Введение. «размышляя о будущем, — отмечалось в докладе л

«Размышляя о будущем, — отмечалось в докладе Л. И. Брежнева «Великий Октябрь и прогресс челове­чества»,— мы придаем большое значение науке. Ей предстоит внести огромный вклад в решение самых важных задач строительства коммунизма» [4, 14] *.

На данном этапе развития страны, подчеркивалось в Отчетном докладе ЦК КПСС XXV съезду партии, потребность в дальнейшей творческой разработке тео­рии не уменьшается, а, наоборот, становится еще боль­шей [3, 72]. От состояния теории во многом зависит действенность практики коммунистического воспитания. А именно «здесь проходит очень важный фронт борьбы за коммунизм, и от наших побед на этом фронте будет все больше зависеть и ход экономического строительст­ва, и социально-политическое развитие страны» [4, 11 ].

Успешное разрешение разнообразных теоретических вопросов теснейшим образом связано с разработкой наи­более важных, фундаментальных проблем науки, со­ставляющих методологический стержень построения специфических знаний. Каждая научная дисциплина имеет такого рода проблемы, и разработка их является очень ответственным делом. В эстетической науке од­ной из таких проблем, которая на протяжении уже многих лет привлекает самое пристальное внимание ис­следователей, является проблема эстетического, вопро­сы специфики эстетических отношений.

Такое внимание не случайно. В эстетике нет ни од­ного более-менее важного в теоретическом отношении

* Здесь и далее в скобках сначала дается порядковый номер цитируемого источника в списке литературы, помещенном в конце книги, затем — том, если издание многотомное; курсивом обозначает­ся страница.

вопроса, решение которого не упиралось бы в толкова­ние существа эстетического, его природы и особеннос­тей проявления. Так или иначе, любое исследование, осуществляющееся в границах эстетики как науки, не может не исходить из того или иного представления эстетического без того, чтобы не утерять специфику анализа, а тем самым и не допустить ошибки собственно методологического порядка. Это обстоятельство делает проблему эстетического одной из центральных в нашей науке, и обращение к ней всегда сопровождалось пре­одолением трудностей не только узкоспециального, но и общефилософского плана.

Толкованию эстетического посвящено огромное ко­личество литературы. Объемность, многоплановость ее настолько значительна, что она сама уже нуждается в особом анализе и вполне заслуживает самостоятельно­го философского исследования.

Однако общий ее недостаток (при всем том, что в ней нашли освещение многие стороны проблемы, наме­тились точки зрения исследователей, сделано немало важных для эстетики выводов) остается все же ощути­мым: большая часть такой литературы крайне противо­речива в специфически методологическом отношении, что не может не отражаться на понимании наиболее важных принципов подхода к эстетическому. Уже стало довольно-таки привычным сталкиваться с ситуацией, когда что ни исследователь — то своя концепция эсте­тического, свое толкование природы и закономерностей его проявления. Небезынтересно отметить, что даже программа по курсу основ марксистско-ленинской эсте­тики, учитывая, по-видимому, эту пестроту сложивших­ся взглядов на эстетическое, уже на протяжении многих лет не дает какого-либо однозначного толкования его сущности, а вместе с тем — и очень многих вопросов, которые так или иначе затрагивают эту сущность.

С этим, возможно, связаны и те потоки критической литературы, которые порой захлестывали существо про­блемы, создавали вокруг нее ореол таинственности, вы­зывали не всегда необходимые и достаточно компетен­тные споры среди специалистов различных кругов.

Сегодня об эстетическом пишет и психолог, и кибер­нетик, и экономист, не говоря уже о философе или ис­кусствоведе. И это в какой-то мере понятно. Активное

вторжение прикладных областей эстетики в различные сферы жизнедеятельности людей так или иначе толкает и различных специалистов к занятию эстетической про­блематикой. Однако вряд ли такое занятие может при­нести хорошие плоды без создания самими эстетиками единой научной теории эстетического, без выработки общих методологических основ его познания.

Разумеется, эта задача не под силу одному исследо­вателю. Более того, уже своеобразная «популярность» проблемы и накопление литературы по ней делают самих эстетиков весьма осторожными в суждениях. И в самом деле, сегодня непредвзятому исследователю, понимающему всю сложность сложившихся обстоя­тельств в решении проблемы, очень трудно взять на се­бя смелость какого-то обобщенного толкования эсте­тического без угрозы быть заподозренным если не в из­лишнем абстрагировании, то просто в банальностях. Сложилось даже мнение, что позитивное решение на­шей проблемы — это уже дело не столько самих эстети­ков, сколько коллектива специалистов из самых раз­личных областей знаний: психологов и физиологов, ки­бернетиков и искусствоведов и т. д.

