифрами 20–25 лет, есть основания подозревать, что в ней есть лакуны, или она – фальсифицирована.

Среди огромного массива косвенных источников первостепенное значение для генеалогии имеют документальные памятники,, характеризующие классовую и сословную принадлежность, родственные связи исторических лиц. Это – метрические свидетельства, брачные договоры, акты регистрации гражданского состояния (фиксировавшиеся церковными органами, а с XVII в. и. светскими властями), завещания, документы из семейных архивов, заметки в фамильных библиях и т. д. Дальнейшая профессиональная деятельность, служебная и политическая карьера находят отражение в списках учащихся школ и университетов, грамотах о пожаловании титулов и должностей, послужных и парламентских списках, патентах и других документах, исходящих от королевской власти, государственных учреждений, городских, магистратов, государственных или сеньориальных судов.

Важную роль в генеалогическом исследовании играют документы, характеризующие имущественное положение различных категорий населения: грамоты земельных пожалований, церковная и сеньориальная документация, описи и посмертные расследования на землях держателей, списки налогообложения, а также частные акты – купли-продажи, закладов, дарений, завещаний, долговые расписки, бухгалтерская документация. В новейших работах по генеалогии усиленно разрабатывается методика использования этих источников. Их применение плодотворно там, где восстанавливается генеалогия недворянских семейств, не оставивших после себя родословий. Частные акты, фиксирующие имена, участников сделок, а порой и их предков, владевших землей или движимостью, позволяют восстановить последовательность поколений, степень родства. По сеньориальным документам можно проследить историю крестьянской семьи и целой социальной группы – крестьянской общины. Однако здесь исследователя подстерегает ряд опасностей. В простонародной среде высока повторяемость имен, часто отсутствуют фамилии, это затрудняет идентификацию исторических лиц. Поэтому эффективно только использование большого актового материала, относящегося к одному и тому же времени и месту. Это позволит избежать невольных ошибок.

Ценные генеалогические сведения содержатся и в нарративных источниках: хрониках и других исторических сочинениях, житиях, панегириках, некрологах, мемуарах, дневниках, публицистике, памятниках эпистолярного жанра.

Важную для генеалогии информацию таят в себе материальные памятники: это церковная утварь, сохранившая имена дарителей, надгробия и эпитафии на них, доносящие до нас имена, даты рождения и смерти, обстоятельства жизни и карьеры. В качестве источников могут быть также использованы монеты и медали, печати, родовые гербы. Генеалогия активно использует данные смежных специальных исторических дисциплин: археологии, нумизматики, геральдики, сфрагистики, эпиграфики.

В своих попытках идентификации исторических лиц она опирается и на исследования в области ономастики. В отдельных случаях оказывается возможным реконструировать цепь родства только на основании известных имен родичей. (Наиболее яркие примеры тому дает Испания, где в XII–XIII вв. существовал обычай давать сыну в качестве второго имени имя отца. Таким образом, зная, например, что в роду дед звался Фернаном-Гонсалесом, а внук – Санчо-Гарсия, можно восстановить имя отца последнего – Гарсия-Фернандес, а также имя его прадеда – Гонсалес, т. е., располагая лишь двумя именами, исследователь получает линию из четырех родичей.) К XVI в. в некоторых аристократических испанских семействах сложилась традиция давать своим потомкам строго определенные имена. При том, что могло существовать несколько ветвей дворянского рода, носящих одну и ту же фамилию, имя человека позволяет определить, к какой именно ветви его следует отнести.

Данные генеалогии в свою очередь используются в других вспомогательных науках. В нумизматике – для датировки монет по времени правления той или иной династии, монарха или владетельного сеньора. В археологии, а также в этнографических исследованиях генеалогия подчас дает возможность уточнить датировки построек, предметов быта (если известно, например, какому поколению рода принадлежал дом, кем из родичей были приобретены те или иные предметы, постройки и т. д.).

Особенно тесно связана генеалогия с источниковедением. Это прежде всего относится к разработке специфической методики использования различных по характеру источников в генеалогических исследованиях и анализа их достоверности. В свою очередь генеалогия, вооруженная знанием истории семей, их связей я судеб на протяжении столетий, помогает вести направленный поиск исторических источников – документов из семейных архивов, которые неоднократно меняли владельцев, переходя из рук в руки.

Таким образом, пытаясь осмыслить возможности генеалогии в самых разных направлениях исторического поиска, можно с полным основанием утверждать, что обращение к ней оказывается чрезвычайно плодотворным для современного исследователя-медиевиста.

http://shelestzvezd.ru/genealogiya.history-11.html