Известная доля истины здесь есть. Однако, не отри­цая роли других, в том числе и нефилософских, наук, было бы неоправданным не доверять самой эстетике в ее возможности вскрыть на должном уровне природу своего же понятия. Видимо, напротив, проблема эстети­ческого как раз и остается той наиболее общей и спе­цифической проблемой эстетической науки, условием решения которой является не столько узкий и частный, сколько предельно широкий к ней подход: осмысление основных понятий эстетики на категориальном уровне, раскрытие узловых моментов, принципов, законов дви­жения эстетических знаний и обнаружение в них места и функций понятия эстетического.

Такой подход крайне необходим, и осуществить его очень важно. Конечно, известной доли абстрактности здесь не избежать. Но, с другой стороны, и имея дело с так называемым «конкретным аспектом» анализа проблемы (когда другой аспект относят на счет психо­лога или искусствоведа), вряд ли можно избежать ин­тересующей нас постановки вопроса, так как на повер­ку всегда окажется, что определенным образом целост-

ное, обобщенное представление эстетического уже с са­мого начала будет вводиться, хотя бы задним числом, в живой контекст решения задачи или во всяком слу­чае как-то подразумеваться в пей.

С учетом этих обстоятельств определился и главный замысел данного исследования. Не стремясь к исчерпы­вающему анализу диалектики различных форм бытия эстетического (его проявлений в природе, обществе, ис­кусстве), мы предприняли попытку рассмотрения его в определенной целостности, к тому же в том понимании его диалектического развития, в каком это последнее можно представить как завершенное в чувственном сос­тоянии человека. Иными словами, задача сводилась к тому, чтобы осмыслить диалектику эстетического про­цесса как теорию познания феномена чувственного во­обще, а тем самым — и как теорию развития, и как ло­гику становления такого феномена. Выражаясь фило­софским языком, представлялось важным осуществить сознательное применение известного в философии прин­ципа совпадения диалектики, логики и теории позна­ния к решению одного из частных, но по-своему фунда­ментальных вопросов эстетической науки.

Поставленная в таком виде задача исследования повлекла за собой и соответствующий способ ее реше­ния.

Во-первых, в силу специфичности подхода уже с само­го начала пришлось отказаться от деления диалектики на так называемую «объективную» и «субъективную», т. е. на диалектику эстетической вещи и диалектику вос­приятия (познания) этой вещи. На наш взгляд, подлин­ная диалектика эстетического — это естественный истори­ческий (и практический) процесс перехода объективнос­ти чувственного явления в субъективное состояние, само­чувствие человека, другими словами,— своеобразное «до­оформление» бытия эстетического до уровня его завер­шения в человеческом переживании и утверждении.

Во-вторых, коль именно в таком переживании и ут­верждении эстетическое может быть понято как про­цесс, к тому же закономерный и действительно проти­воречивый, то только в такой форме его надлежало рассмотреть от начала и до конца.

Из этих соображений в исследовании опущены и все­возможные аспекты подхода к эстетическому — онтоло-

гический, гносеологический, аксиологический и др. Сох­ранить полноту и единое выражение диалектики в ре­альном эстетическом процессе можно лишь при условии сохранения ее в самой теории. Это означает, что если и можно было допускать ее какое-то деление или расчле­нение, то отнюдь не на пути обращения к различным сферам выявления эстетического или к различным ас­пектам ее описания, а на пути осмысления ее или как теории познания, или как логики, или как теории раз­вития. Но, видимо, даже такое деление диалектики ос­тается чисто условным. Ибо главное положено в необ­ходимости сохранения самого принципа ее совпадения с теорией познания, теорией развития, логикой.

Насколько удалась поставленная задача — можно судить по попытке ее решения в предлагаемой части ра­боты. Во всяком случае, практика современных иссле­дований в эстетике настойчиво побуждает к самой постановке ее в указанном плане, с учетом того очень важного в методологическом отношении материала, ко­торый представлен философскими разработками мате­риалистической диалектики как логики и марксистской теории познания.